Сделай Сам Свою Работу на 5

ЭРОТИЧЕСКОЕ ЖЕЛАНИЕ И НЕЖНОСТЬ





 

Нежность отражает интеграцию либидинальных и агрессивных элементов Я– и объект-репрезентаций и переносимость амбивалентности. Балинт (1948) первым подчеркнул важность нежности, которая, как он предполагал, закладывается на догенитальной стадии: “Потребность в постоянном, нескончаемом внимании и признательность вынуждают нас к регрессии или даже к постоянному пребыванию в архаичной инфантильной форме нежной любви”. С точки зрения интернализации отношений со значимыми другими, представляющей сложный мир интернализованных объектных отношений (и в конце концов определяющей структуру Эго, Супер-Эго и Ид), два основных потока влияют на способность развития зрелой сексуальной любви. Один – регрессивная тяга к слиянию с объектом любви, поиск по крайней мере мимолетного восстановления желаемого симбиотического единства идеальных отношений с матерью. Другой – прогрессивная тенденция к консолидации различий, сначала между Я– и объект-репрезентациями, а позже – к интеграции “абсолютно хорошей” и “абсолютно плохой” репрезентаций Я в единую Я-концепцию и соответствующую интеграцию “абсолютно плохих” репрезентаций значимых других с “абсолютно хорошими” в интегрированные концепции, что включает четкую дифференциацию их сексуальных ролей.



Поиск симбиотического слияния, как я упоминал ранее, уже подразумевает психодинамические процессы эротического желания. Способность устанавливать интимные отношения с дифференцированным, интегрированным или “целостным” объектом является дополнительным аспектом способности к развитию зрелых отношений любви. Эта интеграция “частичных” интернализованных объектных отношений в “целостные” выкристаллизовывается к концу стадии сепарации-идивидуации и означает начало константности объектов, зарождение эдиповой фазы. Это рубеж окончания доэдиповых фаз развития и привнесение того, что Винникотт (1995, 1963) описывал как необходимое условие развития способности к заботе. Подобное развитие включает слияние агрессии с любовью в ранних объектных отношениях, так сказать, повторяя интеграцию либидинальных и агрессивных стремлений, происходящих в момент пика сексуального возбуждения и эротического желания. Чувство нежности – это выражение способности заботиться об объекте любви. Нежность выражает любовь к другому и является сублимационным результатом формирования реакции как защиты от агрессии.



Природа доэдиповых влияний на способность к сексуальной любви являлась предметом важных психоаналитических исследований. Бергманн (1971), вслед за схемой развития Малер (1968, et al. 1975), предположил, что способность к любви предполагает нормальное развитие симбиотического опыта и стадии сепарации-индивидуации. Он отмечает естественный непрерывный переход от раннего нарциссического функционирования – установления идеальных отношений с объектом любви – к позднему нарциссическому удовлетворению в примитивных эдиповых отношениях. Как указывает Бергманн (1987), в отношениях любви присутствуют поиск утерянного эдипова объекта и желание исправить эдипову травму в отношениях с новых объектом, а также стремление к слиянию, лежащее за этим эдиповым желанием, которое повторяет стремление к симбиотическому слиянию. Бак (1973), подчеркивая связь между пребыванием в состоянии любви и скорбью, рассматривал состояние любви как эмоциональное состояние, основанное на отделении матери от ребенка и направленное на воссоединение, а также на воссоединение после более поздних расставаний и восполнение утрат значимых объектов.

Висдом (1970), исследуя некоторые ключевые открытия и дилеммы психоналитического подхода к пониманию любви и секса, высказал предположение, что теория Мелани Кляйн о депрессивной позиции объясняет основопологающие компоненты – хотя и не все – взрослой любви. Он предположил, что идеализация в любви возникает из нейтрализации плохих аспектов объекта путем исправления, а не через сохранение идеализированного объекта полностью хорошим и отделение его от плохого. В этой связи Висдом описывал различие между идеализацией “параноидо-шизоидной позиции” и “депрессивной позиции” (я полагаю, это объясняется различием между идеализацией объекта любви у пациентов с пограничной личностной организацией и невротиков). Он перечислил аспекты влюбленности, которые связаны с развитием способности печалиться и заботиться. По предположению Джосселин (1971), родители, лишающие своих детей возможности переживать печаль из-за утраты объектов любви, вносят свой вклад в атрофию их способности любить.



Мэй (1969) подчеркивал важность “заботы” как необходимого условия развития зрелой любви. Забота, говорил он, “есть состояние, компонентами которого являются признание другого таким же человеческим существом, как ты сам; идентификация своего Я с болью или радостью другого; чувства вины, жалости и осознание того, что все мы зависим от соблюдения общечеловеческих принципов”. Он полагает, что “забота-участие” (concern) и “сострадание” (compassion) могут быть другими терминами для описания тех же характеристик. И действительно, его описание заботы-care (одно из значений – “ухаживать за кем-то”) очень близко к тому, что Винникотт (1963) описывал как заботу-concern (одно из значений – беспокойство и участие).

 

ИДЕНТИФИКАЦИЯ С ДРУГИМ

 

Балинт (1948) полагал, что, помимо генитального удовлетворения, истинные отношения любви включают идеализацию, нежность и особую форму идентификации. Называя такую идентификацию “генитальной”, он считал, что внутри нее “интересы, желания, чувства, ощущения, недостатки партнера достигают – или предполагается, что достигают, – важности своих собственных”. То есть он предполагает, что то, что мы называем генитальной любовью, есть слияние генитального удовлетворения с догенитальной нежностью, а генитальная идентификация является выражением такого слияния.

Мысль Балинта явилась поворотом от доминирующей в то время идеи о “первенстве гениталий” per se как основе идеальных отношений любви, указав на важность доэдиповых элементов, оказывающих влияние на генитальную идентификацию и на важность интеграции догенитальной нежности с генитальным удовлетворением.

Более поздние психоаналитические теории, касающиеся “первенства гениталий”, определяемого как способность к коитусу и оргазму, не считают его эквивалентом сексуальной зрелости или даже представляющим относительно продвинутое психосексуальное развитие. Лихтенштейн (1970) исследовал этот вопрос и пришел к заключению, что “клинические наблюдения не подтверждают четкой корреляции между эмоциональной зрелостью (то есть способностью к установлению стабильных объектных отношений) и способностью получать полное удовлетворение через генитальный оргазм (примат гениталий)”. Он предположил, что “сексуальность есть самый ранний и основной способ растущей человеческой личности подтвердить реальность его существования”. Далее он добавляет, что “концепция о примате гениталий в классическом понимании более не может быть поддержана”.

Подчеркивая связь между способностью к нежности и заботе, Мэй (1969) отводит центральное место способности к “генитальной идентификации” (пользуясь терминами Балинта), то есть к полной идентификации без потери собственной идентичности в любовных отношениях. Кроме того, Мэй подчеркивает присутствие чувства грусти в отношениях любви (что является связующим звеном между его мыслями и теорией консолидации целостных объектных отношений и соответствующей активации заботы, чувства вины и исправления). Он также обращает внимание на важность генитального опыта как такового, благодаря которому происходит сдвиг в сознании, развивается новое объединение, согласие с природой.

Генитальная идентификация подразумевает согласование гетеросексуальной и гомосексуальной идентификаций, берущих начало в доэдиповых и эдиповых конфликтах. Детальный анализ эмоциональных состояний во время сексуального акта, особенно у пациентов, которые достигли стадии проработки различных уровней догенитальных и генитальных конфликтов, выражающихся и в их сексуальных отношениях, раскрывает многообразие, одновременность и/или смену гетеросексуальной и гомосексуальной, догенитальной и генитальной идентификации, реализуемой в этом контексте.

Одними из элементов таких эмоциональных реакций являются возбуждение и удовлетворение, получаемые от оргазма сексуального партнера. Это перекликается с удовлетворением других потребностей, таких как возможность доставлять оральное удовлетворение или подкрепление идентификации с эдиповой фигурой того же пола, что отражает гетеросексуальные компоненты. В то же время возбуждение, сопровождающее оргазм партнера, отражает бессознательную идентификацию с этим партнером и, при гетеросексуальном контакте, сублимированное проявление гомосексуальных идентификаций из обоих источников – догенитальных и генитальных. Сексуальные игры могут включать идентификацию с фантазийными или истинными желаниями объекта другого пола, так что пассивные и активные, мазохистические и садистические, вуайеристические и эксгибиционистские потребности находят выражение в одновременном утверждении своей сексуальной идентичности и пробной идентификации с комплементарной идентичностью сексуального партнера.

Такая одновременная и интенсивная идентификация со своей собственной сексуальной ролью и комплементарной ролью объекта во время оргазма есть проявление возможности войти в другого человека и стать с ним единым целым в психологическом и физическом смысле, а также установить эмоциональную близость, связанную с активацией биологических корней человеческой привязанности. В противоположность примитивному слиянию Я-репрезентации с объект-репрезентацией во время симбиотической фазы развития (Малер, 1968), слияние в оргазме зиждется на утверждении собственной индивидуальности и, в частности, зрелой сексуальной идентификации.

Таким образом, сексуальная идентификация с собственной ролью и дополнительной сексуальной ролью партнера подразумевает сублимированную интеграцию гетеросексуального и гомосексуального компонентов идентичности. Эта интегративная функция коитуса и оргазма также несет в себе полярные элементы любви и ненависти, поскольку способность к полному переживанию заботы о любимом человеке (подразумевающей подлинные, глубокие человеческие отношения) предполагает соединение любви и ненависти – то есть толерантности к амбивалентности. Кажется, что такая амбивалентность, характерная для стабильных значимых человеческих отношений, активируется в сексуальном акте, когда смешиваются сексуальное и агрессивное возбуждение.

Зрелые сексуальные отношения, я уверен, включают некоторые неожиданные сексуальные взаимодействия, когда партнер используется как “чисто сексуальный объект”; сексуальное возбуждение может быть максимальным при выражении желания “использовать” и “быть используемым” сексуально другим человеком. Обоюдная эмпатия и имплицитное соглашение о таких сексуальных проявлениях – оборотная сторона эмпатии и соглашения в связи с сильным гневом, нападением и отвержением в отношениях. Уверенность, что все эти состояния могут контейнироваться во всеобъемлющих любовных отношениях, которые также имеют периоды спокойного взаимного изучения и разделения внутренней жизни партнера, придает значимость и глубину человеческим отношениям.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.