Сделай Сам Свою Работу на 5

Глава 5. Дождь внутри кончился.






Утро. В мою комнату «постучались» яркие лучи солнца. Удивительно. Сегодня оно радовало людей своим появлением, согревало им души, поднимало всем настроение и вселяло надежду на хороший и удачливый день. Пора серых, скучных и дождливых дней наконец-таки закончилась. Хорошо ли это, плохо – не знаю. Но именно тогда, с приходом солнца, я почувствовала, что что-то изменилось. Я была уверена, эти изменения к лучшему, они откроют дверь в совершенно новую для меня жизнь.

 

Я отправилась в школу, позавтракав. Там меня ждали удивительные перемены: люди обходили меня стороной, не замечая; а те парни не то чтобы обходили, они боялись обратить на меня своё внимание. В тот момент мне стало интересно, что же Мадалена сделала, из-за чего меня теперь не замечают. Конечно, я мечтала о таких переменах, мечтала, что когда-нибудь меня оставят. Теперь, наконец, оставили.

 

Сегодня первым уроком была физика. Как ни странно, я ненавидела физику и с отвращением шла на этот предмет. Хотя учительница всегда хвалила меня, отмечая мои способности перед всем классом. Данным образом она пыталась подать этим лентяям пример, на который они, естественно, плевали. Обычно на её уроках все занимались какой-нибудь ерундой: кто-то слушал музыку, кто-то делал другие уроки, кто-то пытался подцепить девушку на задних партах, кто-то просто спал. Ну, а как ты думаешь, что делала я? Правильно! Я стояла у доски и решала какую-то глупую задачу, в которой ни черта не понимаю.



 

Я зашла в кабинет, поздоровавшись с учителем, который был рад увидеть один лишь мой силуэт. Наверное, это единственный учитель, который бывает счастлив, когда я появляюсь. В кабинете уже присутствовало много учеников, когда прозвенел звонок. Все послушно встали на места, поздоровались и сели. Теперь нас ждало сорок минут «кошмара», как это привыкла называть гуманитарная часть класса. Пройдя перекличку, Лариса Игнатьевна начала рассказывать новую тему, под которую, что совсем не удивительно, заснул весь класс, кроме меня. Я хоть и ненавидела её урок, но это не давало мне права спать на нём и показывать, как мне скучно.

 

Первый урок пролетел так же быстро, как и остальные шесть. На каждом я чуть ли не уснула, но попыталась скрыть данное явление, всё-таки некоторые учителя иногда умудряются обратить на меня внимание. Негоже им заметить, как я сплю, пуская слюнки на свою руку и тетрадки. Мы стояли в кабинете, ожидая классного руководителя. Он должен был дать нам ключи от кабинетов, которые нужно убрать. Да-да, я снова провинилась, так что теперь нужно отбывать наказание – убирать.



 

- Валери, ты свободна, – в кабинет зашла женщина, строго оповестив меня, - ты освобождаешься от уборки за хорошее поведение на уроках и неплохую успеваемость, можешь идти.

 

Я покинула школу с мыслью, что сегодня какой-то особенный вторник, день, когда меня все «любят». Интересно, когда такое было, что ученика освобождали от наказания за примерное поведение? Ха-ха, не помню такого. Впрочем, неважно. Я добралась до дому и сразу же «плюхнулась» на кровать, не переодеваясь. Странно, я хотела часами валяться увальнем и ничего не делать. Такой распорядок дня меня успокаивал. Я лежала долгое время, размышляя о жизни, о мирах, обо всём, что меня окружает. Я умудрялась находить причудливое в самом обычном. Я восхищалась тем, чем никто не восхищается. И, конечно же, находила плохое в хорошем, думая, что так будет правильнее.

 

Мои размышления прервал дверной звонок, нарушив мою идиллию, воцарившуюся в пустынной квартире. Я нехотя подошла и открыла. Да, меня даже не удивило, что на пороге стоишь ты. Я удивилась другому: в руках твоих, Мадалена, была картина. Я не сразу поняла, какая именно картина, так как она была обернута в белую ткань. Но сам факт того, что это картина, тормозил меня. Сказать честно, я не верила своим глазам, да и твоим словам о том, что ты мне подаришь картину, тоже. Я спустила это всё на пустословие и совсем скоро постаралась забыть.



 

Как оказалось, ты не пошутила, выпросив у своего друга одну из картин, на которую я больше всего обратила внимание. Этим произведением искусства стал тот холст с мужчиной итальянского происхождения. Кажется, в тот миг я сильно обрадовалась и почти что задушила тебя своими объятиями и эмоциями.

 

- Я же обещала, что отдам одну из них тебе, - тихо сказала ты, отдавая мне подарок.

 

- Спасибо большое! – проговорила я, роняя слёзы счастья.

 

Ты улыбнулась, посчитав мои слёзы неуместными, ведь ты ничего не сделала, чтобы я плакала или так радовалась. Наверное, в тот момент ты поняла, какая я чувствительная и эмоциональная. Скорее всего, это тебя и забавляло. Всех забавляли мои чувства: кто-то изучал их, а кто-то наслаждался ими. Что ж, я была совсем не против такого расклада, главное, чтобы это не вредило мне.

 

Вечером, когда я уже успокоилась, мы выпили по чашечке чаю и разговорились:

 

- Мадалена, что ты вчера сделала такого особенного, что меня теперь избегают в школе?

 

- Я ничего не сделала, правда. Ну, разве что надрала им задницы. Ах да, еще и предупредила их, что это повторится, если они станут приставать к тебе вновь. Ха-ха, ты бы видела, как их пятки сверкали! Они жутко перепугались меня и, убегая, умудрились попросить прощения. Хи-хи-хи.

 

- Эм... Захватывающая история, однако.

 

- Тебя беспокоит то, что тебя оставили в покое?

 

- Нет, вовсе нет, я даже рада этому. Но мне непривычно. Всю жизнь надо мной издевались, мешая меня с дерьмом, забирали то, чем я дорожила. А теперь… теперь всё налаживается, причём стремительно быстро. Я, во-первых, не верю во всё происходящее и считаю, что это сон; во вторых, мне непривычно от такого развития событий.

 

- Что ж, всё, что тебя окружает – проходящее. Всё плохое, всё хорошее рано или поздно пройдёт, приняв совсем другие обороты. Главное – знать, когда что-то меняется, чтобы быть готовым ко всему, быть готовым вынести любой удар, неважно радостный он или грустный.

 

Я слушала тебя, впитывая все слова, для меня это было странным, что в моей жизни появился человек, которого я могу смело принять за опору своей жизни. Как же я ошиблась. Ступив на эту опору, она тут же исчезла. Теперь сиди и думай, я виновна в этом или же это всего лишь случайность. Пройдя через трудное детство, потери, я перестала верить в лучшее. Я перестала верить в то, что на свете остались те люди, которые готовы поддерживать меня, готовы встать за меня горой. Но и тут я ошиблась. Эти люди всё ещё остались. Эти люди живут внутри меня, придавая мне сил на то, чтобы идти вперед, строить свою жизнь такой, какой она должна быть в своём первоначальном виде.

 

Заболтавшись, мы и не заметили, как поздний вечер настиг нас. Мне нужно было делать домашнюю работу, а тебе уже уходить домой. Однако, не пожалев своего времени, я вызвалась тебя провожать. В воздухе в то время пахло чем-то приятным и тёплым, мне нравилось провожать тебя домой, ибо атмосфера на улице царила необычайно прекрасная! Как жаль, что мы быстро дошли до тебя, мне даже не хотелось топать обратно. Оказывается, ты живёшь совсем недалеко от меня, наверное, в домах двух ходьбы, может, больше.

 

Вернувшись домой, я сделала все уроки, после чего легла спать, на часах, кажется, уже показывало час ночи. Я надеялась, что и завтра будет хороший день, что порадует меня своим наступлением.

 

 

And if I never wake again

Remember me just as I'm breathing before you

The same as all along

 

Глава 6. Лживые.

 

 

Спустя несколько дней, я кое-как привыкла к новой обстановке: все стали считать меня за человека, примирились со всеми моими недостатками и достоинствами, мне даже начало казаться, что я для них стала родной, своей. Как же я ошиблась.

 

Совсем скоро в моём окружении появились новые друзья, я с руками их оторвала, присвоив себе. Мы общались, гуляли, делились секретами. Так Элайза, которая носила мне конспекты, стала для меня лучшей подругой, а с Линдси мы хорошо ладили. Первые друзья, Боже, как же я им радовалась. Но, несмотря на всё это, я не спешила открывать им душу, ибо недоверие не позволяло. С помощью моих девочек я мало-помалу начала узнавать людей, их психологию. Человек в своём первоначальном мироздании открылся для меня с другой стороны, я готова была познавать его со всех уголков сразу: все тайны готовы были открыться, укажи я на них пальцем. Да, я изучала их, пока общалась, но так было недолго. Вскоре, когда прошло около одного-двух месяцев, я стала вешать на них свои проблемы, интуитивно полагаясь, что они точно помогут. Они помогали. Они рвали задницу ради меня, вытаскивая из различных депрессий в то время, как Мадалена на недолгий срок уехала из города. Я, конечно, не знала, куда ты делась, думала, ты забыла обо мне. После твоего исчезновения меня, вопреки всему, снова начали посещать противные мысли о смерти, хаосе. Они грызли меня изнутри, забираясь внутрь, рвали мою плоть, кромсали душу и пили соки… Не самые наилучшие ощущения, правда ведь? Ничего, я сильная, я справлюсь, но долго ли так протяну? Тогда я полагала, что они вытащат меня отовсюду, пока тебя нет. Выходит, они были лишь игрушками? Выходит, я не дорожила ими? Нет, так думать не стоит, я ненавижу себя за такие мысли! Но логика никогда меня не подводила, выводя истинные суждения, в которых я иногда умудрялась запутаться. Мне не нужны были друзья, мне нужна была лишь одна опора, её я нашла в Мадалене. Наверное, никогда я больше не встречу её. Даже если искать насильно в людях что-то, шанс, что я найду это, очень мал. Хотя никто даже и подумать не мог, что я встречу кого-то, кто вытащит меня и заставит жить. Действительно, я не предполагала, что такое вообще возможно. Однако, кто-то решил что-то поправить в моей жизни.

 

Друзьями мы были полгода. Они защищали меня от наездов мальчишек, да, они всё-таки гнобили меня, спустя месяц. Они поддерживали меня, давая советы; гуляли со мной до рассвета; делились сокровенными тайнами. Это было похоже на дружбу, я хотела так думать. Я помогала им, философствуя на различные темы. Мы говорили о мирах, любви, политике, странах, истории, психологии, людях, смерти и ещё много чего было затронуто, но главной темой были и будут оставаться мои проблемы. Из моих проблем, можно так сказать, вытекали остальные темы. Когда был шанс, они быстро переключали тему, чтобы отвлечь меня. Ночами они разбавляли наши теплые разговоры своими переживаниями, но не всегда я спешила им помогать, всё изменилось. Я не знаю как, когда и почему меня перестали волновать люди, их суета, проблемы. Они стали для меня скучными, примитивными и недалекими.

 

В один прекрасный день, кажется, это был четверг, я призналась им, как к ним отношусь по-настоящему. Вот с этого всё и началось. Я не могла больше бегать от себя, своих мыслей, давиться болью и закрывать глаза на фальшивые улыбки. В один прекрасный день, кажется, это был понедельник, всё закончилось: они отвернулись от меня. Постепенно они стали меньше мне звонить, приходить ко мне, интересоваться моими делами, а потом вовсе последовал игнор. Сначала я пыталась с этим бороться, а потом поняла – бесполезно. Я готова была мириться с таким отношением к себе, ведь знала, что виновата, что сама их оттолкнула. Они, наверное, злились, что я бездействую, поэтому решили действовать сами.

 

В конце марта, когда только-только зарождалась жизнь в растениях и прочей живности, мои «подруги» решили позвать меня в кафе, так сказать, сгладить прошлые стычки, ошибки и наладить отношения. Я, естественно, не думая, согласилась. Думала, они поймут меня и примут, моё доверие меня подвело. В тот миг предательство ударило по вискам, сжалось где-то внутри и продолжало ковыряться, пока я не потеряла сознание, а именно – свою адекватность.

 

Это случилось в субботу, когда уроков почти не было, мы собрались после школы и направились в кафе неподалёку. Денег у меня было немного, но на еду хватило бы. По дороге мы почему-то принялись обсуждать то, как протекают уроки и каков наш класс на самом деле. Элайза всю дорогу почти ничего не говорила, вообще она была какая-то подавленная, когда мы шли. Может, она всё знала заранее, что беспокоило её с самого начала? Возможно и так. Линдси же в свою очередь говорила больше всех, скорее всего, пытаясь разговорить нас. Но ни я, ни Элайза не поддались, поэтому оставшуюся часть пути мы шли молча.

 

Вот, через дорогу было то самое кафе. Мы охотно преодолели пешеходную дорожку, затем направились внутрь. Но, увы, внутрь я так и не попала: меня тормознули снаружи те мальчишки, от которых меня защищали мои «подруги».


- Давно не виделись, Валери, скучала по нам? – раздался мерзкий голос, от которого меня начало мутить. Я не любила связываться с ними, ведь мне было не по силу одолеть всех. Шаг за шагом я начала отдаляться от них понимая, что это ничто иное, как западня.


- Прости, пожалуйста, мы не хотели. Валери, прости… - сказала Элайза, закрывая глаза руками, видно, ей было действительно жаль. Но ничего не поделаешь, что сделано, то сделано.


- Пойдём, Элайза, нам здесь делать нечего. – произнесла холодно брюнетка, после чего скрылась за дверьми заведения. Они поступили подло.


Мысли перемешались в моей голове, свет в глазах потух, я ничего не соображала. Обычно, в такие моменты, что-то во мне дает сбой, и я веду себя не так, как нужно. Меня накрыло, замкнуло изнутри.

 

- Твари. Никогда я ещё не встречала таких гнид. Люди… вы омерзительны, - стиснув зубы, произнесла я. Дальше, к сожалению, я ничего не помню, но я знаю точно, что я подралась не только с парнями, но и с Линдси, до Элайзы дело не дошло – я успела остановиться.

 

Как мне сказали, в тот день я избила всех парней и Линдси, а когда дело дошло до Элайзы, я убежала. Как уточнили ребята, ссора произошла не в здании, а на улице: по осколкам в памяти я вспомнила, что вытащила Линдси за волосы. Да уж, не самые лучшие подробности. Я всё ещё помню привкус их крови у себя на губах, помню, как мой кулак бился об их мягкие лица, окрашивая их в прекрасные цвета.

 

С тех пор я долго сидела дома, решив заняться рисованием. В комнате моей висел Мариус, да, так решила я назвать ту картину, подаренную Мадаленой, наблюдая за мной и читая в моих глазах печаль и утрату. Я была разбита, из меня вновь что-то вытащили и забыли положить обратно. Мысли давили на меня, заставляя всё больше и больше рисовать. Под моей кистью рождались эльфы, герои прелестных миров, очаровательные животные. Да, я не рисовала людей, ибо в их историях всегда селится трагедия. И неважно как, неважно когда, она рано или поздно придет за ними, оставит свой гнилой след в их истории и так же таинственно исчезнет, обещая вернуться вновь. Люди лживые, но прекрасные. Люди хуже животных, но способны на совершение удивительных поступков. Люди боятся странностей мира, в спешке бегут от того, чего не знают, но ищут стимулы познавать всё новое и новое. Люди непостоянны, противны и великолепны. Скажите, видели ли вы хоть в ком-то такую смесь? Не думаю. В тот миг я обожглась. Обожглась сильно, что даже замкнулась в себе, в своей каморке…

 

Новая картина была закончена. Звездное небо поднялось высоко над нами, а мы с Мадаленой сидели на шелковистой траве, скорее всего, это была середина июля, держась за руки. Мы мечтали о мире среди звёзд, среди вещей, которые огородят нас от трагедий, но, увы, наша жизнь так устроена, что будет своей сущностью цеплять негативное, балансируя между счастливыми моментами существования. Совсем скоро, как я начинала думать, она отпустит мою руку, отправляясь на небеса – к звёздам.

 

 

Глава 7. Утрата.

Спустя месяц после того инцидента, Мадалена вернулась в город, о чём я даже и не подозревала. Конечно, я до сих пор оставалась дома, игнорируя звонки учителей, попытки одноклассников навестить меня. Я игнорировала всё и вся, сделала вид, что меня не существует, словно квартира пуста. Люди стояли под дверью полчаса-час, затем уходили – им надоедало ждать. Всё же, люди – не Хатико, долго ждать не станут. Их всего-то хватает только на короткий срок, а дальше они поспешно меняют что-то в своей жизни: друзей, работу, место учёбы. Поток времени, окутывающий личность, бесконечно меняется до его рождения, на протяжении жизни и после его смерти: его не остановить, не разрушить и не сделать вид, что его нет. Он был, есть и всегда будет, только люди ещё не доросли до того момента, чтобы узнать настоящую временную систему. Вместе с временем меняются жизни, события, люди. Но с каждым годом всё становится только хуже: жестокость берёт верх.

 

- Валери, ты дома? – такой знакомый голос, бьющий по вискам, как давно я его не слышала? Год-два? Вечность? Мадалена объявилась, спустя долгое время, не предупредив меня. Это точно она? Моя Вселенная, жизнь, моё сердце, вырванное изнутри? Я сижу у стены в своей комнате, обняв колени, и рассуждаю. Да, именно, самокопание. Наверное, это из-за того, что я осталась одна: ни семьи, ни друзей, ни знакомых. За месяц такой жизни я вполне привыкла, но мысли, дурацкие мысли, не дают мне покоя, забираясь в самые омерзительные уголки моего сознания.

 

- Да, я дома, - нахожу в себе последние силы, чтобы подняться и открыть дверь, а ведь сегодня у меня День Рождения. Это ничего, что никто не пришёл, никто ведь не знает, да если и узнает – не придет. Открыв дверь, я увидела брюнетку, стоящую с тортиком в руках. Рядом с этим чудом сидел на задних лапках пёсик, не сказать, что он был маленьким или большим: он был средней величины. Виляя хвостиком от радости, как все обычные собаки, он напрыгнул на меня и принялся облизывать мои щеки своим гладким, слюнявым и теплым языком.

 

- Это мой подарок для тебя, я подумала, что имя Алан подойдет, - произнесла ты, пройдя в прихожую.

 

- Ты… ты не могла бы его убрать, пожалуйста? – провопила я, когда Алан повалил меня на пол. Он не был большим или сильным, а повалить на пол такую как я, смог.

 

- Прости, что от меня не было вестей около полутора месяца, у меня были дела за границей.

 

- Всё хорошо?..

 

- Да-да, не волнуйся, всё в порядке. Кстати, я узнала, что у тебя сегодня день рождения, вот решила поздравить. Ты же любишь животных, верно?

 

Алан был средним псом, у него золотистая шерсть, голубые глаза, милая мордашка и доброе сердце. Мне всё равно, что это дворняжка, я люблю животных, остальное – мелочи.

 

Мы разговорились за чашечкой чая, тогда-то я вскользь узнала, что с Мадаленой что-то не то. Ну, знаете, она как-то проболталась, что ей нужно на лечение в следующий понедельник, но она почти сразу убедила меня, что ничего серьезного не случилось. Какая наглая и бесстыдная ложь сорвалась с её губ, звучащая так убедительно, что от правды даже в самых глубоких сомнениях не отличить. В тот день, кажется, я видела её в последний раз, когда она наивно улыбалась, смеялась, поздравляя меня с моим днём. Почему тогда я не услышала печали в её голосе? Почему тогда я не увидела печали в её глазах? Она знала, знала, что умирает, знала, что ей осталось не долго! Почему, почему она мне ничего не сказала, решив эту ношу оставить себе? Она защищала меня от этих негативных мыслей? Защищала меня от депрессии и плохого состояния?

 

- Валери, я желаю тебе стать Великим художником, чтобы твои творческие успехи радовали глаза многих хороших людей. У тебя ещё всё впереди. Прошу, береги себя и помни – я всегда рядом с тобой, не забывай об этом, - твоя последняя речь. Сколько было в ней печали, горечи и сожаления, сколько эмоций и чувств, которые я посмела не заметить. Её волосы, когда она сжала меня в крепких объятиях, пахли травами и бергамотом. Я утонула в этом прелестном запахе, но совсем скоро ей пришлось отпустить меня и уйти. Она знала, что мы видимся последний раз. И, о, как это не прискорбно, она не хотела покидать меня. Думаю, если бы жизнь сложилась иначе, если бы я смогла чем-то помочь её здоровью, мы бы до сих пор были бы рядом…

 

В следующий понедельник она уехала, я не успела на вокзал, так что попрощаться мы так и не смогли. Но то, что было внутри, не вырвать снова, верно? Она оставила после себя свои травы, бергамот и душу в моём сердце, создав мой потайной мир с новыми мирозданиями, знаниями и силой. Она сделала меня другой. Я больше не боялась, я хоть и убегала, хоть и страшилась тех людей, что не дают мне проходу, но, спустя то время, я вернулась. Не было больше ни шума, не предательств, не изрезанных ран. Были лишь злые взгляды и умные речи, ставящие их на место. Я верила, что Мадалена совсем скоро, после операции, вернется, эта вера давала мне стимул. Это вера сделала меня настоящей.

 

Глава 8. Потухшая Вселенная. Моя Вселенная.

I'm in the dark

I'm alone around you

I've never been here before
Nobody here to get me through

 

 

Новое утро пробивает в мою комнату лучи солнца. Сегодня я и узнаю, что моё последнее солнце уже не ходит ножками по этой грешной земле, оно покоится под слоями почвы и грязи внутри деревянного ящика, в который уже никто не заглянет, чтобы посмотреть на это белокурое, покрытое ранками, личико, вселяющее надежду во всё и вся. С того момента, как мы не виделись, прошло не так уж и много: всего лишь месяц. Алан немного подрос, стал жизнерадостным псом, в свободное время мы часто играли во внутреннем дворе дома. Каждый день, проведенный с ним, напоминал мне о ней, я ни дня не забывала о ней. Можно сказать, что я жила ради веры в неё, я училась ради этой иллюзии, ради иллюзии того, что она всё ещё жива и где-то там, далеко-далеко, в другом уголке планеты, под другими звездами думает обо мне и о своих родных, исписывая очередной лист бумаги из личного дневника.

 

Сегодняшним утром Алан внезапно запрыгнул на мою постель и прижался так, словно в его жизни случилось какое-то горе. Вид у него был очень подавленный, они же всё-таки чувствуют утрату, тем более, что Мадалена была близка с ним. Я не думаю, что она подарила мне первую попавшуюся собаку: эта собака была её собственной, она была частичкой хозяйки, которую она поручила мне хранить мне, пока я помню. Я никогда её не забуду, даже в предсмертной агонии, чуть дыша, захлебываясь собственной кровью, я вспомню о ней, делая последние вздохи, и с наслаждением покину людскую обитель. А потом, дня через два-три, когда уже придет пора хоронить меня и предавать земле, я присоединюсь к ней, словно мы всегда были вместе.

 

Тихий звонок в дверь заставил меня удивиться, ведь ко мне мало кто заходит в последнее время. Распахнув дверь, я увидела двоих мужчин, одетых по-деловому. Они протянули мне какую-то бумажку со словами: «Мадалена Блэк просила передать Вам это в случае своей внезапной смерти. Просим прощения за излишнее беспокойств» Дверь закрылась, как и свет в моей душе потух. Всё померкло перед глазами, и, кажется, я забыла, как дышать.

 

Я ещё долгое время не могла прийти в себя, я сидела на полу, как и раньше, молчала. Мысли скопились в одном уголке, разрывая внутри всё на мелкие кусочки.

 

«Как… Она не могла умереть! Нет… Этого просто не может быть! - сомнение овладевало мной, чувство вины обострилось. – Она же сказала, что всё будет хорошо. Всё должно быть хоро…» Слёзы. По моим щекам покатились слёзы, а эмоции, чувства уже не в силах были держаться внутри. Смяв листочек, я сломалась… снова.

 

Прошло около семи часов, я, естественно, не понимала, где и что со мной. Но ничего страшного не произошло: я всё так же лежала на полу, сжав листок в руках, а вокруг меня были высохшие лужицы слёз. «Сколько же прошло времени?» - первая мысль, посетившая меня после того, как я оклемалась. «Она оставила для меня письмо… Надо прочитать, но готова ли я?»…

 

Прошло два дня. Полночь. Ночной дождь назойливо стучит по стёклам окон, нарушая любимую мною тишину, которая искусно подчеркивает собой моё одиночество. Так красиво, в квартире никого, собственно, как и всегда. Каждую ночь, сидя на холодном деревянном полу в своей спальне, откуда простирается вид на пустынную улицу города, я задаю себе один и тот же вопрос: «Что я такого сделала, чтобы заслужить такое, где я оступилась, какую ошибку могла совершить?» И каждую чёртову ночь я не нахожу ответов.

 

Пару дней назад умерла очень близкая подруга, разрыв с которой я вряд ли смогу пережить… До последнего я верила, что она выживет, что выберется из этого дерьма, как делала всю свою жизнь. Но, похоже, кто-то решил лишить её всяких шансов на существование. На то существование, от которого я зависела больше всего. И, конечно же, мне ничего не оставалось, кроме как винить себя во всем: я не доглядела, я не успела, я не услышала, не заметила, не спасла. Угнетение. Оно снова меня посетило, но теперь уже поздно. Сегодня ведь её должны хоронить, правда ведь? И сегодня, пока она ещё рядом, я прочту её письмо…

 

«Дорогая Валери, прости, что так рано покинула тебя. Прости, пожалуйста, за то, что ничего не сказала о своей болезни. Прости за то, что, глядя тебе в глаза, стоя с тобой там, в коридоре, обнявшись, не смогла сказать тебе правду. Я не смогла. Времени у меня не было на то, чтобы всё объяснять, поэтому мне показалось лучшим уйти, ничего не сказав. Я оставила тебе на память Алана, надеюсь, ты за ним присмотришь. Тебе ведь больно сейчас, правильно? Моя милая Валери, моя сильная девочка, я знаю, ты ни в чём не виновата. Я также знаю, что ты дорожила мной, и это было искренне. Не стоит таких угнетений, и не вздумай делать с собой что-то, прошу! Твоя жизнь – цветок, который только-только собирается распуститься. Ты встретишь ещё множество таких, как я, ты также встретишь людей, которые причинят тебе боль. Но, прошу, солнышко, не реагируй на них слишком серьезно, это ранит тебя и губит. Я знаю, твоя утрата подорвёт твоё состояние и ты, возможно, не захочешь жить… Однако ты всегда знала и знаешь, что я всегда буду жить, ведь ты не только помнишь обо мне, но ещё и рисуешь меня в различных образах, стоя под звёздным небом… Что может быть прекраснее жизни в картине, которую ещё многие поколения смогут увидеть? Наверное, это дар творческих натур – они делают людей бессмертными…

 

Дорогая моя Валери, не ломайся, твоя жизнь будет счастливая, я точно знаю. Ты – хороший человек и не позволяй своим сомнениям убедить тебя в обратном! Похоже, мой закат уже настал, и я приму его, вспоминая о тебе.

 

С любовью, Мадалена.»

 

- её письмо доставило мне ещё больше боли, что-то колкое, отвратительное и невыносимое ударило по самому сердцу, распространяя боль по всем остальным органам. Кажется, совсем скоро от изнывающей боли в груди я покину этот свет. Надо же, вот моя предсмертная агония – чувства утраты мамы, отца и бабушки, а теперь ещё и Мадалены ударили разом, не оставив мне шанса. Наверное, это последнее, что я напишу.

 

- Да, Мадалена, ты права, я никогда тебя не забуду, моя память останется в картинах, в тех самых, которые ты так любила… - я дописываю свою последнюю реплику, на чём и завершится моя повесть.

 

В те дни она часто не появлялась в школе, все решили, что она просто в очередной раз заболела. Какова была ирония судьбы, когда её товарищи нашли совершенно холодной, сидевшую за мольбертом и рисующую ещё одну картину, последнюю картину. Эта картина была одной из лучших её работ, той, где они всегда будут вместе: серебристая Луна была их опорой, когда они, лежа на ней, рассматривали всё звезды галактики, указывая на них пальцем.

 

Как сказали эксперты, девочка умерла от передозировки успокоительных таблеток. Они назвали эту смерть суицидом не зная, что она не покончила с собой, а всего лишь стала свободной, свободной навеки.

 

«И мы всегда будем вместе»

(надпись на картине)

Эпилог.

Той осенью я вернулась в Канаду, в тот самый город, где умерла моя Валери. Об её смерти я узнала не сразу, меня почему-то решили не оповещать об этом. Я любила природу Канады: лес был необычайно красив, а заповедники так и просили, чтобы их посетили. Фотографии в этой стране получаются необычайные – это ещё одна из причин, по которой я решила вернуться. Но все эти слова, все мотивы для приезда – пыль. Я помню, помню ту улыбчивую, зажатую девочку, которой так и не дали раскрыть себя миру… А она бы раскрыла! Она бы показала миру удивительные вещи, она бы показала им миры, о которых они даже и думать не могли! Но люди… люди боятся всего странного и чужеродного, поспешно пытаясь это уничтожить.

Тогда мы виделись последний раз, я обнимала её, роняя слезы на плечо маленькой и хрупкой девочки. Я думала, что больше никогда не увижу её, что покину её, оставив наедине с её картинами и суицидальными мыслями. Нет, я не ошиблась, что вижусь с ней последний раз, но я ошиблась, полагая, что умру я, а не она. Что ж, можно сказать, что она спасла меня, отдав жизнь, рисуя картину. Как мне жаль, что меня не было хоть на секунду рядом с ней, я бы спасла её, я бы вытащила!

- Валери, я сломала тебя, покинув… - думаю я, пока лечу в самолете.

- Дорогая, ты снова думаешь о своей подруге? Пойми же, ты не виновата! – пытается успокоить меня брат, дергая за руку, если бы он только знал всю суть, если бы прошёл через то, что прошла я, Валери. Наверное, эти мысли не посетили бы его.

Когда самолет сел, я взяла обещание, что не поеду домой, пока не посещу её могилу и квартиру. Я должна, нет, я просто обязана сходить туда! Она меня ждёт, ждёт все эти семь лет.


- Сейчас бы тебе исполнилось двадцать два года, будь ты жива и так же прекрасна, как и тогда, - говорю я, протирая её надгробный камень, где написано: «Валери Ричардс 1995-2010гг», - знаешь, я много думала о том, как ты умерла и почему. Помнишь, когда мы только познакомились, за год до твоей смерти, я сказала тебе, что заинтересована твоими мотивами для убийства? Тот день всё никак не выветрится из моей головы: я постоянно вижу тебя испуганную, робкую и недоверчивую, такую, которая стояла на пороге своей квартиры. Я сразу поняла, что ты очень ранимый и чувствительный человек, это потрясает меня до сих пор, заставляя приходить в восторг от одних воспоминаний.
Помнишь, тебе передали письмо, в тот день, когда ты ушла? Я уверена, ты прочла его и расплакалась, а затем сделала то, что необходимо. Я видела твою последнюю работу, которую ты нарисовала за несколько часов до исчезновения. Мне она понравилась, и я решила забрать её, ты же не против?

Я положила на её могилку цветы, она никогда их не любила. Я принесла ей книгу Джона Грина «Виноваты звёзды», она всегда её читала, когда ей становилось грустно, только об этом никто не знал, кроме меня. Тишина давила со всех сторон. Я так хотела услышать её ответ, произнесенный ласковым тоном, согреться от её голоса и со спокойной душой покинуть это место. Но я не могла: чувство вины сильнее фантазий и желаний, хоть я и понимала, что не виновна. За что винить себя? Так это за то, что меня не было с ней рядом, с тех самых пор, как я заболела. Конечно, ей говорить ничего нельзя было, это сделало бы только хуже, но и молчание моё ничего не поправило.


В октябре, когда врачи посчитали, что я умерла, Валери отправили моё письмо с печальными известиями. О, как я жалела, что не могу сказать ей о том, что жива, что я скоро приеду, что я не оставлю её! Почему я так была уверена, что она не сломается, что будет жить во имя памяти обо мне? Почему моя уверенность меня подвела?


- Валери, ты сломалась… Но ты сделала нас бессмертными, верно?.. – повторяю я снова и снова, надеясь, что та слышит меня. – Мы будем жить вечно: в твоих картинах. И даже если их уничтожат, мы всё равно будем жить! Память людей не истлеет, а души их будут помнить, как помнят небеса и звёзды! Я ведь знаю, ты где-то там, среди тех звёздочек на небе, смотришь на меня сверху вниз и радуешься, что я жива. Да, ты с самого рождения была звёздочкой… Такой светлой и чистой, но жестокий мир запятнал твою душу. Ты боролась до самого конца, ты отстаивала себя до последней секунды, пока твой организм не сдался. А теперь, ты продолжаешь жить внутри меня. Нет, ты не умрешь, ты не исчезнешь просто так. Ты живешь, ты существуешь там, на небесах, внутри меня, внутри картин…

Ветер принес за собой тучи, которые изнывали от моей утраты.

- Сегодня тебе исполнилось бы двадцать два…

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.