Фотография класса за этот год 3 глава

Она поднесла фотографию к свету, внимательно рассмотрела, затем проделала то же самое с оставшимися двумя.

Тодд улыбался в камеру. В этом не было никакого сомнения. Это не была гримаса, не был спазм, не было случайное сокращение мышц мертвого рта. Тодд смотрел прямо в камеру и улыбался — показывая голые десны, что верно, то верно, но все равно улыбался.

Мисс Гейсс всмотрелась еще внимательнее и поняла, что Сара тоже смотрит в камеру. На первом снимке она смотрела на куриные наггетсы, зато на второй фотографии…

Из коридора донесся шаркающий, скребущий звук.

«Боже мой, я же забыла заложить засовом западную дверь». Мисс Гейсс осторожно отложила фотографии и подняла свой браунинг. Магазин был полон, один патрон в патроннике.

Шарканье и скрежет продолжались. Мисс Гейсс уперлась прикладом в бедро и принялась ждать.

Тодд вошел первым. Лицо его было лишено выражения, как и прежде, но в глазах у него было… что-то. Потом вошла Сара. Кирстен с Дэвидом появились спустя секунду. Друг за другом они, шаркая, входили в классную комнату.

Мисс Гейсс слишком устала, чтобы двигаться. Она знала, несмотря на все ее рассуждения о слабости детских рук и пальцев в качестве оружия, двадцать три ребенка просто сметут ее, как приливная волна. У нее нет двадцати трех пуль.

Да это и не имело значения. Мисс Гейсс знала, что ни за что не станет стрелять в этих детей. Она положила пистолет на стол.

Дети продолжали входить в комнату. Сара Джей вошла вслед за Джастином. Майкл появился последним. Все двадцать три были здесь. Они пошатывались, спотыкались и толкались. Цепей не было.

Мисс Гейсс ждала.

Тодд первым нашел свое место. Он упал на стул, затем рывком поднял себя рядом с партой. Остальные дети наталкивались и стукались друг о друга, но постепенно находили свои места. Глаза их вращались, взгляд блуждал, но все они смотрели более-менее вперед, приблизительно в сторону мисс Гейсс.

Их учительница сидела перед ними один долгий миг, ничего не говоря, ни о чем не думая, едва осмеливаясь дышать из боязни спугнуть мгновение и опасаясь, что все это лишь наваждение.

Момент не был нарушен, просто прозвенел первый звонок, разнесшийся эхом по длинным коридорам школы. Последняя учительница посидела еще секунду, собираясь с силами и подавляя горячее желание расплакаться.

Потом мисс Гейсс поднялась, подошла к доске и своим самым лучшим наклонным почерком принялась выводить расписание, чтобы они знали, чем будут заниматься и что изучат за этот день.

Келли Линк

Некоторые планы на случай встречи с зомби

Этот парень по прозвищу Обмылок опять проводит время на вечеринке в одном из пригородов. Все, что вам необходимо о нем знать, так это то, что в багажнике машины он хранит небольшую написанную маслом картину в рамке. Она размером всего с книжку карманного формата. Куда бы ни шел Обмылок, эта старинная картина всегда при нем. Но сейчас она лежит в багажнике его машины. Вы ведь не станете брать с собой картину, когда идете на вечеринку. Люди могут подумать, что вы немного не в себе.

Обмылок здесь ни с кем не знаком. Он просто вломился на вечеринку без приглашения, как всегда поступает, когда чувствует себя одиноким. В конце недели он просто ездит по пригородам, пока не находит какую-нибудь тусовку, настолько многолюдную, что народ выплескивается из дома во двор.

Молодежь расположилась на газоне у двухэтажного дома, все сидят на влажной траве и пьют пиво из пластмассовых стаканов. Обмылок тоже принес с собой полдюжины пива. Это наименьшее, на что он способен. Он проходит через весь дом, мимо четверых чернокожих парней, устроившихся на диване. Парни смотрят футбол, а из стерео доносится музыка. Звук в телевизоре выключен. Позади телевизора белая девушка танцует сама с собой. Стоит ей подойти к телевизору поближе, как парни на диване начинают ворчать.

Обмылок находит кухню. В ней стоит огромная профессиональная духовка, а к стене магнитами подвешено несколько дорогих на вид ножей. Любопытно, как дорогие предметы в одно и то же время выглядят более опасными и более надежными. Он роется в холодильнике и обнаруживает нарезанный сыр и оладьи. Он берет три ломтика сыра и оладьи, а пиво ставит в холодильник. Там еще лежат бифштексы, и он забирает один из них и разогревает в духовке.

В кухню забредает девчонка. У нее черные волосы, и все они зачесаны наверх, так что на макушке образовались волны из жестких мелких завитков. С этой архитектурной прической она примерно такого же роста, как и Обмылок. А глаза у нее цвета кочанного салата. Под одним зеленым глазом блестит сердечко из горного хрусталя. Хрусталь подмигивает ему, словно своему знакомому. Она выглядит великолепно, но Обмылок предпочитает не связываться с девчонками, которые, по всей видимости, еще не закончили школу.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Готовлю бифштекс, — говорит Обмылок. — Хочешь, и тебе разогрею?

— Нет, — отказывается она. — Я уже поела.

Она садится на стол рядом с раковиной и начинает болтать ногами. На девчонке лифчик от купальника и розовые шорты, а ноги босые.

— Ты кто? — опять спрашивает она.

— Уилл, — говорит Обмылок, хотя это не его имя, как, впрочем, и Обмылок.

— А я Карли, — представилась девчонка. — Хочешь пива?

— В холодильнике есть пиво, — отвечает Уилл.

— Я знаю, что есть, — сообщает Карли.

Уилл открывает и закрывает ящики и дверцы шкафов, пока не находит тарелку, нож с вилкой и чесночную соль. Потом вынимает из духовки бифштекс.

— Ты путешествуешь по штату? — не умолкает Карли.

Она открывает бутылку о край кухонного стола, и Уилл понимает, что она рисуется.

— Нет, — отвечает он.

Он садится за стол и отрезает кусок бифштекса. С тех пор как он и его приятель Майк вышли из тюрьмы и Майк уехал в Сиэтл, он чувствует себя одиноким. Здорово сидеть на кухне и болтать с девчонкой.

— А чем же ты занимаешься?

Она садится за стол напротив него, поднимает руки и потягивается, пока в спине не раздается хруст. У девчонки классный бюст.

— Телемаркетингом, — говорит Уилл, и Карли корчит рожу.

— Какая мура!

— Да, — соглашается Уилл. — Но на самом деле это не так уж и плохо. Мне нравится разговаривать с людьми. Я недавно освободился из тюрьмы.

Он кладет в рот еще один большой кусок бифштекса.

— Ни фига себе, — удивляется Карли, — А что ты сделал?

Уилл жует. Потом глотает.

— Я сейчас не хочу об этом говорить.

— Ладно, — соглашается Карли.

— Тебе нравятся музеи? — спрашивает Уилл.

Судя по виду, этой девчонке должны нравиться музеи.

В кухню вваливается подвыпивший белый парень. Он кивает Уиллу, а потом ложится на пол, головой под стул Карли.

— Карли, Карли, Карли, — бормочет парень, — Я так люблю тебя сейчас. Ты самая красивая девчонка в целом мире. И даже не знаешь, как меня зовут. Очень обидно.

— Музеи — это хорошо, — говорит Карли. — Я люблю концерты. Джаз. Комические импровизации. Я люблю все, что никогда не повторяется от раза к разу.

— А как насчет зомби? — спрашивает Уилл.

Бифштекса больше не осталось. Он берет оладью и подбирает с тарелки мясной сок. Наверное, можно было бы съесть и второй бифштекс. Парень, лежащий под стулом Карли, снова начинает болтать:

— Карли, Карли, Карли, мне нравится, когда ты сидишь у меня на лице, Карли.

— Ты говоришь про фильмы ужасов? — переспрашивает Карли.

— Про оживших мертвецов, — доносится из-под стула. — Ходячие трупы. И почему мертвецы ходят повсюду? Почему бы им не воспользоваться автобусом?

— Ты еще не наелся? — интересуется Карли. — Я могу приготовить коричные тосты. Или какой-нибудь суп.

— Они могли бы возить друг друга по очереди, — продолжает лежащий на полу парень. — Эй, вы, там, я не понимаю, почему это называется карпул.[2] Кар-пул. Кар-пул. Карли-пул. В бассейне Карли купаются голышом, а Карли голышом не купается.

— Здесь есть телефон? — спрашивает Уилл. — Я подумал, надо бы позвонить отцу. У него завтра операция на сердце.

Это не его имя, но давайте будем звать его Обмылок. Такое прозвище ему дали в тюрьме, хотя совсем не по тем причинам, о которых вы думаете. Еще в детстве он читал книжку о мальчике по имени Обмылок, так что не стал возражать против клички. Это лучше, чем Овсянка, как назвали одного парня. Но вам лучше не знать, почему Овсянку прозвали Овсянкой. Иначе ваша овсянка вылетит наружу.

Обмылок провел в тюрьме шесть месяцев. Иногда шесть месяцев проходят очень быстро. В утробе матери мы проводим больше времени. Но шесть месяцев в тюрьме — достаточно долгий срок, чтобы задуматься обо всем и обо всех вокруг. Если поинтересоваться, о чем размышляют люди вокруг вас, можно сойти с ума. Некоторые парни думают о своих родных, другие мечтают отомстить, а кое-кто собирается разбогатеть. Есть такие, кто поступает на заочные курсы или влюбляется после похвалы инструктора-добровольца своим акварелям. Обмылок не учился живописи, но много думал об искусстве. Именно из-за искусства он и попал в тюрьму. Это звучит романтично, но на самом деле он туда попал по глупости.

Еще до того, как он и Майк сели в тюрьму, Обмылок был уверен, что разбирается в искусстве, хотя и не слишком много о нем знает. То же самое он думал о тюрьме. У многих из нас есть собственное мнение об искусстве и о тюрьме, даже если мы о них почти ничего не знаем. Обмылок и сейчас не слишком разбирается в искусстве. Вот что было ему известно до тюрьмы: он мог определить, нравится ли ему то, что он видит. Как выяснилось, он знал, что ему нравится, даже если не видел этого.

В музеях на него нападала икота. И в тюрьме он тоже очень часто икал.

А вот что он узнал об искусстве, пока был в тюрьме.

Великое искусство является последствием великих страданий. А из-за искусства ему пришлось порядочно наглотаться дерьма.

Есть большая разница между искусством, когда ты просто смотришь, и предметами, вроде мыла, которыми ты пользуешься. Даже если мыло пахнет так приятно, что не хочется им мыться, а только нюхать. Вот почему люди так помешаны на искусстве. Потому что его нельзя съесть, на нем нельзя спать, нельзя даже сунуть в него свой нос. Есть много людей, которые любят заявлять: «Это не искусство», когда речь заходит о таких вещах, которые не могут быть ничем иным, как произведениями искусства.

Когда размышлять об искусстве надоедало, Обмылок начинал думать о зомби. Он даже выработал собственный план на случай встречи с зомби. Думать о зомби было не так утомительно, как об искусстве. Вот что он знал о зомби.

Зомби не занимались сексом.

Зомби не интересовались искусством.

Зомби были незатейливыми существами. К примеру, они совсем не похожи на призраков, оборотней или вампиров, занимавших верхние или выше среднего уровни в иерархии сверхъестественного мира. Кое-кто считал вампиров рок-звездами, но на самом деле они ближе к Марте Стюарт.[3] Вампиры отличаются чопорностью. Они обязаны следовать определенным правилам. Они должны хорошо выглядеть. Для зомби все это не обязательно. Зомби невозможно изгнать. Нет необходимости в такой роскоши, как серебряные пули, или распятия, или святая вода. Вы должны просто выстрелить зомби в голову, или сжечь их, или хорошенько стукнуть по голове. Некоторые парни в тюрьме знали об этом. В тюрьме были люди, которым было известно все, о чем ты хотел бы узнать. А были такие, кто знал все, о чем ты знать не хотел. Как в библиотеке, только совсем по-другому.

Зомби не привередливы. Им все люди одинаковы по вкусу. И каждый мог стать зомби. Для этого не требовалось ни особых достижений, ни успехов в спорте, ни привлекательной наружности. Можно не обладать хорошим запахом, не носить стильную одежду, не слушать какую-то особую музыку. Надо только быть медлительным.

Эта особенность зомби нравилась Обмылку.

Но в его мыслях присутствовали не только зомби.

В клоунах было нечто такое, что делало их еще страшнее зомби. (Или, по крайней мере, такими же страшными.) При виде зомби вам в первый момент становится смешно. А при виде клоуна большинство людей начинают немного нервничать. Наверное, из-за смертельной бледности, аляповато-раскрашенных лиц и всклокоченных париков. Но клоуны отличаются злобностью и быстро передвигаются на своих крошечных велосипедах или маленьких неуклюжих машинках. С зомби же все иначе. Они не носят с собой музыкальных инструментов, и их не волнует, смеются над ними или нет. Всегда можно понять, чего хочет зомби. Будь у него такая возможность, Обмылок, вероятно, предпочел бы зомби, а не клоунов. Один белый парень, прежде чем попасть в тюрьму, был клоуном. Никто не догадывался, за что он сидел.

Как выяснилось, в тюрьме у каждого имелся свой план на случай встречи с зомби, как имелся и свой план побега, только никто не хотел о них рассказывать. Обмылок старался не задерживаться на мыслях о побеге, хотя порой ему снилось, что он сбежал. А потом появлялись зомби. Они всегда присутствовали в снах о побеге. Можно убежать из тюрьмы, но от зомби не убежишь. Так всегда было в снах Обмылка и в фильмах. Больше никаких доказательств ему не требовалось.

По словам приятеля Обмылка, Майка, который тоже сидел в тюрьме, люди слишком беспокоились насчет зомби и мало внимания обращали на айсберги. Хотя айсберги существовали на самом деле. Майк подчеркивал, что айсберги тоже движутся медленно, как и зомби. Возможно, план спасения от зомби надо немного переработать, и он пригодится для спасения от айсбергов. Майк просил Обмылка подумать об айсбергах. Больше никто не соглашался. Надо же, чтобы и об айсбергах кто-то побеспокоился.

Даже после того как Обмылок вышел из тюрьмы и было уже поздно, ему все еще снились сны о побеге.

— Так чей это дом? — интересуется Уилл у Карли.

Девчонка поднимается по лестнице впереди него. Если протянуть руку, можно развязать завязки ее лифчика, и тогда он просто упадет.

— Одной девочки, — отвечает Карли и рассказывает довольно длинную историю: — Это моя подруга. Родители взяли ее с собой во Францию, в велосипедный тур. Они из компании «Амвей». А поездка — что-то вроде бонуса. Отец продал больше всех водяных фильтров, и теперь все должны ехать во Францию и тащить с собой велосипеды. В Марсель. Разве это не глупость? Она даже не говорит по-французски. Она франкофоб. Она недотепа. Даже родители ее не любят. Если бы они могли, оставили бы ее дома. А может быть, они оставят ее во Франции. Черт, хотела бы я посмотреть, как она попытается прокатиться на велике по Франции. Она упадет с вершины Альп. Я ее ненавижу. Мы собирались вместе устроить эту вечеринку, а потом она заявила, что я должна все делать одна и обойтись без нее. Она достала меня вместе со своими родителями.

— Это ванная комната? — спрашивает Уилл. — Задержись на минутку.

Он заходит пописать. Потом спускает воду, а когда собирается помыть руки, замечает, что хозяева дома оставили у раковины кусок необычного мыла. Он нюхает мыло. Затем открывает дверь. Карли стоит напротив и разговаривает с девушкой-азиаткой в платье без бретелек и с маленькими блестящими пластмассовыми цветочками. Платье слишком велико в груди, и девушка придерживает его спереди, словно ждет, чтобы кто-то подошел и заглянул туда. Уиллу интересно, чье это платье и почему девчонка решила надеть такую уродливую одежду.

Он протягивает мыло Карли.

— Понюхай. — Она наклоняется. — Чем оно пахнет?

— Не знаю, — говорит она. — Мармеладом?

— Это лемонграсс.

Уилл возвращается в ванную и открывает окно. Внизу плавательный бассейн, и в нем кто-то плавает. Он бросает мыло в воду, и какой-то парень кричит из бассейна: «Эй!»

— Зачем он это сделал? — спрашивает девушка, а Карли в ответ начинает смеяться.

У его приятеля Майка была подружка по имени Дженни. Она ни разу не приехала навестить Майка в тюрьме. Обмылку это не понравилось.

Отец Обмылка жил в Новой Зеландии и время от времени присылал оттуда открытки.

Его мать жила в Калифорнии, неподалеку от Манхэттенского пляжа. Она была слишком занята и слишком сердита на него, чтобы навещать в тюрьме. Мать Обмылка не терпела глупости и неудачников.

Из всей семьи в тюрьму приезжала только Бекка, его старшая сестра. Она была актрисой-официанткой и однажды снялась в малобюджетном фильме про зомби. Обмылок разок посмотрел фильм и не мог определить, что его больше всего поразило: вид обнаженной сестры или вид обнаженной сестры, пожираемой зомби. Бекка обладала достаточно привлекательной наружностью, чтобы сниматься в ежедневных реалити-шоу, но была не настолько смешной или грустной, чтобы принимать в них участие. Бекка обожала быть на виду. Тогда мать купила ей билет, чтобы она навестила Обмылка. Он подозревал, что должен был стать для сестры примером: найди хорошую работу и держись за нее, иначе попадешь в тюрьму, как твой братец.

Для Лос-Анджелеса Бекка выглядела средненько, но в комнате для свиданий федеральной тюрьмы Северной Каролины ее появление было равнозначно визиту марсианской королевы. Парни потом замучили Обмылка вопросами, когда его сестру покажут по телевидению.

Мать Обмылка владела маленьким магазинчиком прямо на Манхэттенском пляже. Он назывался «Поплавок».

Бекка и Обмылок называли его «Вымой-Рот». В магазинчике продавались только мыло и шампуни, ничего больше. И мыло, и шампуни должны были иметь запах еды. На самом деле все это пахло так же, как те свечи, что должны имитировать запах еды, а в действительности пахнут освежителями воздуха, вроде тех, что висят на зеркалах заднего вида в такси и в украденных машинах. Как будто смотреть назад и нюхать клубнику — это одно и то же. Как будто удачный побег пахнет комнатным освежителем воздуха, которым Бекка и Обмылок пользовались перед приходом матери, когда курили марихуану из ее запасов.

Когда Бекка и Обмылок еще учились в средней школе, они однажды купили совершенно черствый пирожок. От него пахло мятными лепешками. Они вынули пирожок из упаковки и переложили в красивую коробочку с упаковочной бумагой и ленточкой. Обмылок завязал бантик и сделал подарок ко Дню матери. Он сказал, что это мыльная пемза для обработки ног. Обмылок предпочитал, чтобы от мыла пахло мылом. А его мать вечно отсылала упаковки с мылом, от которого пахло оливковым маслом, нероли, мятой, коричневым сахаром, огурцом, мартини и поджаренным алтеем.

В тюрьме не разрешалось иметь бруски мыла. Если положить такой брусок в носок, можно ударить кого-нибудь по голове. Можно кого-то покалечить. Но Бекка договорилась с охранниками в комнате для свиданий, а те договорились с охранниками в отделе передач. В тюрьме Обмылок всем раздавал куски мыла, полученные от матери. Всем, кому они нравились. Как выяснилось, каждый хотел получить мыло, от которого пахло едой: и социальные работники, и тюремные сторожа, и торговцы наркотиками, и убийцы, и даже те, кому были не по карману дорогие адвокаты. Неудивительно, что магазин его матери процветал.

Пока Обмылок сидел в тюрьме, Бекка хранила для него картину. Иногда он просил ее привезти, и сестра брала картину на очередную встречу. Она поклялась не отдавать картину матери, не закладывать ее в ломбард, хранить под кроватью и не пускать в комнату кошку своей соседки. Бекка пообещала, что в случае пожара или землетрясения картину будет спасать в первую очередь. Даже раньше, чем свою соседку или ее кошку.

Карли приводит Обмылка в спальню. На стене висит большая картина с цветущим садом, а под картиной стоит огромная двуспальная кровать с грудой одежды на ней. Часть одежды даже валяется на полу.

— Проходи и звони своему отцу, — предлагает Карли. — Я сейчас вернусь и принесу еще пива. Тебе тоже принести?

— Почему бы и нет? — отвечает Уилл.

Он дожидается, пока девчонка выйдет из комнаты, а потом набирает номер.

— Привет, па, как дела? — спрашивает он, когда отец поднимает трубку.

— Сынок! — откликается папа. — Как ты там?

— Я тебя не разбудил? Который у вас час?

— Не важно, — говорит ему отец. — Я как раз собираю мозаику. Но в коробке нет картинки. Я думаю, это лемур. Или, может быть, виверра.

— Какая разница, — замечает сын, — Лишь бы не кусался.

— Супер! — восклицает отец. — Это здорово.

— Я подумал о том, что мы обсуждали в прошлый раз. Может, я смогу приехать и навестить тебя? — говорит сын.

— Конечно, — соглашается отец. Он всегда с энтузиазмом поддерживает идеи сына. — Эй, это было бы отлично. Выбирайся из этой треклятой страны, пока можешь. Навести своего старика-отца. Мы могли бы заняться чем-ни-будь вдвоем. Например, прыгнуть с моста на эластичном шнуре.

В спальне появляется девица в платье с пластмассовыми цветочками. Она снимает платье и бросает его на кровать. Потом проходит в гардеробную и выносит оттуда платье, сделанное из черных и красных перьев. Оно выглядит так, словно принадлежит какой-нибудь танцовщице из Лас-Вегаса.

— Ко мне зашла какая-то девчонка и сняла с себя всю одежду, — рассказывает сын отцу.

— Передай ей мои наилучшие пожелания, — отзывается отец и вешает трубку.

— Мой отец передает тебе привет, — говорит сын обнаженной девице. А потом добавляет: — У нас с отцом есть к тебе вопрос. Ты боишься зомби? У тебя есть план спасения на случай встречи с ними?

Девчонка улыбается, будто вопрос ей очень понравился. Она надевает новое платье. И уходит. Уилл звонит своей сестре, но телефон Бекки не отвечает. Тогда Уилл собирает всю одежду и несет в гардеробную. Там он развешивает платья. Люди убирают за собой. А зомби — нет.

Уилл считает, что пригороды притягивают к себе зомби точно так же, как трейлерные стоянки притягивают торнадо. Возможно, это из-за окон. В загородных домах очень много окон, и это привлекает чокнутых зомби.

Если зомби сегодня появится, Уилл забаррикадирует дверь спальни тяжелым дубовым комодом. Но сначала он впустит ту голую девчонку. И Карли тоже. Они втроем свяжут из одежды веревку и спустят ее в окно. А может быть, сумеют сделать крылья из перьев на платье и улетят. Уилл мог бы стать Человеком-Птицей из Пригорода.

Уилл заглядывает под кровать, чтобы проверить, нет ли там зомби, или чемоданов, или подвыпившего парня, которого он видел внизу.

Под кроватью, свернувшись калачиком, спит маленький чернокожий мальчик в пижаме с Суперменом.

В детстве Бекка всегда держала под кроватью чемодан. В чемодане она хранила вещи, которые в случае пожара, нападения или землетрясения нужно было выносить в первую очередь. Кроме того, чемодан выполнял еще одну важную функцию — занимал часть опасного, темного пространства под кроватью, куда, не будь его, могли забраться чудовища или мертвецы. Чемодан им мешал. Бекка хранила там свечу в форме дракона, ту, что она купила в магазине на подаренные в день рождения деньги и так и не решилась зажечь. Там же лежали фарфоровая собачка, любимые мягкие зверушки, красивый браслет матери, фотоальбом, «Черная красавица» и много других книг. Время от времени Бекка вместе с младшим братом вытаскивала чемодан из-под кровати и проводила ревизию. Бекка вынимала оттуда какие-то предметы, а потом укладывала новые. Ее брат, помогая ей, чувствовал себя счастливым и уверенным. Когда что-то случится, они спасут, что смогут.

Современное искусство — пустая трата времени. Когда придут зомби, будет не до искусства. Искусство существует для людей, не боящихся зомби. Но Обмылок размышлял не только о зомби и айсбергах. Цунами, землетрясения, дантисты-фашисты, пчелы-убийцы, муравьи-воины, черная чума, старики, адвокаты по семейным делам, женщины-активисты, Джимми Картер, гигантские кальмары, бешеные лисы, бродячие собаки, дети-актеры, ведущие новостных программ, нацисты, самовлюбленные типы, психологи, палачи, безответная любовь, примечания, цеппелины, Святой Дух, католические священники, Джон Леннон, учителя химии, рыжеволосые люди с британским акцентом, библиотекари, пауки, книги по естествознанию с фотографиями пауков, темнота, преподаватели, плавательные бассейны, хорошенькие девчонки, красивые девчонки, богатые девицы, злые девицы, высокие девицы, гигантские ящерицы, незнакомцы с нарколепсией, злобные обезьяны, продавцы женского белья, комедии о пришельцах, предметы под кроватью, контактные линзы, ниндзя, артисты театра, мумии, самовозгорание. В тот или иной период Обмылок боялся всех этих вещей. Ему оставалось только составлять планы. Надо быть готовым. Вроде как бойскауты, только еще тщательнее готовиться. Ты должен быть готовым ко всему, к чему тебя не подготовили бойскауты, а это немало.

Шампунь тоже пустая трата времени. Какая может быть польза от шампуня при встрече с зомби? Иногда Обмылок воображает, что его застигли в магазине матери. Зомби поднимаются из полосы прибоя, мокрые, чудовищно голодные и, как обычно, очень медлительные. Они едва передвигают ноги и уныло бредут по песку Манхэттенского пляжа. Обмылок забаррикадировался в «Поплавке» вместе со своей матерью и какими-то светловолосыми туристами из Японии с досками для серфинга. «Сынок, сделай что-нибудь!» — просит его мать. Тогда Сынок разливает по всему полу воду. Под прилавком у него имеются доски для серфинга, бейсбольная бита, несколько рулонов упаковочной бумаги, а на стене висит чучело рыбы-меч, но Сынок выбирает для драки кассовый аппарат. Японским туристам он приказывает встать на четвереньки и натереть пол мылом. Когда зомби в конце концов ворвутся в «Поплавок», он с матерью и туристами спрячется за прилавком. Зомби поскользнутся на полу, и тогда Сынок примется бить их кассовым аппаратом по головам. Это будет как в музыкальном шоу Басби Беркли.

— Что происходит? — спрашивает Карли. — Как себя чувствует твой отец?

— Все отлично, — кивает Уилл. — Если бы не операция на сердце завтра утром. А в остальном все хорошо. Я только что заглянул под кровать. Там спит маленький мальчик.

— А! — говорит Карли. — Это он. Младший братишка. Моей подруги. Le bro de топ ami. Я за ним присматриваю. Ему нравится спать под кроватью.

— А как его зовут? — интересуется Уилл.

— Лео, — отвечает Карли.

Она протягивает ему пиво и усаживается рядом на кровать.

— Ну, так расскажи мне про тюрьму. Что ты натворил? Может, я должна тебя бояться?

— Вероятно, нет, — говорит Уилл. — Страх не приведет ни к чему хорошему.

— Тогда расскажи, что ты сделал.

Карли так громко рыгает, что удивительно, как это ребенок под кроватью не проснулся. Лео.

— Хорошая была вечеринка, — говорит Уилл. — Спасибо, что позаботилась обо мне.

— Кого-то только что вырвало из окна гостиной. А еще кого-то чуть не стошнило в бассейн, но я вовремя его оттащила. Если они наблюют в пианино, у меня будут большие неприятности. Из клавиатуры эту дрянь ничем не вывести.

Уилл подумал, что Карли говорит со знанием дела. Есть девчонки, которые проводят за фортепьянными уроками не один год, а есть и такие, кто не только берет уроки игры на пианино, но еще и умеет организовать вечеринку, и знает, как отчистить блевотину. Есть что-то сексуальное в этой девице, которая умеет играть на пианино, и клавишах, которые почему-то залипают. В планах Уилла пианино не предусмотрено, и это ему не нравится. Как же он мог забыть про пианино?

— Я могу помочь тебе прибраться, — предлагает он. — Если ты не против.

— Знаешь, тебе не обязательно так напрягаться, — говорит Карли.

Она уставилась на Уилла, словно у него на лице появился паук или какая-то необычная татуировка, какое-то слово, написанное задом наперед, да еще на незнакомом языке, и она пытается понять, что оно означает. У него нет никаких татуировок. Уилл убежден, что татуировки — это что-то вроде искусства, только хуже.

Уилл тоже смотрит на нее.

— Знаешь, какую историю я услышал на одной вечеринке в пригороде Канзаса? — начинает Уилл. — Один парень воспользовался отсутствием родителей и все время устраивал в доме вечеринки. Перед возвращением родителей он посмотрел, как загажен дом, и поджег его.

Уилл всегда смеялся над этой историей. Что за идиот этот парень.

— Ты хочешь помочь мне сжечь дом моей подруги? — спрашивает Карли, а потом улыбается своей шутке. — Который час? Два? Если это два часа ночи, ты должен рассказать, почему сидел в тюрьме. Это почти закон. Мы знакомы почти целый час, и уже совсем поздно, а я все еще не знаю, почему ты сидел в тюрьме, хотя и знаю, как тебе хочется об этом рассказать, иначе ты просто не упомянул бы о том, что побывал в тюрьме. Ты сделал что-то очень плохое?

— Нет, — говорит Уилл. — Скорее, совершил глупость.

— Глупость — это хорошо, — заявляет Карли. — Продолжай. Пожалуйста.

Она откидывает покрывало на кровати и забирается под него, а потом натягивает до самого подбородка. Спокойной ночи, Карли. Спокойной ночи, потрясающие сиськи Карли.

Она такая маленькая и далекая, даже если рассматривать вблизи. Обмылок сказал, что это лес. Деревья. Майк сказал, что там нарисован айсберг.

Когда Обмылок думает о зомби, он думает о том, что от зомби нигде нельзя спрятаться. Даже в сказках, которые читала ему Бекка. Али-Баба и сорок зомби. Голый зомби. Белоснежка и семь маленьких зомби.

Стоит ему подумать о каком-то месте, и там рано или поздно появляются зомби. Он представляет себе все эти места в виде картин и развешивает их в галерее, потому что, пока место просто нарисовано на картине, там безопасно. Пейзажи в рамах, не дающих туда проскользнуть. Рама не пускает зомби. Лыжный курорт летом, и эти пустые вагончики подъемника. Нефтяная вышка в ночном море. Музей естествознания. Особняк плейбоя. Эйфелева башня. Дом Дэвида Леттермана. Букингемский дворец. Кегельбан. Прачечная. Он переносится в цветущий сад с картины над кроватью, где они сидят с Карли, и там тепло, солнечно, красиво и безопасно. Но стоит ему только оказаться в картине, как там, как всегда, появляются зомби. Космическая станция. Новая Зеландия. Уилл уверен, что его отец считает себя в безопасности в Новой Зеландии, потому что это остров. Его отец просто глупец.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: