РОМАН, НАПИСАННЫЙ ПОД ДИКТОВКУ 19 глава

Юность: девушка жива и подвижна, очень общительна и разговорчива, весела. Ко времени замужества её дорожки расходились веером. У неё будет много поклонников, но выбор падёт на трёх претендентов. Наблюдая за её жизнью, я вошёл в её образ, испытывая и радость, и переживания, и боль, обиду, разочарования - всё, что она должна была испытать, пройдя через конкретные события. Я снова стал на какой-то период ею самой. Я ужасно боялся сделать ошибку: проставить где-нибудь крестик, усложнив ситуацию. В какой-то момент я ощутил острую потребность вмешаться и остановить миловидного юношу – удержать его от признания в любви. Я поставил крестик. События прокрутились назад, и вот идёт изменённый вариант: он провожает её до дому, держа под руку, вот его рука соскользнула ей на талию. Всё как в первый раз. «Неужели ничего не измениться?!» - ужаснулся я. И в этот миг откуда-то из подворотни, громко залаяв, выскочила огромная собака. Я даже вздрогнул от неожиданности. Но юноша отпустил девушку и вжался в угол между домами, оставив её беззащитной. У меня в голове проскользнула мысль: «Кошку бы!» - и тут же с дерева спрыгивает кошка… Собака бросилась теперь за дико кричащей кошкой, тем самым девушка избежала укусов. Я облегчённо вздохнул. Юноша подошёл к ней и попытался вновь обнять, шепча слова утешения. Она же оттолкнула его, влепив ему пощёчину.

Таким образом я устранил одного претендента на её руку, но усложнил тем самым ситуацию: девушке придётся пережить разочарование. Но зато она неминуемо встретится с человеком, предназначенным ей в мужья Свыше. Если же в силу каких-то обстоятельств они расстанутся, к ней навстречу выйдет неминуемо дублёр. Я не желал ей зла, хотя и знал, как тяжела боль разочарования, ведь миловидного юношу она превозносила, считая его чуть ли не идеальным мужчиной…

Более серьёзно я не вмешивался в её жизнь, лишь просматривал и изменял некоторые мелкие ситуации… Я чувствовал себя в ответе за изменения в её жизни, и наблюдал лишь за обновлёнными вариантами ситуаций, которые изменяли Учитель и Марк.

Так была просмотрена вся её жизнь. Как долго мы этим занимались – не знаю, но когда видения исчезли, и я открыл глаза, женщина всё ещё стояла, преклонив колени.

Марк подошёл к ней, указывая нам жестом, чтобы оставались на месте, и обратился к женщине:

– Закрой глаза. Смотри и запоминай.

Через какое-то время женщина поднялась с колен, опираясь на руку Ведущего, и повернулась лицом к Марку.

– Ты всё хорошо просмотрела и запомнила? – спросил Марк, чеканя слова.

– Да, - ответила твёрдо женщина.

– Желаешь ли просмотреть некоторые ситуации ещё раз?

– Нет, - также твёрдо и уверенно прозвучал ответ.

– Ты готова к переходу?

На лице женщины отобразилось волнение, каза­лось, в короткий миг её охватила масса чувств. Но, овладев собой, она чётко произнесла:

– Да, я готова к переходу.

– Благословляю во имя Бога Святого, - осеняя крестом женщину и всё так же чеканя слова, проговорил Марк.

Затем Марк, Ведущий, который стоял рядом с женщиной, и сама идущая на Землю в один голос произнесли:

– Аминь!

От вида этой церемонии у меня мурашки пробежали по телу. Я даже как-то непроизвольно вздрогнул. Я посмотрел на Учителя, тот был спокоен, видимо для него происходящее было знакомо.

В это время Марк и Ведущий взяли за руки женщину и подошли к самой воде. Марк стоял с одной стороны от женщины, Ведущий – с другой. Они внимательно следили за ней, она же сделала ещё несколько небольших шагов в воде так, что ноги её были по щиколотки омыты водой. Стоя вот так, она подняла руки к лицу, откинула прядь выбившихся из туго заплетённой косы волос и наклонилась к воде.

Я стоял немного сбоку от неё и мог видеть, что она делает. Женщина зачерпнула в пригоршню воды и умыла лицо, затем ещё несколько раз зачерпывала воду и пила её с жадностью. Я видел, как её качнуло в сторону, но она удержалась на ногах, и тут к ней подошёл Ведущий. Поддерживая, он увлёк её за собой.

– Удачи в пути! – пожелал им вслед Марк.

– Благодарю! – отозвался Ведущий, уводя за собой покорно идущую женщину.

– Куда они идут теперь? – поинтересовался я.

– Сейчас они держат путь к месту, называемому в Долине Перехода Лобное.

– Что это значит?

– Это место, с которого душа сходит на Землю и соединяется с телом в момент рождения ребёнка.

– А как совершается этот переход?

– Ты хочешь спросить, что испытывает душа в этот миг? – уточнил Марк.

– Да.

– То же самое, что и при уходе в этот мир на девятые сутки. Происходит движение по некоему тоннелю, только теперь в обратном направлении – к Земле, а не от неё.

– Что происходит при соединении тела и души?

– О, Николай, я не смогу ответить на этот вопрос, так как не знаю и сам. Всё, что могу сказать, – соединение тела и духа – Таинство Божие.

Пока мы разговаривали, Учитель не вмешивался в нашу беседу. Наступила небольшая пауза, и Учитель спросил:

– Мы можем уйти?

– Да, конечно. Благодарю за помощь. И вот ещё что, - глядя на меня продолжил Марк, - Николай, хорошо запомни событие этого дня. Придёт время, и тебе придётся деталь за деталью восстановить в памяти всё, происходящее сегодня.

– В день, когда я буду идти этим путём?

– Нет. Ты вспомнишь это не для себя, для других. Более ничего не могу тебе сказать. А теперь можете возвращаться.

Не прощаясь и не говоря более друг другу ничего, мы разошлись в разные стороны.

Учитель шёл, задумавшись, я не прерывал его мыслей. Мне было на что посмотреть здесь. Хотя бы само Озеро! Оно вызывало во мне неописуемое восхищение… Я любовался игрой света и волн. Мы шли вдоль Озера по берегу. Моё внимание привлёк крик, тонущий в общем шуме разливающемся в воздухе. Голос показался мне знакомым. Оглянувшись, я увидел… и замер… Двое мужчин в белых одеждах, как у Марка, буквально волоком по земле тянули к воде Шарля!..

– Учитель! – окликнул его я. – Учитель, смотри! Это же Шарль, твой подопечный!

Учитель подошёл ко мне, и мы вместе смотрели на происходящее чуть наискосок от нас.

Шарль извивался и кричал что-то нечленораздельное. Его вопли более походили на рёв раненого животного. И вот они все трое в воде. Видимо, Шарля заставляют пить, а он отчаянно мотает головой, не желая касаться лицом воды. Тогда один из державших его мужчин наклонился к нему и свободной рукой умыл его лицо. Но и после этого Шарль отказывался пить воду. Всё тот же мужчина, что и умывал его, положив руку на голову Шарля, несколько раз с силою опустил её в воду, задерживая в воде ненадолго. И вот Шарль, а он стоял на коленях в воде, ослаб и коснулся воды лицом, видимо стал пить сам. Затем его подняли на ноги, и, пошатывающегося, один из державших его мужчин повёл в сторону от Озера. Они уже затерялись среди людей, а я, всё ещё поражённый увиденным, стоял и смотрел вдаль.

– Идём, Николай, - тронул за руку меня Учитель, желая вывести из состояния прострации, - идём, ну сколько ещё можно здесь стоять?

Не говоря Учителю ни слова, я всё же пошёл за ним. Так мы в молчании дошли до развилки дорог.

– Николай, ты хочешь вернуться домой?

– Нет, Учитель, я давно не видел тебя, мне хочется побыть с тобой, поговорить. Если, конечно, ты не занят, то можно отправиться к тебе.

– Что ж, ко мне, значит ко мне.

Он взял меня за руку. Миг, и мы у его небольшого домика. Войдя в дом, Учитель прошёлся по комнатам, определив:

– Дважды приходил Николос. Наверное, что-то случилось. Хотя странно, что он ничего не оставил. Навещу его завтра. Я совсем выбился из сил, - и он подошёл к шкафчику, в котором держал кое-что из непортящихся продуктов.

Осмотрев критичным взглядом полочки, он констатировал:

– Не мешало бы сходить на рынок, но я устал…

– Учитель, то, что я брал с собой в дорогу, почти цело. Я устал и голоден. Надо поддержать силы.

Пока я ходил за сумой, Учитель быстро приготовил напиток, взболтав сироп с водой. Мы плотно поели. Я почувствовал, как уходит от меня некое напряжение, сменяясь чувством удовлетворения. Вставать из-за стола не хотелось. Мы так и сидели какое-то время с Учителем за столом. Он спросил меня, где я побывал. И я рассказал ему в первую очередь про Ютиша и Леонору.

– Знаешь, Учитель, меня интересует вот что: каким образом Леонора оказалась в неизвестном месте, и почему её никто не встречал и не искал? Ведь в городе знали, что Ютиш нашёл девочку…

– Здесь есть своя загадка. Я же могу сказать, что девочка была некрещёной.

– Почему?

– Потому что такие дети часто теряются во вселенной, попадая в различные ситуации, проходя даже мимо встречающих их.

– Что же теперь будет с ними?

– Не знаю, как распорядится Всевышний, но я отправлю в Космос полученную от тебя информацию. По праву Учителя я могу сделать это.

– А кому ты передашь о Ютише и Леоноре сообщение? – мне была небезразлична их участь.

– Я передам эту информацию во Вселенский Банк Знаний. К кому она попадёт, я не могу знать. Но жизнь Ютиша, я имею в виду его наказание, будет пересмотрена, а девочка, скорее всего, примет крещение и будет возвращена родным.

– Жаль…, - непроизвольно сорвалось у меня.

– Чего тебе жаль?

– Мне жаль Ютиша, он очень привязался к малышке и будет без неё страдать.

– Но, Николай, согласись, ты сам говорил, что Ютиш недостаточно образован, значит не может дать ей должного воспитания.

– Леонора же посещает школу!

– Она посещает начальные классы. А что будет после? Ты не задумывался над этим?

– Нет, я не думал…

– Вот и плохо. Ютиш в наказании, с твоих слов, пробудет ещё более двадцати лет. Он не имеет права выходить за окрестности города. Куда он сможет устроить девочку, чтобы она смогла учиться дальше?

– Здесь может помочь школа, в которой она учится, - продолжал настаивать я.

– Нет, начальные классы не направляют более никуда выходящих из их стен детей. Об этом должны заботиться родители. А что может сделать Ютиш? Скажи мне: что?

– Не знаю…

– Так вот, мне кажется, что сообщение о них в Банк Знаний Вселенной – самое правильное решение. Разве ты не согласен?

– Согласен, - ответил я после некоторого молчания, вынужденный принять позицию Учителя.

Я всё же был немного расстроен. И, возможно, с расстроенных чувств забыл и об усталости. Я всё убрал со стола. Разобрал кровать Учителю, постлал постель себе в той же комнате на тахте. Учитель наблюдал за мной и улыбался. Я, несколько раз взглянув на него вскользь, видел лукавую усмешку в его глазах.

– Николай, - заговорил он, нарушая молчание, - ты не доволен сегодняшними событиями? Что тебя удручает? Не молчи, поделись.

– Не знаю, просто вид Шарля… Его сопровождающие применили к нему силу…

– Иногда приходится и силу применять.

– Ладно, что было, то было. Давай лучше ляжем отдыхать. Меня что-то в сон клонит.

– Николай, а мне интересно вот что: что имел в виду Марк, сказав, что тебе придётся вспомнить всё увиденное для других?

– Не знаю. Я не задумывался над этим.

– А знаешь, Николай, его слова можно воспринимать как пророчество или предсказание.

– Почему?

– Понимаешь, это чистые и возвышенные духи. Их нельзя обмануть. Им же открыто многое, что скрыто от нас.

– Поживём – увидим... Я устал, и у меня в голове путаются мысли…

– Что ж, доброй ночи, Николай.

– Доброй ночи, Учитель.

Я сразу же уснул. А утром пришлось расстаться с Учителем, хоть у меня ещё были к нему вопросы, но он был вынужден идти к Николосу.

ГЛАВА 11

После посещения Долины Перехода у меня возникло желание взять в руки краски, кисти и мольберт. Полученное в Синоде образование на пятом и шестом уровнях давало мне возможность овладеть основами техники живописи и приобрести кое-какие навыки в работе с красками. Конечно, я не пытался даже посягнуть на красоты игры света и теней, запечатлённые в памяти на Озере Забвения, но у меня было желание прорисовать воду так, чтобы глядя на холст, казалось, что она в движении, что она плещется, бьётся о берег. Я, как говорится, с головой ушёл в эту работу. С начало получалось просто рисованное изображение: картинка, и никакого движения. Я испортил не один холст, но всё же добился желаемого результата. Я нарисовал несколько небольших пейзажей, где непременно присутствовала вода. Не знаю, как бы оценили мои работы художники-мастера, я же был доволен.

В работе находил душевное удовлетворение и успокоение. На какой-то период я стал затворником, потому что ни у кого не бывал, а если кто и приходил ко мне, то не заставал дома. Я рано утром уходил из дома. Бродил, выискивая более живописные, на мой взгляд, места, делал зарисовки, наброски. Потом, облюбовав какое-нибудь место, начинал рисовать, используя ранее сделанные наброски, совмещая их с выбранным видом. На один холст, как я подсчитал, у меня уходило около трёх недель.

И вот однажды я вернулся чуть раньше, завершив работу над очередным пейзажем. Я был в хорошем расположении духа и даже что-то напевал в полголоса. Придя домой, я в гостиной расставил свои готовые холсты и стал рассматривать свои работы и оценивать их, как будто я был критиком. Я так увлёкся придуманной ролью, что не заметил, как в дом кто-то вошёл. Я не замечал этого присутствия очень долго.

– Последние работы более совершенны. В общем, эта маленькая коллекция заслуживает быть показанной более широкой аудитории, - констатировал я-критик, рассматривая выставленные работы.

– Я тоже так думаю, - услышал я за спиной бабушкин голос.

От неожиданности я даже вздрогнул. Повернувшись к бабушке, я увидел её радостной и улыбающейся. Она похлопала в ладоши и ещё раз озадачила меня:

– Николушка, ты у меня не только неплохой художник, но ещё и актёр!

– Бабушка, как долго ты наблюдала за мной?

– Почти с того момента, как ты вернулся домой.

– Не может быть!?… - воскликнул я.

– Чего не может быть? – переспросила она.

– Не может быть, что ты так долго находишься в доме, а я совсем не чувствовал твоего присутствия.

– Тебе рассказать, что ты делал и говорил?

– Нет, не надо, - устыдился я своего поведения.

– Когда я зашла в гостиную, ты уже успел войти в образ критика. Я не стала останавливать тебя, поражённая твоей игрой.

– Ладно, не надо более об этом. А картины, скажи, тебе нравятся?..

– Я уже высказала своё мнение. Мне больше всего понравилась вон та, в центре.

– Хорошо, бабушка, я вставлю её в рамку и подарю тебе.

– Зачем же, Николай?

– Она тебе понравилась, вот пусть и будет у тебя. - Мне была приятна похвала бабушки, к тому же мне и самому по замыслу больше нравилась именно эта картина, которую выбрала бабушка.

– Ты серьёзно подумай над своим предложением, Николай, - в голосе бабушки послышались строгие нотки, что означало её недовольство.

– Чем я вызвал твоё негодование, бабушка?

– Как чем? Тебе не мешало бы серьёзно отнестись к своим работам и показать их более сведущим людям, чем я.

Подобное заявление вызвало у меня смех, и я рассмеялся, чем обидел бабушку ещё больше:

– Не понимаю, над чем ты смеёшься? Я говорю тебе серьёзные вещи.

– Не обижайся, бабушка, просто всё это, что ты видишь здесь, - я обвёл рукой, указывая на картины, - не серьёзно. Это лишь маленькая прихоть. Я никогда не стану художником, у меня нет к этому искусству призвания!

– Ты посмотри, что ты нарисовал и как!

– Не отрицаю, мне нравится, но у меня более нет желания рисовать…

– Я совсем отказываюсь понимать тебя…

– Бабушка, - я подошёл к ней и обнял её, - пойми, моё призвание – перо, а не кисть. Конечно, если будет появляться желание рисовать, и будет для этого возможность – я буду рисовать, но только для себя. И не более… Это для общего развития.

– А как ты намерен поступить с этими картинами?

– Участь одной уже решена – оправленная в резную рамку, которую, я обещаю тебе, выстругаю сам, эта картина будет доставлена в твой дом. Примерно то же самое произойдёт с другими. Я оставлю себе лишь те, что мне особо понравились.

– Ты не исправим, Николай, - вздохнула бабушка.

– Почему же?

– С тобой бесполезно спорить, ты всё равно сделаешь по-своему.

– Я огорчил тебя?

– И да, и нет. Ты зрелая личность и можешь поступать во всём так, как хочешь. Прошло то время, когда ты нуждался во мне…

– Не говори так, бабушка, - перебил её я, - ты не права! Здесь сейчас ты нужна мне более, чем когда-либо. С тобой в мою жизнь вошло что-то новое…

– Да, как же! Ты обещал навестить меня, а самого и след простыл… И картину в рамке, позвольте узнать, когда доставите? – Бабушка продолжала сердиться. Так было и раньше, когда я, выслушав её мнение, поступал по-своему.

– Бабушка, я не задержу подарок надолго. Обещаю тебе… А ты… Ты правда очень много сделала для меня. Ты не раз уже возвращаешь меня к жизни… Вот и теперь, когда ты здесь, я чувствую себя не таким одиноким, как раньше.

– Ты одинок?

– Как тебе ни покажется странным, но я одинок. Понимаешь, я один…

– Погоди, Николушка, как же так? А твоя девушка, о которой ты рассказывал мне?.. Она ведь ушла намного раньше тебя, разве вы не встретились?

– Нет.

– Почему же? Ведь ты говорил мне, что любите друг друга… Ты так верил в эту жизнь и в то, что вы встретитесь здесь, на небесах…

– Этому ты научила меня, но всё вышло иначе.

– Не понимаю… Объясни, что хоть произошло?

Мне пришлось рассказать ей всё, что я знаю и, конечно, о своих безуспешных поисках Тамары. Я только скрыл разговор между Учителем и Николосом, который случайно подслушал. Теперь бабушка была расстроена ещё больше, но уже не из-за картин. Она переживала за меня…

– А я-то думала, что хоть ты обретёшь счастье… В тот раз я не стала спрашивать, почему в доме нет женщины. Думала, что ты сам меня с ней познакомишь, а вышло-то вон оно как…

– Бабушка, а как ты?

– Что ты имеешь в виду? Одинока ли я?

– Да, это.

– Я не буду скрывать, Николай. Пока живу одна. А что будет дальше - Бог покажет.

– А твой муж, что с ним?

– …

– Ты и раньше ничего не рассказывала о нём, почему, бабушка?

– Так сложилась моя жизнь, что в молодости я никого не любила. Красавицей не была, но ребята за мной ходили. Годы шли… Отец решил, что пора меня замуж отдавать. Он у меня спросил: «Есть ли кто у тебя, дочка, на примете, кто сердцу мил?» А что я могла ему ответить? Холодно было сердце моё. Я так ему и сказала. Тогда он сам подыскал мне жениха.

– Бабушка, а что же ты так и пошла замуж без любви, за кого указали?

– Ох, Николушка, не я была одна такой в наши то годы. На сердце холод… А лишний рот в доме держать кто будет?.. Вот, как исполнилось мне семнадцать, так отец и объявил о моей помолвке с будущим мужем. Он с его родителями всё заранее обговорил.

– А ты не знала?

– Почему не знала? Догадывалась. Только отец в тайне имя избранника держал до самой помолвки. Мать знала, но тоже молчала. Не знаю, отец ли запретил, или верила в моё благополучие, что так спокойна была. Когда отец сказал, за кого мне придётся замуж идти, я и ахнула. Да, было отчего!.. Семья побогаче нашей, да и парень собою красив, не одна девка по нему сохла. Мать мне сказала: «В хорошую семью идёшь, дочка. И не далеко. В соседнем селе жить будешь. И парень собою пригож. Думаю, счастлива будешь.» Только от этих слов защемило что-то в сердце. Нехорошо мне стало, побледнела. Матушка ахнула, что плохо де мне стало, а отец: «Бывает такое в канун свадьбы». Они, оказывается, обо всём договорились: и когда сватов зашлют, и когда свадьба будет. Пришлось смириться, хотя вплоть до свадьбы слёзы лила. А после свадьбы – и того более…

– Бабушка, он что, совсем плохой был?

– Да нет, не так уж и плох. Ты поймёшь меня: ко мне, как к женщине, ласков, а в остальном – всё равно, что зверь: грубый и жестокий. Я никогда таких жестоких не видела. Первое время мы неплохо жили, а как понесла я малыша, так он гулять начал, да на меня покрикивать. А там, и руки стал распускать.

– Что ж ты молчала? Родителям рассказала бы…

– Не могла. Боялась его гнев на себя навлечь, да и доля женская такая – всё терпеть. Чем дольше жили, тем хуже становилось. Детей трое было, да не любил он их. Как подрастать стали, так он и на них руку подымал. Я защищала, как могла… Устала я очень, стала Бога просить, чтоб поразил его болезнью, приковал к постели, или уж совсем забрал. Грех на душу брала, но детей было жалко, особенно первенца – отца твоего. Он старший, да мальчишка, ему больше всех доставалось… А потом его убили…

– Не рассказывай об этом, я всё знаю.

– Знаешь? – брови бабушки изогнулись в удивлении. – Кто тебе рассказал?

– Мой Учитель.

– Учитель?

– Да. Когда он шёл меня встречать, он изучил мою жизнь, всю мою родословную. Он знает жизнь близких мне людей, всё так, как оно было на самом деле.

– Что ж, тогда мне не надо будет вспоминать ещё раз то, что вызывает во мне ужас.

– Бабушка, а где он сейчас? Ты что-нибудь знаешь о нём или виделась?

– Нет! Не хочу встречаться с ним. Он ненавистен мне. Но я его видела. Ведущий его приходил ко мне, говорил, что встреча возможна. Да я отказалась. Тогда он предложил мне посмотреть на него, может что изменится, ведь его образ здесь иной, и он во многом стал лучше. Он исправляется. Мне с трудом в это верилось.

– И ты решилась посмотреть на него?

– Да, женское любопытство взяло верх надо мной.

– Что тобою двигало ещё кроме любопытства?

– Пожалуй, ничего. Он был красивым мужчиной при жизни на Земле, и мне хотелось посмотреть на него, каким он стал. Любви я к нему не испытывала, а с годами стала ненавидеть…

– Ты была там, где находится он?

– Нет. Его Ведущий показал мне его жизнь иным образом. Вот, что я увидела: высокий широкоплечий мужчина с рыжеватыми волосами ниже плеч, оголён по пояс; штаны ветхие, изодранные; руки широкие, натруженные. Я сначала видела его со спины. Он вышел из дома, если эту лачугу можно назвать домом… Скорее – нора в земле, лишь дверь деревянная, а в ней небольшое округлое отверстие, должно быть, вместо окна. Он вышел из своей лачуги и пошёл вниз по тропке. Кругом подобные строения, люди снуют, но всё моё внимание было лишь на нём, я хотела видеть его лицо. Так он дошёл до большого входа в гору и слился с потоком похожих на него людей. В полумраке я видела, как он работает. Но его лицо я не могла рассмотреть, лишь глаза вспыхивали двумя живыми огоньками, когда он поворачивался в сторону горевшего вдали факела. У него длинная борода, отчего он ещё больше казался похож на зверя.

– Почему ты в нём до сих пор видишь зверя?

– Не знаю, Николай. Не знаю…

– А что было потом?

– Я всё-таки рассмотрела его при нормальном свете, когда он вышел из забоя на улицу и умылся. Да, его Ведущий был прав, он действительно сильно изменился. Ему было так не присуще сострадание к другим. А что же видела я? Он помог дотащить руду в корзине споткнувшемуся человеку. Мало того, он прижал его к себе и говорил что-то успокаивающее, но я не могла расслышать его слов. Николушка, я не верила тому, что видела…

– А как он выглядит?

– Я уже говорила, что он бородат. Издали похож на старика. А приглядишься – молод и полон сил. Глаза голубые, ресницы рыжие, почти бесцветные. Это всё, что можно было рассмотреть на его лице. Когда он повернулся боком, то прорисовался римский профиль.

– Твоё любопытство было удовлетворено?

– Конечно, но сострадания, жалости или хоть какого-нибудь интереса он во мне не вызвал. Для меня он был и останется чужим человеком.

– И что же теперь?

– Да ничего. Всё идёт своим чередом. А Ведущий спросил у меня: «Хочешь ли ты, чтобы твоему мужу сообщили о твоём приходе?» «Нет», - ответила я. «Почему?» – удивился Ведущий. «Я хочу, чтобы он забыл обо мне, как и я о нём. Разве ты не видишь, что мы разные люди? Я никогда не желаю его видеть». «Твои слова обдуманы?» «Да». «И ты никогда не пожелаешь встречаться с ним, даже по истечению срока его наказаний?» «А на сколько лет он отправлен на рудники?» «На двести лет, но уже меньше. К тому же он исправляется, и я, как его Ведущий, буду ходатайствовать о нём, чтобы сократили срок повинностей». «Нет. Я не желаю видеть его ни сейчас, ни потом», - я была решительно настроена, и Ведущий не стал со мной спорить, особенно после слов: «Если он исправляется, значит ему становятся не чужды боль и разочарование; он осознаёт, что есть истинная радость. А если так, то я не хочу ему причинять лишней боли. Он, наверное, тешит себя надеждой быть вместе со мной, но пусть лучше сразу знает: нет - и всё». «Я не совсем тебя понимаю», - сказал Ведущий. «Пусть исправляется и дальше, но не ради меня, а ради себя самого. Так он избежит разочарования» … «Это понятно, но ты не хочешь, чтобы он знал о твоём приходе в этот мир?» «Да. Я не хочу. Ты ему лучше сразу скажи, что в силу определённых обстоятельств мы никогда не сможем быть вместе». «Я вижу, ты тверда в своём решении. И в тебе нет к нему никакого сострадания. А о любви лучше и не говорить: ты его никогда не любила». «Я не буду отрицать твоих слов. Они верны». «Тогда я ухожу». «Удачи в пути и работе», - от души пожелала я Ведущему и проводила его до двери, - вот такие дела, Николушка.

– Бабушка, но ты сказала, что живёшь пока одна. Что ты имела в виду?

– О! Я жду свою любовь…

– …?

– Да-да! Не удивляйся. Когда мне было около сорока лет, в нашем селе появился врач. Знала, что он женат. Однако сердцу не прикажешь. Старалась его избегать, но тщетно! В моём сердце жил он, и только он. Мне жизнь показалась краше. Я летала…

– А он? Как он относился к тебе?

– Несколько лет жила в томлении… Однажды мои сомнения были разрушены: мы встретились случайно в почтовой карете. В город нас ехало только двое. Всего несколько часов езды, а радость на годы! Конечно, меж нами не было ничего предосудительного. Он человек чести: узы брака святы. И я не пыталась разбивать его семью. Знаю, каково воспитывать детей женщине одной. А детей у него – семеро!

– И как же вы мирились со своим положением?

– А нам не надо было многого! Хватало при встрече взгляда и улыбки. Иногда ночами во сне мы были вместе и счастливы. Именно сны и вселили в меня уверенность, что и здесь мы будем вместе. Ведь наши души соприкасались…

– Как прекрасна твоя история и необычна. Я рад за тебя, бабушка, если вы соединитесь и будете вместе.

– Я с нетерпением жду этой встречи. И хочу выйти его встречать.

– Ты уже что-то успела узнать?

– Да. Он болен чахоткой. Удерживала его на Земле только я, а теперь его жизнь угасает быстро, и он очень скоро станет Путником…

В этот вечер мы долго засиделись с бабушкой за разговорами. Снова вспоминали, мечтали, радовались и грустили…

Пока мы вели разговоры, я сделал рамку для картины и вставил картину в неё. Рамка получилась красивой, а в работе мне пригодились и помогли навыки, приобретённые при жизни на Земле. Я обещал не задерживать подарок в своём доме и сдержал слово. Картина сразу же попала по назначению. Бабушка взяла с собой картину, уходя домой. Я же так и не побывал у неё в гостях и на этот раз.

Я ужаснулся, подсчитав по картинам, сколько же времени провёл в уединении. Немудрено, что бабушка решила навестить меня сама. Мне снова не сиделось дома. Но сад пришёл в запущенное состояние, и мне пришлось заняться прочисткой арыков, так как они заросли травой. Потом занялся срезкой цветов, чтобы вновь шла выгонка побегов, и не переставали цвести маленькие творения природы. На работу в саду у меня ушло около недели.

Более важных дел не было. А находиться в бездельи было выше моих сил. Бездеятельность угнетает меня. Мне постоянно надо что-то делать. И я стал подумывать о возвращении в Синод. Я побывал у Синода, деревце по которому определяли начало занятий только набирало цвет. До начала полного цветения жимолости было ещё около двух недель. Мне надо было чем-то занять себя. И я решил навестить Учителя, к которому у меня было немало вопросов.

Его не было дома, а мне предназначалась информация: «Николай, я у старца Николоса». И в этот раз мне пришлось идти к Николосу. Учитель был в доме старца один, что удивило меня.

– А где Николос? – спросил я.

– Не знаю. Когда мы вернулись из долины Перехода, если помнишь, я говорил, что меня искал Николос, но не оставил мне никакой информации.

– Да я помню, ты на следующий день ушёл к нему.

– Так вот с того дня я и нахожусь здесь. Работы, сам знаешь, много. Оставить без присмотра цветник никак нельзя.

– А как Николос объяснил необходимость своего отсутствия так долго?

– Он ничего не сказал. Спросил лишь: свободен ли я и смогу ли побыть здесь в его отсутствие. Я согласился, а Николос тут же ушёл, сказав на ходу, что всё объяснит по возращении. А чем всё это время занимался ты?

– Хочешь, покажу? Потому что словами объяснять придётся долго.

– Не возражаю.

– Тогда подожди меня немного. Вернусь домой, возьму… и ты всё увидишь сам.

– Николай, ты заинтриговал меня. Хоть и привык, что ты всякий раз преподносишь что-нибудь необычное, и на сей раз я теряюсь в догадках. Что можно делать почти полгода, чтобы принести в руках и показать?

– Принесу, увидишь, - и я вышел из дома.

Вернувшись домой и взяв картины, я тихо, ста­раясь не шуметь, оставил их в прихожей. И с пустыми руками вошёл в столовую, где находился Учитель.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: