Имплицитные и косвенные речевые акты.

Аргументация с точки зрения возможных последствий.

Аргументация -это решающий этап воздействия. С помощью хороших аргументов и умелой их подачи можно спасти неудачную активизацию внимания и процесс представления информации. В логике и риторике этот раздел разрабатывался наиболее тщательно. Помимо ценных, научно и практически обоснованных приемов, придумано немало бесчестных уловок, позволяющих иногда одерживать победу в споре, даже не располагая объективными данными и достаточными аргументами.

Аргументирующая роль, определенная на основе цели: заставить подчиненного разделить мысли и представления руководителя об определенном предмете. В ее основе лежит разработка соответствующих структурных схем, и обслуживается она специфическими речевыми операциями. Главное ее назначение- восстановление понимания между участниками коммуникации, обеспечение условия достоверности сообщения. Предпосылкой для подключения аргументации служит сомнение объекта воздействия.

Необходимость аргументирующего воздействия в индивидуальной беседе осознается руководителями. Личные симпатии практически не сказываются, хотя и наблюдается тенденция к большому аргументированию при позитивном отношении к сотруднику, а также в тех случаях, когда подчиненный воспринимается строгим, независимым, критичным, способным признавать свою неправоту, уважительным и способным охотно подчиниться.

Аристотель о трех классах аргументов: logos, ethos, pathos. Их использование в аргументации и в риторике.

Persuasio (что в наиболее точном переводе звучит как убеждение) - одна из самых широких категорий классической риторики. Точных границ этой категории установить практически невозможно. Однако вполне возможно указать категории, которые были соотнесены с persuasio и с помощью которых убеждение реализовывалось в конкретных сообщениях. Таких основных категорий было три:

· логос (logos)

· этос (ethos)

· патос (pathos, пафос).

Понятие логоса предполагало средства убеждения, оперирующие к разуму. Так, аристотелевскую риторику принято вообще считать логос- риторикой еще и потому, что логическим и аналитическим средствам убеждения в ней отводилось весьма заметное место. Два главных средства убеждения, которым Аристотель уделял особое внимание, - это силлогизм (умозаключение от общего к частному по всем правилам) и энтимема (сокращенный силлогизм, в котором процедура умозаключения осуществляется не полностью).

Само по себе понятие энтимемы было развернуто как бы с учетом повседневного дискурса. В реальной речевой практике говорящие редко пользуются "логически чистыми умозаключениями, довольствуясь чаще всего энтимемами. (Так, утверждая: "Это из области риторики, так что этого тебе не понять", я пропускаю суждение о том, что ты не подготовлен по риторике. Мой собеседник, разумеется, сможет "прочесть" энтимему, восстановив опущенный мною смысл.)

Понятие этоса соотносилось со средствами убеждения, апеллирующим к нормам человеческого поведения (в том числе и речевого поведения). В этом смысле говорящий, в частности и по Аристотелю, должен "опознаваться" слушателями как "человек достойный" - и в широком смысле этого выражения, и в узком (достойный говорить, достойный, чтобы его слушали). Утверждалось, что личные этические качества говорящего определяют все содержание его сообщения и что слушатели всегда имеют возможность составить себе представление о том, каков этос говорящего. Во многом в зависимости от этого они и оценивали его сообщение.

Понять, как влияет этос на оценку сообщения, поможет одна из басен датского писателя и драматурга Л. Хольберга, повествующая о состязании в красноречии Аиста и Ястреба, в котором побеждает Аист. Речи, подготовленные ими, одинаково хороши, однако Судья, отметив это, говорит, что судиться, как одинаково хорошие они все равно не могут, поскольку одна из них произнесена невинным Аистом, а вторая - хищной птицей.

Понятие пафоса соотносилось со средствами убеждения, апеллирующими к чувствам.

Суть пафоса состояла в том, что говорящему следовало уметь вызвать в слушателях чувства, которые могли бы повлиять на их мнение. Вопрос же, стоявший перед говорящим в этом отношении, был следующим: должен ли и он сам испытывать те чувства, к которым склоняет присутствующих? И если да, то имеет ли он право "показывать" эти чувства слушателям?

Риторика учила быть искренним, но "обуздывать" пафос и не выставлять его напоказ. Риторически образованный говорящий должен был уметь вызвать нужные чувства в слушателях без того, чтобы быть театральным. Сложность этой установки, кстати, и обусловила довольно забавную судьбу слова ''пафос" в истории человечества: с одной стороны, его впоследствии стали понимать как аффектацию, высокопарность, с другой - как особенную торжественность в ответственных ситуациях.

Правильное обращение с категориями логос, этос и пафос (содержание которых, вне всякого сомнения, было разработано в риторике гораздо полнее, чем здесь представлено) предполагало, что сообщение на всем своем протяжении постоянно контролируется во всех трех аспектах. Переводя разговор на более современный язык, можно, таким образом, утверждать, что риторика фактически закладывала в структуру сообщения такие лишь впоследствии высоко оцененные наукой критерии, как критерий истинности (категория "логос"), критерий искренности (категория "этос") и критерий релевантности речевого поведения (категория "пафос").

Закон тождества и несовместимость суждений в логике и в аргументации.

Закон тождества формулируется так: любая мысль в процессе определенного рассуждения должна быть тождественна самой себе. Символически он записывается так: «a ↔ a». Суть этого закона состоит в том, что используемые в беседе понятия должны иметь один и тот же смысл в процессе всего рассуждения; если же вы меняете его, необходимо это оговорить. Соблюдение закона тождества позволяет сделать речь более четкой, ясной, уберечь ее от расплывчатости и неопределенности. Однако естественные языки богаты синонимами и омонимами, и это иногда позволяет отождествлять несхожие слова и разобщать слова с одинаковым смыслом. Нарушение закона тождества ведет к ошибке, которая называется «подмена тезиса», когда оппоненту приписывается то, что он не говорил. Нарушение этого закона часто лежит в основе анекдотов и курьезных случаев. Например, студент спрашивает преподавателя: «Можно ли наказывать человека за то, что он не сделал?» – «Нет», – отвечает преподаватель. – Тогда не наказывайте меня за то, что я не сделал домашнее задание». Или: учитель говорит, обращаясь к ученику: «Надеюсь, Том, я больше не увижу, как ты списываешь с чужой тетради». На что Том отвечает: «Я тоже на это надеюсь, господин учитель».

Несовместимость как противоположность характерна для суждений, выражающих противоположные мысли. Эти суждения не могут быть одновременно истинными, но могут быть одновременно ложными. Например, «Все адвокаты юристы», «Ни один адвокат не является юристом».

Истинность одного из противоположных суждений определяет ложность другого. К примеру, истинность суждения «Все граждане обязаны соблюдать закон» сразу же делает ложным суждение «Ни один гражданин не обязан соблюдать закон». При ложности одного из противоположных суждений другое остается неопределенным. Оно может быть как истинным, так и ложным.

Противоречие как несовместимость характерно для суждений, исключающих друг друга. Они одновременно не могут быть ни истинными, ни ложными. При истинности одного из них другое будет ложным, а при ложности первого второе будет истинным. Например, «Все судьи являются подкупными» и «Некоторые судьи не являются подкупными».

Имплицитные и косвенные речевые акты.

Совершая некоторый речевой акт, говорящий утверждает не только то, что следует из самого речевого акта согласно его пропозициональному содержанию, коммуникативной функции или согласно логической структуре, в которую он включён в качестве элемента. Часто он утверждает то, что непосредственно в высказывании не содержится и из него не следует, но что подразумевает говорящий и что понимает компетентный слушатель благодаря знанию контекста произнесения. Например:

Жена, заглядывая в кабинет к мужу: «По телевизору начинается интересный фильм».

Муж: «К сожалению, у меня срочная работа».

В этом диалоге жена предлагает мужу посмотреть фильм, но в самом её речевом акте это предложение непосредственно не высказывается, а лишь подразумевается. В ответе мужа не содержится непосредственно отказ, но подразумевается. Оба отлично понимают друг друга, и было бы странным, если бы жена спросила, что он подразумевает. Здесь мы имеем дело с явлением, которое один из ведущих представителей американской философии языка Герберт Пол Грайс называет импликатурой. Для анализа такого ряда коммуникативных ситуаций он и вводит термины имплицировать,импликат и импликатура. В первом речевом акте имплицируется приглашение посмотреть фильм, а во втором ясно прочитывается импликат: мне некогда.

Г. П. Грайс различает конвенциональную и коммуникативную импликатуры. Первая является частью значения произнесённого предложения. В основе конвенциональной импликатуры лежит контекстуальность значений слов и выражений естественного языка. Одно и то же выражение может принимать разные значения в зависимости от контекста произнесения, каждое из которых будет являться частью значения произнесённого выражения. Наш опыт речевого общения содержит разные значения и оттенки смыслов одних и тех же выражений. Например, когда мой собеседник жалуется, что на вчерашней вечеринке был очень тяжёлый стол, я понимаю, что он жалуется не на боль в мышцах, вызванную перетаскиванием тяжёлого стола, а на неприятные ощущения в желудке. В основе этой импликатуры лежит конвенция, существующая в языке и закрепляющая за словом «стол» значение, указывающее на характер угощений. Для Г. П. Грайса, да и для нас, особый интерес представляет коммуникативная импликатура, т.е. имплицирование, порождаемое контекстом диалога, прагматикой речевого общения. В основе узнавания импликатур, т.е. правильного понимания речи, лежит, во-первых, знание системы правил рациональной коммуникации, которыми владеет всякий компетентный носитель языка, и, во-вторых, презумпция разумности собеседника. Замечу, кстати, что презумпция разумности собеседника является условием разумности всякого диалога.

Г. П. Грайс формулирует соответствующие прагматические правила рационального общения. Участники диалога, если они разумны, стремятся в ходе диалога к некоторой общей для них цели, ради достижения которой они вступили в этот вид совместной деятельности. Ясно, что для эффективного ведения диалога, т.е. для достижения этой цели, они должны руководствоваться определёнными правилами ведения диалога. Важнейшим из них является принцип кооперации: «Твой коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель этого диалога». Этот принцип можно развернуть в следующую систему постулатов.

1. Постулаты КОЛИЧЕСТВА:

1.1 твоё высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется

1.2 твоё высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется

2 Постулаты КАЧЕСТВА:

2.1 старайся, чтобы твоё высказывание было истинным. Этот постулат можно конкретизировать:

2.1.1 не говори того, что ты считаешь ложным

2.1.2 не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований

3 Постулат ОТНОШЕНИЯ, иначе его можно назвать постулат уместности:

3.1 не отклоняйся от темы

4 Постулаты СПОСОБА:

4.1 избегай непонятных выражений

4.2 избегай неоднозначности

4.3 будь краток

4.4 будь организован.

Конечно, эти постулаты могут быть дополнены. На их базу строятся другие подобные системы правил эффективного рационального общения. Иногда эти правила приводятся в иных формулировках, нежели те, которые дал Г. П. Грайс и которые воспроизведены здесь, но важно, чтобы в них сохранялась суть, выраженная в принципе кооперации.

Когда в ответ на вопрос моего друга «Где ты посоветуешь купить стиральную машину?» я восклицаю: «Лучшие стиральные машины в магазинах «Мойдодыр»!», какой речевой акт я совершаю? Какова его иллокутивная сила? Казалось бы, что я нарушаю принцип кооперации, употребляю нерелевантный речевой акт: от меня ждут совета, а я в экспрессивной форме выражаю своё отношение к положению дел в сети магазинов «Мойдодыр». Но мой друг, который понимает, что у меня нет оснований для нарушения принципа кооперации, и уверенный в том, что я разумен и стремлюсь его соблюдать, произведёт реконструкцию моего восклицания и истолкует его как совет. Для человека же, который только что зашёл в комнату и не слышал вопроса моего друга, это экспрессив. Если, конечно, он не принял меня за представителя фирмы «Мойдодыр». В последнем случае он вполне может истолковать мой речевой акт как настойчивую просьбу, попытку убеждения и т.п., в зависимости от его понимания ситуации. То есть в соответствии с постулатом Грейса он истолкует мой речевой акт максимально релевантным образом по отношению к своему пониманию речевой ситуации, если, конечно, не примет меня за безумца, чьи речи не подлежат толкованию.

Знание этих правил и презумпции разумности собеседника, т.е. уверенность в том, что собеседник не имеет оснований уклоняться от принципа кооперации, позволяет нам формировать и обнаруживать коммуникативные импликатуры.

Понятно, что импликатура имеет место только в том случае, если (1) говорящий стремится соблюдать принцип кооперации, (2) полагаемый им импликат совместим с постулатом уместности и, что важно, (3) говорящий уверен, что слушатель будет исходить в понимании сказанного им из того, что говорящий верит в его способность уместно понять сказанное. Рассмотрим пример.

А: Мне кажется, что у Петра очень много работы, вряд ли он сможет помочь мне.

Б: Да? Он сегодня полдня играл в компьютерную игру.

Если у А нет оснований сомневаться в приверженности Б принципу кооперации, в частности, в выполнении им постулата релевантности, если при этом А верит, что Б верил в способность А понять это, к тому же предполагаемый импликат не нарушает с точки зрения того и другого постулат релевантности, то он легко выведет коммуникативную импликатуру, импликатом которой будет суждение «У Петра на самом деле достаточно свободного времени, чтобы помочь тебе».

***

Косвенное высказывание – это такое, «в котором буквальный смысл фразы расходится с функционально-прагматическим, то есть с реальной целью высказывания: формально речь идет об одном, а фактически о другом». К ним прибегают, чтобы подчеркнуть силу убеждения, апеллировать к вниманию, смягчить предписание, проявить уважение, пощадить чувства, расположить к себе. Для большинства отечественных исследователей основным критерием имлицитности является отсутствие непосредственной выраженности того или иного содержания в поверхностной структуре высказывания. По определению А.В. Бондарко, «имплицитное содержание – специально не выраженное, а лишь подразумеваемое, вытекающее из эксплицитного содержания или из связанной с ним контекстуальной или ситуативной информации». Имплицитная информация - «это прямо не выраженная, не имеющая непосредственного материального выражения информация. Имплицитный характер высказывания проявляется в том, что в акте коммуникации при номинации событий и фактов реальной действительности определенные элементы или звенья отображаемого явления не получают эксплицитного выражения»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: