Сделай Сам Свою Работу на 5

ПОСЛАНИЕ «ЕВАНГЕЛИСТУ» ДЕМЬЯНУ





 

Я часто размышлял, за что Его казнили,

За что Он жертвовал своею головой?

За то ль, что, враг суббот,

Он против всякой гнили

Отважно поднял голос свой?

За то ли, что в стране проконсула Пилата,

Где культом Кесаря полны и свет и тень,

Он с кучкой рыбаков из местных деревень

За Кесарем признал лишь силу злата?

За толь, что, разорвав на части лишь себя,

Он к горю каждого был милосерд и чуток

И всех благословлял, мучительно любя,

И маленьких детей, и грязных проституток?

Не знаю я, Демьян, в «Евангелье» твоем

Я не нашел ответа.

В нем много бойких слов,

Ох, как их много в нем,

Но слова нет, достойного поэта.

Я не из тех, кто признает попов,

Кто безотчетно верит в Бога,

Кто лоб свой расшибить готов,

Молясь у каждого церковного порога.

Я не люблю религию раба,

Покорного от века и до века,

И вера у меня в чудесное слаба.—

Я верю в знание и силу человека.

Я знаю, что, стремясь по чудному пути,

Здесь, на земле, не расставаясь с телом,

Немы, так кто-нибудь ведь должен же дойти

Воистину к божественным пределам.

И все-таки, когда я в «Правде» прочитал

Неправду о Христе блудливого Демьяна,



Мне стыдно стало так, как будто я попал

В блевотину, низверженную спьяна.

Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос —

Далекий миф. Мы это понимаем,

Но все-таки нельзя, как годовалый пес,

На все и вся захлебываться лаем.

Христос — сын плотника — когда же был казнен

(Пусть это миф), но все ж, когда прохожий

Спросил его: «Кто ты?» — ему ответил Он:

«Сын человеческий», а не сказал: «Сын Божий».

Пусть миф Христос, пусть мифом был Сократ,

И не было Его в стране Пилата,

Так что ж, от этого и надобно подряд

Плевать на все, что в человеке свято?

Ты испытал, Демьян, всего один арест,

И ты скулишь: «Ох, крест мне выпал лютый»!

А что ж, когда б тебе голгофский дали б крест

Иль чашу с едкою цикутой?—

Хватило б у тебя величья до конца

В последний раз, по их примеру тоже,

Благословлять весь мир под тернием венца

И о бессмертии учить на смертном ложе?

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,

Ты не задел его своим пером нимало.

Разбойник был, Иуда был.

Тебя лишь только не хватало.

Ты сгустки крови у креста

Копнул ноздрей, как толстый боров.



Ты только хрюкнул на Христа,

Ефим Лакеевич Придворов.

Но ты свершил двойной и тяжкий грех

Своим дешевым балаганным вздором:

Ты оскорбил поэтов вольный цех

И скудный свой талант покрыл позором.

Ведь там, за рубежом, прочтя твои «стихи»,

Небось злорадствуют российские кликуши:

«Еще тарелочку Демьяновой ухи,

Соседушка, мой свет, пожалуйста, откушай!»

А русский мужичок, читая «Бедноту»,

Где образцовый блуд печатался дуплетом,

Еще отчаянней потянется к Хористу,

Тебе же мат пошлет при этом.

 

Это послание вряд ли можно назвать шедевром. Оно, по-видимому, писалось «на одном дыхании», как душевный протест, как своего рода ответный удар на пошлейший антиправославньш выпад.

Принадлежность антидемьяновской сатиры Есенину не признавалась почти 75 лет. Его авторство отвергала сестра Екатерина, заявившая 2 апреля 1926 года в «Вечерней Москве»: «…категорически утверждаю, что это стихотворение брату моему не принадлежит». Следом опровержение повторили «Известия» (3 апреля) и «Правда» (4 апреля).

Уже одно то, что Екатерина Есенина выступила с опровержением в газетах, свидетельствует о нажиме на нее — с чего бы она вдруг обратилась в редакцию без постороннего давления; поэта уже не было в живых, утверждать однозначно, что ее брат не является автором «Послания…», — по меньшей мере, глупо — она, естественно, не могла многого знать.

Сегодня не новость, что сын Есенина — Юрий (Георгий) был расстрелян, а его сестры и родственники подвергались серьезным репрессиям. И всюду следовала тень его несломленной личности. Так что неудивительно, что Екатерина Есенина «отказала» брату в авторстве «Послания…».



В народе же не сомневались в есенинском авторстве антидемьяновского памфлета. Его рукописные копии широко расходились по СССР. И сегодня живы люди, подтверждающие этот факт.

В 1926 году о мужественном поступке поэта сообщили берлинские и варшавские белоэмигрантские газеты, напечатавшие есенинские строки. И не ошиблись: наконец-то найден есенинский автограф «Послания»; специалисты подтвердили подлинность (см.: «Нева», 1999, № 10).

О том, насколько горячо заварилась «демьянова уха», свидетельствуют многие примеры. Демьяновское творение вызвало протест в Великобритании, отказавшейся получать в официальном порядке «Правду» именно из-за публикации в ней стряпни «Ефима Лакеевича». На все подобные заявления он реагировал цинично-презрительно.

Есенинской защите Иисуса Христа сочувствовали тысячи людей, знакомых с поэмой по умножавшимся спискам стихотворения. За такое знакомство некоторые смелые читатели заплатили своей свободой и даже жизнями (см.: «Родники пармы», 1993, № 3 /7).

Пропаганда, раздувшая в печати истерию против «есенинщины», не могла допустить возвращения народной славы поэта. Идеологическая машина заработала, и на свет явился дотоле мало кому знакомый стихотворец, «заменивший» Есенина. Такая казенная судьба выпала Николаю Николаевичу Горбачеву (1888–1929). В роли автора «Послания "евангелисту" Демьяну» он утвердился настолько, что даже в одном из томов выходящего сейчас академического собрания сочинений Есенина имя горе-самозванца закрепилось. Поведаем о нем, основываясь на публикации в «Независимой газете» (1994,29 апреля).

Н. Н. Горбачев учился на юридическом факультете Московского университета (диплома не получил). После Октября 1917 года воевал на стороне красных, занимал немаленькие должности: комполка, секретарь исполкома, уездный комиссар юстиции, инспектор Туркестанского фронта, начальник следственно-судебной части Заволжского военного округа, руководитель отдела военного совета Советской армии и флота Дальневосточной Республики, редактор редсовета военно-исторической Комиссии высшего военно-редакционного Совета Реввоенсовета.

Неужели человек с такой анкетой неожиданно переродился? Тискал пропагандистские статейки в «Коммунисте», «Красной звезде» и в других революционных газетах, где печатался и его будущий «противник» Демьян Бедный. Вдруг, преобразившись, сочинил антидемьяновское «Послание…». Поверить в такую метаморфозу невозможно!

В конце 1925 года, сразу после смерти Есенина, Горбачев внезапно оставляет свой солидный и выгодный пост и становится незаметным сотрудником «Крестьянской газеты». Юрист — комиссар — военспец, так сказать, опростился и обратился к земле-матушке — не слишком ли подозрительное превращение?..

Весной 1926 года чекисты вышли, уверяют, на след журналиста-храбреца. Любопытное совпадение: явно подневольное опровержение Екатерины Есениной появилось в газетах 2–4 апреля, то есть почва для провокации была подготовлена.

20 мая Горбачева вызвал на допрос следователь Секретного отдела ОГПУ Семен Гендин, благо, смутьян-стихотворщик жил по соседству, на Лубянке, — случайно ли? Новоиспеченный поэт скоро «раскололся» и признал себя виновным. Каким образом гэпэушные сыщики пронюхали о «сочинителе» «Послания…» — остается неясным. По его рассказу, записанному Гендиным, опальное стихотворение ходило в списках безымянным; он якобы предлагал его для публикации в «Молодой гвардии», но фамилии сотрудника редакции не знает, читал, по его словам, журналистам «Красной звезды», но их имен не помнит. Забывчивый автор. На квартире объявившегося вдруг сатирика даже обыска не производилось.

Второй допрос «состоялся» 2 июля 1926 года. Горбачеву предъявили обвинение по 70-й и 72-й статьям УК РСФСР (высылка из СССР или тюрьма до трех лет).

За «распространение агитационной литературы контр-революционного. характера», «за связи с белой прессой» Особое совещание при Коллегии ОГПУ своим постановлением от 31 июля 1926 года отправило Горбачева в ссылку на три года, в Сибирь. Никто этого самозваного мученика там не видел, кроме Г. И. Мясникова, убийцы великого князя Михаила Романова, оппозиционера-троцкиста, бежавшего в 1927-м из СССР и позже тесно сотрудничавшего со Львом Давидовичем Троцким на почве нелюбви к Сталину. Сей «свидетель», по его словам, виделся с Горбачевым мельком, запомнил его пенсне на носу, эдакого крепыша с «русским лицом средней России». (В 1945-м наблюдательного воспоминателя расстреляли.)

Не прошло и четырех месяцев после ссылки Горбачева — его освободили, причем необычным способом. 5 ноября 1926 года зампред ОГПУ Ягода вырвал из настольного календаря листок и черкнул на нем подчиненным указание — освободить страдальца «вовсе». В тот же день В!) ОСО при Коллегии ОГПУ приняло соответствующее постановление. Без обыска, фактического следствия и без суда посадили «бедного человека» и не менее келейно, по-свойски, отпустили. Вышел на свободу и… исчез. В 1991 году реабилитирован, хотя никто об этом не просил.[174]

Кандидатуру Горбачева на роль создателя «Послания…» ГПУ избрало крайне неудачно: слишком заметная красная фигура, особенно в военно-партийной журналистике! Да, как и многие «перьевые» работники, пописывал стишки и статейки (под псевдонимами «Егор Всезнайка», «Ковбой», «Конек Горбунок» и др.). В 1926-м, когда ему срочно понадобилась репутация поэта, появился сборник его (?) совершенно беспомощных виршей «К общей цели через артели…» под многозначительно-ироничным псевдонимом «Николай Посадский». Читателям предлагался зарифмованный «Примерный устав артели», героем которой выступал сапожник Сергей (NB!). Чтобы дать представление о бесконечной бездарности сочинителя, процитируем его восемь строк:

 

Сережа был весьма смышленый,

Трудолюбивый паренек

И, кроме грамоты мудреной,

Старался все узнать, что мог.

«Артель — вот наше в чем спасенье! —

Твердил кустарной он толпе. —

За нас вся власть, все учрежденья,

И вождь рабочих — ВКП!»

 

Весьма напоминает анекдотически известное: «Служил Гаврила хлебопеком…», то есть «Гаврилиаду» Ильфа и Петрова. Горбачевское кустарное рифмопроизводство отличается от есенинской лирики также, как эфир медицинский от эфира небесного!

22 августа 1929 года Н. Н. Горбачев скончался «после продолжительной и тяжелой болезни», сообщала газета «Кустарь и Артель» (№ 59), где он сотрудничал, по уверению редакции, «в продолжении трех с половиной лет».

Информация требует проверки. Не исключено, что в 1929 году, когда троцкинята стали заметать следы своих кровавых провокаций, «убрали» и «Посадского» — подобных примеров сегодня известно множество.

Теперь можно уверенно сказать: «отнять» у Есенина дышащее гневом «Послание…» его врагам исторически не удалось.

Просчитался и Демьян Бедный. За свои богомерзкие стишки он купался в деньгах и славе до той поры, пока в Кремле властвовали неистовые интернационалисты, издевавшиеся над православной верой и русской историей. Его попытки в 1930 году вновь хорошо заработать, потешаясь над Христом и прошлым России (публикации стихотворных фельетонов «Слезай с печки» и «Без пощады»), встретили недовольство власти, менявшей свой политический курс. Сталин в личном письме резко одернул не знавшего удержу (и совести) поэта и посоветовал ему больше не заниматься клеветой и не распространять «лишь грязь». Демьян Бедный примолк. Но в 1936 году вновь взялся за старые проделки, сварганив пьесу «Богатыри», в которой «огульно очернил богатырей русского былинного эпоса» (фраза из постановления Всесоюзного комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР).

В 1938-м поэта-шута исключили из партии и Союза писателей. Он пытался выкарабкаться — не получилось.

После сего уместного отступления доскажем историю «врио» автора антидемьяновского «Послания…», «Николая Посадского» — Горбачева. То, что его «дело» было шито белыми нитками, видно не только любителям остросюжетных книжонок, но даже и тем, кто вообще грамоте не разумеет.

Следователь-чекист Семен Гендин выполнил свою работу из рук вон плохо. Задание это он получил, очевидно, неслучайно. Еще будучи следователем московского городского ГПУ, он часто появлялся на разного рода литературных посиделках, торчал в «Доме Герцена» на Тверском бульваре. Любимым его занятием был отлов «русских шовинистов». 2 января 1926 года он послал начальству сводку наблюдений № 4, в которой, в частности, сообщал, что в писательском доме «… сейчас главным образом собирается литературная богема и где откровенно проявляют себя: Есенин, Большаков, Буданцев (махровые антисемиты), Зубакин, Савкин и прочая накипь литературы. Там имеется буфет, после знакомства с коим и выявляются их антиобщественные инстинкты, так как, чувствуя себя в своем окружении, ребята распоясываются».

Два дня назад тело Есенина опустили в могилу, но осведомитель продолжал его пинать — как «старого знакомого» по так называемому «делу четырех поэтов» (1923). Даже начальник 5-го отделения ОГПУ Дерибас не выдержал и оставил на доносе резолюцию: «Тов. Гендину. Покойников можно оставить в покое! А в чем конкретно выражаются их антисоветские инстинкты? Вообще, надо воду [лить] прекратить и взяться всерьез за работу по руководству осведомлением» (здесь и выше цитаты по публикации в «Новом мире», 1997, № 10).

Семен Григорьевич поусердствовал, результатом чего явился обыск (7 мая 1926 г.) на квартире Михаила Булгакова. У писателя арестовали рукопись «Собачьего сердца», дневник, список «Послания "евангелисту" Демьяну» и пародию Веры Инбер на Есенина.

Обнаруженное «Послание…» лишний раз подтвердило его нелегальное хождение, заставило быстренько «найти» автора. Подходящей кандидатурой оказался Горбачев, полагаем, перешедший в конце 1925 года на секретно-оперативную работу «под крышей» корреспондента «Крестьянской газеты».

«Дело Булгакова» и «дело Горбачева» рассматривались параллельно все тем же Гендиным. 18 мая к нему поступило заявление Михаила Афанасьевича с просьбой возвратить рукописи; 22 сентября чекист его допрашивал, заставил заполнить анкету (сохранилась). В ходе встреч он наверняка интересовался, откуда и каким путем Булгаков получил крамольное «Послание…».

И в заключение о Гендине: он профессиональный провокатор, замешан в сокрытии следов убийства В. Маяковского (после смерти подменил принадлежавший ему браунинг на маузер, находившийся в руках киллера) (см.: Вал. Скорятин. «Тайна гибели Владимира Маяковского», М., 1998). Возмездие настигло гонителя русской литературы в 1938 году.

Военного журналиста избрали на роль козла отпущения по уже отработанной схеме. Ранее в истории убийства Есенина она неплохо сработала: военными газетчиками были лжесвидетель Георгий Устинов и укрывавший его Петр Подашевский, очевидец-самозванец, костромской журналист Дмитрий Ушаков, критик Георгий Горбачев, стихотворец Василий Князев и другие борзописцы, прятавшие следы злодеяния в «Англетере».

За всеми этими суетливыми манипуляциями проглядывает физиономия Троцкого. Он, конечно, не мог допустить, чтобы такое общественно взрывчатое произведение, как антидемьяновское «Послание…», принадлежало популярному в народе поэту — да еще с такой легендарно-исторической судьбой! Не обязательно Лев Давидович сам нашел «подсадную утку», это могли сделать и другие, но, думаем, без его одобрения кандидатуры Горбачева не обошлось, тем более он не мог его не знать как бывший Председатель Реввоенсовета.

Не исключено: прочитав «Послание…», Демьян Бедный всполошился и побежал жаловаться Троцкому, благо, они жили в Кремле рядышком. Над Есениным нависла еще одна гроза… Правда, по стечению обстоятельств, она прошла мимо поэта стороной. В сентябре 1925 года возникло новое «дело». И, если за защиту Христа формально-юридически судить было невозможно, то теперь представился удобный случай расправиться с Есениным окончательно.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.