Президент России Д. А. Медведев (26.05.2010 г.)

Поводом к выбору настоящей темы явился эпизод, имевший место на одной из недавних всероссийских научных конференций по проблемам инновационной экономики. На пленарном заседании докладчику, зав. кафедрой экономических теорий одного из ведущих вузов страны, был задан вопрос о достижениях в развитии экономической теории, подразумевавший, что эти достижения должны стать основой управления хозяйством страны в условиях модернизации как на микро-, так и на макроуровнях. В ответ было сказано, что экономика — наука общественная, а общественные науки отличаются от естественных тем, что в обществе есть множество точек зрения и интересов на предмет того, по какой причине единой для страны универсальной экономической теории быть не может...

Действительно, различие интересов и точек зрения в обществе имеют место, но означает ли это, что экономическое образование может снять с себя ответственность за подготовку специалистов, системно разбирающихся в том, «как государство богатеет», а не только в способах обогащения отдельных корпораций, в том числе за счет окружающих? Возможна ли разработка единой и единственной для всех живущих на Земле теории? Ответу на этот вопрос и посвящена настоящая глава.

Более трети выпускников российских вузов являются экономистами с разной специализацией. Уже в силу этого экономическая наука и экономическое образование не должны быть безнравственно услужливы по отношению к политикам либо столь же безнравственно безучастны в формировании политических установок по экономическому курсу страны, по ее финансовой атмосфере, ныне губительной для высокотехнологичного сектора производства. В противном случае возникает нечто методологически общее между кукурузоризацией всей страны в прошлом и столь же всепроникающей буржуазной либерализацией наших дней. Формируется любопытный, характерный и для нынешней России парадокс. Чем больше экономистов готовится в системе образования, тем более неожиданными оказываются экономические кризисы и тем ниже скатывается страна в мировом рейтинге по показателям развития. Парадокс этот характерен не только для нашей страны. В «Экономическом эссе» В. В. Леонтьева отмечено: «Есть что-то скандальное в зрелище такого количества людей, совершенствующих анализ состояния экономики и при этом никак не объясняющих, почему та или иная ситуация возникает».

Универсальная, единая для всей страны экономическая теория, несмотря на противоречивость интересов, может и должна быть сформирована на единой нравственной основе совместными усилиями экономистов, ученых и практиков. Но прежде этого страна, ее народ и высшее руководство должны однозначно и конкретно договориться о цели общественного развития, а также сформулировать в законодательной форме концепцию достижения этой цели. Открытое публичное установление целей и концепции общественного развития и является основой движения нашей страны к истинной суверенной демократизации, к созданию гражданского общества. Только ясно выраженные, конкретные цели общественного развития способны превратить экономику в точную науку. Россия — наш Дом или общеевропейский Газпром? Экономисты должны разработать теорию того, «как государство богатеет»? Или теорию, на основе которой, как в песне, «богатые становятся богаче год от года, а бедные беднее день за днем»? А это те вопросы, ответы на которые лежат не в сфере науки, а в сфере нравственности. И та, и другая теории в зависимости от того или иного нравственного выбора достаточно однозначны и конкретны, но практически по каждому вопросу они должны и будут давать прямо противоположные выводы и рекомендации, включая организационную и содержательную сущность самой системы образования в стране.

Базисом, основой экономических законов и экономических теорий является нравственность, как дарованная от Бога способность различения Добра и зла, способность жить по Со-вести, т. е. в Со-гласии с ощущаемой вестью Бога. Именно она определяет любое мировоззрение (представление о мире в образах) и соответствующее ему миропонимание (представление о мире в лексике). В свою очередь на их основе формируются смысл жизни и цели развития. И только в том случае, если цель сформулирована, общество способно разработать и реализовать Концепцию общественного развития. В рамках оглашенной либо тайной Концепции формируется та или иная культура, включая правовую культуру и соответствующее ей законодательство, в том числе экономические законы. То, что является нормой и поощряется в одной культуре, может считаться порочным, а то и преступным в другой культуре. И что касается экономики, то как раз здесь, за примером далеко ходить не надо, она адекватна господствующей в нашем обществе библейской концепции управления.

В библейской культуре, как уже отмечалось ранее, ростовщичество рассматривается как важнейший неотъемлемый инструмент глобального надгосударственного управления, получения преимуществ в конкурентной борьбе: «И будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы. И будешь господствовать над многими народами, а они над тобой господствовать не будут».

А в коранической культуре те же самые экономические действия трактуются как самый тяжкий грех, соответственно, пресечены законодательно. «Те, которые берут лихву, восстанут в Судный день, как восстанет тот, кого шайтан своим прикосновением обратил в безумца... Если кому-либо из ростовщиков придет увещевание от Аллаха и если он поступит согласно этому увещеванию, то ему простятся прошлые его грехи» (Коран, сура 2:275).

Столь же ясно выраженный нравственный выбор по отношению к получению доходов в виртуальном денежном пространстве, вне сферы общественно полезной деятельности демонстрирует и Аристотель: «С полным основанием вызывает ненависть ростовщичество... как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе». Законодательство, опирающееся не на исторически сложившийся ислам, а на истинно кораническую нравственность, рассматривает взимание процента по кредиту как экономическое преступление. Банк в этой схеме имеет право не на проценты, а лишь на часть той прибыли, которая фактически, с его участием возникает в реальном секторе экономики. Так работают известные исламские банки и инвестиционные фонды. Такие подходы способны полностью исключить инфляцию, в основе которой как раз и лежит inflation, в переводе на русский язык «вздутие» денежной массы из-за ссудного процента. Отметим, кстати, что с 1795 по 1895 годы цены на все товары устойчиво и неуклонно снижались. Незначительно подорожали лишь три товара: сахар, масло и мясо. Те же процессы устойчивого снижения цен отмечались и при И. В. Сталине в послевоенные годы.

Все это приводит к вопросу о том, а чему же мы учим студентов, обучающихся по специальностям финансово-экономического профиля. Теориям, которые проистекают от некоего закулисья, норовящего приспособить нашу страну к своим нуждам; либо теориям, на основе которых управление хозяйством страны рано или поздно сможет опровергнуть народную многовековую убежденность в том, что «трудом праведным не наживешь палат каменных»? И насколько полезные для общества знания дает студентам экономическое образование, в развитие и в текущее функционирование которого вкладываются колоссальные средства.

Если признавать, что «практика — критерий истины» (в православном выражении: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника — смоквы?» — Матфей, гл. 7:16), то вывод однозначен. Содержание нынешней экономической науки, а следовательно и экономического образования, таково, что не может быть основой эффективного управления хозяйством страны, гарантирующего в преемственности поколений благоденствие тех семей, которые готовы на честный общественно-полезный труд.

В подтверждение этого сошлемся на общеизвестные данные. В период до начала в 2008 году мирового кризиса экономика России более чем за 15 лет реформ не смогла выйти на уровень производства основных видов продукции 1989 года в расчете на душу населения. А в 2009 году, якобы по объективным обстоятельствам, под воздействием мирового кризиса сокращение российской экономики составило около 9%. В результате широкие слои общества лучше жить не стали, однако в течение этого же года количество долларовых миллиардеров в стране удвоилось.

Для сравнения отметим, что Китай в период нашей «перестройки» за годы, когда наш ВВП упал вдвое, удвоил свой ВВП. А в том же 2009 году, в условиях того же мирового кризиса экономика КНР выросла примерно на 8%. Поскольку кризис оказывает воздействие и на Россию, и на КНР, а в последние 15 лет его не пророчили только ленивые и заведомо ангажированные аналитики, то трудно не прийти к мнению, что это различие наших экономических показателей — следствие различия в подходах к управлению хозяйствами обеих стран. И эти разные подходы в большей степени «запрограммированы» содержанием массового экономического образования, нежели обусловлены личностями высших руководителей государства. А содержание экономического образования, в свою очередь, базируется на экономической науке, культивируемой в обществе и поддерживаемой государством.

Поэтому, зафиксировав эти факты в памяти, обратимся к недавней истории экономической науки в нашей стране, чтобы понять, что в ней не так на системном уровне.

В советский период развитие отечественных школ экономической науки было практически невозможно вследствие тоталитарного господства марксизма, подброшенного нам в качестве ложного имитатора идей справедливости, чтобы в перспективе опорочить их в общественном сознании. Политэкономия марксизма метрологически несостоятельна и в силу этого непригодна для практического использования. Ее базовые категории объективно неизмеримы в ходе хозяйственной деятельности. Таковы «необходимое» и «прибавочное» рабочее время, «необходимый» и «прибавочный» продукт, неразличимые в процессе реального производства. В итоге, политическая невозможность для ученых-экономистов отказаться от марксизма и опровергнуть его политэкономию (а это объективно было необходимо для развития научной мысли) привела к тому, что экономическая наука в СССР стала одним из генераторов «застоя» и массовой катастрофической невосприимчивости хозяйства страны к научно-техническому прогрессу. В результате СССР к середине 1980-х гг. оказался перед необходимостью радикальных политических и экономических реформ.

И только в ходе перестройки, когда была объявлена «гласность» и многие темы стало возможно обсуждать публично, академик А. И. Анчишкин (1933-1987) вынужден был констатировать: «Следует признать со всей определенностью, что экономическая наука, да и общественные науки в целом, оказались не готовыми к ответу на вопросы, поставленные XXVII съездом партии, январским (1987) Пленумом, всем ходом нашего развития. Многие фундаментальные проблемы развивающегося социализма приходится решать сегодня эмпирически, методом «проб и ошибок», со всеми негативными последствиями, связанными с теоретической неподготовленностью к таким решениям».

Но было уже поздно, и в итоге несостоятельность экономической науки в решении практических задач стала одной из главных причин государственного краха СССР.

С началом рыночных реформ в постсоветской России отечественные научные школы, которые до 1991 года работали в области изучения плановой экономики СССР и ее совершенствования, развития не получили, поскольку утратили востребованность. Экономическая политика постсоветского государства изначально была подчинена блефу буржуазного либерализма о том, что «свободный рынок сам все отрегулирует наилучшим образом, если государство не будет вмешиваться в этот процесс». Во власти этого блефа пребывали и младореформаторы 1990-х, в эту иллюзию верят и многие политики РФ наших дней вопреки фактам жизни. Факты же жизни таковы, что свободный рынок, не регулируемый государством в соответствии с государственными целями и соответствующей им концепцией развития, не способен к целеполаганию по определению. Он по своему предназначению с неизбежностью переориентирует всю производящую систему на максимум доходности: алкоголь, табак, порноиндустрия, вывоз природных ресурсов, зачистка сельских территорий, где себестоимость любых видов работ и оказание услуг значительно выше в связи с низкой плотностью проживающих.

Однако с началом рыночных реформ, ввиду жесткого политического давления теперь уже новой направленности, в официальной науке не возникло самобытных научных школ, которые на основе нравственных убеждений без предвзятости и оглядок на политику занялись бы изучением проблематики организации самоуправления и государственного регулирования рыночной экономики в интересах развития самого общества. С начала 1990-х гг. «мэйн стрим» отечественной экономической науки — это переводы трудов экономистов развитых стран с рыночной экономикой и компиляция их мнений в своих произведениях, не порождающая экономических теорий более высокого качества, нежели первоисточники переводов и компиляций. При этом системный критический анализ этих теорий не проводится.

Может быть высказано возражение: «Ну и что? Ведь на Западе не придумывают свою таблицу Менделеева. Если Запад преуспел в развитии экономических теорий рыночной экономики, так зачем нам „изобретать велосипед"? Вполне достаточно освоить их наработки и на их основе построить в стране и экономику, и систему современного профессионального образования в области экономики».

Однако такого рода мнения поверхностны и не соответствуют реальным достижениям научных школ экономики передовых стран с рыночным хозяйством. Ноу-хау практических достижений на базе этих теорий кроется не в их научной глубине и не в рецептах благоденствия на базе усилий и возможностей самого государства. Показательные витрины торжества идей буржуазного либерализма формируются за счет разделения всех приверженных этим идеям на команды хозяев и холопов. На базе одной и той же теории, однако, с разным результатом, развиваются Швейцария и Колумбия. При этом вопрос, в какой команде оказывается то или иное государство, лежит за пределами компетенции этого государства. Решение принимается с надгосударственного уровня управления с использованием мировой кредитно-финансовой системы с ненулевым ссудным процентом. Если кто-то надеется, что именно Россия окажется в команде хозяев, то последние 20 лет опровергают эти надежды.

Макроэкономическая несостоятельность западных либеральных теорий для организации самовластного государственного развития очевидна. Приведем лишь одну иллюстрацию их никчемности с уровня высших достижений либеральной экономики, отмеченных высшим мировым признанием.

Осенью 2008 года, когда ипотечный кризис США естественным образом трансформировался в глобальный финансово-экономический кризис, некоторые аналитики проявили интерес к его обусловленности западной экономической наукой. В результате, нобелевские лауреаты Гарри Марковиц (США) (получил премию в 1990 году совместно с Мертоном Миллером и Уильямом Шарпом «За вклад в теорию формирования цены финансовых активов»), а также Роберт К. Мертон (США) и Майрон Скоулз (Канада) (получили премию в 1997 году «За метод оценки производных финансовых инструментов») были прямо объявлены творцами мирового экономического кризиса. Именно они теоретически обосновали безопасность для мировой экономики спекулятивных махинаций, реально являющихся средством глобального обогащения ряда финансовых корпораций, целенаправленного создания в связи с этим экономических кризисов с целями как перераспределения прав собственности, так и решения политических проблем.

Еще ранее, лауреат Нобелевской премии по экономике 1973 года В. В. Леонтьев признавал: «Порок современной экономики — не равнодушие к практическим проблемам, как полагали многие практики, а полная непригодность научных методов, с помощью которых их пытаются решать».

Кроме приведенных выше, есть и иные признания экономистов-профессионалов в том, что экономическая наука в ее исторически сложившемся виде не способна быть инструментом выработки и проведения в жизнь государственной политики социально-экономического развития, гарантирующей благоденствие всем, кто честно трудится и наращивает свой профессионализм.

То есть проблема давно выявлена, ее существование признано, в том числе и мировыми авторитетами, но она не обсуждается ни публично, ни в кулуарах сообщества ученых экономистов. А без ее обсуждения и разрешения, как в аспекте содержания экономических теорий, так и в аспекте построения системы экономического образования, хозяйство Российской Федерации, вне зависимости от воли первых лиц государства, будет управляться по-прежнему неадекватно задаче сбережения народа, территории страны и развития культуры. Следствием этого будет неспособность общества к массовой выработке, заимствованию и внедрению инноваций, к модернизации страны точно так же, как это имело место в СССР в годы «застоя».

Иначе говоря, ключ к успеху модернизации и дальнейшему развитию страны — социально-экономической теории, изменение на этой основе ее нравственной и концептуально определенной содержательной сути.

Отвечая на вопрос, поставленный в начале этого раздела, мы утверждаем, что разработка единой для всех живущих на Земле экономической теории, теории с большой буквы, возможна. Это будет теория реализации единого для всех нас Божьего промысла, теория построения царствия Божьего на Земле, а не на небе. Божий промысел единственен в своем смысловом выражении, а вот вариантов уклонения от него бесчисленное множество. Именно эти уклонения порождают бесчисленное множество экономических теорий, лишенных нравственного начала.

Только на основе нравственного преображения может быть преодолен не признанный, но фактически имеющий место кризис экономической науки и образования. Изменив свою содержательную суть, они должны стать нравственно и концептуально определенными, ориентированными на жизнь по-Божески, на интересы общественного развития.

Глава 10 Телевидение как колдун и рекламный спонсор терроризма

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: