Глава I ПОЛИТИКА ГЕРМАНСКИХ ВЕДОМСТВ В ОТНОШЕНИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ПЕРЕД НАЧАЛОМ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.

Шкаровский М.В.

НАЦИСТСКАЯ ГЕРМАНИЯ И ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

От издательства. 1

Введение 12

Глава I ПОЛИТИКА ГЕРМАНСКИХ ВЕДОМСТВ В ОТНОШЕНИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ПЕРЕД НАЧАЛОМ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. 24

1. Антихристианская сущность нацистского режима_ 25

2. Православные общины в Германии и попытки их унификации в 1933— 1941 гг. 41

3. Германская политика в отношении Православной Церкви в Генерал-губернаторстве. 55

Глава II РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В ПЛАНАХ НАЦИСТОВ В ПЕРИОД ВОЙНЫ С СССР, 1941—1945 гг. 73

1. Формирование нацистской церковной политики на Востоке и ее колебания в ходе войны. 73

2. Русская Православная Церковь и германская политика на Балканах в 1941 — 1945гг 92

3. Деятельность Православной Церкви на территории III Рейха в 1941-1945 гг. 122

4. Духовное окормление восточных рабочих и советских военнопленных. 142

5. Отношение Русской Православной и Украинской Греко-Католической Церквей к холокосту. 158

Глава III РЕЛИГИОЗНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР. 166

1. Феномен экзархата Московской Патриархии в Прибалтике. 166

2. Церковное возрождение в русских областях прифронтовой полосы. 184

3. Создание и деятельность Белорусской Православной Церкви. 206

4. Православная Церковь в рейхскомиссариате «Украина». 217

5. Румынская религиозная политика на Юго-Западе Украины. 232

6. Общие особенности и итоги церковного развития на оккупированной территории СССР. 238

Заключение. 246

Именной словарь. 251

От издательства.

.

Военное столкновение между СССР и фашистской Германией представляло собой кровопролитное сражение двух тоталитарных систем, созданных Гитлером и Сталиным. В СССР в последнее предвоенное десятилетие прокатилась неслыханная по своей массовости и жестокости волна репрессий, право попиралось годами, а человеческая жизнь в глазах правящей партийной элиты практически потеряла ценность. В фашистской Германии был установлен жесточайший террор по отношению к представителям отдельных «неарийских рас». Обо всем этом достаточно хорошо известно из работ отечественных и западных историков. Однако вопрос об отношении нацистских властей к Православной Церкви не получил еще достаточного освещения в церковно-исторической науке. Рассмотрению этой темы посвящена предлагаемая читателям монография современного историка, доктора исторических наук М. В. Шкаровского, знакомого читателям нашей серии по книге «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве».

К сожалению, в работе М. В. Шкаровского нет вводной главы, которая позволила бы читателю разобраться в тех сложных церковно-юрисдикционных проблемах, которые существовали в 1930-е — 40-е годы в Европе и в оккупированных немецкими войсками районах СССР.

Еще во время Гражданской войны на территориях, находившихся под контролем Белого движения, было образовано несколько «Временных Высших Церковных Управлений» (ВВЦУ). Так, в ноябре 1918 г. возникло Сибирское ВВЦУ во главе с архиепископом Омским Сильвестром (Ольшанским), в мае 1919г. Южное ВВЦУ во главе с архиепископом Донским Митрофаном (Симашкевичем). Несколько позже оказавшиеся в эмиграции архиереи во главе с митр. Антонием (Храповицким) приняли решение о создании на территории Константинопольской Патриархии т. н. Высшего Русского Церковного Управления (ВРЦУ), которое стало осуществлять свою деятельность после благословения Константинопольской Патриархии, данного в грамоте от 2 декабря 1920 г. за № 904. В этом документе Патриархия позволяла русским епископам в изгнании образовать церковную комиссию («Эпитропию») «под высшим управлением Вселенской Патриархии, для надзора и руководства общей церковной жизнью русских колоний». Таким образом русские епископы, вошедшие в состав ВРЦУ, подпадали под юрисдикцию Вселенского Патриархата без канонического отпуска со стороны своей Матери-Церкви в лице патриарха Тихона и Св. Синода, а также Высшего Церковного Совета.

Практически в то же время, сознавая большую опасность, которая может угрожать церковному единству ввиду сложившихся в России условий, Высшая Российская церковная власть в лице патриарха Тихона, Священного Синода и созданного на основании решений Великого Московского Собора 1917—1918гг. Высшего Церковного Совета на своем объединенном заседании в ноябре 1920 года приняла постановление от 7(20) ноября 1920 г. за № 362, известное в литературе, как постановление «о временных автономиях». Согласно этому документу в случае, если Св. Синод и Высший Церковный Совет «по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам, восходящим к Высшему Церковному Управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет святейшим Патриархом для этого указано».

Второй пункт постановления указывал, что «в случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (...)».

Именно это постановление впоследствии было использовано Высшим Русским Церковным Управлением за границей, перебравшимся со временем в Сербию (точно так же без канонического отпуска своей Высшей церковной власти (теперь уже патриарха Вселенского, взявшего их под свой омофор) для доказательств своего канонического статуса.

Однако, как ясно видно из текста постановления, речь в нем шла лишь о епископах Православной Российской Церкви, находящихся в своих епархиях, а не о тех иерархах, которые по тем или иным причинам покинули свою церковную область. К тому же Постановление говорило о соседних епархиях. «Но разве епархии в Западной Европе, в Китае, в Японии и т. д. можно считать "соседними"?». Кроме того Указ патриарха Московского не мог распространяться на чужую каноническую территорию и поэтому также не относился к зарубежным архиереям-беженцам.

До революции 1917г. все зарубежные приходы Православной Российской Церкви находились в подчинении митрополита Санкт-Петербургского. В 1918 г. связь этих приходов с Петроградским митрополитом Вениамином (Казанским) практически прервалась, так что реальное управление ими сделалось для него невозможным. Исходя из этого, 26 марта (8 апреля) 1921 года Св. Синод во главе с патриархом Тихоном (Беллавиным) Указом за № 423 назначил находящегося в эмиграции в Берлине бывшего Волынского архиепископа Евлогия (Георгиевского) управляющим православными русскими церквями в Западной Европе. Со своей стороны митрополит Петроградский Вениамин в письме к архиепископу Евлогию указывал, что он дает «...полное согласие, чтобы в то время, когда почти нет сношений с заграничными церквями, Вы заведовали ими — тем более, что это временное заведование Вашим Высокопреосвященством признано и подтверждено Святейшим Патриархом».

Несколько ранее, чем появился в свет Указ патриарха Тихона за № 423, образованное в Константинополе «Высшее Русское Церковное Управление», во главе с бывшим митрополитом Киевским и Галицким Антониеч; (Храповицким), выпустило свой указ за № 318 от 2(15) апреля 1921 года о назначении архиепископа Евлогия управляющим всеми Западно-Европейскими русскими церквями на правах епархиального архиерея.

Однако это распоряжение находящихся в эмиграции архиереев требовало подтверждения от Высшей Российской церковной власти. За таким подтверждением в Россию через Финляндского архиепископа Серафима (Лукьянова) обратился настоятель посольской Александро-Невской церкви в Париже протоиерей Иаков Смирнов. В результате последовал Указ патриарха Тихона за № 424 на имя преосвященного Серафима Финляндского и Выборгского, согласно которому преосвященный Евлогий назначался управляющим православными русскими церквями в Западной Европе. Несколько позже — в январе 1922г., архиеп. Евлогий был удостоен звания митрополита.

Летом 1921 года ВРЦУ в Константинополе обратилось к Сербскому патриарху Димитрию с отношением, в котором, между прочим, указывалось, что оно действует по благословению Святейшего патриарха Тихона. В документе ВРЦУ у сербского патриарха испрашивалось благословение на созыв в пределах его канонической территории русского церковного собрания заграничного духовенства и мирян.

В ответ Постановление архиерейского Собора Сербской Церкви от 31 августа 1921 г. признало за русским заграничным церковным управлением: 1) «Юрисдикцию над русским духовенством вне нашего государства и над русским духовенством, не состоящим на приходской и государственной ученой службе, как и над военным духовенством в Русской Армии, которое не находится на сербской церковной службе. 2) Бракоразводные споры русских беженцев».

21 ноября 1921 г. с разрешения Сербского патриарха, в г. Сремских Карловцах было открыто Общецерковное заграничное собрание. Впоследствии этот съезд духовенства и мирян был переименован в «Русский Всезаграничный церковный собор» или, как он стал именоваться в литературе, «Карловацкий собор 1921 года».

На этом соборе, помимо рассмотрения нескольких церковных вопросов, был принят ряд политических решений. Например, в «Воззвании Собора чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» говорилось о необходимости возвращения на престол династии Романовых, а отправленное от имени собора обращение к Генуэзской конференции также содержало ряд политических заявлений, сделанных от имени Русской Церкви. «Деяния» карловацкого собора 1921 года были использованы большевиками для дальнейшего гонения на Церковь в СССР.

Патриарх Тихон в своем Указе за № 348 и № 349, составленном на основании решения соединенного присутствия Св. Синода и Высшего Церковного Совета от 5 мая 1922 года, признал «Карловацкий Собор заграничного духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции не выражающим официального голоса Русской Церкви». Во втором пункте патриаршего Указа говорилось об упразднении заграничного Высшего церковного управления, а в третьем — Св. Синоду предлагалось «иметь суждение о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления».

В ответ на это недвусмысленное распоряжение Высшей Российской церковной власти 11 заграничных архиереев собрались осенью 1922 года на совещание для рассмотрения патриаршего Указа 5 мая 1922 г. Фактически воля Святейшего патриарха Тихона, Высшего Церковного Совета и Св. Синода не была выполнена. В 1-м пункте постановления архиерейского совещания говорилось о роспуске Высшего Русского Церковного Управления за границей, однако уже в 3-м пункте создавалось аналогичное учреждение под именем Временного Священного Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. «Упразднение ВРЦУ за границей в пункте 1 Постановления, — справедливо пишет об этом постановлении совещания карловацких епископов современный церковный историк протоиерей Георгий Митрофанов, — (...) по существу, восстанавливало этот орган в пункте 3, образуя на основании весьма условно применимого к положению русских епископов за границей Постановления от 7(20) ноября 1920 г. Временный Архиерейский Синод, которому передавались «все права и полномочия Русского Высшего Церковного Управления за границей. При этом на практике разница между ВРЦУ за границей и сменившим его Временным Архиерейским Синодом заключалась лишь в том, что в состав нового высшего органа Русской Православной Церкви за границей, состоящего из тех же самых архиереев, которые входили в ВРЦУ за границей, не были включены два члена этого Управления, которые не являлись епископами и поэтому не имели права входить в состав Архиерейского Синода».

После кончины патриарха Тихона, последовавшей 25 марта 1925 года, было опубликовано его «завещание», вызвавшее немалое смущение в рядах русской эмиграции. Однако это событие не привело к формальному расколу в рядах карловацкой организации. Тем не менее, прямое осуждение карловацкого ВРЦУ Московской Высшей церковной властью постепенно вызывало дробление карловацкого движения.

Митрополит Евлогий, на которого по прямому указанию патриарха Тихона было возложено каноническое право управления русскими зарубежными приходами, в 1923 году подготовил проект управления Русской Церковью за границей. Согласно этому документу, предполагалось разделить все приходы Русской Церкви за рубежом на 4 административных округа (митрополий-архиепископий). 1) Западно-Европейский; 2) Восточно-Европейский (русские церкви на Балканах); 3) Дальний Восток (Япония, Китай, Харбинская епархия); 4) Северная Америка. По плану митрополита Евлогия «В наиважнейших случаях епископы (или их представители в священническом сане), делегаты епархий, должны были съезжаться на ежегодный Архиерейский Собор для выработки соответствующих суждений или чтобы принять те или иные меры; тем самым Карловацкий Синод как постоянный церковно-административный орган делался излишним и подлежал ликвидации, а ежегодные Соборы проявляли бы в своей чистоте наш исконный восточно-православный принцип соборности». Проект митрополита Евлогия не был принят, и зарубежный архиерейский синод сохранил свои полномочия.

Очень скоро обнаружились истинные намерения карловацкого синода, который собирался самопровозгласить себя высшей церковной властью за границей, а при возможности, декларировать свою власть и над всею Русской Церковью. В связи с этим в 1926 году произошел разрыв отношений между митрополитом Евлогием и синодом в Карловцах. Одной из формальных причин этого разрыва стало утверждение в Берлине самостоятельной епархии во главе с викарием митрополита Евлогия — епископом Тихоном (Лященко), который согласился выйти из автономного округа своего митрополита и подчиниться непосредственно карловацкому синоду.

Раздор между митрополитом Евлогием и поддержавшими его епископами, с одной стороны, и митрополитом Антонием его синодом и его окружением — с другой, вызвал реакцию со стороны Московской церковной власти в лице митрополита Сергия (Стра-городского). В своем письме от 12 сентября 1926 года митрополит Сергий писал, что совершенно не знает, из кого состоит зарубежный архиерейский Собор и синод и какие полномочия имеют эти организации. Ссылаясь на свою неосведомленность, митрополит подчеркивал, что он не может быть судьей между зарубежным епископатом.

«Ваше письмо, — писал митр. Сергий, — дает мне повод поставить общий вопрос: может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами нет фактических отношений». Далее митрополит Сергий предлагал заграничным архиереям «...встать на каноническую почву и подчиниться (временно) местной православной власти (...) и работать на пользу той церкви, которая вас приняла». Кроме того, в конце своего послания митрополит Сергий подтвердил факт закрытия покойным патриархом Тихоном русского заграничного синода.

Реализация предложений митрополита Сергия могла бы снять с Церкви в России ответственность за политическую деятельность зарубежного епископата перед лицом советского государства. Кроме того, как справедливо пишет протоиерей Георгий Митрофанов, «... вхождение русского эмигрантского духовенства в юрисдикцию Православных Поместных Церквей, на территории которых осуществлялось его церковное служение, позволяло этому духовенству пользоваться правом независимого суждения по всем, в том числе и связанным с политикой, вопросам русской церковной жизни...».

Однако карловацкие архиереи не вняли слову митрополита Сергия, и распря с митрополитом Евлогием продолжилась. В январе 1927 года зарубежный синод постановил предать митрополита Евлогия на суд Собора архиереев, а вплоть до такового суда запретить его в священнослужении. При этом автономный округ митрополита Евлогия был лишен автономии, а на место запрещенного митрополита был назначен его первый викарий архиепископ Серафим (Лукьянов).

В ответ митрополит Евлогий заявил: «Исходящие (...) от заграничного Архиерейского Синода запрещения и другие меры по отношению ко мне, к моему духовенству и пастве не имеют никакой канонической силы, ибо Собор и заграничный Архиерейский Синод в нынешнем их составе не являются моей канонической властью и посему не могут вмешиваться в дела моей епархии и не могут вязать и решать духовную совесть вверенной мне паствы.

Отныне наша Западноевропейская митрополия становится на путь самостоятельного, независимого от заграничного Архиерейского Синода существования — так же, как независимо от него живут Американская Русская Православная Церковь с митрополитом Платоном во главе и со всеми его епископами, Латвийская Церковь с архиепископом Иоанном, Литовская с архиепископом Елевферием и другие...». Таким образом, ко второй половине 1920-х годов в Западной Европе сложились две, не имеющие между собой общения церковные единицы, — сторонники карловацкого зарубежного архиерейского Синода («карловчане») и входящие в Русскую Западно-Европейскую митрополию (юрисдикции Московской Патриархии) приходы под каноническим водительством митрополита Евлогия (Георгиевского).

Однако еще до прихода Гитлера к власти в Германии внутри-церковная ситуация в Западной Европе претерпела некоторые существенные изменения. 1(14) июля 1927 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий направил митрополиту Евлогию письмо, в котором указывалось, что вопрос о заграничном духовенстве привлек внимание Московского Синода, образованного после «легализации» Московской Патриархии органами советской власти. «Не желая никому навязывать какой-либо политической программы, —- говорилось в письме митр. Сергия, — Московская Патриархия не может, однако, оставаться равнодушной при виде такой (враждебной Советскому Союзу политической — И С.) деятельности подведомственного ей духовенства, так как эта деятельность навлекает на Патриархию и даже православно-русское духовенство вообще совершенно ими не заслуженную и нежелательную для них ответственность». Исходя из этого Временный Св. Синод в Москве своим постановлением за №95 предложил митрополиту Евлогию, «...а через него и всем заграничным русским Архипастырям и прочим священнослужителям дать письменное обязательство в такой форме: «Я, нижеподписавшийся, даю настоящее обязательство в том, что ныне состоя в ведении Московской Патриархии, не допущу в своей деятельности общественной, в особенности же церковно-пастырской, ничего такого, что может быть принято за выражение моей нелояльности к Советскому Правительству».

Отказавшиеся дать такую подписку, а также нарушившие ее, подлежали увольнению от должности и исключению из клира Московской Патриархии с последующим поступлением в ведение «какой-либо автокефальной церкви смотря по территории или по своему желанию».

В своем ответе от 12 сентября 1927 г. за № 1823 митрополит Евлогий писал: «...с самого начала моей церковно-общественной деятельности в Западной Европе в основу ее мною положены два руководящих начала: первое — теснейшее, нерасторжимое единство с Матерью Русской Патриаршею Церковью, возглавлявшеюся Святейшим Патриархом Тихоном и возглавляемою ныне его законными правопреемниками, и второе — сосредоточение церковно-общественной деятельности исключительно на религиозно-нравственном воспитании паствы, с невмешательством Церкви в политическую жизнь (...) Что же касается до отношения нашего к Советской власти, то мы, русские эмигранты, не состоим в гражданстве Союза СССР, да и само правительство не считает нас таковыми, о чем объявило в особом декрете. По отношению к Советской власти мы находимся в таком же положении, как православные граждане Латвии, Литвы, Китая, Америки и Японии, которые, как и мы, принадлежат к единой Русской Православной Церкви». Именно поэтому митрополит Евлогий полагал, что принадлежность к Московской Патриархии не служит основанием для предъявления к эмигрантскому духовенству требования о «лояльности», т. е. законопослушности Советской власти. И тем не менее он дал подписку в следующем виде: «... в сознании своего долга перед Матерью-Церковью во имя моей безграничной любви к ней, я обязуюсь твердо стоять на установившемся уже у нас, согласно заветам Святейшего Патриарха Тихона, положении о невмешательстве Церкви в политическую жизнь и не допускать, чтобы в подведомых мне храмах церковный амвон превращался в политическую трибуну».

Это обязательство было признано в Москве достаточным. «Связь с Московской Патриархией сохранилась, — вспоминал митрополит Евлогий, — но не прочная, слабая, вот-вот готовая порваться. Каждое мое неосторожное слово подвергалось в Москве критике и осуждению. В течение трех лет между митрополитом Сергием и мною поддерживалась тягостная, безрезультатная полемика».

Окончательный разрыв митрополита Евлогия с Московской Патриархией произошел летом 1930 г. после участия митрополита в молении за страждущую гонимую Русскую Церковь в Лондоне. В ответ на это, несомненно, под давлением со стороны чекистских органов, определением митрополита Сергия и его Синода от 10 июня 1930г. за №108 митрополит Евлогий был уволен от управления русскими церквами в Западной Европе с поручением временного управления ими викарному архиепископу Западно-Европейской митрополии Владимиру (Тихоницкому).

Это распоряжение митрополита Сергия и его Синода прямо противоречило решениям Великого Московского Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917—1918гг., согласно которым никто из клира или мирян не может быть подвергнут церковному прещению за политические убеждения. «Мне не предъявлено обвинения ни в каком преступлении церковного характера, — писал митрополит Евлогий в ответе митр. Сергию в связи с Указом 10 июня 1930 года. — Я обвиняюсь лишь в том, что не сдержал своего обязательства быть лояльным к Советской власти, т. е. преступлении государственном, политическом. Но если бы и было в действительности такое преступление, неужели оно достаточно для того, чтобы за него без суда, в порядке административном, уволить меня, как епархиального епископа, от управления епархией?».

Дальнейшая переписка митрополитов Евлогия и Сергия не привела к отмене Указа Московской Патриархии от 10 июня 1930 г. и 24 декабря 1930 г. из Москвы поступило Постановление Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и его Синода за № 16 о подтверждении Указа 10 июля, о роспуске Парижского Епархиального Управления (Епархиальных Совета и Собрания) и о запрещении митрополиту Евлогию и единомышленным с ним епископам «принимать участие в Церковном управлении и совершать рукоположения впредь до их покаяния».

Ввиду отказа архиепископа Владимира (Тихоницкого) вступить в управление Западно-Европейскими приходами, руководство этими общинами было возложено на Литовского митрополита Елевферия (Богоявленского), остававшегося в юрисдикции митрополита Сергия. В подчинение митр. Елевферию из подведомственных митрополиту Евлогию епископов перешел лишь бывший Севастопольский епископ Вениамин (Федченков).

В начале 1931 года митрополит Евлогий обратился во Вселенскую Патриархию за третейским судом. 17 февраля 1931 года Константинопольский патриарх Фотий II подписал грамоту, в которой говорилось:.

«По долгу и праву попечения Святейшего Патриаршего Вселенского Престола (...) Мы синодальным определением постановили, чтобы все Русские Православные приходы в Европе, сохраняя неизменною и неумаленную доселе существующую свою самостоятельность, как особой Русской Православной церковной организации, и свободно управляя своими делами, рассматривались бы впредь, как составляющие временно единую особую экзархию Святейшего Патриаршего Вселенского Престола на территории Европы, непосредственно от него зависящую, под его покровительством находящуюся и в церковном отношении, где нужно, им руководимую».

Таким образом, в Западной Европе для русских православных приходов образовалось две канонические юрисдикции — Московская Патриархия и приходы Русского Западно-Европейского экзархата Константинопольской Патриархии. Помимо того, сохранялись также приходы, находившиеся в ведении архиерейского синода т. н. Русской православной зарубежной церкви. При таком положении существовала Православная Церковь в Западной Европе к моменту прихода Гитлера к власти.

В предисловии к книге М. В. Шкаровского следует сказать и о положении православных приходов в других регионах, относящихся к канонической территории Московского Патриархата.

Известно, что Первая мировая война, падение самодержавия в России и война Гражданская привели к существенным территориальным изменениям в Европе. Значительная часть бывшей Российской империи оказалась за пределами СССР. На бывших окраинах царской России возникли самостоятельные государства — Финляндия, Литва, Латвия и Эстония, была восстановлена государственная независимость Польши. Местные национальные правительства взяли курс на отделение православных приходов своих стран от Московского Патриархата с тем, чтобы утвердить свою государственную и культурную независимость от России.

В Финляндии с января 1918г. самостоятельным правящим епископом стал преосвященный Серафим (Лукьянов), удостоенный в 1920 г. сана архиепископа. В 1921 г., ввиду отделения Финляндии от России, Собор Финской Церкви запросил у патриарха Тихона полной самостоятельности, которая была дарована в 1921 году. Однако правительство Финляндии продолжало свою политику, направленную на окончательный отрыв местных православных приходов от Русской Церкви. В конечном счете, архиепископ Серафим из-за своего несогласия с переводом Финляндской Церкви под юрисдикцию Константинополя, был устранен от церковного управления и заточен в Коневецкий монастырь. Вскоре ему удалось покинуть Финляндию. Митрополит Евлогий перевел его в Лондон в качестве своего викария. Сменивший архиеп. Серафима викарный епископ Герман (Аав), получивший епископскую хиротонию от Константинопольской Патриархии, при поддержке правительства добился подчинения Финляндской Церкви Вселенскому Престолу. Канонические отношения Русской и Финской Православных Церквей были прерваны вплоть до 1957 г.

В Эстонии и Латвии местным православным Церквям патриархом Тихоном была предоставлена широкая автономия. В Ревель (Таллин) был назначен епископ Прохоровский Александр (Паулус) с возведением в сан архиепископа. Известно, что президент Эстонии Пяте, принадлежавший к православному вероисповеданию, выступал с инициативой объединения всех прибалтийских православных приходов в единую Православную Церковь Балтии, независимую от Московской Патриархии, однако от претворения в жизнь этого плана пришлось отказаться уже в 1920-х гг. В 1923 году преосвященный Александр (Паулус) обратился к Константинопольскому патриарху Мелетию с просьбой принять Эстонию под свое духовное окормление. 7 июля 1923 года патриарх предоставил Эстонской Церкви томос об автономии в юрисдикции Вселенского престола. В таком положении Эстонская Церковь находилась вплоть до 1940 года, когда прибалтийские территории были присоединены к СССР.

В Латвии, где согласно Указу Святейшего патриарха Тихона за № 1026 от 19 июля 1921 г. местной Православной Церкви была предоставлена автономия, управление православными приходами осуществлялось архиепископом Иоанном (Поммером)^2. Благодаря церковной политике этого архипастыря Церковь Латвии сохранила свой канонический статус и не разорвала духовной общности с Московским Патриархатом. Правда, архиепископ Иоанн не принял Декларации митрополита Сергия и его Синода, однако, имея ясное церковное сознание, канонической связи с Москвой не прерывал.

В ночь с 11 на 12 ноября 1934 г. архиепископ Иоанн погиб на своей даче в деревянном доме на Киш-Озере во время пожара. По некоторым данным, пожар был устроен подосланными убийцами. Преступление это не было раскрыто.

После кончины архиепископа Иоанна Латвийское правительство стало грубо вмешиваться в дела Православной Церкви с целью принудить ее перейти в каноническое подчинение Константинопольской Патриархии. 22 июля 1935 г. Министерство внутренних дел Латвии заявило Латвийскому Синоду, что его члены в обязательном порядке должны сообщать обо всех своих заседаниях представителю правительства Элкснитису. По инициативе последнего, с целью не допустить выбора на Рижскую кафедру нежелательного для правительства кандидата, Министерство внутренних дел даже перенесло сроки созыва Собора местной Православной Церкви. Под нажимом правительства при участии Элкснитиса состоялась отставка неугодных членов Латвийского Синода.

27 мая 1935 г. митрополит Сергий (Страгородский) и его Синод назначили (впредь до выборов нового главы Латвийской Церкви) управляющим Литовской епархией митрополита Елевферия (Богоявленского). Однако под давлением правительства «обновленный» состав Латвийского Синода отказался принять «ставленника Москвы». 3 ноября 1935 года по приглашению Министерства внутренних дел Латвии в Ригу прибыл представитель Константинопольского Патриарха митрополит Герман, и уже через неделю Латвийский Синод подал Константинопольскому патриарху прошение о приеме Латвийской Православной Церкви в его юрисдикцию. 19 ноября Кабинет министров Латвии одобрил это решение, но внезапная кончина патриарха Фотия нарушила гладкий ход событий. Поэтому переход Латвийской Православной Церкви в юрисдикцию Константинополя был оформлен лишь в начале 1936 г.

С февраля 1936 г. Латвийская Православная Церковь стала называться Латвийской Митрополией с двумя викариатствами — Елагавским и Ерсикским. 29 марта 1936 г. митрополит Фиатирский Герман возглавил хиротонию во епископа с возведением в сан митрополита (!) Рижского и всея Латвии Августина (Петерсона). После вхождения Латвии в состав СССР в 1940 г. митрополит Августин принес покаяние Московской Патриархии и вплоть до прихода немцев находился в ее юрисдикции, пребывая на покое.

Иначе, чем в Эстонии и Латвии, обстояло дело в Литве. Литовская епархия в результате гражданской войны оказалась разделенной государственной границей между Литвой и Польшей Епархиальный центр архиепископа (впоследствии митрополита) Литовского и Виленского — г. Вильно вместе с Виленским краем оказался в границах Польши, правительство которой, так же как мы видели на примере Финляндии и прибалтийских территорий, не считаясь с канонами, стремилось оторвать епархии Польши от Москвы. «Литовские власти не настаивали на отделении Литовской епархии от Московской Патриархии отчасти потому, что православных в республике было сравнительно мало, а среди литовцев почти не было. К тому же Литовское правительство в своих притязаниях на Вильну, отторгнутую Польшей, встречало поддержку со стороны правительства СССР».

Надо также отметить, что в отличие от Латвии и Эстонии, где православное меньшинство состояло главным образом из эстонцев и латышей, в Литве православие было религией национальных меньшинств русских и белорусов. Поэтому католическая Литва была даже заинтересована в том, чтобы церковное начальство православных находилось за ее пределами, чем подчеркивалось «иноплеменность» православия для литовцев.

В соответствии с Рижским договором 1921 г. в состав Польши вошли также Западная Белоруссия и Западная Украина. В сентябре 1921 года Московский Св. Синод Указом за № 1424 постановил назначить на Варшавскую кафедру архиепископа Минского и Туровского Георгия (Ярошевского). На вновь учрежденную Пинскую и Новогрудскую кафедру патриархом Тихоном был назначен епископ Пантелеймон (Рожновский). Из других архиереев (кроме архиеп. Елевферия) в Польше находились также епископ Кременецкий Дионисий (Валединский), епископ Гродненский Владимир (Тихоницкий), епископ Сергий (Королев), назначенный на Холмскую кафедру, живший в Яблочинском монастыре и в мае 1922г. высланный Польским правительством за границу. В 1922 г. архиепископ Георгий был возведен в сан митрополита, а Польской Церкви было предоставлено право широкой автономии.

Несмотря на то, что Польская конституция 1921 г. гарантировала веротерпимость, Министерство исповеданий и народного просвещения Польши произвольно вмешивалось в церковные дела. Кроме того, Польское правительство начало т. н. «ревиндикацию» — отобрание православных храмов и возвращение их прежнему владельцу — Католической Церкви. Кроме того, Сейм Польской республики санкционировал разрушение величественного Варшавского кафедрального православного собора, как «памятника польской неволи». Разрушение Варшавского собора во имя св. Александра Невского затянулось на несколько лет и происходило далеко не гладко. Некоторые польские газеты во время разрушения собора были преисполнены чувства озлобления и недоумения по поводу необычной прочности здания. При разборке собора разрушители испытали непригодность многочисленных приспособлений для разрушения, перепортили громадное число всяческого инструмента и техники, переранили и перекалечили до десятка рабочих, а один из участников разборки — Союз Строительных Кооперативов успел обанкротиться на деле разрушения еще до завершения всех работ. Мощные взрывы, проведенные в здании, искалечили его, но не привели к обрушению. На третьем году разборки к делу подключилось городское самоуправление. От масштабных взрывов пострадало немало окрестных зданий, поэтому разборщики стали применять «взрывы локальные», каждый из которых разбивал не более кубического метра стены. От этих «малых взрывов» окончательно нарушилось спокойствие жителей окрестных районов. Кроме Варшавы были разрушены православные соборы в Люблине, Калише, Влоцлавке, Плоцке и Кельцах. В кафедральном городе архиепископа Литовского Елевферия был отобран в пользу католиков Виленский собор, Благовещенская церковь, женский Мариинский монастырь.

В июне 1922 г. Собор православных епископов в Польше, состоявшийся в Варшаве, тремя голосами — митр. Георгия, епископов Дионисия и Александра (Иноземцева) против двух — Виленского Елевферия и Белостокского Владимира высказался за установление автокефалии Польской Церкви, сделав оговорку, что Польское правительство будет добиваться благословения на это деяние Константинопольского патриарха и глав других автокефальных Церквей, в том числе и Русской, если патриарх Тихон «будет восстановлен в своей должности».

В июне 1922 г. Епархиальный Съезд духовенства и мирян в Вильно решительно высказался против автокефалии Польской Церкви. «...Епархиальное Собрание духовенства и мирян Литовской епархии, — говорилось в принятой на съезде резолюции, — вынуждено заявить от лица всей Литовской паствы, что она по-прежнему, доколе этот вопрос не решился в каноническом порядке, считает себя нераздельной частью той церкви, к которой она до сего времени принадлежала, что в этот час, когда Святейший Патриарх (Тихон — И. С.) находится в заточении, она чувствует особенно тесную духовную связь с Ним...». Аналогичную резолюцию приняло Епархиальное Собрание в Гродно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: