Глава 10. Чудны дела твои, Господи

Но притворитесь! Этот взгляд

Всё может выразить так чудно!

Ах, обмануть меня не трудно!..

Я сам обманываться рад!

Не могу сказать, что я очень люблю Пушкина, временами даже совсем наоборот: меня бесит его абсолютное чувство прекрасного, где нет ни малейшего намека на несовершенство этого мира. Такая программа чемпионов, можно сказать. Но когда моей душе хочется исчерпывающе точных формулировок, тут он незаменим.

Жажда знаний просыпается не только первого сентября. И после нашей первой встречи с Экселенцом на Базе через восемь долгих лет моей ссылки вопросов оказалось больше, чем ответов. Говоря математическим языком, а, к слову, высшую математику я совершенно не понимал с младых ногтей, количество неизвестных здесь было больше, чем количество уравнений.

Конечно же, на записи я узнал женщину, чей муж так неудачно обогнал белую фуру, чем лишил жизни и себя, и своего ребенка. Даже не ее саму — что-то в выражении глаз внезапно заставило меня покрыться холодным потом в кабинете Верховного. Неудачно завершив последнее задание, я сидел в глубокой питерской ссылке. Не то чтобы у меня съехала крыша от безделья, но потребность выдать желаемое за действительное нарастала с каждым прошедшим Новым годом.

Но этот год начался немного иначе. Придя в себя после очередных рождественских каникул и стряхнув с себя благость недельного ничегонеделания, я вдруг совершено четко понял, что Хелена Эстрельская возвращается. Что-то было в падающем снеге за окном, чистом запахе морозного невского воздуха, темном предутреннем небе... У меня засосало под ложечкой, я вышел из дома под благовидным предлогом, завел машину и медленно выехал на пустынную набережную.

Сценарии устроены так, что его участники сами по себе неведомым образом в один прекрасный момент концентрируются в одном географическом ареале. Любая из фигур, которые серыми тенями жались в это сероватое утро к домам на Синопской набережной, могла принадлежать ей. Я ни в чем не был уверен. Экселенц вычеркнул меня из обоймы. И у него были не только формальные основания: несанкционированные контакты с его любимым Братцем могли кончиться для любого члена команды Базы даже худшей карой. Я думаю, что просто надоел ему, и он решил устроить мне отпуск на несколько лет. Что ему-то при его практическом бессмертии несколько оборотов планеты вокруг заурядной звездочки!

Запахнув пальто, под которое уже начал забираться промозглый январский холод, и последний раз взглянув на заснеженную Неву с парапета набережной, я уже знал, что буду делать в течение следующих нескольких месяцев.

Глава 11. Белка

Многое в этом мире меня уже не удивляло. Это обстоятельство связано в основном с моментами, о которых либо нельзя поведать вообще, либо можно очень долго рассказывать. Но в истории с Белкой все удивительно просто. Когда я зализывал раны последнего провала и решал, как проживу следующие несколько лет, она появилась как напоминание о том, что меня еще не окончательно списали со счетов наверху. Почувствовав это дуновение, которое спутать ни с чем невозможно, практически сразу я понял, что: а) я не в полной отставке, б) придется подождать. Эти выводы основывались на простом обстоятельстве — Белка была слишком юна для меня.

Воплощение еще не настигло ее. Правда, мне в последние двести лет не раз наяву и во сне казалось, что ее дыхание снова греет мне шею. Она удивительно улыбалась, я не мог смотреть на это спокойно. Ее поразительный внутренний свет и способность смеяться, когда другие плачут навзрыд, делала со мной странные вещи. Я снова чувствовал себя с ней мальчишкой, которому действительно интересно, что она говорит обо всем на свете, не прерываясь ни на минуту. Мы сидели на работе в одной комнате, и вскоре я не мог прожить и получаса, не завязывая с ней диалогов на совершенно безобидные темы. Вместо того чтобы, например, посмотреть телефон кого-либо в справочнике, мне было значительно приятнее спросить у нее. Получив ответ и пару ерундовых комментариев по совершенно отвлеченному вопросу, я чувствовал облегчение. Зрело стойкое ощущение, что нам суждено в один прекрасный момент перейти к более тесным совместным действиям. При всем этом она вела очень активную личную жизнь, что совершенно не мешало мне наслаждаться ощущением ее присутствия в моей жизни.

Случай представился, когда однажды вечером, выключив верхний дневной свет в комнате, она подошла ко мне совсем близко. Я почувствовал завораживающий запах ее волос. Достаточно было протянуть руку. Бросило в дрожь, мне было и жарко, и холодно одновременно. Жажда отбросить последние сомнения в том, что передо мной именно главная героиня чертова Сценария «Выборг — Густав», принцесса Хелена Эстрельская, сметала в мозгу последние преграды. Соблазн был велик, я возвращался мысленно к этому моменту в последующие после ее исчезновения годы, наверное, чаще, чем требовалось. Тогда же в голове стучала молотом одна мысль, пробивавшаяся сквозь море неконтролируемых гормонов: «Нельзя! Это только игра, стой! Но, может быть, это она?»

Ничего не произошло тогда. Думаю, что ее это только позабавило и вскоре позабылось. А мне стало ясно, что наверху на меня прогневались не на шутку. Особенно тяжело было осознавать, что, будь я чуть глупее и неосмотрительнее, Сценарий изменился бы, и линии судьбы пошли в совершенно неконтролируемые стороны. Возвращаясь постоянно к этому моменту, я, как и раньше, все больше начинал сомневаться в правоте Верховного, сидевшего наверху и держащего шестью пальцами очередной стакан с его любимым виски. Но самокритика, как известно, самая жестокая из всех существующих.

Вскоре и у нее все изменилось. Появился он, очень земной человек с совершенно четкими представлениями: как, где и сколько раз надо любить женщину, чтобы выбить из нее остатки здравого смысла. Он также говорил ей то, что она хотела услышать.

Держать Белку в поле зрения становилось все сложнее, вскоре она поменяла работу, и наши контакты свелись к телефонным переговорам и общению в интернете. Потом и это стало редким, я потерял ее из виду на пару лет. Наверное, и сам был этому рад, я же не Анри, у которого земные привязанности в прошлом. Как говорится, врач, испытывающий чувство жалости и сострадания к пациентам, становится совершенно профнепригодным — лечить их он уже не сможет, станет сомневаться и взвешивать, в результате пациенты начнут умирать, а доктор благополучно сопьется. Ангелы полностью лишены этого недостатка, зато остальные им оставлены в полной сохранности — Анри как любил выпить, так и продолжает делать это в новом качестве. Хорошо, что без последствий, иначе не протянул бы и ста лет.

Я же, наверное, просто физически боялся видеть Белку, понимая, что, увидев ее глаза, я упаду в них безвозвратно. В таком состоянии остановить меня может только что-то очень серьезное вроде окрика сверху, но и его я мог не услышать.

Глава 12. …ну очень хочется к вам и с вами))))))

Раздался звонок, Белка сразу схватила трубку:

— Привет, Володька, ну что? — в ее голосе я сразу почувствовал порыв свежего ветра, как будто в телефоне открыли форточку.

— Могу тебя поздравить! — не скрывая радости, прокричал я. — Ты работаешь! Выходи, я очень жду тебя.

Последнее я сказал, наверное, зря, но она не услышала — на том конце бушевала буря эмоций. Не знаю, что думал в этот момент ее супруг, сидя за рулем. Подозреваю, ничего хорошего. Меня начало физически скручивать и бить мелкой дрожью.

Этому разговору предшествовала наша встреча около Управления неделей раньше. Она приехала в своем строгом костюме, который я помнил еще по прошлой работе. Белка не изменилась внешне, только, может быть, выражение лица стало чуть строже, появились морщинки в уголках губ. Глаза остались теми же, от ее взгляда у меня поползли мурашки. Я справился с волнением, и мы занялись делом. Через час все было решено.

Провожая Белку до машины, я увидел его с ребенком. Мальчишка лазал по машине, и на мое приветствие никак не отреагировал. Супруг же, наоборот, внимательно посмотрел мне в глаза, когда плотно обхватил мою руку. Что-то до удивления знакомое... воспоминание о том, что предшествовало моей смерти четыреста пятьдесят лет назад, полоснуло как лезвие. Заныла нога, но воспоминания сразу ушли, будто кто-то поставил блок в голове, оставив только странное послевкусие азарта боя и смолы горящих факелов на крепостных стенах.

Он улыбался, но улыбка была натуженной, ненатуральной, и в воздухе сразу запахло настороженностью. Сняв семейство на телефон, чтобы как-то разрядить обстановку, я заторопился обратно. На прощание Белка как ни в чем не бывало поцеловала меня в губы, будто этих долгих лет без нее никогда не было. Дневной свет на мгновение мигнул — это был первый признак начавшегося осуществляться Сценария, и я физически почувствовал, как заклацали ситуационные замочки у меня в голове.

Когда я уходил, спиной чувствовал темноту в его душе. Он проводил меня взглядом до дверей Управления, они остались стоять на берегу канала, заплакал ребенок. Я почувствовал, что обратного пути уже не будет — точка невозврата пройдена. И очень ясно мне стало в этот момент, что он просто так Белку не отпустит. Сильная, тяжелая связь, выстроенная им, власть над ее душой, держалась на каком-то темном притяжении, шедшем от самой земли, кипящей магмы самого пекла. Мне стало страшно от первобытной мощи, которую мне необходимо разрушить. Задача, сочиненная Верховным, становилась сверхзначимой, но другого пути не было. Я понял, что он загнал меня в угол, но даже ни на миг не пожалел о подписанном протоколе.

Последующие дни прошли в созвонах и хлопотах. Влиять на судьбу Белки я мог, только взяв ее к себе на работу, а для этого требовалось решить огромное количество вопросов.

Пока все это происходило, я несколько раз ловил на себе настороженный взгляд жены — она делала вид, что ничего не происходит. Я не верил ей ни на минуту, дома повисло липкое неприятное чувство недоверия и лжи. Помимо всего прочего у меня начало развиваться чувство вины — она ведь, в принципе, была хорошей женой. Детей у нас не было. Думаю, так и должно было случиться — наверху очень трепетно относятся к этому вопросу. Ей же их очень хотелось, это стало ее навязчивой идеей, она говорила и, наверное, думала об этом постоянно. Понимая, что, скорее всего, это не должно сбыться ни при каких условиях, я все больше погружался в состояние, близкое к неконтролируемой панике. Кому, как не мне, знать, что может значить рождение ребенка, который не нужен одному из родителей. А между тем современные медицинские технологии не стояли на месте. Контролировать их применение наверху становилось все сложнее. Анри потом рассказал, что в последнее время к этому стали относиться очень серьезно, даже создали специальную группу. Сценарий загонял меня в угол и навязывал скорое решение, я впадал в апатичное состояние, которое еще больше бесило ее. То, что должно было произойти и чего я желал всем сердцем, уже сделало меня черствым и бездушным. В отличие от жены я уж точно знал самое ближайшее будущее, и места там для нее не было.

Глава 13. День рождения

Большая часть сентября прошла плодотворно. Первую неделю я искал Белке стол, компьютер и применение ее многочисленным талантам, перепутанным в непонятный клубок с несколькими разноцветными кончиками. Я тянул за разные, каждый раз получая абсолютно непредсказуемый результат. За оставшееся время, к моему удивлению, мы даже смогли провести несколько мероприятий, побывать в дюжине разных мест, придумав чертову уйму безумных идей и даже конкретных планов! Мы будто вернулись на семь лет назад, так же интуитивно разделяя работу, постоянно болтая ни о чем, рассказывая друг другу все, что придет в голову. Наметки легкого флирта придавали всему этому действу налет некоторой нереальности.

И вот наступил день ее рождения. Купив с самого утра цветы, чем немало удивил жену, я отправился на работу. За окном стоял солнечный и недождливый конец сентября, из постоянно открытого окна слышались пояснения экскурсоводов речных трамвайчиков, объяснявших гостям Петербурга подробности создания и последующую нелёгкую послереволюционную судьбу стоящих на берегу канала дворцов и прочих достопримечательностей. Она смотрела в открытое окно, когда я вошел. Закрыв дверь на защелку, я подошел к ней сзади, обнял и тихо сказал:

— Давай целоваться.

Глаза у меня были, наверное, совершенно безумные, но она их не видела. Мы были заняты. В этот момент я ни о чем не думал и был абсолютно счастлив.

Потом, как в тумане, в разное время дня приходили несколько друзей, мы распили бутылку мартини на всех и, наконец, вечером остались с ней одни. Я сидел около окна и курил. Она подошла ко мне и уселась на колени. «Что же ты со мной делаешь, Экселенц», — думал я остатками рассудка. Наступало четкое ощущение правильности происходящего, а также неизбежного огромного неконтролируемого геморроя для всех участников этого Сценария, о котором обычно наверху не думали, предпочитая сосредоточиться на общей генеральной линии.

Анри сидел за подоконником на карнизе за окном и допивал мой коньяк и ждал распоряжений. На нас с Белкой ему было совершенно наплевать — ангелов не интересуют человеческие чувства. Я попросил его немного задержать жену срочным звонком, и мы продолжили с Белкой начатое. Я видел, что ей все это очень нравится, она как будто снова почувствовала себя женщиной, желанной и сильной. Ни о чем не думая в этот момент, она что-то говорила мне, но я потом совершенно не мог это вспомнить. Наши руки сжимались и разжимались, неудобный стул предательски выгнул спину, но не скрипел. В ближайшие пару месяцев нам предстояло провести на нем огромное количество времени, он практически станет нашим домом. Сейчас же Белка уютно устроилась на мне, поджав ноги и уткнувшись мне в шею. Анри допил коньяк прямо из горлышка и прицельно кинул бутылку вслед одному из катеров. Пора было идти домой. От меня пахло ее духами и сексом — давно забытое сочетание, которое Белка подарила мне на свой тридцать первый день рождения.

Унесшийся Лаврик, не снижая темпа, бежал к причальному доку. Помимо изложенных Верховному пяти вариантов возможного развития событий, у него родилось еще столько же, но больше всего молодой переговорщик был рад и горд проявленным доверием, поскольку трепаться с Алисой ему уже порядком надоело. Прыгнув вниз, он начал выбирать место. Среди множества вариантов следовало выбрать основной, и Леонид Валерьянович решил пока передохнуть на башне телецентра, откуда город был виден как на ладони. Усевшись поверх аппаратной, в которой располагались основные передатчики, он сложил крылья. Сентябрьская дымка накрыла Питер в этот ранний час, вспомнились какие-то подробности его земной жизни, привязанности и громадье планов. Один из них был, как ни странно, связан с Егором, мужем Белки. Днем, перед тем как прервать свой земной путь, Лаврик договаривался о финансировании выпуска журнала с людьми, на которых его вывел как раз Егор Борисович. Сценарий Верховного в этом случае преследовал цель раскрытия истинных намерений авторов публикаций. В случае успеха в ближайшей перспективе явно виделась череда громких скандалов и возможная отставка правительства.

Лаврик аж зажмурился от удовольствия, его глаза стали прозрачными, и сторонний наблюдатель увидел бы в них могучую, граничащую с безумием уверенность в собственной непогрешимости.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: