Глава 15. Большие маневры

Через неделю они снова пришли в отряд, но только потому, что на этот день были обещаны Большие маневры – зря, мол, что ли, стоит «бабье лето». Что касается запугивания со стороны Тули и ему подобных, то родные мальчиков были склонны рассматривать это как обычный в таких случаях обряд посвящения.

– Они всего лишь хотят посмотреть, из какого теста ты сделан, – говорил Клайву Эрик Саутхолл.

– Да они просто шутят, – уверял Сэма его отец.

– Это была проверка, и ты ее выдержал, – объяснял Терри его дядя Чарли.

Итак, напялив свою несуразную форму, Терри, Клайв и Сэм отправились на Большие маневры в близлежащий Уистменский лес – сбор отряда был назначен не в школе, а на опушке в самом начале лесной тропы. Путь их лежал мимо пруда и через площадку для конкура. Стоял теплый сентябрьский вечер, бронзово-красное солнце висело низко, и в его лучах красиво золотились клубившиеся над полем тучи мошкары. Когда они приблизились к лесу, из него выехал всадник. Точнее, всадница – все та же самая девчонка. Поравнявшись с ними, она натянула поводья. Ребята также остановились.

Глаза наездницы были затенены полями шляпы. Она посмотрела на них свысока не без надменного удивления.

– Бойскауты! – сказала она, делая ударение на первом слоге. Это прозвучало как насмешка с оттенком брезгливости. – Бой-скауты!

Девчонка ограничилась этим возгласом и послала свою кобылу в галоп, оставив троицу тупо глядеть ей вслед. Никто из ребят не нашелся с ответом.

– Идем, – сказал наконец Клайв, – а то опоздаем к началу.

По замыслу организаторов мероприятие должно было начаться засветло и завершиться уже после наступления темноты общим сбором вокруг большого костра. Им показали командный пункт и раздали отличительные знаки. Кроме их отряда в маневрах участвовали бойскауты из Сорок восьмого Ковентрийского, выделявшиеся на общем фоне своей ярко-зеленой формой. Всех ребят разделили на три команды, каждая из которых получила флаг определенного цвета. Этот флаг надо было повесить в лесу на дереве и охранять от соперников, в то же время стараясь завладеть их флагами. Побеждала та команда, которая хитростью и ловкостью добудет все три флага.

– Хитростью и ловкостью, – несколько раз повторил Скип, делая упор на этих словах.

В состав «синей команды» вошло звено «Орел», включая и Сэма, по жеребьевке дополненное тремя самыми везучими скаутами из Сорок восьмого. Дали сигнал к началу игры, и они углубились в лес, но уже через пять минут Тули, возглавлявший их команду, приказал остановиться.

– Нам потребуется приманка, – сказал он, обращаясь к одному из Сорок восьмых. – Ею будешь ты.

По его распоряжению бедняге стянули руки за спиной, заткнули рот кляпом и обвязали лодыжки длинной веревкой. Двое его товарищей собрались было протестовать, но передумали, оценив габариты Тули и прикинув собственные физические возможности. Синий флаг был наполовину засунут в нагрудный карман «приманки», после чего веревку перебросили через толстый сук, и вот уже скаут закачался вниз головой в восьми футах над землей. Другой конец веревки прикрепили к стволу поваленного дерева. Край синего флага соблазнительно выглядывал из нагрудного кармана.

– Остальные в засаду! – скомандовал Тули.

Группа рассредоточилась за деревьями и кустами. Сэм очутился по соседству с Тули и, кашлянув, тут же схлопотал звонкий удар по уху. Тули свирепо оскалил зубы. Через несколько минут ожидания у Сэма, который сидел в неудобной позе, судорогой свело ногу, но он боялся пошевелиться, ибо это грозило новой затрещиной.

Но вот неподалеку от них с ветки вспорхнул лесной голубь, затем раздался резкий крик потревоженного дрозда. Мышцы Тули напряглись. По тропинке крадучись шли двое; Сэм узнал ребят из звена «Ястребов». Узрев висящего вниз головой с кляпом во рту скаута-приманку, они замерли на месте и начали нервно оглядываться вокруг.

Очевидно, это были разведчики, которым поставили задачу обнаружить противника, не вступая с ним в непосредственный контакт. Теперь они шепотом обсуждали, как поступить. Один из них, кажется, что-то заподозрил, но соблазн был слишком велик – вот же он, синий флаг, надо только протянуть руку и взять. Они осторожно приблизились к дереву, и тот, что был повыше, попытался достать флаг в прыжке. Ему не хватило нескольких дюймов. Они снова огляделись вокруг и посовещались. Засада сидела тихо. И только когда один из скаутов влез на плечи другому и ухватил пальцами кончик флага, Тули издал боевой клич, выскочил из кустов и регбийным приемом повалил обоих наземь. После короткой схватки они были распяты на ковре из листьев подоспевшими на подмогу своему командиру «синими» скаутами. Пленникам сразу же заткнули рты кляпами; один из них был раздет догола, обвязан за ноги веревкой и вздернут вниз головой по соседству с «приманкой».

– Есть какое писалово? – спросил Тули, отдуваясь после борьбы.

– Держи. – Лэнс протянул ему толстый фломастер.

Злосчастный скаут был спущен ближе к земле, чтобы Тули смог нарисовать фломастером на каждой его ягодице букву «Т», перечеркнутую горизонтальной стрелой. Лэнс ухмыльнулся, подмигнул Сэму и пояснил:

– Это фирменный знак Тули.

– Теперь уходим! – скомандовал Тули. Они подняли второго пленника и потащили

его по тропе в глубь леса. Кто-то мимоходом подобрал валявшийся на земле синий флаг.

– А как же наш друг? – забеспокоился один из Сорок восьмых.

Тули поднял глаза на скаута-приманку, который все так же болтался в вышине.

– Ладно, – сказал он великодушно, – снимите его.

– По правилам флаг должен находиться на одном и том же дереве до конца игры, – напомнил Сорок восьмой.

Тули сгреб его за ворот рубашки.

– Запомни, мудила, меня зовут Тули, и правило тут одно: как я скажу, так и будет! Снимите его и двигаем дальше.

Припав к земле за поваленной березой, Сэм в сгущавшихся сумерках разглядел еще двух потенциальных жертв, которые шли прямо на них. К тому времени они сменили место засады, а приманкой являлся второй пленный скаут, с кляпом во рту, повязкой на глазах и заткнутым за ремень синим флагом висевший на дереве. Несколько минут назад трое скаутов из Сорок восьмого незаметно отделились от команды и исчезли, причем тот из них, что ранее играл роль приманки, был до странности молчалив, видимо еще не оправившись от полученного потрясения. Сэм впился зубами в костяшки собственных пальцев, когда опознал одного из приближавшихся «вражеских лазутчиков». Это был Клайв.

Решение нужно было принимать немедленно. Он мог либо предупредить друга об опасности, либо промолчать и предоставить Клайва его судьбе. Сэм знал, что, если он выдаст засаду, Тули, Лэнс и их шайка гоблинов сожрут его живьем без соли. И если они срочно не возьмут кого-нибудь в плен, висеть ему вниз головой на высоком суку следующей приманкой – как пить дать.

Он промолчал.

Спустя пару минут Клайв и его напарник валялись на земле с заткнутыми ртами. Сэм держался в тылу, надеясь, что друг не заметит его среди нападавших. Было что-то омерзительное в том, с каким воодушевлением остальные «Орлы» срывали с Клайва одежду. Воспользовавшись суматохой, Сэм подался назад, отыскал лесную тропу и пустился наутек.

Сумрак серыми хлопьями сажи оседал на ветвях и листьях. Сэм решил немного перевести дух и прислонился к дереву. Лес смыкался вокруг него, с каждой минутой становясь все темнее и мрачнее; в желудке появилась ноющая тяжесть. Внезапно чья-то рука тронула его плечо.

– Далеко намылился?

– Терри, черт, как я рад тебя видеть! Как я рад!

– В гробу я видал эти маневры, – заявил Терри. – Слишком уж много тут всяких психов.

– Мне об этом можешь не рассказывать. Послушай, они сцапали Клайва и раздели его догола. Я не мог ему помочь.

– Много их там?

– Слишком много. Если они поймают тебя или меня, с нами будет то же самое.

– Я им не дамся, – сказал Терри вызывающе и продемонстрировал зажатый в кулаке швейцарский армейский нож с открытым большим лезвием.

По его глазам Сэм понял, что Терри настроен очень серьезно. Похоже, близкое знакомство с «маневренной тактикой» скаутов и его не оставило равнодушным.

– Они рисуют пленникам значки на голых жопах и вешают их вниз головой, – сказал Сэм. – Мы подождем, когда они уйдут, и снимем Клайва с дерева.

Он повел Терри к месту последней засады. По пути они вздрагивали и замирали всякий раз, когда под их ботинками случалось хрустнуть сухому сучку. Терри поделился с товарищем знаниями, почерпнутыми из «Карманного справочника бойскаута»: шагать надо было коротко, постепенно перенося вес с пятки на носок. Наконец они услышали Тули – лающим голосом он отдавал команды подчиненным, а Лэнс визгливо хихикал – и, еще немного продвинувшись вперед, сквозь заросли падуба увидели всю картину. Клайв голышом лежал на земле; руки его были связаны за спиной, а побагровевшее от яростного, но бесполезного сопротивления лицо уткнулось в траву. «Фирменный знак Тули» красовался на его ягодицах. Напарника Клайва с кляпом во рту и завязанными глазами держали, заломив ему руки, двое «синих» скаутов.

– А куда делся этот четырехглазый придурок? – выкрикнул Тули. – Кто-нибудь его видел? Как там его, на хрен, зовут?

Как тотчас выяснилось, Сэм произвел на «Орлов» столь слабое впечатление, что ни один из них не запомнил его имя. Тули отправил двоих членов шайки на поиски беглеца, наказав им «притащить четырехглазого обратно на шесте». Сэм машинально снял очки и протер стекла об рубашку.

– Не волнуйся, – шепнул Терри, сжимая нож.

– А вы дуйте вон к той прогалине за оврагом, – сказал Тули остальным. – Я здесь закончу кое-какие дела и скоро вас догоню.

– Я останусь с тобой. – Лэнс понимающе хихикнул.

Тули с разворота заехал своему помощнику кулаком в ухо:

– Делай, что тебе сказано, урод!

– За что?! – взвизгнул Лэнс. – Ты раньше никогда меня не бил!

– Ну так не лезь под руку и выполняй приказ!

Лэнс трусцой побежал за другими скаутами, уводившими второго пленника. На поляне остались только Тули, Клайв и висячий скаут-приманка. Тули дождался, когда его команда скроется за деревьями, и стал позади Клайва. Он окинул взглядом беспомощную жертву, стянул с головы берет и вытер им потный лоб. Пятна пота проступили и на его рубашке; грудь вздымалась и опускалась в ускоренном темпе. Сплюнув на опавшие листья, он вновь надел берет, а затем, быстро оглядевшись, спустил свои шорты.

– О нет! – прошептал Сэм при виде его вздувшегося, налитого кровью члена. – Только не это!

– Что он хочет делать? – спросил Терри. – Да он же… Нет, не может быть!

Он взглянул на Сэма, и тот ответил утвердительным кивком.

– Мы должны ему помешать, – сказал Терри.

– Но как?

– Боже мой, ты только посмотри!

Тули стал на корточки, пристраиваясь сзади к Клайву.

– Давай так: ты сейчас бросишься на него и отвлечешь, а я с другого боку пырну гада ножом.

– Ты не сможешь!

– Вот увидишь, смогу. Давай же, напади на него, Сэм! Задай этому жирному скоту!

– Он меня убьет! Он свернет мне шею!

– Ты должен это сделать!

– Я боюсь, Терри! Я боюсь!

Тули раздвинул ноги Клайва.

– Хорошо, – сказал Терри, – тогда первым нападу я, а ты ударишь его ножом. Так или иначе, но мы не можем допустить, чтобы он сделал это с Клайвом. Не можем! Ну так что?

Сэм взглянул на складной нож, а затем на Тули и его вздыбленный член. Он протянул руку, но тут же ее отдернул.

– Чтоб тебя! – сказал Терри.

Медлить было нельзя. Он сунул ручку ножа в ладонь Сэма, выскочил из кустов и бросился на Тули, истошно завывая на бегу. Тули удивленно обернулся, приподнимаясь, и, когда Терри попробовал вцепиться ему в горло, легко стряхнул с себя нападавшего. В следующий момент громила скаут был уже на ногах, его массивный кулак врезался в челюсть Терри, и тот без чувств растянулся на траве.

Сэма хватил паралич. Мышцы его ног, казалось, превратились в жидкую кашу. Время замерло, пространство стало безвоздушным. А потом в ушах его раздался дикий рев, поле зрения затянуло кроваво-красным туманом, и он устремился вперед, в точности повторяя неудачную атаку Терри. Однако довести дело до столкновения он не успел. Нечто вроде мощнейшего порыва ветра сбило его с ног и отшвырнуло в сторону. Падая на кучу сухих листьев, он взглянул вверх и увидел пролетавшего над ним огромного белого коня. В седле сидела Зубная Фея; рот ее перекосился в ужасном, невыносимо пронзительном крике, на кончиках зубов-кинжалов висели капельки крови. Она махнула рукой Сэму и выкрикнула несколько неразборчивых слов. Конь завершил прыжок, заржал, вставая на дыбы, и опустил копыта на голову остолбеневшего Тули. Скаут рухнул как подкошенный. Конь снова взвился на дыбы и со всего маху ударил железными подковами в грудь Тули, а потом заплясал на теле, давя его в каком-то бешеном исступлении. Зубная Фея издала последний короткий вопль, пришпорила коня и галопом умчалась в лес, на скаку пригибаясь и ныряя под нижние ветви деревьев.

Момент кромешной тьмы сменился тем же красным туманом; окружающие предметы расплывались, теряя очертания. Когда зрение наконец восстановилось, он увидел распростертого на земле Тули – это было кровавое месиво. Клайв ворочался и мычал через кляп; Терри уже поднялся, вертя головой и очухиваясь после нокаута. – Ну и дела! – пробормотал Терри. – Ну и дела!

Он вынул нож из руки Сэма. Лезвие было в крови по самую рукоятку. Терри подошел к Клай-ву и разрезал путы на его руках. Клайв поднялся, вынул изо рта кляп и, заметив лежащего обидчика, подскочил к нему и пнул в лицо. И еще раз. И еще. Затем какой-то инстинкт удержал его от продолжения.

Терри собрал разбросанные вокруг вещи Клайва, и тот торопливо оделся. Склонившись над Тули, он ткнул его палкой. Никакой реакции. Клайв перевернул тело. В груди зияло множество ран, из которых сочилась, пропитывая рубашку, черная кровь. Клайв послушал, бьется ли сердце, затем проверил дыхание. Тишина.

– Что ты делаешь? – слабым голосом спросил Терри.

– Загнулся, – прошептал Сэм.

– Твоей вины тут нет. Ты хоть понял, Клайв, что этот вонючий боров собирался поиметь тебя в зад? Он схлопотал по заслугам. И никто не смеет обвинять Сэма!

– А ты уверен, что он совсем…

– Еще не убедился? – спросил Терри, и Клайв заново обследовать тело, безуспешно пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни.

Трое мальчиков стояли и смотрели друг на друга; темнота сгущалась за их плечами. Потом Сэм присел над трупом и внимательно осмотрел раны – все они имели форму полумесяца.

– Подковы. Это следы от ударов копыт.

– О чем ты говоришь?

– Все равно в это никто не поверит, – сказал Клайв.

– И пусть, – сказал Сэм. – Но это следы копыт.

– Ты сейчас в шоке. – Клайв переглянулся с Терри. – Он в шоковом состоянии.

– Вот твои очки. Ты их потерял, – сказал Терри. Дужки очков были сломаны, стекла разбиты.

Двое друзей теперь взирали на Сэма с почтением и даже некоторой опаской. Клайв опомнился первым.

– Берем его за ноги, – скомандовал он.

Они оттащили труп подальше в кусты. Терри обнаружил дупло в широченном и высоком дубовом пне. Мертвый груз был страшно тяжел; взмокнув от пота, дрожа и стискивая зубы, они втроем подняли тело и запихнули его в дупло. К тому времени губы Тули уже посерели. Сверху они набросали листьев и прикрыли отверстие дупла ветками.

Теперь надо было вернуться на место убийства и разыскать оставленный там нож. Его нашел Терри. Он вытер кровь с лезвия, сложил нож и сунул его в карман. После этого они разровняли опавшие листья, чтобы скрыть следы борьбы, и уже собрались уходить, когда сверху послышался сдавленный стон.

Скаут-приманка с повязкой на глазах и заткнутым ртом все это время провисел вниз головой на суку. Клайв предложил оставить его там, но Терри воспротивился. Они аккуратно спустили страдальца на землю и перерезали морской узел на его ногах, но руки оставили стянутыми за спиной. Не тронули и глазную повязку, и лишь перед уходом вытащили кляп, чтобы он мог позвать на помощь.

Когда троица покидала это место, было уже совсем темно. Они решили выбраться из леса на его северной окраине. Один раз им пришлось свернуть с тропы и спрятаться в зарослях, чтобы избежать встречи с процессией бойскаутов – все они были связаны одной длинной бечевкой, а первый нес свечу, горевшую в стеклянной банке. Начинался новый этап Больших маневров.

Выйдя на опушку, они бегом пересекли вспаханное поле и миновали конно-спортивный комплекс. К тому времени, когда они достигли пруда, все трое задыхались и едва не падали с ног от усталости.

– Надо избавиться от ножа, – сказал Клайв. Терри извлек из кармана швейцарский нож

и посмотрел на него с сожалением.

– Выбрось его, – настаивал Клайв.

Сэм за последний час не произнес ни звука. Терри швырнул нож на середину пруда; темная вода поглотила его с легким всплеском.

– Больше меня в скауты не заманишь, – сказал Терри.

– Нет. Нам придется пойти туда через неделю. Как будто ничего не случилось. – Клайв уже просчитывал разумную линию поведения.

На том приятели и расстались. Конни и Нев смотрели телевизор, когда Сэм явился с маневров. Они задали своему непутевому отпрыску изрядный нагоняй из-за угробленных очков.

Глава 16. Кровавый сон

Вэту ночь Сэм увидел сон. Она пришла к нему, прекрасная и отвратительная, с губами цвета раздавленного тернослива и мертвенно-бледным лицом, и темные виноградины ее сосков просвечивали сквозь тонкую ткань лифа. Ее полосатые брючки были не застегнуты, расходясь на полных бедрах и оставляя открытым треугольник белой кожи с курчавой порослью в его нижней части, откуда исходил колдовской запах земли, огня и цветущего паслена, когда она гибким движением перекинула через него ногу, оседлала его, нависла над ним, растягивая этот момент, впиваясь в него порочным и ласкающим взглядом, и искры лунного света страшно сверкнули в ее глазах – ах! ах! – и он знал, что не имеет никакого значения, видится ли она/он/оно ему во сне или наяву после того, как она появилась вне пределов его комнаты снов, в том сумеречном лесу, кровавая защитница и спасительница верхом на белом коне с обезумевшим взором – ах! ах! – и кровавый диск месяца за его окном проливал свет на ее бледный лик, и закрученные штопором, много-много лет не знавшие стрижки ногти касались его мальчишеской груди – блеск клинков, угроза, обещание, сознание того, что она в любой момент может погрузить руку в его тело и вырвать кусок, какой пожелает, и что ей даже не надо опускаться на него, она может все так же висеть над ним, притягивая его плоть, он же будет стремиться вверх к ее разверстой промежности, пока не почувствует этот вулканический взрыв, выброс лавы, скользящий поток, превращение рубина в серебро, кадмия в ртуть, крови в расплавленный металл, чудо алхимии, запах серебристого бесплотного тела, слияние с божественной бестелесностью суккуба, поглощающей его, питающейся им, как пиявка сосущей его кровь, пока он не поймет, что уже никогда не сможет от нее освободиться, никогда не захочет от нее освободиться, что он навечно связан с Зубной Феей, и пусть сейчас она вылетела прочь из его спальни и исчезла в лесной глуши, она будет приходить снова, и снова, и снова.

Глава 17. Раскаты грома

Первую четверть в школе Фомы Аквинского Сэм провел как в тумане. Конни и Нев не могли не заметить, что он стал еще более замкнутым, чем обычно, но они решили, что он просто привыкает к новой школе. Разумеется, им и в голову не пришло, что их двенадцатилетний сын страдает от сознания вины и тех особых переживаний, что психологи определяют как синдром начинающего убийцы.

После той ночи трое друзей держались подальше от Уистменского леса, а также от конноспортивного комплекса, футбольного поля и пруда. Сэм не сомневался, что рано или поздно труп Тули будет обнаружен и следствие выявит виновных в его смерти. Каждый день, возвращаясь из школы, он был готов увидеть перед своим домом полицейскую машину, а на кухне – все ту же парочку детективов, хладнокровно попивающих чай в ожидании преступника. Каждый вечер, перед тем как сесть за уроки, он просматривал «Ковентри ивнинг телеграф» в поисках сообщения о найденном в Уистменском лесу разложившемся трупе. Недели и месяцы проходили без какой-либо реакции в прессе, но облегчения по этому поводу он не испытывал; это лишь оттягивало тот неотвратимый момент, когда в дверь их дома постучит карающая рука закона.

Предчувствие развязки регулярно посещало его в три часа ночи. Сэм пробуждался, обливаясь холодным потом, от стука дверного молотка, отчетливо слышного в ночной тишине. Он лежал во мраке, ожидая, что проснутся родители или раздастся повторный удар молотка, но ни того, ни другого не происходило. Между тем постоянное нервное напряжение не могло не сказываться на его учебе.

Терри и Сэм имели очень жалкий вид, явившись на очередной сбор через неделю после убийства Тули, – они опасались немедленного разоблачения, но поддались уговорам Клайва, который сочинил правдоподобную, вполне невинную историю их участия в маневрах и заставил друзей выучить ее наизусть. Раз за разом повторяя эту легенду в компании приятелей, Сэм и сам начинал в нее верить. Но когда он оставался один, воспоминания о случившемся возвращались и начинали терзать его с прежней силой.

Клайв дал Сэму задание: на первых же занятиях непринужденно справиться у товарищей по звену о причине отсутствия Тули. У Сэма, однако, не хватило на это духу; тогда Клайв сам прошел через класс в «орлиный» угол и задал прямой вопрос.

– Я не знаю, где он, – угрюмо ответил Лэнс. – А тебе что за дело?

С наивным энтузиазмом, глубоко впечатлившим Сэма, его друг произнес:

– Я обещал принести ему курево.

– Выкладывай. Я ему передам.

Клайв извлек из кармана рубашки мятую сигарету и вручил ее Лэнсу.

– А теперь отвянь, губошлеп.

Позднее Сэм набрался храбрости и снова навел справки о Тули. В данном случае вопрос представлялся вполне закономерным, поскольку исходил от одного из «орлов», образцом для подражания которых долгое время являлся пропавший суперскаут.

– Скорее всего он втихаря слинял в Лондон, – сказал Лэнс, преисполненный важности в своей новой роли «временного командира звена».

Впоследствии из разговоров с Лэнсом Сэм узнал, что Тули был сиротой и жил со своим дедом, страдавшим болезнью Альцгеймера. Этот самый дед и высказал мысль, что Тули уехал в Лондон; правда, его свидетельство не заслуживало особого доверия, поскольку старик временами даже не мог вспомнить имя Тули, а то и вообще отрицал наличие у него каких-либо внуков. Сам же Лэнс считал такой оборот дела вполне вероятным, поскольку Тули не раз говорил ему, что когда-нибудь он плюнет на всю здешнюю бодягу, сядет зайцем на поезд и махнет в Лондон, где пристроится ударником в какую-нибудь рок-группу.

– Он обещал взять меня с собой, – грустно добавил Лэнс.

Неделя за неделей троица добросовестно посещала отрядные сборы. И только Линда подозревала, что у ее подопечных какие-то неприятности. Каждый вторник их вечерние прогулки на занятия и обратно проходили в мрачном, почти похоронном молчании. Линда, неизменно блиставшая чистотой и свежестью, порой пыталась их расшевелить, спрашивала, чем они нынче занимались, но ответы были вялыми и односложными. Столь необычная сдержанность ее настораживала. Она видела, что эти посещения не доставляют мальчикам ни малейшего удовольствия, но они с непостижимым и мрачным упорством отбывали их как повинность. Разумеется, она не могла догадаться, что творилось у них на душе, когда пыталась втянуть их в шутливую болтовню о походах в лес, морских узлах и т. п.

Вскоре Лэнс покинул отряд; двое других «орлов» были назначены соответственно командиром звена и его заместителем. Появлялись еще новобранцы, и Сэм обнаружил, что постепенно продвигается выше в скаутской иерархии. И вот настал день квалификации. Все трое успешно прошли тесты на наблюдательность, вязание узлов и разведение огня, получили значки и принесли клятву перед флагом; им торжественно салютовали остальные члены отряда.

– Ну вот и все, – тихо сказал Клайв, когда они в тот вечер возвращались домой. – Еще пару раз там появимся, и конец.

– Почему?

– Я случайно слышал, как Скип жаловался другому инструктору, что большинство скаутов уходят из отряда, едва заполучив значок. Поэтому никто не удивится, если мы через две недели выпадем в осадок.

– О чем вы там шепчетесь? – поинтересовалась дотошная Линда, которая остановилась и поджидала их на дороге.

– О скаутах, о чем же еще, – быстро сказал Терри. – Мы говорим, что все эти сборы – полный отпад.

Это произошло накануне рождественских каникул. После уроков Сэм стоял в очереди на автобусной остановке. Его мысли, как обычно, витали вдали от привычной сцены пихающихся и орущих школьников. Он гадал, не случится ли сегодня неизбежное, и дома его встретят, прихлебывая чай из больших кружек, знакомые полицейские детективы. И еще он думал о Зубной Фее, которая не появлялась в его спальне с той фантастической ночи после убийства Тули. Неожиданно он получил сильный толчок в спину.

Очки слетели с его носа, но, к счастью, Сэм успел перехватить их до падения на асфальт. «Извините», – громко прозвучал у самого его уха насмешливый девичий голос. Водрузив очки на место, он разглядел нахалку, которая неторопливо продвигалась вдоль этой пародии на очередь, а достигнув ее хвоста, повернулась и бросила взгляд в сторону Сэма из-под длинной каштановой челки.

Это была всадница из спорткомплекса. В школьной форме она выглядела моложе, более по-девчоночьи, нежели в костюме для верховой езды. Ее волосы, на сей раз не собранные в «конский хвост», свободно ниспадали на плечи, а прямая челка опускалась почти до линии темных бровей. Предусмотренная школьным уставом плиссированная юбка была укорочена до неуставной длины, заканчиваясь несколькими дюймами выше колен, и когда она откинула назад полу курточки и подбоченилась, это лениво-изящное движение подчеркнуло линию ее бедра – впрочем, слишком худого, чтобы выигрышно смотреться в черных чулках. Что касается выражения лица, обращенного к Сэму, то в нем отсутствовала враждебность, однако и приветливым назвать его было нельзя.

Сэм отвел взгляд и инстинктивно потрогал свои уши – ему казалось, что они охвачены пламенем. Он сознавал, что позорно краснеет от смущения, и потому радостно приветствовал появление спасительного транспорта, поспешив принять участие в свалке перед дверьми автобуса. Пробившись внутрь и заняв половину двухместного сиденья, Сэм озадачился вопросом: а что собственно, она здесь делает? Он давно уже знал в лицо всех школьников, обычно ездивших этим автобусом, но она присоединилась к их компании впервые.

В свою очередь забравшись в автобус, девчонка помедлила, стоя в проходе, и Сэм с ужасом подумал, что она собирается сесть рядом с ним. Вместо этого она наклонилась к нему, и ее длинные волосы скользнули по его плечу. У нее были широкие скулы и голубые, глубоко посаженные глаза.

– Я видела тебя в тот день, – сказала она негромко и, выпрямившись, проследовала в конец салона.

Она сошла за одну остановку до Сэма, всего в четверти мили от его дома. Не сумев преодолеть искушение, Сэм посмотрел на нее из окна, когда автобус тронулся. С ранцем, небрежно висящим на одном плече, она не оглядываясь пошла вдоль улицы в противоположную движению сторону.

Уступка Скелтона общему предрождественскому настроению выразилась в потрепанной полоске зеленой мишуры, криво висевшей на стене за его спиной. Одна-единственная праздничная открытка торчала из его письменного прибора. Когда Сэм вошел, психиатр курил трубку, задумчиво глядя в окно.

– Заходи, дружок, присаживайся.

Скелтон имел неаппетитную привычку в процессе курения грызть чубук своей трубки. Иногда он носил костюм из твида, а иногда одевался в мешковатый, давно утративший первозданную белизну свитер шотландской вязки. Нынче был «день свитера» – следовательно, доктор с утра настроился на неформальное общение. Его румяные щеки припухли, как от двустороннего флюса, а цветом шеи он был под стать вареному раку. Слегка покачиваясь, он отошел от окна и уселся на письменный стол, свесив ноги и демонстрируя около дюйма обнаженно-волосатого пространства между верхом шерстяных носков и низом вельветовых штанин.

– Кусаки и писуны, – изрек он, не выпуская изо рта свою трубку.

Сэм поднял глаза на психиатра.

– Кусаки и писуны. Ты кусака или писун?

Сэм опустил глаза.

– Вот что пришло мне недавно на ум, дружище. Иным суждена участь заурядных маньяков, иные же становятся поэтами, спаси нас Господь от тех и других. Ты часто мочишься в постель? Кусал кого-нибудь в последнее время?

– Нет.

– Нет? Он сказал «нет». Должен ли я ему верить? Безусловно. Почему бы не поверить? Прежде он мне никогда не врал.

Скелтон взмахнул трубкой, обращаясь к воображаемым слушателям. Жест его был настолько убедителен, что Сэм невольно обернулся, дабы проверить, нет ли еще кого-нибудь в комнате.

– Возьмем для примера юного джентльмена по имени Тимми Бульк – это не его настоящее имя, запоминать не обязательно. Он был здесь не Далее как вчера. Теперь встань и посмотри на свое кресло. Встань и посмотри.

Сэм так и поступил. На обивке кресла темнело обширное пятно.

– Не волнуйся, оно уже высохло. Этот самый, с позволения сказать, юный джентльмен, дылда четырнадцати лет от роду, до сих пор каждую ночь писается в постель. И когда я вчера беседовал с ним на эту тему – то была откровенная и дружеская беседа, совсем как у нас с тобой, – Тимми Бульк опять обмочился. Прямо в мое кресло.

Скелтон вставил в рот чубук трубки, с лязгом захлопнул челюсти и пустил к потолку клуб дыма.

– Теперь возьмем другой пример: некто Микки Чавк. Он искусал сначала свою маму – парень живет без отца, – потом поочередно добрался до сестры, брата, тети, нянечки и учителя. А когда я не позволил ему оттяпать кусочек от меня, он впился в ножку моего стола.

Скелтон воспользовался чубуком как указкой, и Сэм действительно разглядел следы зубов, глубоко прокусивших верхний, отполированный слой дерева.

– Как ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Дело обстоит так: если парень не кусака и не писун и если он не подпадает под парочку других, менее существенных категорий пациентов, которых я научился классифицировать за долгие годы практики, то я не могу не задаться вопросом, за каким чертом он вообще ходит ко мне на прием?

Скелтон нагнулся, приблизив свое лицо к лицу Сэма и обдав его густым табачно-алкогольным выхлопом. Глаза психиатра налились кровью; фиолетовые изгибы вен вздулись по бокам его носа.

– Ты можешь мне ответить?

– Нет.

– Он сказал «нет». Нет. Тогда вернемся к Микки Чавку. Господь Бог отлично знает, что творит, и отлично знает, с какой целью. Он знает, зачем создавал маленькие зеленые яблоки, и знает, зачем создал Микки Чавка. Парня ждет широкая известность – чтоб не сказать популярность – в качестве убийцы-маньяка. Это ему на роду написано. А Тимми Бульк станет слезливым рифмоплетом, что, по моему разумению, еще хуже. Будь моя воля, я бы содержал писунов-рифмоплетов и кусак-убийц в тюремных камерах совместно. Но тут я, увы, не властен. Теперь поставим вопрос таким образом: если я понимаю проблемы этих двух парней, но ничего не могу с ними поделать, то как мне быть с тобой, если я до сих пор даже не понял, в чем твоя проблема?

– Я не знаю, – сказал Сэм, искренне сочувствуя его затруднению.

Скелтон сгреб со стола историю болезни и начал бегло, без особого интереса перебирать листки.

– Видел в последнее время фею-зубастика?

– Нет.

– Гм. А как насчет куколок?

– Кого, простите?

– Куколок. Есть уже кто-нибудь на примете? Сэм пожал плечами.

– Я имею в виду девиц. – Он произнес «дывыц», сжимая зубами чубук. – Видишь ли, мне кажется, что все твои мучения закончатся, как только в игру вступят эти нежные и такие соблазнительные создания.

Он направил на Сэма долгий пристальный взгляд – настолько долгий и настолько пристальный, что Сэм не выдержал и отвел глаза.

Обстановку разрядило появление секретарши Скелтона, которая внесла чайный поднос с печеньем.

– Миссис Марш, найдется у нас что-нибудь вкусненькое для юного Сэма? Как-никак, на носу Рождество и у нас с Сэмми идет разговор по душам. О сути вещей и правде жизни, не так ли, Сэм?

Миссис Марш поставила поднос на стол и посмотрела на Сэма строго и в то же время снисходительно – так, будто он только что был уличен в каком-то не слишком серьезном проступке вроде кражи маленьких зеленых яблок, сотворенных Господом Богом с одному Ему известной целью. Сэм покраснел.

– Спасибо, миссис Марш, спасибо, – сказал Скелтон, а когда секретарша удалилась, вернулся к предыдущей теме. – Итак, что у нас с куколками? Ты должен подумать об активных действиях на этом фронте. Мой тебе совет: действуй решительно. Кто колеблется, тот проигрывает.

– Я хочу признаться, – сказал Сэм.

– Признаться? В чем?

– В убийстве.

– Что? Ко всему прочему ты еще и убийца?! – Он наполнил чайные чашки и одну из них протянул Сэму, а затем отвернулся и пошарил в ящике стола. Когда он проносил руку обратно над своей чашкой, Сэм услышал булькающий звук.

– Да.

– Ну-ну, не стоит так горячиться. Ты меня неправильно понял. Если ты не кусаешь людей и не мочишься в постель, это еще не значит, что ты человек пропащий или неполноценный. И ты не добьешься от меня высшего балла или золотой медали, провозгласив себя убийцей.

– Да нет же, я правда совершил убийство.

Психиатр усмехнулся.

– Ты у меня под колпаком, приятель. Уж не думаешь ли ты, что обвел меня вокруг пальца с этим кельтским крестом и летучей крысой на погосте? Мы называем это сигнальным выстрелом, попыткой привлечь внимание. Итак, я знаю, что тыi знаешь, что я знаю. Я до сих пор тратил на тебя время только потому, что хотел выяснить, ради чего ты симулируешь психическое расстройство. «Упокойся с миром» – ха, очень мило, это из старой католической песни. Да ты не больше псих, чем я сам!

– Я не выдумываю про убийство.

Скелтон сложил руки на груди, обгладывая чубук.

– Ну хорошо. Давай послушаем твою историю.

Сэм думал испытать облегчение, но вместо

этого неожиданно почувствовал, как на его плечи опускается дополнительный груз. В комнате потемнело, часы на каминной полке оглушительно тикали. Он сфокусировал взгляд на дюймовом отрезке волосатой ноги над вязаном «ромбиками» носком Скелтона и подумал о Тули, погребенном под сухими листьями в дупле старого дуба. Он пришел сюда с твердым намерением рассказать Скелтону об убийстве, но сейчас, когда он глядел на эту волосатую ногу и слышал скрип зубов, грызущих чубук трубки, чистосердечное признание показалось ему не такой уж удачной идеей.

Он посмотрел в окно, надеясь увидеть там Зубную Фею, готовую подсказать правильный ход. Несколько раз во время предыдущих встреч с психиатром она являлась ему в этом самом окне, но сегодня ее там не было.

– Вы дали мне пистолет, – вдруг сказал Сэм.

– Что? Я дал тебе что?…

– Пистолет. Вы дали его мне, когда я был здесь в прошлый раз.

Скелтону, похоже, начала надоедать эта игра.

– Брось, дружище, никакого пистолета я тебе не давал. Что за ерунду ты несешь?

– Давали! В прошлый раз! – негодующе вскричал Сэм.

Ошеломленный этим внезапным взрывом эмоций, Скелтон поскреб голову.

– Погоди, ты имеешь в виду… – Он сдул воображаемый дымок из ствола воображаемого пистолета.

– Да!

– Ага! Значит, оружие сработало! И ты пристрелил его?

– Ее.

– Ее?

– Он стал Ею.

– Ага, понимаю! И теперь она мертва? Убита серебряной пулей?

Сэм покачал головой:

– Она вернулась. Стало хуже прежнего.

Скелтон признал свое поражение. Он взглянул на часы и вызвал по внутренней связи секретаршу.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: