Пятое правило волшебника, или Дух Огня 27 глава

Теперь ночью пешеходов сопровождали гвардейцы. Целый хор голосов требовал от министра сделать что-нибудь. Эдвин Уинтроп, сраженный убийством жены, слег.

Но и он тоже взывал к правосудию.

Нескольких юнцов арестовали, а потом отпустили, когда было доказано, что они в ночь убийства работали на ферме. На следующую после убийства ночь изрядно набравшиеся в трактире мужчины двинулись на поиски «хакенских убийц». Обнаружив несколько хакенских парней, они, пребывая в глубочайшей уверенности, что перед ними убийцы, забили их до смерти под радостные крики зевак.

Далтон написал для министра несколько речей и от его имени разослал приказ с указанием мер, которые следует принять в связи с возникшим кризисом. Убийство предоставило министру предлог в одной из своих жарких речей намекнуть на тех, кто не желал видеть его Сувереном, как на виновников разжигания страстей вокруг нового закона, спровоцировав таким образом всплеск насилия. Он призвал к принятию новых жестких законов, охлаждающих «мстительные порывы». Его нападки на Комитет Культурного Согласия подорвали позиции Директоров, находившихся в оппозиции министру.

Министр призвал толпы, собравшиеся слушать его выступление, принять меры — не указав, какие именно, — против эскалации насилия. Такие меры никогда не обозначались конкретно, и чрезвычайно редко какие-либо действия предпринимались вообще. Но таких воззваний вполне хватало, чтобы убедить народ: министр настроен действовать решительно. Главное — выказать озабоченность, а это не требует усилий и не нуждается в проверке действием.

Конечно, для обеспечения этих мер придется поднять налоги. Блестящая формулировка: выставить оппозицию разжигателем насилия и приравнять ее к жестокости хакенских владык и убийц. Министр с Далтоном таким образом захватывали контроль над большей частью экономики страны. А это — власть.

Бертран наслаждался, оказавшись в центре всего, раздавая приказы, обличая зло, встречаясь с разными группами озабоченных граждан и успокаивая народ. Вся эта история скорее всего довольно быстро заглохнет, народ займется другими делами, и об убийстве забудут.

Хильдемара была счастлива. А Далтона только это и интересовало.

Роули все еще ждал, просунув голову в дверь.

— Скажи Ингеру, чтобы шел со своими заботами к мастеру Драммонду, — бросил Далтон, берясь за следующий документ. — Драммонд — шеф-повар, подготовка пира его обязанность. Я дал ему список инструкций. Он наверняка знает, как заказывать мясо.

— Слушаюсь, господин.

Дверь закрылась, и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом весеннего дождя. Такой дождик полезен для пшеницы. А хороший урожай утихомирит ворчания по поводу новых налогов. Откинувшись на стуле, Далтон вернулся к чтению бумаг.

Похоже, отправитель этого сообщения видел целителей, направлявшихся в резиденцию Суверена. С самими целителями ему переговорить не удалось, но целители провели в резиденции всю ночь.

Возможно, в их помощи нуждался кто-то другой, не обязательно Суверен. В резиденции Суверена живет очень много людей, почти столько же, сколько в поместье министра культуры, с той разницей, что все они обслуживают только Суверена. Вся деловая жизнь, даже та немногая, что велась Сувереном, кипела в отдельном здании. Там же Суверен давал аудиенции.

В поместье министра тоже случалось, что целители проводили одну-две ночи с больным, но это вовсе не означало, что болен сам министр. Самую большую опасность для министра мог представлять какой-нибудь ревнивый муж, что маловероятно. Мужья, как правило, наоборот, стремились подсунуть своих жен кому-нибудь из высокопоставленных чиновников, чтобы добиться для себя привилегий и поблажек. Отстаивать же свои права было неполезно для здоровья.

Как только Бертран станет Сувереном, проблема чьих-то оскорбленных чувств отпадет сама собой. Для женщин — большая честь удостоиться внимания Суверена.

Это означало прикоснуться к святости. Считалось, что совокупления с Сувереном благословляет сам Создатель.

Любой муж охотно сам затолкает жену в постель Суверена, если она не возражает. Престижность была, так сказать, побочным эффектом приобретаемой святости. И муж был главным, кто пожинал все плоды. Ежели благочестивая дама, удостоившаяся интереса Суверена, была совсем юной, то благословение снисходило и на ее родителей.

Далтон вернулся к предыдущему сообщению и перечитал его. В последние дни никто не видел жену Суверена. Она не нанесла запланированный официальный визит в детский дом. Возможно, это она заболела.

Или сидит у постели мужа.

Ждать смерти старого Суверена — все равно что ходить по канату.

Покрываешься потом, и учащается пульс. Перспектива была радужной, главным образом потому, что смерть Суверена — чуть ли не единственное событие, на которое Далтон не мог повлиять. Суверена слишком хорошо охраняли, чтобы рискнуть помочь ему перейти в мир иной. Особенно когда старик и так уже одной ногой в могиле.

Оставалось только ждать. А пока суд да дело — очень осторожно направлять все в нужное русло. Они должны быть во всеоружии, когда наступит час.

Далтон перешел к следующему документу, но не обнаружил ничего интересного.

Какой-то мужчина жаловался на женщину, обвиняя в том, что она якобы наложила на него заклятие, поразившее его подагрой. Этот человек пытался записаться на прием к Хильдемаре Шанбор, поскольку она была известна чистотой нрава и добрыми деяниями, чтобы заняться с ней сексом на предмет снятия заклятия.

Далтон издал короткий смешок, представив себе совокупляющуюся парочку. У мужика, помимо отвратительного вкуса по части женщин, к тому же еще явно не все дома. Далтон написал имя жалобщика, чтобы потом передать охране, вздохнув, что приходится тратить время на такую вот чушь.

Снова раздался стук в дверь.

— Да?

Опять возникла голова Роули.

— Мастер Кэмпбелл, я передал этому мяснику, Ингеру, что вы велели. А он говорит, что пришел не по делам кухни. — Роули понизил голос до шепота. — Говорит, что в поместье случились какие-то неприятности, и хочет поговорить об этом с вами, а если вы его не примете, то он пойдет в Комитет к Директорам.

Выдвинув ящик, Далтон убрал туда сообщения, оставшиеся на столе бумаги перевернул лицом вниз и встал.

— Впусти его.

Ингер, мускулистый андерец, лет на десять старше Далтона, вошел, приветственно кивнув.

— Спасибо, что приняли меня, мастер Кэмпбелл.

— Не за что. Пожалуйста, проходите.

Ингер вытер руки и снова поклонился. Он оказался неожиданно опрятно одет, чего Далтон от мясника не ожидал. Он больше походил на торговца. Далтон сообразил, что, раз этот человек способен обеспечивать мясом поместье, он владеет большим предприятием, и значит, скорее действительно торговец.

— Пожалуйста, присаживайтесь, мастер Ингер, — жестом пригласил Далтон.

Глаза Ингера обежали кабинет, ничего не оставляя без внимания. Мелкий лавочник, поправил себя Далтон.

— Спасибо, мастер Кэмпбелл. — Здоровенный мясник взялся лапищей за спинку стула и придвинул его ближе к столу. — Достаточно — просто Ингер. Привык, знаете ли. — Его губы изогнулись в улыбке. — Только мой старый учитель звал меня мастер Ингер, да и то перед тем, как дать мне палкой по рукам. Как правило, за то, что я не готовил уроки по чтению. Вот за цифры меня никогда не лупили. Считать я любил. Полезная штука, как выяснилось. Умение хорошо считать помогает мне в делах.

— Да, могу себе представить, — согласился Далтон. Ингер, кинув взгляд на боевые стяги и копья, продолжил.

— Теперь-то у меня дело широко поставлено. Поместье министра — мой лучший покупатель. Уметь считать необходимо, чтобы вести дела. Пришлось выучиться. У меня работает много хорошего народа. И всех заставляю учиться считать, чтобы не ошибались при поставках.

— В поместье весьма довольны вашей работой, заверяю вас. Пиры не были бы столь великолепными без вашей неоценимой помощи. Вы имеете полное право гордиться, поставляя столь отборное мясо и птицу.

Ингер расплылся в улыбке, будто его только что поцеловала симпатичная девчонка на ярмарке.

— Благодарствуйте, мастер Кэмпбелл. Очень любезно с вашей стороны. Вы правы, я действительно горжусь своей работой. Многие не столь любезны, как вы, и не замечают этого. Вы действительно хороший человек, как о вас и говорят.

— Я стараюсь, как могу, помогать людям. Я всего лишь их покорный слуга, любезно улыбнулся Далтон. — Могу ли я вам чем-то помочь, Ингер? Нужно что-то изменить в поместье, чтобы вам было легче работать?

Ингер придвинулся вместе со стулом. Положив локоть на стол, он наклонился к Далтону. Рука у него была размером с хороший окорок. Застенчивость мгновенно исчезла, густые брови сошлись на переносице.

— Штука в том, мастер Кэмпбелл, что я не спускаю своим людям ни малейших огрехов. Я трачу время, обучая их рубить и готовить туши, учу счету и все такое. И не терплю тех, кто ленится и тем гордится. Я всегда говорил, что основа процветающего предприятия — чтобы клиент был доволен. Те, кто этого не понимает, видят мой кулак или дверь. Некоторые говорят, что я слишком требователен, но я такой, какой есть. И в моем возрасте уже не изменишься.

— По мне, так вполне честный подход.

— Но, с другой стороны, — продолжил Ингер, — я ценю тех, кто у меня работает. Они делают добро мне, а я им. Я знаю, как некоторые относятся к своим работникам, особенно хакенцам, но я не таков. Люди относятся ко мне хорошо, и я к ним так же. По-моему, это справедливо. При таком подходе к делу сближаешься с теми, кто у тебя работает и живет. Понимаете, о чем я? С годами они становятся почти что членами семьи. Они становятся тебе дороги. Это вполне естественно, если у тебя есть мозги в голове.

— Я вполне могу понять, как...

— Некоторые из моих работников — дети тех, кто работал у меня прежде и с чьей помощью я стал уважаемым мясником. — Ингер наклонился чуть ближе. — У меня двое сыновей, и они хорошие ребята, но иногда мне кажется, что те, кто у меня живет и работает со мной, мне дороже этих двоих. И одна из таких работников славная хакенская девчушка по имени Беата.

В голове Далтона зазвенели тревожные колокольчики. Он припомнил ту девушку-хакенку, которую Бертран со Стейном вызвали наверх, чтобы с нею поразвлечься.

— Беата... Не могу сказать, что это имя мне о чем-то говорит, Ингер.

— Да и не с чего. У нее дела на кухне. Помимо всего прочего, она поставляет мою продукцию. Я ей доверяю, как собственной дочери. Она отлично соображает в цифрах. Запоминает все, что я скажу. Это важно, потому что хакенцы не умеют читать, так что я не могу дать им список. Очень важно, чтобы они хорошо запоминали. И мне никогда не приходится следить за погрузкой, потому что она никогда ничего не путает и берет то, что я перечисляю. С ней я не беспокоюсь, что она возьмет что-то не то или чего-то не хватит.

— Понимаю...

— Так вот, вдруг ни с того ни с сего она категорически отказалась возить товар в поместье.

Далтон видел, как сжался объемистый кулак мясника.

— Сегодня мы должны были поставить сюда большой груз. Для пира. Я велел ей запрячь Броуни, потому что у меня есть для нее груз, который надо доставить в поместье. Она сказала «нет». — Ингер грохнул кулаком по столу. — «Нет!»

Мясник чуть отодвинулся и поправил покосившуюся свечку.

— Я плохо воспринимаю, когда мои работники говорят мне «нет». Но Беата, ну, она мне как дочь. Поэтому вместо того, чтобы залепить ей оплеуху, я попытался с ней поговорить. Я думал, может, тут замешан какой-то парень, который ей разонравился и она больше не хочет его видеть, ну или еще что-нибудь такое. Я не очень-то разбираюсь в том, что творится у девочек в голове, с чего они вдруг с цепи срываются. Я ее усадил и спросил, почему она не хочет везти груз в поместье. А она ответила, что не хочет, и все. Я сказал, что это не аргумент. Она ответила, что отвезет двойной груз куда угодно в другое место.

Сказала, что готова, в наказание всю ночь драить полы, но в поместье не поедет ни за что. Тогда я спросил, не связана ли ее нежелание с тем, что в поместье с ней кто-то что-то сделал. Она отказалась отвечать. Отказалась наотрез! Заявила, что больше никогда не будет ничего возить в поместье, и все тут. Я сказал, что раз она отказывается объяснять, чтобы я мог понять, в чем дело, то ей придется везти груз в поместье, хочет она или нет. И тогда она расплакалась. — Ингер снова сжал кулак.

— Я знаю Беату с пеленок, и сомневаюсь, что хотя раз за последние лет двенадцать видел ее плачущей. Я видел, как она, разделывая туши, сильно резала себе руки, но ни слезинки не уронила. Ни разу слезы не пустила, даже когда я ей поддавал. Морщилась от боли, но не плакала. Она плакала, когда умерла ее мать.

И это был тот самый единственный раз, когда я видел ее плачущей. До того момента сегодня, когда я сказал ей, что она все равно поедет в поместье. Так что товар я привез сам. А теперь, мастер Кэмпбелл, хоть я и не знаю толком, что тут произошло, но что бы это ни было, Беата из-за этого плачет, и ее слезы подсказывают мне, что случилось что-то нехорошее. Она раньше всегда любила сюда ездить. Всегда высоко отзывалась о министре как о человеке, которого глубоко уважает за все, что он делает для Андерита. Она гордилась тем, что возит товар в поместье. А теперь все переменилось. Зная Беату, я догадываюсь, что кто-то тут ее принудил. И зная Беату, готов спорить, что добровольно она не уступила бы. Ни за что. Как я уже сказал, она мне почти как дочь.

Далтон не сводил глаз с мясника.

— Она хакенка.

— И что из этого? — Ингер в упор смотрел на Далтона. — Так вот, мастер Далтон, я хочу заполучить того юнца, что обидел Беату. Судя по тому, как она ревела, я понимаю, что там был не один, а больше. Может, ее обидели сразу несколько. Я знаю, что вы человек занятой, да еще это убийство Клодины Уинтроп, упокой Создатель ее душу, но я буду признателен, если вы разберетесь с этим делом. Я не намерен никому спускать такое с рук.

Далтон, облокотившись на стол, сложил руки домиком.

— Заверяю вас, Ингер, что не допущу, чтобы подобные вещи безнаказанно творились в поместье. Я считаю это дело очень серьезным. Министр культуры работает здесь, чтобы служить народу Андерита. И это просто ни в какие ворота не лезет, если один или несколько работающих здесь мужчин обидели молодую женщину.

— Никаких «если», — насупился Ингер. — Так оно и было.

— Да, конечно. Смею вас заверить, что я сам займусь делом и доведу его до конца. Я не потерплю никого столь опасного в поместье, будь то андерец или хакенец. Здесь все до единого должны чувствовать себя в полной безопасности. И не позволю никому, андерцу ли, хакенцу ли, увильнуть от правосудия. Однако вы должны понимать, что в связи с убийством столь важной дамы и возможной опасностью для жизни других людей, включая хакенок, в первую очередь я должен заниматься расследованием этого преступления. Город взбудоражен. Народ ждет, что чудовищное преступление будет наказано.

— Я понимаю, — наклонил голову Ингер. — И принимаю ваше личное заверение, что этот юнец или юнцы не останутся безнаказанными. — Ингер встал, скрипнув стулом. — Или не юнец.

Далтон поднялся.

— Молодой он или старый, мы приложим все усилия, чтобы найти виновного. Даю слово.

Ингер пожал Далтону руку. Рукопожатие у него было крепеньким, чтобы не сказать костедробильным.

— Я рад, что обратился к тому, кому следовало, мастер Далтон.

— И вы не ошиблись.

* * *

— Да? — отозвался Далтон на стук в дверь. Он догадывался, кто пришел, поэтому продолжал писать инструкции для новых охранников, которых распорядился поставить в поместье. Гвардейцы, охранявшие поместье, армейскому начальству не подчинялись. Все они были андерцами. Далтон ни за какие пряники не доверил бы армии охрану поместья.

— Мастер Кэмпбелл?

Он поднял взгляд.

— Заходи, Несан.

Несан вошел и замер перед столом. Он казался выше, с тех пор как надел форму гонца, и еще больше приосанился после той истории с Клодиной. Далтон был доволен тем, как Несан со своим мускулистым приятелем выполнили поручение.

Кое-кто из других гонцов предоставил Далтону подробный отчет.

Далтон отложил ручку.

— Несан, ты помнишь нашу с тобой первую встречу?

Вопрос несколько озадачил Несана.

— Да... э-э... да, господин! — гаркнул он. — Помню.

— Там, чуть дальше по коридору. Возле площадки.

— Да, мастер Кэмпбелл. И очень признателен вам за то, что вы не... То есть за то, что вы так хорошо ко мне отнеслись.

— За то, что я не сообщил на кухню, что ты находился там, где тебе быть не полагалось.

— Да, господин. — Несан облизнул губы. — Вы были очень добры, мастер Кэмпбелл.

Далтон потер висок.

— Я припоминаю, что ты тогда сказал мне, что министр очень хороший человек и тебе бы не понравилось, если бы кто-то отзывался о нем плохо.

— Да, господин, это правда.

— И ты доказал, что слов на ветер не бросаешь. Доказал, что сделаешь все необходимое, чтобы защитить его доброе имя. — Далтон слегка улыбнулся. — А помнишь, что я тебе еще сказал тогда на площадке?

Несан откашлялся.

— Что я когда-нибудь заработаю право на фамилию?

— Верно. Пока что ты действуешь так, как я от тебя ожидал. А припоминаешь ли, что еще тогда произошло на площадке?

Далтон не сомневался, что парень все помнит. Такое не забывается. Несан напрягся, пытаясь найти слова, чтобы сказать, не называя вещи своими именами.

— Ну, господин... то есть там...

— Несан, ты помнишь, как та юная дама тебя ударила?

Несан кашлянул.

— Да, господин, это я помню.

— И ты ее знаешь?

— Ее зовут Беата. Она работает у мясника Ингера. Она ходит со мной на покаяние.

— И ты, конечно, видел, что она тут делала. Министр тебя видел. Стейн тебя видел. Ты наверняка видел их с ней?

— Министр не виноват, господин. Она получила то, что просила. Только и всего. Она все время сохла по нему, рассказывала, какой он красавец и какой чудесный человек. Каждый раз вздыхала, произнося его имя. Зная ее, можно точно сказать, что она получила, что хотела, господин.

Далтон улыбнулся про себя.

— Она тебе нравилась, да, Несан?

— Ну, я толком не знаю, господин. Трудновато хорошо относиться к кому-то, кто тебя ненавидит. Со временем надоедает, знаете.

Далтон прекрасно понимал, как паренек на самом деле относится к этой девице. У него все чувства на лбу написаны.

— Понимаешь, Несан, дело в том, что эта девушка может внезапно пожелать учинить неприятности. Иногда девушки так поступают спустя некоторое время. Когда-нибудь ты сам с этим столкнешься. Будь осторожен, выполняя их пожелания, потому что иногда они потом могут заявить, что никогда ни о чем подобном не просили.

Паренек изумился.

— А я и не знал, господин! Спасибо за совет!

— Короче, как ты сказал, она получила лишь то, что просила. Силой ее никто не принуждал. Теперь же она, похоже, передумала и, вполне возможно, начнет вопить об изнасиловании. Почти как Клодина Уинтроп. Женщины, побывавшие с занимающими важные посты мужчинами, иногда так потом поступают, желая что-нибудь получить. Их обуревает жадность.

— Мастер Кэмпбелл, я уверен, что она не...

— Недавно мне нанес визит Ингер.

Несан позеленел.

— Она рассказала Ингеру?!

— Нет. Она лишь заявила, что больше не станет возить в поместье товар. Но Ингер — человек неглупый. Он полагает, что ему известна причина. И он хочет справедливости. Если он заставит эту девушку, Беату, выдвинуть обвинение, министр может незаслуженно оказаться объектом мерзких обвинений. — Далтон встал. — Ты знаешь эту девушку. Может возникнуть необходимость разобраться с ней, как с Клодиной Уинтроп. Она тебя знает. И позволит тебе приблизиться.

Несан стал зеленовато-пепельным.

— Мастер Кэмпбелл... господин, я...

— Ты что, Несан? Ты уже не хочешь заработать фамилию? Потерял интерес к работе гонца? Разонравилась новая форма?

— Нет, господин, дело не в этом.

— А в чем, Несан?

— Ни в чем, господин. Ну... как я уже сказал, она получила лишь то, что просила. И понимаю, что она не имеет права обвинять в чем-то министра, потому что он ничего плохого не сделал.

— Не больше права, чем было у Клодины.

Несан судорожно сглотнул.

— Нет, господин. Не больше.

Далтон уселся обратно.

— Я рад, что мы друг друга поняли. Я тебя позову, если она станет опасна. Будем надеяться, этого не произойдет. Кто знает, может, она и передумает выдвигать такие мерзкие обвинения. Может, кто-нибудь сумеет вбить ей в голову немного здравого смысла до того, как понадобится защищать министра от ее гнусных инсинуаций. Возможно, она даже придет к выводу, что работа у мясника не для нее, и отправится работать на какую-нибудь ферму. Или еще куда.

Далтон лениво жевал кончик ручки, провожая глазами Несана, аккуратно прикрывшего за собой дверь. И думал, что было бы любопытно посмотреть, как парнишка справится с задачей. Если у него ничего не выйдет, то Роули справится наверняка.

Но если Несан все сделает как надо, тогда все детали улягутся в нужную мозаику, одна к одной.

Глава 40

Сапоги мастера Спинка, вышагивавшего между скамьями, заложив руки за спину, ритмично выстукивали по полу. Слушатели все еще всхлипывали, оплакивая андерских женщин, переживая за то, что сделало с ними хакенское войско. Несан полагал, будто знает, что ему предстоит услышать на этом уроке, но ошибся.

Рассказ был куда ужаснее, чем он мог себе вообразить.

Он чувствовал, что лицо у него не уступает по цвету волосам. Мастер Спинк отлично заполнил пробелы в сексуальных познаниях Несана. Но это оказалось далеко не столь приятным, как он предполагал. То, о чем он всегда так сладостно мечтал, вызывало после рассказов мастера Спинка о тех андерских женщинах лишь отвращение.

Еще больше усугубляло положение то, что Несан сидел между двумя женщинами.

Зная, о чем будет урок, женщины попытались сесть кучкой с одной стороны комнаты, а мужчины — с другой. Обычно мастеру Спинку было безразлично, как они рассаживаются.

Но в этот раз он всех пересадил по-своему, поочередно, мужчина-женщина, мужчина-женщина. Он знал всех и каждого, знал, кто где живет и где работает. Он всех перемешал, сажая рядом малознакомых людей.

Он сделал это, чтобы усугубить испытываемую каждым неловкость, пока он рассказывал о каждой женщине и о том, что с ней проделывали. Он описывал все в мельчайших подробностях. Ошарашенная аудитория почти и не всхлипнула ни разу, все были слишком смущены, чтобы рискнуть привлечь к себе внимание.

Несан, например, и слыхом не слыхивал о том, что такое возможно между мужчиной и женщиной, а ведь он наслушался всякого от других поварят и гонцов.

Конечно, те люди — хакенские владыки, и они были далеко не добрыми и ласковыми.

Они хотели причинить тем андерским женщинам как можно больше боли. Хотели унизить их. Вот насколько отвратительными были хакенцы.

— Не сомневаюсь, что все вы тут думаете, — продолжал мастер Спинк, — «все это произошло очень давно. Много веков назад. То были хакенские владыки. Теперь мы стали лучше».

Сапоги мастера Спинка остановились перед Несаном.

— Ведь ты так думаешь, верно, Несан? Именно так думаешь, сидя тут в своей красивой форме? Ты считаешь, что вы лучше тех хакенских владык? Что хакенцы научились быть лучше?

— Нет, господин, — пролепетал Несан. — Мы не лучше.

Мастер Спинк, хмыкнув, двинулся дальше.

— Кто-нибудь из вас думает, что нынешние хакенцы расстались со своими отвратительными привычками? Вы считаете себя лучше, чем ваши пращуры?

Несан исподволь огляделся. Примерно половина слушателей нерешительно подняли руку.

— Ах вот как?! — взорвался мастер Спинк. — Вы считаете, что нынешние хакенцы стали лучше? Вы, наглая публика, считаете себя лучше?!

Руки быстренько опустились.

— Вы ничуть не лучше! Вы и по сей день придерживаетесь своих отвратительных привычек!

Он снова принялся вышагивать между скамьями, ритмично стуча каблуками сапог.

— Вы не лучше, — повторил он, но уже более спокойно. — Вы такие же.

Несан не помнил, чтобы учитель когда-либо был так расстроен. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Клодина Уинтроп была всеми уважаемой и почтенной женщиной. Всю свою жизнь она трудилась во благо всех людей. И хакенцев, и андерцев. Одним из последних ее деяний был закон, отменяющий устаревшие порядки, чтобы отныне голодающие люди, большинство из которых — хакенцы, могли найти работу. Но перед смертью ей пришлось узнать, что вы ничем не отличаетесь от тех хакенских владык, что вы точно такие же.

Стук каблуков снова разнесся по комнате.

— У Клодины Уинтроп оказалось кое-что общее с теми женщинами древности, о которых я вам сегодня рассказывал. Ее постигла та же участь.

Несан нахмурился. Он-то знал точно, что с Клодиной Уинтроп ничего подобного не произошло. Она умерла быстро.

— Как и тех женщин, Клодину Уинтроп изнасиловала банда хакенцев.

Несан поднял глаза, нахмурившись еще сильней. Но, сообразив, что хмурится, тут же сменил выражение лица. К счастью, мастер Спинк в этот момент был в другом конце, заглядывая в глаза каждому сидящему там мужчине, и не заметил изумления Несана.

— Мы можем только догадываться, сколько долгих часов несчастной Клодине пришлось выносить этих веселившихся от души насильников. Мы можем только предполагать, сколько их было, этих жестоких бессердечных хакенцев, подвергших ее такой пытке на том пшеничном поле. По тому, как сильно были вытоптаны посевы, власти предполагают, что их было человек тридцать-сорок.

Аудитория в ужасе ахнула. Несан ахнул тоже. Их там и половины-то не было!

Ему хотелось встать и заявить, что это не правда, что они никаких таких мерзостей с Клодиной не делали, и что она заслужила смерти за то, что хотела навредить министру и будущему Суверену, Бертрану Шанбору, и что он, Несан, лишь выполнял свой долг. Несану хотелось сказать, что они сделали доброе дело для министра и Андерита. Но он только еще ниже опустил голову.

— Но там было вовсе не тридцать или сорок человек, — провозгласил мастер Спинк и обвел пальцем аудиторию — Там были все вы! Все вы, хакенцы, насиловали ее, а потом убили. Из-за той ненависти, которую все еще вынашиваете в ваших сердцах, вы все принимали участие в изнасиловании и убийстве.

Он повернулся спиной к слушателям.

— А теперь вон отсюда! Хватит с меня на сегодня ваших исполненных ненависти хакенских глаз. Я больше не могу выносить ваших преступлений. Убирайтесь! Уходите до следующего собрания и подумайте о том, как вам стать лучше.

Несан бросился к двери. Он не хотел упустить Беату. Не хотел разыскивать ее на улице. Он потерял ее в устремившейся наружу толпе, но исхитрился протолкаться в первые ряды выходивших.

Оказавшись на свежем воздухе, Несан отошел в сторонку. Он внимательно оглядел тех, кто вышел до него, но Беаты не заметил. Отойдя в тень, он принялся ждать, не спуская глаз с выходящих людей.

Увидев девушку, он громким шепотом окликнул ее.

Беата остановилась и завертела головой, пытаясь понять, откуда и кто ее зовет. Шедшие следом натыкались на нее, и она шагнула в сторону, ближе к Несану.

На ней не было того синего платья, что так нравилось Несану и в котором она была в тот день, когда ее позвали к министру. Сегодня она надела платье пшеничного цвета с темно-коричневой накидкой.

— Беата, мне надо с тобой поговорить.

— Несан? — Она подбоченилась. — Несан, это ты?

— Да, — прошептал он.

Она повернулась, чтобы уйти. Несан схватил ее за руку и рванул к себе в тень. Последние слушатели торопливо расходились по домам, не обращая никакого внимания на встречу двоих молодых людей после собрания. Обычное дело. Беата попыталась вырваться, но Несан держал крепко и тащил ее дальше к деревьям и кустам, растущим возле зала собраний.

— Пусти! Сейчас же отпусти, Несан, не то я закричу!

— Мне необходимо с тобой поговорить, — настойчиво зашептал он. — Пошли!

Она начала драться. Но Несан упорно тащил ее за собой, пока они не оказались в глубокой тени за кустами, где их никто не мог увидеть. И если они не будут шуметь, то и услышать их тоже никто не сможет. Сквозь ветви деревьев светила луна.

— Несан! Убери от меня свои мерзкие хакенские грабки!

Повернувшись к ней, он выпустил ее руку. Беата тут же подняла другую, чтобы ударить его. Несан этого ждал и перехватил ей запястье. Тогда она двинула ему другой рукой по щеке.

Он отвесил ей ответную оплеуху. Он ударил не сильно, но от неожиданности Беата оторопела. Для хакенца ударить кого-либо было преступлением. Но он ведь ударил ее совсем легонько. Он вовсе не собирался причинить ей боль, лишь удивить и заставить выслушать.

— Ты должна меня выслушать! — прорычал он. — У тебя серьезные неприятности.

В свете луны он ясно видел, что ее глаза мечут молнии.

— Это у тебя неприятности! Я расскажу Ингеру, что ты затащил меня в кусты, ударил, а потом...

— Ты уже и так натрепала Ингеру достаточно!

Она на мгновение замолкла.

— Не понимаю, о чем ты. Я ухожу. Не собираюсь стоять тут и ждать, чтобы ты снова ударил меня, особенно когда ты только что продемонстрировал свое мерзкое хакенское обращение с женщинами!

— Ты все равно меня выслушаешь, даже если для этого мне придется швырнуть тебя на землю и сесть сверху!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: