Но без души и помыслов высоких

Живых путей от сердца к сердцу нет[4]. С. 37.

Фауст о власти человека над своей душой

Но отчего мой взор к себе так властно

Та склянка привлекает, как магнит?

В моей душе становится так ясно,

Как будто лунный свет в лесу разлит.

Бутыль с заветной жидкостью густою,

Тянусь с благоговеньем за тобою!

В тебе я чту венец исканий наш.

Из сонных трав настоянная гуща,

Смертельной силою, тебе присущей,

Сегодня своего творца уважь!

Взгляну ли на тебя — и легче муки,

И дух ровней; тебя возьму ли в руки —

Волненье начинает убывать.

Все шире даль, и тянет ветром свежим,

И к новым дням и новым побережьям

Зовет зеркальная морская гладь.

Слетает огненная колесница,

И я готов, расправив шире грудь,

На ней в эфир стрелою устремиться,

К неведомым мирам направить путь.

О, эта высь, о, это просветленье!

Достоин ли ты, червь, так вознестись?

Спиною к солнцу стань без сожаленья,

С земным существованьем распростись.

Набравшись духу, выломай руками

Врата, которых самый вид страшит!

На деле докажи, что пред богами

Решимость человека устоит!

Что он не дрогнет даже у преддверья

Глухой пещеры, у того жерла,

Где мнительная сила суеверья

Костры всей преисподней разожгла.

Распорядись собой, прими решенье,

Хотя бы и ценой уничтоженья. C. 45-46.

Фауст и Вагнер об окрыленности

ФАУСТ

Блажен, кто вырваться на свет

Надеется из лжи окружной.

В том, что известно, пользы нет,

Одно неведомое нужно,

Но полно вечер омрачать

Своей тоскою беспричинной.

Смотри: закат свою печать

Накладывает на равнину.

День прожит, солнце с вышины

Уходит прочь в другие страны.

Зачем мне крылья не даны

С ним вровень мчаться неустанно!

На горы в пурпуре лучей

Заглядывался б я в полете

И на серебряный ручей

В вечерней темной позолоте.

Опасный горный перевал

Не останавливал бы крыльев.

Я море бы пересекал,

Движенье этих крыл усилив.

Когда б зари вечерний свет

Грозил погаснуть в океане, С.61.

И жадно льнет к земле всецело,

Другая вся за облака

Так и рванулась бы из тела,

О, если бы не в царстве грез,

А в самом деле вихрь небесный

Меня куда-нибудь унес

В мир новой жизни неизвестной!

О, если б, плащ волшебный взяв,

Я б улетал куда угодно! —

Мне б царских мантий и держав

Милей был этот плащ походный.

ВАГНЕР

Не призывайте лучше никогда

Существ, живущих в воздухе и ветре.

Они распространители вреда,

Смертей повальных, моровых поветрий.

То демон севера заладит дуть

И нас проймет простудою жестокой,

То нам пойдет сушить чахоткой грудь

Томительное веянье востока,

То с юга из пустыни суховей

Нас солнечным ударом стукнет в темя,

То запад целой армией дождей

Повадится нас поливать все время.

Не доверяйте духам темноты,

Роящимся в ненастной серой дымке,

Какими б ангелами доброты

Ни притворялись эти невидимки. С.62.

Мефистофель о своей сущности и неназываемости

Мефистофель не называет себя, уходит от ответа, предлагая считать, что имя не связано с сущностью вещей:

ФАУСТ

Как ты зовешься?

МЕФИСТОФЕЛЬ

Мелочный вопрос

В устах того, кто безразличен к слову,

Но к делу лишь относится всерьез

И смотрит в корень, в суть вещей, в основу.

ФАУСТ

Однако специальный атрибут

У вас обычно явствует из кличек;

Мушиный царь, обманщик, враг, обидчик,

Смотря как каждого из вас зовут: Ты кто?

МЕФИСТОФЕЛЬ

Часть силы той, что без числа

Творит добро, всему желая зла.

ФАУСТ

Нельзя ли это проще передать? C.72

МЕФИСТОФЕЛЬ

Я дух, всегда привыкший отрицать.

И с основаньем: ничего не надо.

Нет в мире вещи, стоящей пощады,

Творенье не годится никуда.

Итак, я то, что ваша мысль связала

С понятьем разрушенья, зла, вреда.

Вот прирожденное мое начало, Моя среда.

[Царь крыс, лягушек и мышей,

Клопов, и мух, и жаб, и вшей.] С. 79.

МЕФИСТОФЕЛЬ

Найди другие имена,

А это мне вредит во мненье.

ВЕДЬМА[5]

Что вредного в его значенье?

МЕФИСТОФЕЛЬ

Хоть в мифологию оно

Давным-давно занесено,

Но стало выражать презренье.

Злодеи — разговор иной,

Тех чтут, но плохо с сатаной.

Ты можешь звать меня бароном,

И я, как всякий князь и граф,

На то имея больше прав,

Горжусь своим гербом исконным.

(Делает неприличный жест.) 133.

МЕФИСТОФЕЛЬ[6]

Непроницаемая муть.

Веками ведь, за годом год,

Из тройственности и единства

Творили глупые бесчинства

И городили огород.

А мало ль вычурных систем

Возникло на такой основе?

Глупцы довольствуются тем,

Что видят смысл во всяком слове. 136.

Представление о Человеке, как части невидимого целого и зле, как оборотной стороне добра:

ФАУСТ

Ты говоришь, ты — часть, а сам ты весь

Стоишь передо мною здесь?

МЕФИСТОФЕЛЬ

Я верен скромной правде. Только спесь

Людская ваша с самомненьем смелым

Себя считает вместо части целым.

Я — части часть, которая была

Когда-то всем и свет произвела.

Свет этот — порожденье тьмы ночной

И отнял место у нее самой.

Он с ней не сладит, как бы ни хотел.

Его удел — поверхность твердых тел.

Он к ним прикован, связан с их судьбой,

Лишь с помощью их может быть собой,

И есть надежда, что, когда тела

Разрушатся, сгорит и он дотла.

ФАУСТ

Так вот он в чем, твой труд почтенный!

Не сладив в целом со вселенной,

Ты ей вредишь по мелочам? C. 73.

МЕФИСТОФЕЛЬ

И безуспешно, как я ни упрям.

Мир бытия — досадно малый штрих

Среди небытия пространств пустых.

Однако до сих пор он непреклонно

Мои нападки сносит без урона.

Я донимал его землетрясеньем,

Пожарами лесов и наводненьем, —

И хоть бы что! Я цели не достиг.

И море в целости и материк.

А люди, звери и порода птичья,

Мори их не мори, им трын-трава.

Плодятся вечно эти существа,

И жизнь всегда имеется в наличье.

Иной, ей-ей, рехнулся бы с тоски!

В земле, в воде, на воздухе свободном

Зародыши роятся и ростки

В сухом и влажном, теплом и холодном.

Не завладей я областью огня,

Местечка не нашлось бы для меня. C.74.

Об опустошающем и разрушающем дейсвтии проклятий и ненависти

Фауст

Я проклинаю ложь без меры

И изворотливость без дна,

С какою в тело, как в пещеру,

У нас душа заключена.

Я проклинаю самомненье,

Которым ум наш обуян,

И проклинаю мир явлений,

Обманчивых, как слой румян.

И обольщенье семьянина,

Детей, хозяйство и жену,

И наши сны, наполовину

Неисполнимые, кляну.

Кляну Маммона, власть наживы,

Растлившей в мире все кругом,

Кляну святой любви порывы

И опьянения вином.

Я шлю проклятие надежде,

Переполняющей сердца,

Но более всего и прежде

Кляну терпение глупца. С. 84.

Хор духов (о строительстве собственной души)

О, бездна страданья

И море тоски!

Чудесное зданье

Разбито в куски.

Ты градом проклятий

Его расшатал.

Горюй об утрате

Погибших начал.

Но справься с печалью,

Воспрянь, полубог!

Построй на обвале

Свой новый чертог.

Но не у пролома,

А глубже, в груди,

Свой дом по-другому

Теперь возведи.

Настойчивей к цели

Насущной шагни

И песни веселья

В пути затяни. С. 85.

О силе и вдохновении, идущих от Любви и Природы

ФАУСТ

Когда б ты ведал, сколько сил

Я черпаю в глуши лесистой,

Из зависти одной, нечистый,

Ты б эту радость отравил. 184.

Вопросы и задания

1. Прочитайте, что запомнилось Энгелю в несохранившемся «Фаусте» Лессинга. Согласны ли вы с тем, что совет Сатаны выстроен по нарастающей: каждое последующее сообщение воспринимается как более удачное, несмотря на то, что внешне оно все менее эффектно?

2. К концепции Марло или Лессинга ближе образ Фауста Гете?

3. Вчитайтесь в строки, где Фауст рассуждает о природе Знания.

· Сопоставьте его рассуждения со взглядами Грасиана на природу быстрого ума.

· Найдите высказывания, которые звучат афористично.

4. Сравните размышления Фауста над склянкой с ядом с монологом Гамлета «Быть или не быть»…

5. Сравните высказывания Фауста о желании иметь крылья с рассуждением Вагнера о духах воздуха. Обратите внимание на то, с каким упорством Мефистофель уходит от того, чтобы его именовали (называли по имени). Сравните его поведение с размышлениями Мильтона о природе Слова и Имени. Обратите внимание, что и Фауст, затевая игру с Гретхен, представляется ей именем Генрих. 191.

6. Сравните рассуждения Мефистофеля о своей сущности с положениями трактата Беме «Аврор, или Утренняя звезда».

Вопрос для исследования

Избранный для разработки эпизод мог быть продиктован и личными впечатлениями Пушкина от жизни в Тригорском. В дневниках Вульфа есть упоминание о том, что именами Фауста и Мефистофеля приятели называли друг друга. Не исключено, что некие конкретные события жизни в Тригорском послужили основой для создания эпизода. Но эта догадка должна быть либо подтверждена, либо опровергнута. Вопрос ждет своего исследователя.

Вопрос для обсуждения

Известно, что В. Гете написал фаустовские сцены с Маргаритой будучи еще очень молодым человеком и отложил работу на много лет, а потом, набравшись писательского опыта, вернулся к однажды открытой для себя темы вновь и развил ее с огромной художественной силой. Мог ли эпизод из Фауста стать для Пушкина началом большой работы? Какие обстоятельства могли подтолкнуть Пушкина к тому, чтобы вернуться к работе над эпизодом? Каким бы могло быть развернутое произведение Пушкина? Немаловажно отметить при этом, что Пушкин стремился дать новый путь развитию русской прозы и драмы, создавая произведения компактные по объему, делая слово более емким.

Литература

Основная

1. Гете Фауст / Пер. с нем.

2. Легенда о докторе Фаусте. М.: Наука, 1978.

Дополнительная

1. Марло К. Сочинения. М., 1964.

2. Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни / Пер. с нем. М.. 1981.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: