РАССТРОЙСТВА ВЕГЕТАТИВНЫХ ФУНКЦИИ 8 глава

Внушение невозможно при отсутствии семантического (смыслового) содержания в сообщении. Так, например, человеку нельзя что-либо внушить на незнакомом ему языке. Однако далеко не всякая информация оказывает внушающее воздействие. В зависимости от формы по­дачи, источника поступления и индивидуальных особен­ностей личности одна и та же информация может либо обладать, либо не обладать им. В чем же специфика внушения?

Для ответа на этот вопрос рассмотрим выдвинутую нами верификационную концепцию внушения.

Согласно этой концепции, в мозгу человека протекают процессы верификации информации, т. е. определения ее достоверности. На живой организм падает огромное количество различных, иногда противоречивых, сигна­лов, несущих информацию о происходящем как во внеш­ней, так и внутренней среде. Более сложные из них подвергаются логической переработке и оценке, осу­ществляемой путем сознательного целенаправленного мышления. Однако большая часть поступающей инфор­мации подвергается в соответствии с имеющимися алго­ритмами автоматической неосознаваемой оценке с точ­ки зрения ее достоверности, а также значимости. Благодаря этому организм, не загружая сознания, огра­ждается от неадекватного реагирования на сигналы, ко­торые к нему не имеют отношения либо несут ложную или несущественную информацию. Так, оборонительная реакция не возникнет, если ребенок, направив игрушеч­ное ружье, будет выкрикивать слова угрозы; не возник­нет и ощущения запаха, если, подав палочку, ребенок скажет, что это букет цветов.

Особенность внушения кроется в том, что при нем, помимо основной (семантической), информации, опре­деляющей содержание внушения, вводится еще добавоч­ная — верифицирующая — информация, повышающая достоверность основной. Так, например, я просто говорю больной: «Руке не больно». Я внушаю ей же: «Руке не больно!». Во втором случае добавочную информацию песет мой голос — интонации моей речи, моя мимика, мой авторитет врача. Если этой добавочной информации не будет или окажется недостаточно, то эффекта вну­шения не наступит.

Для исследования добавочной информации мы запи­сали на студийном магнитофоне одни и те же фразы, произнесенные обычным тоном и тоном внушения, и подвергли их спектральному анализу с помощью интонографа. Таким путем удалось получить после соответ­ствующей математической обработки цифровые физиче­ские характеристики, отличающие повествовательную речь от внушающей, и выявить некоторые особенности верифицирующей информации.

Чем более уверенным тоном говорит человек, тем большее верифицирующее действие оказывает его речь. Так, в наших опытах явления конформизма (навязыва­ния явно ложного мнения малой группой лиц одному из ее членов) исчезали, если хотя бы 2—3 члена этой группы высказывали это мнение неуверенным тоном. Нередко верифицирующий эффект дает повторность поступления информации. Ложная верификация инфор­мации лежит в основе плацебо-эффекта, а также играет большую роль в косвенном внушении, благодаря чему больной приписывает терапевтическую активность ве­ществу, которое в действительности им не обладает.

По И. П. Павлову, внушение — это концентрирован­ное раздражение определенного пункта или района больших полушарий, вызванное обычно действием сло­ва. Концентрированным характером раздражения объ­ясняется, по его мнению, то, что раздражение, лежащее в основе внушения, имеет «преобладающее, незаконное и неодолимое значение». Оно, как концентрированное, сопровождается сильной отрицательной индукцией, оторвавшей его, изолировавшей его от всех посторон­них необходимых влияний, поэтому оно не поддержи­вается всяческими ассоциациями, т. е. связями со многи­ми настоящими и давнишними раздражениями, ощуще­ниями и представлениями, как это характерно для ра­зумных, невнушенных актов. Отрицательная индукция вокруг очага возбуждения будет тем сильнее, чем силь­нее в нем возбудительный процесс и чем ниже тонус окружающей его коры.

Восприятие информации без ее критической перера­ботки свойственно маленьким детям и в этом возрасте биологически целесообразно. Лишь в дальнейшем, по мере накопления ими жизненного опыта и развития ло­гических способностей, воспринимаемое начинает под­вергаться ими критической переработке. В той или иной степени внушаемы и взрослые люди. Верификация информации затруднена, в связи с чем внушаемость по­вышена в тех случаях, когда недостаточно развиты или ослаблены критические способности; при слабости или временном ослаблении коры головного мозга; при гип­нотическом фазовом состоянии в коре. Отсюда понятно, почему внушаемость часто повышена у лиц суеверных, отсталых, дебилов, истощенных, наркоманов, у страдаю­щих импотенцией, у людей, астенизированных сомато­генными заболеваниями или психогенными воздействия­ми, некоторых психопатов, находящихся в состоянии аффекта.

Внушающее влияние раздражителя будет сильнее, ес­ли вызываемое им действие усилится уже имеющимися представлениями. Так, например, человеку, постоянно опасающемуся за свое здоровье, легче могут быть вну­шены ипохондрические идеи, чем не опасающемуся за него. Как указывалось при рассмотрении истерии, пред­ставления, обладающие «условной приятностью или желательностью», могут быть легче внушены, чем не об­ладающие таковой. Таким образом, внушаемость может оказаться избирательно повышенной лишь в отношении определенного круга представлений.

Различают внушение прямое и косвенное. Прямое внушение может реализоваться либо непосредственно вслед за действием вызвавшего его слова (например, больному внушают: «Теперь голова у вас перестает бо­леть, голова не болит!»), либо спустя некоторое время («Через 15 минут голова перестанет болеть»), либо при условии действия добавочного раздражителя, ставшего условнорефлекторным благодаря произведенному вну­шению («Когда вы почувствуете запах водки, вам станет противно, появится тошнота»).

При прямом внушении в состоянии бодрствования или неглубокого гипнотического сна больной обычно может установить связь между произведенным прямым вну­шением и вызванным им действием, т. е. источник по­ступления информации им осознается. При прямом вну­шении во время глубокого гипнотического сна или естественного сна, когда по пробуждении наступает ам­незия самого акта восприятия речи, больной может не знать, что наступившее действие вызвано внушением и будет расценивать его или как спонтанно возникшее, или как произвольное действие, мотивы которого ему не ясны.

При косвенном внушении всегда прибегают к помощи добавочного раздражителя, наделяемого новым инфор­мационным значением благодаря произведенному пря­мому внушению и облегчающим верификацию внушае­мого. Так, например, для устранения головной боли при косвенном внушении говорит: «Вы сейчас примете вот этот порошок. Он обладает обезболивающими свойства­ми. Он на вас подействует через 10 минут и вызовет пре­кращение головной боли!». Для устранения бессонницы косвенным внушением указывают: «Сегодня вы примете порошок за 15 минут до сна. Запьете его половиной ста­кана горячей воды (горячая вода лучше растворяет ле­карство и оно скорее действует), и через 30 минут после приема у вас наступит сон!». При этом в обоих случаях дается индифферентный порошок, не обладающий ни анальгезирующим, ни снотворным свойством.

Таким образом, при косвенном внушении в отличие от прямого больной всегда ошибочно приписывает наступившее лечебное действие какому-то раздражителю, ко­торый сам по себе, без участия внушения, не способен его вызывать. Им может стать любой раздражитель — гомеопатические пилюли, физиотерапевтическая проце­дура, инъекции пенициллина — в зависимости от харак­тера произведенного внушения.

Как известно, условнорефлекторный раздражитель первого порядка является более сильным, чем условно-рефлекторный раздражитель второго порядка. Непос­редственный раздражитель обычно сильнее следового, поэтому человеку легче внушить, что он видит, напри­мер, букет цветов в данный момент, чем внушить, что он увидит его завтра утром, когда часы пробьют 9. Почему же человеку в бодрствующем состоянии часто легче вну­шить, что боль у него пройдет через 15 минут после при­ема порошка, обладающего якобы обезболивающим дей­ствием, чем внушить, что она немедленно (например, по счету «три») или просто прекратится через 15 минут? Почему часто косвенное внушение, сделанное человеку в бодрствующем состоянии, бывает эффективнее, действу­ет сильнее, чем прямое внушение, хотя, казалось бы, должно быть наоборот? Объясняется это тем, что при косвенном внушении внушенные представления обычно встречают меньшее противодействие со стороны имею­щихся, а иногда даже поддерживаются и усиливаются ими. Так, у человека, у которого имеются представле­ния о том, что головная боль может быть устранена только действием обезболивающего лекарства (порош­ка), внушение того, что она прекратится после приема порошка, не встретит противодействия со стороны имею­щихся представлений, а, наоборот, усилится ими, в то время как прямое внушение, что боль прекратится по счету «три», вызовет противодействие. Таким образом, при лечении внушением, как прямым, так и косвенным, важно учитывать опыт больного, имеющиеся у него представления и стараться строить внушение так, чтобы оно встречало с его стороны как можно меньше противо­действия и как можно больше поддержки, т. е. делать его рациональным, мотивированным. Этого нередко мо­жно достигнуть и путем предварительной разъяснитель­ной беседы, ослабляющей или устраняющей действие представлений, которые могли бы противодействовать внушению. В качестве средств косвенного внушения с успехом может быть применено то, в действие чего больной верит, например электропроцедуры, медикаменты, принимаемые внутрь или вводимые подкожно, и т. п. Ис­пользование с этой целью приемов или вещей, которые могут укрепить или вызвать суеверные представления, абсолютно недопустимо.

Внушение может проводиться субъекту, находящему­ся в бодрствующем состоянии (внушение наяву), гак и в состоянии сна — естественного, гипнотического или не­глубокого наркотического.

Внушение наяву

Внушения наяву делаются эмоционально насыщенным повелительным («внушающим») тоном, в виде резких, коротких фраз, обычно несколько раз повторяемых. Речь сопровождается целым потоком сигналов, посылаемых мимикой, жестами и интонацией говорящего, которые могут им при этом не осознаваться. Они могут усиливать или ослаблять ее информационное значение, влия­ют на процессы верификации, а тем самым и на силу ее внушающего действия. Одни и те же слова, сказанные тем же тоном, с той же громкостью в зависимости от то­го, кем они сказаны, т. е. от авторитета сказавшего их лица, могут иметь разное информационное значение, а следовательно, оказывать разное внушающее действие.

Чем лицо авторитетнее, тем меньшую критическую оценку встречает его речь. Может быть, иногда при этом имеет значение и оживление старых рефлекторных свя­чен, возникшие еще в детском возрасте, когда слова ро­дителей или наставников воспринимались слепо, без критической переработки.

При внушении наяву большую роль играет аффектив­ное состояние того, кому внушают. Поведение людей во время стихийных бедствий и катастроф, а также история сект и некоторых народных движений свидетельствуют, что страх, гнев, экстаз и другие эмоциональные состоя­ния способствуют резкому повышению внушаемости и создают возможность осуществления массового внуше­ния наяву.

Степень готовности к восприятию внушений наяву мо­жет резко возрастать под влиянием веры в могущество тех или иных воздействий. Так, например, после демон­страции сеанса гипнотерапии внушаемость аудитории настолько повышается, что присутствующим нередко удается внушить наяву явления паралича и анестезии. Для этого желающим предлагается сложить руки так, чтобы пальцы одной руки входили между пальцами дру­гой, и сжать их, а затем говорится, что по счету «три» руки не смогут быть разжаты (что выполнить несколь­ко затруднительно и без внушения). Затем напряжен­ным тоном считают до трех, после чего громко внушают: «Теперь ваши руки не разжимаются, не разжимаются... Вы не можете их разжать... пальцы сжимаются все кре­пче... ну, попробуйте их разжать — вы не можете!..» Если это внушение удается, тут же резким тоном внушается паралич руки, анестезия, невозможность сдвинуться с места и т. п. Такие внушения наяву удаются примерно у 20% испытуемых, присутствовавших на сеансе гипноза, внушаемость которых тем самым повышена.

Многие больные, обращающиеся с верой и надеждой к врачу, избирательно внушаемы в отношении исходя­щих от него воздействий, особенно относящихся к их здоровью. Это открывает широкие терапевтические воз­можности для применения внушения, однако таит и опа­сность иатрогении в случае неосторожного или непра­вильного обращения с больным.

Техника лечения. С больным проводится бесе­да, во время которой его предварительно убеждают в правильности того, что ему собираются внушать, напри­мер логически доказывают, что его страх или тревога необоснованы, что у него нет заболевания, которое он у себя подозревает. После этого переходят к самому вну­шению наяву. При его проведении возможны различ­ные варианты.

Вариант 1. После приведенной выше разъяснитель­ной беседы несколько неожиданно для больного гово­рят: «Сядьте теперь вот так» (усаживают его поудоб­нее на стуле или в кресле). Становятся перед больным и негромким голосом, но в повелительном тоне говорят: «Смотрите мне в глаза» (далее 5 секунд пристально смотрят на больного), «Закройте глаза!», либо прямо предлагают закрыть глаза без предварительной фикса­ции взора больного. Когда больной закрыл глаза, врач кладет свою правую руку на его лоб, слегка надавливал рукой и сжимая пальцами виски больного, и медленно напряженным голосом 3—4 раза произносит формулу внушения с интервалами в несколько секунд, затем де­лает небольшую паузу (примерно в 10 секунд) и спо-койным, вкрадчивым голосом произносит несколько фраз, мотивирующих содержание внушения. При этом свою руку врач либо отнимает от головы больного, ли­бо расслабляет ее. Затем после паузы в десяток секунд вновь нажимает рукой на голову больного и резким, до­статочно громким, напряженным, внушающим голосом 3—4 раза повторяет формулу внушения. Если врач вну­шает формулу: «Вы совершенно спокойны, сердце бьет­ся спокойно», то при повторных внушениях ее может свою вторую руку положить на область сердца больного и, вызывая тетаническое сокращение мышц предплечья, делать рукой легкое вибрирующее движение. При вну­шениях, направленных на нормальное функционирова­ние органа, рукой делаются соответствующие поглажи­вающие движения. Например, внушая, что пища будет проходить легко и свободно, проводят несколько раз ру­кой вдоль пищевода, при внушении, что кишечник функ­ционирует нормально — по ходу кишечника, внушая, что речь свободна — слегка массируют гортань.

Внушения во время одного сеанса 3—4 раза череду­ются с убеждением. После этого предлагают больному открыть глаза и переходят к обычной беседе.

Вариант 2. В отличие от первого варианта больно­му указывают, что его будут лечить сеансами внушения, и поясняют механизм его действия. Техника лечения видна из следующего наблюдения.

Больной Р., 46 лет, музыкант — солист и дирижер, обратился с жалобами на навязчивый страх публичного выступления, появляю­щийся в момент выхода на сцену и исполнения первого музыкаль­ного произведения. Впервые страх у него появился, когда после перерыва в 7 лет он исполнял соло на трубе в сопровождении ор­кестра перед прослушивавшей его комиссией. При этом он так дро­жал от страха, что вынужден был прижаться к роялю во время исполнения первого произведения. С этого времени страх, сопрово­ждавшийся резким чувством сжатия в груди, дрожанием и гипергидрозом, вот уже 2 года появляется каждый раз перед первым выходом на сцену и во время исполнения того самого произведения. Myзыкант исполняет его с трудом, так как музыкальный инструмент сильно дрожит в руках. Последующие выходы на сцену в течение того же вечера, сольное исполнение, а также дирижирование оркестром страхом не сопровождаются «Я понимаю,— сказал он,— что у меня это условный рефлекс, что у меня повторяется страх, испытанный 2 года назад во время просмотра, но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу его преодолеть». Еще задолго до болез­ни Р. несколько раз пытались гипнотизировать выступавшие на сцене гипнотизеры, но безуспешно Сам больной просил полечить его гипнозом. Больному указано, что гипнотический сон и внуше­ние — это не одно и то же, и что для лечения его не требуется внушать наступление сна — погружать его в гипнотический сон. Обра­зовавшуюся у него патологическую условнорефлекторную связь можно прервать, затормозить внушением наяву. Внушение наяву по силе действия может не уступать внушению в гипнотическом сне. Наяву удавалось путем внушения вызывать параличи и тут же их устранять.

Больному предложено смотреть в глаза врачу. Врач, слегка сжимая пальцами голову больного, сказал медленно, резким, на­пряженным тоном: «Теперь при выходе на сцену вы никакого стра­ха испытывать не будете. Вы будете совершенно спокойны, совер­шенно спокойны, совершенно спокойны... У вас будет прекрасное самочувствие и настроение... прекрасное самочувствие и настрое­ние... Вы будете испытывать легкость, радость». Далее спокойным тоном указано: «Вы понимаете, что пережитое вами 2 года назад чувство страха, совпав во времени с выходом на сцену и исполне­нием первого произведения, связалось с ним и теперь, когда вы вы­ходите на сцену, оно воспроизводится по механизму условного рефлекса. Теперь эта условная связь прервана. При выходе на сце­ну вы никакого страха испытывать не будете, не будете!».

Вся приведенная формула внушения повторена вновь. Во время внушения лицо больного покраснело, покрылось каплями пота, ды­хание стало учащенным. Примерно через 10 минут, когда больной уже собирался уходить, ему вновь предложено сесть на стул и сеанс внушения наяву повторен.

Вечером того же дня больной совершенно спокойно выступил на сцене. «Перед выходом на сцену я с удивлением заметил,— расска­зал он,— что не испытываю страха и чувствую себя прекрасно. На сцене я был совершенно спокоен и ни малейшего страха во время исполнения первой вещи не испытывал и не стал к роялю, чтобы к нему прижаться. Ваши слова звучали у меня в ушах». Фобия больше не возобновлялась.

Вариант 3. Во время беседы с больным или перед его уходом врач молча пристально на него смотрит не­сколько секунд и, сменив спокойный тон беседы на рез­кий, внушающий, напряженный, эмоционально насы­щенный, произносит формулу внушения, например: «Теперь можете все есть. Тошнота и рвота не будет на­ступать... Можете все есть!.. Вы здоровы» или «О муже (оставившем больную) теперь не думаете, не думаете! Вы о нем забыли, забыли» или «Вы совершенно спокой­ны. Вы теперь всегда спокойны. Никакой (подчерки­вается тоном) торопливости. Не спешите, не спешите!»

Вариант 4. Больному предварительно наяву внуша­ется состояние «полного безволия», пассивной подчиняемости (близкое к гипнотическим). Для этого может быть рекомендована следующая формула внушения, предло­женная И. С. Сумбаевым: «Под влиянием внушения вы впали в состояние полного безволия, полной подчиняемости. Но вы не спите, вам совершенно не хочется спать... Вы не оказываете мне никакого сопротивления, полностью мне доверяете, зная, что я не буду злоупот­реблять вашим доверием ко мне. Вы будете находиться в этом состоянии безоговорочного подчинения до тех пор, пока я вас из него не выведу. В этом состоянии вы чрезвычайно восприимчивы ко всем внушениям и приказаниям, которые я делаю, ко всем словам, кото­рые я произношу. Вы не обращаете внимания на при­сутствующих лиц. Вы ни о чем не думаете, кроме того, о чем я вам говорю. Вас ничто не беспокоит, не трево­жит, вы чувствуете себя очень хорошо». В этом состоя­нии проводят лечебные внушения.

В той или иной степени внушение всегда участвует в действии любого назначенного врачом лекарства или лечебной процедуры, так что к лечению внушением ная­ву сознательно или бессознательно прибегает каждый врач. В зависимости от сопутствующего внушения иног­да одно и то же лекарство в руках одного врача может вызвать положительный эффект, а в руках другого — не вызывать его. Отсюда давно родился афоризм, что важ­но не только, что назначено, но кем и как назначено. Для усиления внушаемого действия лекарства важно разъяснить больному механизм его лечебного действия, внушить, что оно поможет. Подробно написанный на листке бумаги порядок приема лекарства или лечебных процедур с указанием ряда требований, которые следу­ет при этом соблюдать (например, принимать лекарство за полчаса до еды, запивать стаканом горячего чая, мелкими глотками, в течение 10 минут или «за полтора часа до сна, прогулка в течение 50 минут, за 20 минут до сна горячая ножная ванна с добавлением четверти стакана поваренной соли на ведро воды» и т. п.), уси­ливает внушающее действие процедуры. Это давно бы­ло замечено такими выдающимися русскими клиници­стами, как Г. А. Захарьин и С. П. Боткин, широко ис­пользовавшими внушение в лечебной практике. Очень широко внушением пользуются гомеопаты, назначая приемы гомеопатических пилюль каждые 2 часа по 4 штуки с требованием не разжевывать их, а держать во рту до тех пор, пока пилюли сами не растают, соче­тая это с убеждением больного о том, что точное соблю­дение этого приведет к выздоровлению.

Лечение внушением наяву, особенно в сочетании с убеждением, показано при всех неврозах. Оно не имеет противопоказаний и должно, по нашему мнению, применяться при лечении всех больных неврозами, в том числе и тогда, когда применяются другие методы лечения. Осо­бенно показано лечение внушением в тех случаях, когда генез болезненного симптома очевиден, как в приведен­ной выше фобии выхода на сцену. Трудно найти такое соматическое заболевание, при лечении которого данный метод в той или иной форме не был бы показан.

Внушение во сне

Сон, по И. П. Павлову,— это состояние торможения ко­ры головного мозга, спускающееся и на его нижележа­щие отделы. Согласно современным воззрениям, это не тотальное торможение, так как около половины нейро­нов мозга во время сна активны. Сон наступает в ре­зультате активной функции таламо-кортикальных син­хронизирующих аппаратов мозга.

Нейрофизиологические исследования, проведенные в последние годы, показали, что можно различать два ви­да сна: 1) обычный, или медленный, сон, при котором с состоянием полного покоя отмечается замедление ритма дыхания и сердечной деятельности, а также по­явление на электроэнцефалограмме медленных волн; 2) парадоксальный, или быстрый, сон или сон со сно­видениями. Во время этого сна наблюдаются быстрые движения глазных яблок, изменчивость, нерегулярность вегетативных проявлений (пульса, дыхания). Электро­энцефалограмма приближается к наблюдаемой во вре­мя бодрствования, хотя и имеет некоторые особенности (вспышки альфа-волн в затылочной области по частоте на 1—2 гц меньше, чем во время бодрствования; обна­руживается низковольтная активность; вспышки острых волн частотой 2—3 в секунду в центральной области коры, длящиеся несколько секунд и связанные по вре­мени с быстрыми движениями глаз). Во время парадок­сального сна наблюдаются сновидения.

По всей вероятности, во время медленного сна проис­ходит консолидация следов, т. е. перевод их в долговре­менную память, а также освобождение емкостей опера­тивной памяти, во время быстрого сна «отреагирование» переживаний.

Парадоксальный сон чередуется с медленным. Он сменяет его 4—5 раз в течение ночи и длится каждый раз 6—8, реже 15—20 минут, занимая около 20—25% всего времени поведенческого сна. Первый период пара­доксального сна наступает через 45—90 минут после засыпания. Этот вид сна регулируется древними меха­низмами ствола мозга. При его депривации наблюдают­ся невротические проявления. Как для обычного медлен­ного, так и для парадоксального сна характерен «пере­рыв непрерывности потока сознания», с утратой способ­ности отдавать себе отчет в месте, времени и окружаю­щем. При сновидениях, кроме того,— переживание иной ситуации.

Между состояниями сна и бодрствования существует целая гамма переходов. Сон может быть частичным, а глубина сонного торможения — различной. В связи с этим, по мнению И. П. Павлова, могут возникать раз­личные гипнотические (фазовые) состояния (уравни­тельная, парадоксальная, ультрапарадоксальная и нар­котическая фазы). Во время естественного сна у спяще­го нередко обнаруживают избирательную чувствитель­ность к определенным раздражителям, в то время как другие, даже более сильные, раздражители, могут за­метного влияния не оказывать. Это возможно в тех случаях, когда во время сна участки бодрствования обра­зуют «сторожевой пункт». Через него спящий может поддерживать контакт — раппорт (от франц. rapport — отношения, связь, сношения) с внешним миром. Естест­венно, что сон со «сторожевым пунктом» будет частич­ным. Поскольку явления раппорта являются важной предпосылкой, обеспечивающей возможность лечения внушением во время сна, остановимся на них несколько подробнее.

Явления раппорта свойственны не только человеку. Они встречаются и в животном мире, являясь биологи­чески целесообразными. В связи с этим способность к сохранению сторожевого пункта во время сна, возник­шая в процессе приспособления организма к условиям внешней среды, должна была закрепиться путем есте­ственного отбора. В. Н. Сперанский следующим образом объяснял происхождение раппорта: «Сторожевое живот­ное бдительно охраняет стадо. В случае приближения опасности оно издает особый звук, сигнал, и этого до­статочно, чтобы все стадо было на ногах, готовое к бегству, защите и т. п., в зависимости от характера сиг­нала. Никакие другие шумы, наполняющие лес, не тре­вожат сон стада. Между сторожем и стадом поддерживается раппорт. Если бы его не было, стадо погиб­ло бы».

Интересное наблюдение приводит Л. А. Орбели: «Го­ловоногий моллюск-осьминог обладает сменой сна и бодрствования. Он укладывается на дне аквариума, подбирает вокруг себя ноги, закрывает глаза и спит. Но из восьми ног одну ногу он оставляет дежурной. Семь ног опутаны вокруг туловища, а восьмая торчит кверху и проделывает все время вращательные движе­ния. Интересно, что если во время сна какой-нибудь палочкой тронуть у него туловище или конечность, он не просыпается, но если вы прикоснетесь к дежурной лапе, то просыпается, выпускает черную краску и вооб­ще проявляет соответствующую активную реакцию». Очевидно, во время сна моллюска сохраняется стороже­вой пункт, через который и осуществляется контакт (раппорт) с внешним миром.

Б. Н. Бирману удавалось экспериментально получать у собак сон с явлениями раппорта. Для этого у живот­ного вырабатывался условный рефлекс на строго опре­деленный тон (до —265). Затем животное погружалось в глубокий сон действием отрицательных, дифференцировочных, инактивных раздражителей. Теперь при дей­ствии тона до —265, сочетавшегося ранее всегда с под­кармливанием, животное немедленно пробуждалось, в то время как оно почти или совсем не реагировало на другие раздражители (свист, бульканье, сильный стук в дверь). «Очевидно,— указывает Б. Н. Бирман,— в за­торможенной коре собаки один пункт сохранял свою возбудимость, оставался бодрствующим. Этот пункт, ре­агировавший на тон до —265, сохраняет, таким образом, связь эффекторных аппаратов с этим раздражителем, тогда как связь с остальными внешними раздражителя­ми была прервана, выключена. Благодаря существова­нию такого сторожевого пункта сон мог бы быть глу­боким, но не был полным — это был сон с частичным бодрствованием».

Благодаря наличию сторожевого пункта во время сна спящий может поддерживать контакт с внешним ми­ром. Восприятие речи во время сна возможно только при наличии сторожевого пункта, через который осуще­ствляется раппорт. Сон со сторожевым пунктом может быть естественным, гипнотическим и неглубоким нарко­тическим, что позволяет лечить внушением.

ВНУШЕНИЕ В СОСТОЯНИИ ЕСТЕСТВЕННОГО СНА

Уставшая мать может крепко заснуть возле ребенка и не реагировать на шум, доносящийся с улицы, звонки или стук из соседней комнаты. Однако достаточно по­явиться малейшему шороху, исходящему от ребенка, как она услышит и сразу же проснется. Солдат может крепко спать, не пробуждаясь от доносящихся громких звуков стрельбы, однако сразу же проснется, как толь­ко услышит сигнал тревоги, поданный часовым. Анало­гичным образом капитан на корабле может проснуться, как только прекратится монотонный стук машины, мель­ник— если остановится мельница и перестанет доно­ситься стук колес. Во всех этих случаях во время естест­венного сна имеется сторожевой пункт, через который поддерживается раппорт со строго определенным раз­дражителем. «Пункт» этот по существу является слож­ной системой, включающей устройство, обеспечивающее прием сигнала, его сличение и эффекторный механизм, способный вызвать полное или неполное пробуждение.

Как было показано нами (1940), сторожевой пункт во время естественного сна может возникнуть, если человек засыпает при восприятии речи и связь между ним и ис­точником речи продолжает сохраняться (особенно если при этом произносятся фразы «Спите спокойно, не про­сыпайтесь... Слушайте и запоминайте слова... Наутро бу­дете все помнить...») или если он перед сном настроит себя на восприятие речи, внушит себе, что будет спать и слушать речь не просыпаясь. Можно образовать сторо­жевой пункт и при помощи других приемов, например предварительного внушения наяву или в гипнотическом сне. Оказалось, иногда можно не только воспринимать речь (например, слова иностранного языка), но и сохра­нять ее в памяти в актуальном либо латентном виде. В первом случае человек может усилием воли актуали­зировать, т. е. вспомнить, воспринятое, во-втором — не может, но необычно легко выучивает его по пробуж­дении.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: