Глава 4. Как Гитлер написал «МАЙН КАМПФ»

Даже самое популярное правительство, если оно злонамеренно не исполняет свои обещания, рискует потерять доверие толпы. Правительство фон Кара никогда не было популярным, а то, как фон Кар предал доверившихся ему революционеров из «Бюргербройкеллера», вызвало ненависть и презрение. Народ был возмущен. Пролитая 9 ноября кровь и предчувствие надвигающейся гражданской войны возбуждали людей. Несмотря на снисходительность судей, мюнхенский процесс, который был похож не на справедливое судебное разбирательство, а скорее на фарс, вызвал шквал сочувствия к национал-социалистам.

С другой стороны, недостойное поведение Гитлера привело к тому, что он потерял часть своих прежних преданных друзей (некоторых на время, а некоторых - навсегда).

Судебный процесс начался в начале 1924 года в Мюнхене. К тому времени Гитлер и еще несколько путчистов содержались в крепости Ландсберг. Его первоначальная депрессия прошла, им вновь овладели оптимистические настроения.

Тринадцать убитых на Фельдхернхалле и трое погибших во время столкновений между полицией и отрядами Рема уже не отягощали его совести. Внезапная смерть друга и коллеги Дитриха Эккарта, чье сердце не выдержало напряжения событий последних недель, вызвала у него чисто эгоистическую тираду.

«Он был прекрасным редактором; никто не сможет заменить его в «Фёлькише беобахтер», - заявил Гитлер реальному основателю нацистской партии Дрекслёру, который сидел в той же тюрьме, что и остальные мятежники, несмотря на то, что был совершенно непричастен к заговору.

Казалось, новый день станет переломным в жизни поверженного революционера. Судебный процесс мог принести ему грандиозную славу.

Однако невольные соучастники Гитлера - Кар, Зайссер и Лоссов - до сих пор были при своих должностях, и не в их интересах было привлекать слишком большое внимание к этому несчастному вечеру в «Бюргербройкеллер».

Процесс, в котором среди обвиняемых были широко известные люди, привлек внимание не только в Германии, но и во всем мире. Действительно, можно было бы посчитать за честь делить скамью подсудимых с генералом Людендорфом, Эрнстом Пенером, Эрнстом Рёмом, Фридрихом Вебером и Германом Крибелем.

Кроме того, в руках у Гитлера был очень сильный козырь - его друг, доктор Франц Гюртнер, был министром юстиции Баварии. Однако несколько месяцев тюремного заключения полностью изменили мировоззрение бывшего художника из Браунау. Перед судом предстал не неистовый разрушитель, а борец за благо общества Он абсолютно лоялен по отношению к государству и никогда более не прибегнет к силе для захвата власти, заявлял Гитлер. Теперь он пойдет другим, путем, путем компромиссов, и придет к власти как истинный вождь народа.

Так начался мюнхенский процесс. Судьи старательно избегали трудных и двусмысленных вопросов, а обвиняемые отвечали в соответствии со своим характером, интересами и чувством чести.

Главной задачей Адольфа было продемонстрировать свою полную невиновность и чистоту своих намерений перед властью. Он почтительно кланялся всесильному председателю суда и поддакивал ему.

«Я не планировал никаких революций, - заявил Гитлер, - напротив, я хотел помочь государственной власти сохранить единство нашей страны. - Опьяненный собственным красноречием, он закончил свое обращение к суду следующей высокопарной фразой: - В свете несчастного состояния нашей страны у меня не было желания отделить нас от тех людей, которые в будущем могут составить часть великого общего фронта, который мы должны создать перед лицом врагов нашего народа. Я знаю, что когда-нибудь наши сегодняшние враги с уважением будут думать о тех, кто выбрал горький путь смерти ради любви немецкого народа».

Показания генерала Людендорфа могли привести к некоторым серьезным разоблачениям, но обвинение, возглавляемое услужливым министром Гюртнером, успешно справилось со своей задачей - скрыть правду. Стоит сравнить откровенные признания генерала с пустословием руководителя нацистской партии.

«Надежды на спасение отечества погибли 8 ноября, - заявил Людендорф, - и случилось это только потому, что Кар, Лоссов и Зайссер отказались от достижения общих целей и, когда пришел великий час, спрятались в кусты, как зайцы. Опасность, однако, все еще существует. Самым мучительным для меня является то, что эти события убедительно доказали - наши правители не способны внушить германскому народу желание свободы».

Людендорф произнес слова, которые должен был сказать социалист Адольф Гитлер. «Марксизм нельзя убить из винтовки, - сказал он, - его можно победить, только дав народу новую идеологию».

Все военные - политзаключенные на процессе держались более достойно, чем гражданские.

Начальник полиции Пенер был бесподобен. Он смеялся над усилиями суда и заговорщиков преуменьшить его вину.

«Конечно, я предатель, - бросал он в лицо судьям. - Абсурдно было бы стараться доказать обратное во время судебного разбирательства».

Эрнст Рём, который не являлся организатором путча, но, как и Грегор, был командиром военизированного отряда партии, был возмущен позорным поведением Адольфа. Он знал, что Герман Геринг, начальник СА, бежал и скрывается за границей. Капитан Рём был единственным человеком, который попытался провести военную акцию 8 ноября. Он захватил здание рейхсвера и был выбит оттуда силой. Гитлер, бывший ефрейтор его полка, и в этот раз предал его. Рём решительно стал на сторону генерала Людендорфа. В своих воспоминаниях, которые вышли под заголовком «Воспоминания о человеке, виновном в большом предательстве», он резко критиковал участников ноябрьского путча и их методы.

Его недовольство было настолько велико, что, как только он был выпущен из крепости Ландсберг, то сразу же порвал с Гитлером и написал открытое письмо в «Фёлькише беобахтер», в котором объявил о своем выходе из партии: «Я знаю, что некоторые люди отказываются слушать тех, кто предупреждает их об опасности; я не одобряю таких. С Гитлером меня связывала искренняя дружба. Но сейчас его окружают льстецы, никто не смеет критиковать его, но мой долг - говорить с ним откровенно».

Напряженность в отношениях между узниками Ландсберга достигла такого накала, что они разделились на два лагеря и даже отказывались садиться рядом. Вебер и Фрик остались с Гитлером, в то время как Людендорф, Пенер, Крибель и Рём образовали самостоятельную группу.

Суд затянулся на долгие недели и месяцы без всякой надежды на выяснение истины. Роли в этом спектакле, можно сказать, были расписаны наперед. Благодаря своему другу Гюртнеру Адольф получил заверения, что он не будет подвергнут наказанию, которого он боялся больше всего, - высылке из Германии. Не отслужив в австрийской армии, он потерял австрийское подданство, а германское получить еще не успел. Если бы он был изгнан из Германии, то стал бы человеком без родины и без гражданства, нежеланным беженцем. Прошлое Гитлера было полно загадок. Знали, что во время войны он служил в германской армии, но где и за какие заслуги он получил Железный Крест - навсегда останется тайной.

1 апреля 1924 года суд огласил приговор. Людендорф был единственным, кого оправдали. Главные обвиняемые - Гитлер, Пенер, Вебер и Крибель - были приговорены к пяти годам тюремного заключения. Второстепенные фигуры - Грегор Штрассер, Фрик и некоторые другие - отделались сроками от 6 до 18 месяцев. Все осужденные могли рассчитывать на досрочное освобождение, хотя для Гитлера дело осложнялось тем, что у него это была не первая судимость.

Пять лет тюрьмы для Гитлера! Эта новость мгновенно разнеслась по Южной Германии. В результате в глазах легковерного и простосердечного народа Гитлер предстал мучеником в борьбе за возрождение нации. Были даже специально выпущены цветные почтовые открытки, изображавшие Адольфа сидящим в мрачной камере, сквозь толстую тюремную решетку на его печальное лицо падали бледные лучи солнца. Однако общественность относилась к нему сочувственно, и, пока Гитлер отбывал срок в комфортабельной крепости, его авторитет значительно вырос.

Ландсберг больше напоминал военный клуб, чем тюрьму. Каждый заключенный имел в своем распоряжении одну или две комнаты. Они принимали гостей, собирались вместе, беседовали, курили, играли в карты и получали от тюремщиков любые заказанные деликатесы.

Обитатели первого этажа тюрьмы были бы совершенно счастливы, если бы не надоедливая привычка «человека со второго этажа» беспрерывно выступать с речами. «Человек со второго этажа» - это, конечно, Адольф Гитлер.

Однажды заговорщики, проживающие внизу, провели «военный совет», обсуждая способы и методы защиты от красноречия Адольфа. Грегору Штрассеру пришла в голову замечательная идея - убедить Гитлера написать книгу.

Гитлеру стали мягко и тактично намекать, что он просто обязан написать мемуары. И довольно скоро Адольф клюнул на эту приманку. С этого момента Штрассер и другие «джентльмены с первого этажа» могли спокойно пить и играть в карты. Гитлер предпочитал заниматься своими мемуарами и непрестанно ходил взад-вперед по комнате, обдумывая их. Компанию ему составлял верный помощник и личный шофер Эмиль Морис.

На этом мрачном человеке, сыгравшем зловещую и кровавую роль в событиях 30 июня, Гитлер и практиковался в красноречии, действенность которого он уже осознал.

Тем временем лишенная своего лидера Национал-социалистическая партия переживала глубокий кризис. Воспользовавшись тем, что люди, на которых большое впечатление произвел мюнхенский путч, стали поддерживать националистическое движение, власть в партии пытались захватить антисемиты.

В 1924 году на выборах в Баварии партия Гитлера получила 27 мест, хотя в тот момент она вообще была против участия в любых парламентских выборах.

Среди победивших на выборах кандидатов были Эрнст Пенер и Грегор Штрассер. Избрание в депутаты позволило им выйти из крепости Ландсберг до окончания срока заключения.

В то время проявилась тенденция к объединению националистических сил в единый блок. Запрещенная после путча нацистская партия вошла в Народное рабочее движение, основанное Альбертом фон Грефе. Лидерами нового «Национал-социалистического рабочего движения» стали Людендорф, фон Грефе и мой брат Грегор, действовавший как представитель Адольфа Гитлера

Однако между Людендорфом, Пенером (который стал президентом Баварской парламентской группы) и Гитлером пролегла глубокая пропасть. Гитлер отказался признать Людендорфа, и Грегор, таким образом, оказался в роли посредника между генералом и Гитлером. Именно в это время на первые роли вышел Альфред Розенберг, сменивший Дитриха Эккарта на посту редактора «Фёлькише беобахтер». Розенберг, прибалтийский эмигрант, бежавший от большевиков, работал рука об руку с Грегором. Его политическое влияние на Гитлера, которого он ежедневно посещал в Ландсберге, становилось все сильнее и сильнее. В то время Мюнхен был центром русской белой эмиграции, и Розенберг старался использовать национал-социалистическое движение в интересах своих соотечественников.

Такие люди, как Людендорф, Грегор и Розенберг (который был человеком высоких моральных принципов), не могли ужиться с личностями типа Юлиуса Штрайхера и Германа Эссера. Эта парочка, участники которой стоили друг друга, была даже не с улицы, а скорее с помойки.

Когда я заметил, что Грегора охватили сомнения по поводу общения с этими типами, то посоветовал ему избегать раскола партии и не отделяться от Гитлера. Но сексуальные маньяки типа Штрайхера и Эссера буквально позорили тех, кто продолжал искренне надеяться на возрождение новой Германии. Эти демагоги самого низкого пошиба вместе с Кристианом Вебером и «придворным фотографом» Гитлера Генрихом Гофманом должны быть названы среди тех темных личностей в окружении Адольфа, которые позорят Германию. К примеру, Герман Эссер избежал отправки на фронт, симулируя сумасшествие. Это, однако, не помешало ему стать членом Солдатского совета. Сейчас же он занимает посты министра правительства Баварии и заместителя рейхсминистра пропаганды. У Юлиуса Штрайхера и Германа Эссера все было общим - от политических взглядов до женщин.

Людендорф, фон Грефе и Штрассер решили изгнать их из партии. Но изгнанники недолго оставались непристроенными. Они без промедления организовали «Антисемитское движение», где быстро дали выход своей болезненной сексуальности, произнося непристойные речи, обличающие евреев во всех смертных грехах.

Однако Гитлер, находясь в крепости, не поддержал ни одну из сторон. Он встречался с Грегором и Розенбергом, выслушивал Штрайхера и Эссера, пытаясь понять, на кого из них он может положиться, но вопрос так и остался открытым.

Если он и принял решение уйти в отставку с поста главы партии, то сделал это лишь потому, что не хотел в период отбытия срока заключения быть обвиненным в заговоре против государства. Над Гитлером все еще висела угроза высылки из Германии. Ему, как никогда, была необходима «легальность» положения. Гитлер видел, что партия разваливается, и, выйдя на свободу, готовился натянуть вожжи покрепче.

В июле 1924 года он начал диктовать свою книгу Рудольфу Гессу, также отбывавшему наказание в Ландсберге. Гесс был абсолютно и беззаветно предан ему. Адольф мог быть уверен, что с его стороны не будет никакой критики, и Рудольф пропустит без возражений исторические неточности и стерпит бесконечное словоблудие «хозяина».

Изначально «Майн кампф» представляла собой настоящую кашу из избитых банальностей, школьных воспоминаний, персональных мнений и личных злобных выпадов. В ней нашло отражение беспорядочное чтение Гитлером политических книг; отрывки из Люгера (основателя Христианско-социал-демократической партии Австрии) перемешивались с высказываниями Шренерера (лидера крупной антисемитской партии, основанной судетскими немцами во времена Австро-Венгерской империи).

Некоторые отрывки напоминали о писаниях Стюарта Хьюстона Чемберлена и Лагарда, двух авторов, с идеями которых Гитлера познакомил несчастный Дитрих Эккарт. Повсюду в книге были разбросаны фрагменты антисемитского бреда Штрайхера, в том числе и его последнее «открытие» о сексуальной невоздержанности и нечистоплотности евреев. Вперемешку с этим шли «оригинальные» идеи Розенберга по вопросам внешней политики. В целом книга не производила впечатления высокоинтеллектуальной и была написана на уровне пятого класса школы. Если верить патеру Штемпфле, который дважды правил всю рукопись, лишь одна глава была написана без особых заимствований из других источников. Это была глава, посвященная вопросам пропаганды.

Добрый патер Бернхард Штемпфле, редактор газеты в Мисбахе и очень образованный человек, потратил месяцы на переписывание и редактирование «Майн кампф». Он исправил самые вопиющие исторические неточности и откровенные банальности. Гитлер так никогда и не простил патера Штемпфле за то, что тот слишком хорошо знал его слабости. Он был убит «специальным эскадроном смерти» 30 июня 1934 года.

Кстати о «Майн кампф». Мне вспоминается один забавный эпизод, который произошел несколько позже и о котором мне хочется рассказать.

Это случилось во время съезда нацистской партии в Нюрнберге в 1927 году. Я был членом партии уже два с половиной года и выступил с докладом, в котором несколько раз процитировал «Майн кампф». Это стало в некотором роде сенсацией.

Вечером я ужинал со своими коллегами - Готфридом Федером, Карлом Кауфманом, Эрихом Кохом и другими.

Они спросили у меня, действительно ли я читал эту книгу, с которой никто из присутствующих, как оказалось, не был знаком. Я подтвердил этот факт и бездумно процитировал несколько важных отрывков из нее. Все развеселились, и было принято единогласное решение, что если к нашему столу присоединится кто-нибудь, кто читал «Майн кампф», то ему придется платить за всех. Появившийся первым Грегор на наш вопрос коротко ответил «Нет», подошедший следом за ним Геббельс виновато потупился, Эрнст Граф цу Ревентлов сослался на то, что у него не было времени на чтение, а Геринг просто громко рассмеялся.

Никто из этих видных партийных бонз не читал «Майн кампф», так что всем пришлось самим платить по своим счетам.

Тем временем «перемена» во взглядах Гитлера стала известна власть предержащим. Было очевидно, что он больше никогда не восстанет против гражданских властей или рейхсвера. Однако никто не понял, что если Гитлер-революционер мертв, то Гитлер-оппортунист жив и здоров.

Устав от агрессивных и яростных нападок генерала Людендорфа и Грегора Штрассера и уступив давлению своего министра юстиции Гюртнера, правительство Баварии приняло решение о досрочном освобождении Гитлера.

20 декабря 1924 года в крепость Ландсберг была послана телеграмма с приказом немедленно освободить Гитлера и Германа Крибеля. В тот же день Гитлер вышел из тюрьмы. Революционер Саул, превратившийся в доброго апостола Павла, начинал свой путь к вершинам власти.

Его первой заботой было примирение с Рёмом «Нельзя бороться с двумя врагами одновременно», - говорил он депутату Юргену фон Рамину, который посещал его в Ландсберге. Он твердо придерживался этой политики, несмотря на атаки правой газеты «Рейхсварт», которую издавал Эрнст Граф цу Ревентлов. Гитлер официально проинформировал Генриха Хельда, лидера народной католической партии Баварии и премьер-министра, что он осуждает генерала Людендорфа за его атеизм.

«Атеизм и только атеизм есть враг римской церкви», - заявил Гитлер, хотя он был насквозь пропитан немецким язычеством, куда больше, чем Людендорф или даже Розенберг.

Гитлер пошел дальше по пути позора и унижений, осудив свое поведение на судебном процессе.

«Мюнхенский путч был печальной ошибкой», - признавался он реакционеру и паписту Гельду. Гельд имел возможность примирить Гитлера с кардиналом Фаульхабером и президентом, но для этого было необходимо отречься от своего прошлого.

Тут было кое-что еще. Достаточно одного слова Гельда, чтобы знамя Национал-социалистической партии было вновь поднято на должную высоту. В этом случае партия могла бы немедленно восстановить свою старую структуру, а штурмовые отряды - возобновить свою деятельность. Но теперь Гитлер стал бы абсолютным хозяином этого движения, и ему не нужно было бы продолжать соперничество с генералом Эрихом Людендорфом и фон Грефе.

Гитлер обратился с просьбой, Гюртнер его поддержал, а глупый и самодовольный Гельд с улыбкой согласился.

«Мы приручили дикого зверя, - в тот же вечер сказал Гельд Гюртнеру. - И мы можем попробовать спустить его с цепи».

И все же Гитлер потерял двух верных друзей. Капитан Эрнст Рём уехал в добровольную ссылку военным инструктором в Боливию, а подполковник Герман Крибель уехал в Шанхай. Гитлер сохранил дружеские чувства в отношении последнего и назначил его консулом в Шанхае в тот самый день, когда стал рейхе канцлером Германии.

С тех пор Людендорф лишь единожды, уступая настойчивым просьбам моего брата, согласился встретиться со своим бывшим другом. Это произошло во время президентских выборов, последовавших за смертью Эберта.

На генерала Людендорфа от имени нацистской партии была возложена задача противостоять представителю буржуазии фельдмаршалу Гинденбургу. Гитлер обещал Людендорфу полную поддержку, но во втором туре приказал своим людям голосовать за Гинденбурга. Это было возмутительное, но привычное вероломство. После заключения мира с Рёмом и властями Баварии Гитлер в тот момент предпринял первые попытки установить отношения с самыми влиятельными силами Пруссии - капиталистами и рейхсвером.

Людендорф не очень сильно переживал свое политическое поражение, но так никогда и не простил Гитлеру его двуличного поведения.

В 1937 году, находясь на смертном одре, он категорически отказался принять фельдмаршальский жезл, пожалованный ему его бывшим другом, ставшим рейхсканцлером Германии. При этом генерал нехорошо выругался и плюнул на паркет.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: