НА ПУТИ К НОРМАЛИЗАЦИИ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ США И КНДР

Летом 1994 г. КНДР и США стремительно сменили жесткость на конструктивность, и, после визита в июне 1994 г. в Пхеньян Дж. Картера и его переговоров с Ким Ир Сеном, перешли от взаимных угроз к процессу интенсивных дипломатических контактов. Переговоры оказались трудными, полными драматических эпизодов. Дело иногда доходило до срыва, но в 1994 г. привели к заключению рамочного соглашения в Женеве, а в 1995 г. завершились подписанием компромиссных соглашений в Куала-Лумпуре о замене имевшихся на Севере двух атомных электростанций на два сопоставимых ядерных легководных реактора, неспособных производить оружейный плутоний, за счет международной организации КЕДО и международных фондов, в которые основной финансовый взнос из общей суммы в 4,5 млрд. долл. должны внести Сеул и Токио.

В результате, с одной стороны, была снята крайне обострившаяся напряженность на Корейском полуострове и вокруг него, достигнут прорыв в американо-северокорейских отношениях, поскольку стороны после пятидесятилетней взаимной вражды и непризнания согласились обменяться миссиями связи, как первом шаге на пути к полной межгосударственной нормализации.

Таким образом, США приобрели перспективные возможности для укрепления своих позиций в его северной части Корейского полуострова. Дипломатия же КНДР сумела выйти из международной "полуизоляции" и встать на путь развития отношений с западными державами.

После подписания соглашений двусторонние отношения стали весьма активно наполняться конкретным содержанием. В январе 1995 г. Административный совет КНДР, а затем Конгресс США приняли постановление об отмене запрета на заход торговых судов в порты друг друга, взаимные ограничения на импорт товаров, в 1995-1996 гг. состоялся ряд встреч экспертов по практическим вопросам, связанным с выполнением договоренностей об открытии бюро связи в Пхеньяне и Вашингтоне. хранении отработанного топлива, заключении контракта о легководных реакторах, начались регулярные поставки американского дизельного топлива для электростанций КНДР.

В результате, участие США в делах Корейского полуострова расширилось настолько, что в настоящее время они получили возможность выполнять функцию регулятора ряда происходящих здесь важных процессов. Западной печатью обращалось внимание на то, что "при президенте Б. Клинтоне Вашингтон взял на себя роль посредника между двумя Кореями в попытках обеспечить плавное объединение", и, несмотря на обвинения со стороны южнокорейских руководителей в "мягкости" по отношению к Северной Корее, он небезуспешно пытается умерить жесткую линию Ким Ён Сама, избранную им после инцидента с северокорейской подводной лодкой у берегов Южной Кореи в сентябре 1996 г., и направленную на изоляцию Северной Кореи с целью ускорения ее крушения, которая, по его мнению, представляет собой "рискованную стратегию, способную дестабилизировать регион" [20]. В японской прессе отмечалось, что США успешно выступили посредником на американо-северокорейских переговорах в Вашингтоне в декабре 1996 г., сумев убедить Пхеньян выразить сожаление в связи с вышеупомянутым инцидентом и тем самым добиться необходимого для предотвращения нараставшей конфронтации между КНДР и РК компромисса [21].

Ключевую роль сыграли США и для обеспечения начала четырехсторонних переговоров РК - КНДР - США - КНР, с целью урегулирования "корейской проблемы", предложение которых было выдвинуто Б. Клинтоном и Ким Ен Самом 15 апреля 1996 г. Посредством вовлечения КНДР, которая изначально негативно отнеслась к этой идее, в серию трехсторонних США - РК - КНДР "разъяснительных" брифингов, состоявшихся весной 1997 г. в Вашингтоне, США сумели организовать проведение на своей территории первого предварительного, правда практически безрезультатного, раунда переговоров в подобном формате.

Прогресс в американо-северокорейских отношениях, хотя и не вызывает энтузиазма в Сеуле, нисколько не подвергает сомнению незыблемость союза между Белым и Голубым домами [22] и прочность американских позиций на юге Кореи, что обеспечивает развитие тенденции к усилению влияния США на Корейском полуострове в конце XX в.

Переговорный процесс в рамках четырехсторонней конфедерации хотя и с трудом, но развивается. Как значительный прогресс многие обозреватели оценили результаты третьего раунда конференции, состоявшейся в Женеве в ноябре 1998 г. На нем удалось сдвинуть переговоры с мертвой точки и договориться о создании в рамках этого форума двух специальных рабочих комиссий, которые будет обсуждать, соответственно, пути обеспечения прочного мира и разрядки напряженности на Корейском полуострове.

Сдвиг стал возможным в результате важного изменения позиций делегации КНДР, которая на этот раз не стала настаивать на обязательном предварительном обсуждении вывода американских войск из Южной Кореи и заключения двустороннего мирного договора между США и КНДР. Однако, как отмечала 27 октября 1998 г. южнокорейская газета "Хангук Геральд" такая гибкость северокорейской стороны стала возможна в результате достигнутого между Вашингтоном и Пхеньяном "секретного пакта" о поставках в Северную Корею 300 тыс. тонн американского зерна. начиная с 9 ноября 1998 г.

Вместе с этим, эксперты по проблемам Корейского полуострова стали с тревогой отмечать нарастание на протяжении 1998 г. в США активности сторонников пересмотра нынешнего курса белого дома, направленного на "вовлечение" Пхеньяна в переговорные процессы и международные структуры, и возвращения к политике "сдерживания" последнего. С большим трудом и запозданием администрации Б. Клинтона удалось в 1998 г. добиться от Конгресса выделения 3,5 млн. долларов на оплату поставки очередной партии мазута в Северную Корею в рамках американской .части обязательств по программе КЕДО. В ноябре 1998 г. Конгресс США увязал дальнейшие перспективы финансирования поставок дизельного топлива в 1999 г. с успехом американской дипломатии на переговорах по прекращению ракетной программы КНДР, установив ей срок до 31 мая 1999 г.

По сообщению газеты "Хангук Геральд" от 10 октября 1998 г., влиятельный в США Совет по проблемам внешней политики направил Б. Клинтону открытое письмо, составленное большой группой авторитетных экспертов по внешнеполитическим проблемам, в котором потребовал коренного пересмотра северокорейской политики Вашингтона. В нем давние критики "рамочного соглашения" 1994 г. утверждали, что "испытание Пхеньяном 31 августа 1998 г. новой усовершенствованной ракеты и обнаружение того, что может оказаться новым подземным ядерным объектом" могут в скором будущем привести к новому кризису. Подобные настроения прозвучали и в выступлениях ряда американских участников состоявшейся 4-7 ноября 1998 г. в Сеуле международной конференции "Изменяющаяся динамика безопасности Кореи", организованной Советом по изучению проблем безопасности США и Кореи. Они не скрывали своего разочарования идеей создания КЕДО и результатами ее деятельности, подвергали сомнению целесообразность дальнейшего участия США в этой международной организации.

Эти факты, вместе с массированными усилиями в конце 1998 г. ряда, прежде всего американских средств массовой информации, направленных на возрождение тезиса о северокорейской ядерной угрозе в связи с якобы продолжающейся вопреки условиям "рамочного соглашения" секретной северокорейской программой по созданию ядерного оружия, и вновь жестко поставить вопрос об инспекции "подозреваемого" подземного ядерного объекта теперь в местечке Кымчхангри, в 40 км к северо-западу от остановленного по соглашению 1994 г. ядерного научно-исследовательского комплекса в Енбёне, вызывают у корееведов неприятные воспоминания о начальных этапах развертывания конфликтного сценария, приведшего к острому кризису на Корейском полуострове в 1993-1994 гг. По условиям приложений к Женевскому соглашению 1994 г. КНДР обязалась допускать международные инспекции на "подозреваемые" объекты, но только после завершения строительства хотя бы одного из двух легководных ядерных реакторов. Поэтому сейчас Пхеньян обоснованно утверждает, что его ничто не обязывает допускать иностранных инспекторов на свои "мирные подземные объекты".

Нынешнее развитие событий дает основание для проведения аналогий с ситуацией начала 90-х годов. Тогда немало исследователей в России и некоторых других странах сошлись во мнении, что процесс плодотворного диалога между Севером и Югом в 1990-1992 гг.. при котором внутрикорейский компонент в общем "корейском уравнении" стал доминирующим, а Пхеньян и Сеул, проявлявшие возрастающую самостоятельность, приблизились к реальному прорыву в двухсторонних отношениях, способному вывести процесс корейского урегулирования из-под контроля "международных факторов", видимо, не всех устраивал в столицах ряда заинтересованных государств. Прежде всего, это относится к Вашингтону, который не считал и, скорее всего, и сейчас не считает возможным допустить ослабление своего контроля над развитием ситуации на Корейском полуострове.

Тогда детонатором кризиса, в условиях которого неизбежно и значительно возрастает значение военно-силовых факторов в процессе его разрешения и, следовательно, роль США, стали подозрения Вашингтона и его союзников, опиравшиеся исключительно на разведданные самих США, по поводу прогресса секретной программы Пхеньяна по созданию ядерного оружия. Сегодня такую же роль могут сыграть опять же не доказанные предположения о ее возобновлении.

Если подобные предпосылки развития событий реализуются и во внутриполитическом руководстве США возобладают сторонники альтернативного подхода к решению проблем Корейского полуострова, то это будет означать возвращение к наиболее неблагоприятному, остроконфликтному сценарию развития "корейской ситуации".

Такой поворот в политике Белого дома может подорвать разумную и, как представляется, долгосрочную "солнечную политику" * [23] президента РК Ким Дэ Чжуна в отношении Северной Кореи, которая уже привела к первым конкретным результатам. В этой связи, в частности, можно назвать начало реализации проекта почетного председателя конгломерата Хёндэ Чон Джу Нена, который, будучи в Пхеньяне в 1998 г. был принят лидером КНДР Ким Чен Иром, по совместному развитию туризма в районе гор Кымгансан. В рамках этой программы впервые после 1945 г. еженедельно 2 тыс. южнокорейцев получили возможность посещать Алмазные горы на территории Северной Кореи и первые такие туристические туры начались в ноябре 1998 г.

* Политика, направленная на примирение и сближение с КНДР. Название взято Ким Дэ Чжуном из басни Эзопа. посвященной спору между солнцем и ветром о том, кто из них сумеет быстрее снять с человека одежду.

Однако результаты переговоров между бывшим министром обороны США, а ныне главным "куратором" корейского направления внешней политики Белого дома У. Перри и президента РК, состоявшихся в Сеуле в декабре 1998 г., продемонстрировали, что Ким Дэ Чжун даже в условиях тяжелого экономического кризиса, усилившего в силу необходимости выполнения "кабальных" требований соглашения с МВФ и др. и без того тесную привязку Южной Кореи и американскому союзнику, а также на фоне нарастания давления неблагоприятных внешних факторов не намерен отказываться от своей "солнечной политики".

В ходе состоявшейся дискуссии Ким Дэ Чжун не разделил, по его мнению, излишне эмоциональные и завышенные опасения американских коллег по поводу северокорейского подземного объекта. При этом, учитывая изменение настроения республиканского большинства в Конгрессе США, выдвинул "пакетное" предложение. КНДР отказывается от новых запусков ракет средней дальности, вероятность которых в ближайшем будущем настойчиво предсказывали американские средства массовой информации, замораживает свою ракетную программу, разрешает допуск международных инспекторов на объект в Кымчхангри. США, в свою очередь, выполняют данное еще в 1994 г. при подписании "рамочного соглашения" свое обещание об установлении дипломатических отношений с Северной Кореей, последней обеспечивается адекватная продовольственная и гуманитарная помощь.

Как показали дальнейшие события, основные идеи "пакетного" предложения легли в основу сложных американо-северокорейских "ядерно-ракетных" переговоров весной 1999 г., приведших к важному позитивному результату. На компромиссной основе была достигнута договоренность о том, что Пхеньян соглашается на многоразовые (как минимум две) инспекции американских экспертов на объект в Кымчхангри, а Вашингтон, как сообщила 7 мая 1999 г. газета "Кореа Геральд", обеспечит поставку в КНДР 500 тыс. т продовольствия и 1000 тонн отборных семян картофеля.

В соответствии с этим соглашением команда из 15 американских экспертов в течение недели в мае 1999 г. изучала подземные сооружения в Кымчхангри и не обнаружила там ничего, кроме "огромного пустого тоннеля". По сообщению вышеупомянутой южнокорейской газеты, администрация Б. Клинтона пришла к выводу, что в осмотренном тоннеле "не нашлось ничего подтверждающего того, что Северная Корея нарушала антиядерное соглашение ... что в этом месте когда-либо содержалось оборудование, имеющее отношение к программе развития ядерного оружия", а также, что "нет оснований полагать, что американских инспекторов, проводивших на прошлой неделе свою работу, пытались обмануть в процессе ознакомления с пустыми тоннелями" [24].

Состоялось еще более знаменательное событие в американо-северокорейских отношениях - первый в истории визит в КНДР официального специального представителя президента США по проблемам Кореи У. Перри, возглавившего американскую делегацию самого высокого уровня. У. Перри передал северокорейскому руководству личное послание Б. Клинтона, а также комплексную мирную программу, разработанную совместно США, РК и Японией, содержащей предложения о поэтапном снятии 46-летнего экономического эмбарго против КНДР и восстановления с ней дипломатических отношений Вашингтоном и Токио в обмен на отказ Пхеньяна от продолжения программ по созданию ядерного и ракетного оружия.

По итогам визита У. Перри заявил, что он провел "очень интенсивные, исключительно существенные и весьма ценные" переговоры с руководством в Пхеньяне, а средства массовой информации подчеркнули, что беседы прошли "в искренней дружественной атмосфере взаимного уважения" [25]. В ходе встреч с высокопоставленными руководителями Северной Кореи У. Перри, которому, однако, не удалось встретиться с ее лидером Ким Чер Иром, пытался убедить их (что тоже было впервые) в том, что США искренне не желают коллапса КНДР и ее поглощения Югом, а стремятся к нормализации отношений с ней как с независимым государством.

Эти позитивные и весьма важные события оказали положительное влияние на формирование более благоприятной атмосферы для развития межкорейского диалога и достижения целей "солнечной политики" президента Ким Дэ Чжуна.

Во второй половине 1999 г. и начале 2000 г. тенденция к нормализации межгосударственных отношений между США и КНДР получила дальнейшее развитие. Ее закреплению не помешал даже вооруженный инцидент, произошедший в июне 1999 г. между ВМС РК и КНДР в районе морской разграничительной линии Севера и Юга в Желтом море, сопровождавшийся уничтожением одного северокорейского боевого корабля. Заинтересованные стороны сумели быстро преодолеть негативные последствия этого события.

Принципиально важным фактором стал успех американо-северокорейских переговоров в сентябре 1999 г., в результате которых Пхеньян отказался от замысла повторить испытание ракеты дальнего радиуса действия, запуск которой к тому времен западными средствами массовой информации представлен как неизбежный, что привело к нагнетанию алармистских настроений в США, Японии, РК, и согласился приостановить развитие собственной ракетной программы. В ответ США решили частично снять торговое эмбарго и запрет на инвестиции, которые действовали против КНДР в течение 50 лет, и, похоже, приступили к практической стадии подготовки обмена с ней внешнеполитическими представительствами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце XX в. Корейский полуостров стал свидетелем серьезного изменения баланса сил и конфигурации взаимоотношений между основными государствами, вовлеченными в урегулирование корейской проблемы и, в частности, взаимодействия двух противоположных тенденций: с одной стороны, очевидным укреплением влияния США, а также КНР в условиях ослабления в первой половине 90-х гг. позиций РФ, которая в последние годы энергично и достаточно успешно стремится их восстановить, и сохранения на прежнем уровне влияния Японии и, с другой стороны, активизирующимися с середины 90-х годов усилиями США, Японии и Республики Корея укрепить, формализовать сложившийся механизм военно-политических, экономических трехсторонних связей с целью выработки общего подхода к КНДР и формирования соответствующих их интересам условий нормализации ситуации на Корейском полуострове.

Руководители трех государств рассматривают трехсторонний механизм как долговременный и весьма важный универсальный инструмент реализации их внешнеполитических целей и уделяют повышенное внимание проблемам его совершенствования как в условиях роста напряженности на Корейском полуострове, так и ее ослабления. Характерно, что и накануне межкорейского саммита министерство по делам объединения РК сочло необходимым подчеркнуть, что сама договоренность о нем стала возможной благодаря тому, что"комплексный подход по ликвидации структуры "холодной войны" на Корейском полуострове был осуществлен в результате тесной трехсторонней координации между Южной Кореей, Соединенными Штатами и Японией" [26].

При этом дипломатия США в последнем десятилетии XX в. продемонстрировала завидную гибкость, способность быстро переходить от конфликтно-силового, нажимного сценария в отношениях с КНДР. как это было во время "ядерного кризиса" 1993-1994 гг., к конструктивно-переговорному в период подписания женевских "рамочных" и последующих соглашений.

При радикальной смене форм осуществления корейской политики США ее цели оставались неизменными - обеспечение американского лидерства в урегулировании корейской проблемы и устранение тем или иным способом, а если это невозможно, стимулирование коренной трансформации нынешнего северокорейского государственного устройства, представляющего одно из главных препятствий на пути реализации американской стратегии на Корейском полуострове и в СВА.

К середине 90-х годов творцы политики в белом и Голубом домах пришли к оказавшемуся позднее неадекватному убеждению в том, что в условиях утраты главного военно-политического союзника и экономического партнера-спонсора в лице СССР, ожидаемого кризиса в руководстве КНДР, обусловленного кончиной бессменного лидера Ким Ир Сэна в 1994 г., тяжелого экономического и продовольственного кризисов, ставших в значительной степени следствием небывалых по масштабам наводнений и засухи, поражавших Северную Корею в течение трех лет подряд в середине 90-х гг., КНДР неизбежно рухнет в ближайшем будущем и окажется поглощенной РК. Поэтому, как они считали, с учетом такой перспективы будет более разумным от рискованного курса военно-силового давления и изоляции северокорейского государства, осуществлявшейся в первой половине 90-х гг. в условиях которой последний к тому же продемонстрировал как политическую твердость и готовность идти до конца в игре под названием "балансирование на грани войны", так и обладание военным потенциалом, достаточным для нанесения американо-южнокорейской стороне большого ущерба, перейти по отношению к нему к политике вовлечения.

Стратегия вовлечения, в южнокорейском варианте "политика солнечного тепла", стала определять подход США, РК во второй половине 90-х гг. Одной из главных целей приближения к Северной Корее было стремление понять причины и источники удивительной живучести северокорейского строя в экстремальных условиях и найти то, что его могло бы разрушить.

Однако и к концу десятилетия в КНДР не проявились сколько-нибудь заметные признаки разложения. Более того, ее руководство стало демонстрировать все больший реализм во внешней и внутренней политике, экономическое положение республики - медленно улучшаться. Это вызвало разочарование в некоторых политических, особенно республиканских кругах США. прямую критику в Конгрессе северокорейской политики, администрации Б. Клинтона как слишком дорогостоящей и неэффективной, негативные оценки, в частности, результатов деятельности КЕДО. Некоторые американские авторы "рамочного" соглашения и программы КЕДО не скрывают, что при их разработке исходили из перспективы недолговечности нынешнего руководства КНДР.

Эти настроения во влиятельных кругах политической элиты США вызывают Обоснованную тревогу сторонников продолжения разрядки напряженности на Корейском полуострове, которые также активизировали свои усилия.

Это относится прежде всего к руководству обоих корейских государств. И президент РК Ким Дэ Чжун отчетливо продемонстрировал, что не намерен в угоду новым настроениям на Капитолийском холме приносить в жертву свою "солнечную политику". И лидер КНДР Ким Чен Ир в 1999-2000 гг. приступил к осуществлению энергичной внешнеполитической программы, направленной на вывод страны из международной изоляции. Итогом таких конструктивных усилий стало этапное событие - первый в истории межкорейский саммит в июне 2000 г., положивший начало бурному развитию сотрудничества между Севером и Югом, успевшему всего за несколько месяцев материализоваться в серии важных и немыслимых до июньской встречи в верхах достижений: проведения двух раундов переговоров на министерском уровне; обмене делегациями, состоящими из членов разделенных семей; возвращении Сеулом на Север группы из 59 политзаключенных, отбывавших в РК длительные сроки заключения, но сохранивших верность КНДР; практических результатах по началу строительства транскорейской железнодорожной магистрали Сеул - Синыйд-жу, оптико-волокнистой линии связи и т.д.

Такое развитие событий логично ведет к значительному повышению роли внутри-корейского фактора в общем уравнении корейской проблемы. Наряду с этим происходит очевидное усиление позиций КНР, в частности и за счет большой значимости ее посреднической функции в межкорейском и американо-северокорейском диалогах, а также, резкая и результативная активизация корейской политики России.

На последнем феномене следует остановиться подробнее. Дело в том, что в 2000 г. после избрания нового российского президента В. Путина целенаправленные усилия Москвы по нормализации отношений с КНДР, предпринимавшиеся во второй половине 90-х годов, привели к качественному прорыву: в феврале в ходе первого за последнее десятилетие визита в Пхеньян министра иностранных дел РФ И. Иванова был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между двумя странами; в июле президент России В.В. Путин нанес первый за всю более, чем вековую историю российско-корейских отношений визит в Пхеньян, где ему был оказан подчеркнуто теплый прием, и где он, в частности, заявил, что РФ целиком и полностью приветствует процесс межкорейского сближения и возрастание роли самостоятельного внутрикорейского фактора. И в Пхеньяне, и в Сеуле отметили, что такая искренняя позиция Москвы выгодно отличается от плохо скрываемой озабоченности Вашингтона по поводу будущего американского военного присутствия в Южной Корее, высказанной, в частности, в ходе экстренного визита в Сеул госсекретаря США М. Олбрайт через несколько дней после встречи двух корейских лидеров.

Приезд в Москву в августе 2001 г. главы Северной Кореи Ким Чен Ира является ответом на визит российского президента В.В. Путина КНДР год назад. Обмен визитами руководителей двух стран послужит делу дальнейшего укрепления отношений между Россией и КНДР.

Таким образом, сегодня Москва может с большим оптимизмом, чем пять лет назад, оценивать свои позиции на Корейском полуострове. Надеяться на то, что на новом этапе начавшегося летом 2000 г. в Пхеньяне межкорейского диалога на высшем уровне к ее голосу прислушаются в обеих корейских столицах. Визит В.В. Путина в Пхеньян, ставший кульминацией энергичных усилий Москвы последних лет по восстановлению связей с КНДР при сохранении и умножении всего накопленного позитива в отношениях с РК, по обретению нового лица прагматичной и сбалансированной корейской политики, оказал серьезное содействие полноценному возвращению России на Корейский полуостров, превращению ее за короткий срок из аутсайдера среди международных игроков, исторически вовлеченных в урегулирование корейской проблемы, которым она стала к середине 90-х годов, не только в полноценного. но и ведущего участника данного процесса.

Все вышеперечисленные факторы, проявившиеся на рубеже веков, создают новые вызовы стратегии США на Корейском полуострове, уплотняют международную среду, в которой им приходится действовать, что осложняет осуществление их конечной цели - достижение собственного лидерства.

Литература

1. Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема. Новый взгляд. М., 1995.

2. Савельев Р.В., Кобозев Н.М.. Асмолов К.В., Ткаченко В.П., Мацегора А.И. Тенденции развития обстановки на Корейском полуострове и возможные альтернативы российской политики. М., 1999.

3. Центральное телеграфное агентство Кореи (Северной), 1995, 23 ноября.

4. К 1991 г. вооруженные силы СССР на Дальнем Востоке были сокращены на 200 тыс. человек. Сухопутные войска - на 12 дивизий. Расформированы 1 1 авиаполков. Из Тихоокеанского флота выведены 16 боевых кораблей, в том числе 9 крупных надводных и 7 подводных. Тихоокеанский флот РФ в первой половине 90-х годов сократился в 2 раза, в том числе количество боевых кораблей с 335 до 140 единиц. В 1991 г. завершен вывод советских войск из Монголии общей численностью 50 тыс. человек, возвращено около 850 танков, 1100 боевых машин пехоты, 820 различных артиллерийских систем, 190 самолетов и вертолетов. В 1992 г. прекращено использование вооруженными силами СНГ вьетнамской бухты Камрань. По заявлению тогдашнего российского министра иностранных дел А.В. Козырева японской газете "Иомиури", русские ракеты с ядерными боеголовками в настоящее время больше не нацелены ни на Японию, ни на другие страны Азии. Вслед за этим, в начале 1990 г. США объявили о планах сокращения своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) на 12%, в частности, в Южной Корее на 7 тыс. военнослужащих до 1993 г. и выводе из нее ядерного оружия. - Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема. Новый взгляд, с. 93. 100.

5. В случае же реального военного конфликта с КНДР планировалось направить к ее берегам пять авианосцев с кораблями сопровождения. - Асахи. 25, XI. 1995.

6. В "Ежегодном послании Конгрессу о безопасности страны" в 1996 г. Б. Клинтон говорил о наличии "реальной перспективы одновременных столкновений с Ираком и Северной Кореей в конце лета 1994 года". - Независимая газета, 26. V, 1996.

7. Song Young-Dae, How to Respond to Horth Korea Provocation. - Korea Focus. 1996, № 6, p. 11.

8. Yong-Ok Park. Korea's Defense tor the 21-st Century. - Korea and World Affairs, v. XX, 1996. № 1. p. 24.

9. Roy D. North Korea: A New View? - SDSC Newsletter, 1996. Winter, p. 4.

10. The Military Balance. 1995-1996. London: The International Institute for Strategic Studies, p. 172-198.

11. Asian Survey, v. XXXV, 1995, № 1, p. 21.

12. Стокгольмский институт проблем разоружения и мира (СИПРИ). Стокгольм, 1994, с. 284, 384.

13. Объединенное телеграфное агентство Кореи (Южной) Рёнхап, 15, XI, 1996.

14. Коммерсанть-Daily, 15. V. 1996.

17. Kopea геральд. 1,1V 1999: 5. V. 1999.

18. Topкунов А .В.. Уфимцев Е.П. Указ. соч., с. 204, 211.

15. Song Young-Dae. Ор. cit.. p. 13.

16. Kopea геральд, 11.III.1999: 8, V, 1999.

19. Нодонсинмун. 1. III. 1993.

20. Файнэншл тайме. 15. XI, 1996.

21. Токио симбун, 19. XII. 1996.

22. Голубой дом - резиденция президента РК.

23. Политика, направленная на примирение и сближение с КНДР. Название взято Ким Дэ Чжуном из басни Эзопа. посвященной спору между солнцем и ветром о том, кто из них сумеет быстрее снять с человека одежду.

24. Кореа Геральд. 31, V, 1999.

25. Там же.

26. Korea Unificalion Bulletin. Ministry of Unification of the Republic of Korea. Seoul, № 18, 2000, April, p. I.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: