Нравственный идеал Диккенса и его «Рождественские рассказы».

Цикл «рождественских повестей», созданных в 1843–48 («Колокола», «Сверчок за очагом» и др.), наиболее последовательно воплотил приверженность Диккенса незыблемым ценностям частной жизни – в противовес иллюзорным или эфемерным обретениям, которые приносит погоня за богатством и престижем.

Диккенс, по сути, провозглашает лозунг «Не хлебом единым», считая, что главная награда человека – в душевном спокойствии и обретении любви других людей. Проповедь Диккенса многим кажется недостаточно острой в социальном отношении, но Диккенс принципиально проповедовал не радикальные меры борьбы с пороками современного общества, но преображение человека путем

эмоционального воздействия на него. Именно этой задачей он руководствовался при написании серии своих рождественских рассказов, самый знаменитый из которых - «Рождественская песнь в прозе».

«Рождественская песнь в прозе» (1843)

Еще только вступив в литературу, Диккенс начал говорить об общественной миссии писателя, о его долге наставлять и учить людей. Всякое представление о «чистом» искусстве, о художнике, свободном от задачи воздействия на свою аудиторию, было ему с первых и до последних дней его творчества полностью чуждо. «Рождественские повести» Диккенса должны были стать таким средством воздействия на публику. Рождественский праздник был для него воплощением принципов, проповедью которых он рассчитывал добиться огромных результатов.

«Рождественские повести», задуманные Диккенсом, должны были выходить ежегодно в дни рождества и заключать проповедь, обращенную как к бедным, так и к богатым во имя улучшения участи бедняков и исправления богачей. И в 1843 Диккенс пишет самую известную свою повесть, «Рождественскую песнь в прозе», где на сцену выходит Эбенезер Скрудж, один из самых знаменитых скупердяев, английский аналог мольеровского Гарпагона и гоголевского Плюшкина (имя Скрудж даже стало нарицательным для обозначения скупого и жадного мизантропа).

В канун Рождества, которое для Скруджа не более чем досадная помеха в его деловой жизни, ибо приходится оплачивать клерку нерабочий день, Скруджа посещает вначале призрак его покойного компаньона Джейкоба Марли, а затем три духа – дух прошлого Рождества, дух нынешнего Рождества и дух будущего Рождества. Три этих духа показывают Скруджу его прошлое, когда он был еще человеком, имевшим сердце и умевшим любить и сопереживать, но мало-помалу стал таким, каков он есть, настоящее, когда светлый дух любви и всепрощения проникает во все сердца, кроме сердца Скруджа, и дух будущего Рождества, где Скруджу видится то, что будет после его смерти – о тех смертях, которые повлекло за собой его жестокосердие, и о том, как никто не пожалеет по-настоящему о том, что умер сам Скрудж, а некоторые даже обрадуются, что нет больше существа, которое они боялись и ненавидели. Картины эти так поражают Скруджа, что он совершенно меняется и превращается в милейшего старика, всеобщего любимца и благодетеля, и те несчастные, которым грозила смерть от нищеты и болезней, живут счастливой и долгой жизнью. «Рождественская песнь в прозе» произведение программное, ибо говорит как о взглядах Диккенса на общество и человека, так и о роли литературы: она должна сыграть роль трех рождественских духов и произвести в душах людей тот переворот, который произошел в душе Скруджа.

Литературно-социальная программа Диккенса может показаться наивной, но она продолжает традицию утверждения ответственности человека не только за себя, но и за окружающий его мир. Несовершенства этого мира доступны исправлению, но начинать его надо не с возвышенных мечтаний о преобразовании мира в целом, но с воспитания в себе достойного человека, живущего не только ради себя, но ради всех, кому он может помочь. Преображение несовершенно мира начинается с преображения несовершенного человека. Человек определят собой мир, а никак не наоборот

Комическая эпопея «Записки Пиквикского клуба». Утопическое начало и специфика диккенсовского юмора.

«Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837) — роман, хотя он и построен на материалах бытописатель­ного очерка. Вначале Диккенс должен был сделать подписи к рисункам знаменитого художника Роберта Сеймура. Однако он убедил издателей обратить внима­ние на его собственный замысел, связанный с характе­ром м-ра Пиквика. Как он признавался позднее, «По­смертные записки Пиквикского клуба» были задуманы им для того, чтобы ввести забавные характеры и ситуа­ции. «Не было определенной сюжетной основы, ориенти­рованной на имеющиеся наброски. Произведение было начато как свободная импровизация.

Сэмюэль Пиквик — глава клуба и инициатор путе­шествия — имеет слугу Сэмюэля Уэллера Сэм Уэллер — это своеобразное дополнение к донкихотствую­щему хозяину. Импровизация больше не нужна была Диккенсу — появилось убедительное противопоставле­ние идеального мира, воплощенного в Пиквике и егодрузьях (постоянно влюбленном Тапмене, поэтически настроенном Снодграссе, «спортсмене» Уинкле).

Темные стороны действительности вторгались в ко­мическую стихию романа вставными новеллами — «Возвращение с каторги», «Рассказ актера». Но чем темнее тень, тем ярче свет. «Записки Пиквикского клу­ба» — каскад комических ситуаций, в которые попада­ют незадачливые пиквикисты, совершенно лишенные практического опыта. Этот каскад — безудержный, не­прерывный, неиссякаемый, каждый раз неожиданный — характерен для жизнеутверждающей книги Диккенса. И хотя здесь возникают становящиеся от книги к книге более зловещими фигуры знаменитых крючкотворцев Додсона и Фогга, грустные мотивы и критические инто­нации (выборы в Итонсуэлле, Пиквик в тюрьме за нарушение обещания жениться) буквально тонут в по­токе забавныхэпизодов и веселых приключений.

Диккенс блестящий стилист, использующий бога­тейшие возможностианглийского языка для создания почти сказочной атмосферыбезмятежного и безоблач­ного существования, где все плохое и злое исчезает, как но мановению волшебнойпалочки, истина и справедли­вость торжествуют, зло наказано, препятствия на пути к счастью уничтожаются.

Каждой главе «Записок Пиквикского клуба» пред­послано краткое ее изложение. Из этих конспективных пересказов можно составить сценарий, макет всей кни­ги, но ни один из них не может передать многообразияинтонаций повествовательной линии, различных по ха­рактеру описаний — от мягкой иронии до колючей, хотя и не злой сатиры, как, например, в сцене выборов:

Несмотря на неиссякаемый запас комических ситуа­ций, диалогов, персонажей, неистощимую энергию рас­сказчика-импровизатора, «Записки Пиквикского клуба» содержали и серьезные намеки на несовершенства жиз­ни, общественного устройства, существующее зло в ми­ре, несправедливость, нищету («Рассказ о возвращении каторжника»). Так, уже в первом произведении Диккен­са определилось его гуманистическое отношение к жиз­ни и человеку. Не погоня за богатством и ханжество, а стремление обрести друзей, общаться с разными людь­ми, самостоятельно познать мир — вот те жизненные принципы, которые заставляют героев «Пиквикского клуба» проявить свои лучшие черты — способность на самопожертвование, умение делать добро, отказ от себялюбия и чрезмерного эгоизма.

Продолжая лучшие традиции английского просвети­тельского бытописательного романа, произведения Дик­кенса увлекают читателей своим демократическим, блестящим импровизаторским искусством, богатым, истинно британским юмором, интересом к повседневной жизни. Как Пиквик, так и его друзья — влюбленный Тапмен, трусоватый спортсмен-неудачник Уинкль, поэ­тически настроенный Снодграсс, веселый оптимист Сэм Уэллер, претерпевают некоторую эволюцию. Им чужды расчетливость, корыстолюбие, подозрительность. Они доверчивы, открыты, верят в торжество справедливости и добра. Открывая для себя мир, они пытаются противо­стоять жестокости и бесчеловечности, и это укрепляет их дух и волю, делает более мудрыми.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: