Сделай Сам Свою Работу на 5

Железом, что в камне таится, 7 глава





Не одно сердце сжалось при упоминании этого имени. Но никто из собравшихся не был привычен выставлять свои чувства напоказ; со стороны казалось, будто обладательница этого имени и вовсе незнакома им.

-Танцовщица – и целый мир… - качая головой, протянул Гвидо Арзахельский.

-Неслыханно… - Карло Квиати даже красными пятнами пошел от возбуждения, - Она танцевала в Маноре, весь зимний сезон! Если бы знать тогда…

-Да? И что бы вы сделали? – насмешливо поинтересовался ан-Нуман.

Квиати как-то странно посмотрел на шаммахита, но промолчал.

-А где она сейчас? – спросил у Квиати Гвидо.

В ответ тот пожал плечами.

-Не знаю. Дети Лимпэнг-Танга покинули мой город весной, сейчас они в Иреме. Но Амариллис среди них нет, танцовщица у них новая, это точно.

-Что ж… - Гэлвин пожал плечами. – Найти ее, я думаю, мы в силах. А что потом, милсдари?

-Странный вопрос вы задали, барон. – Голос ее величества Воды был прозрачен, ясен и холоден. – Соотношение слишком несоизмеримо – одна жизнь – и участь всего мира. Вы переглядываетесь, пряча свои мысли, но они читаются так же ясно, как если бы вы кричали о них во весь голос. Ее не должно быть.



-Это жестоко, ваше величество… но, пожалуй, вы правы. – Сириан Мираваль поклонился, и добавил – Слишком опасно оставлять ее…

-Если Гарм заполучит ее… - Гвидо потер пальцами виски. – Согласен с вами, Мираваль.

-Экие вы скорые, милсдари… - в голосе Огмы сквозило неприкрытое презрение. – Ровно крысы на девушку набросились. Ох… прошу прощения, милсдарь Брик…

Старичок замахал на короля руками:

-Да ничего, ничего, ваше величество… Я привык.

-Вы там как пожелаете, а я готов дать ей убежище. В моих землях есть такие глухие места, где ее никто не сыщет.

-Глупое великодушие. – В голосе короля Воздуха презрения было не меньше. – Неуместное и опасное.

-Неужели? Конечно, мы лишим светлых эльфов возможности совершить великолепный, достойнейший подвиг – убить ни в чем не повинную девушку. Я так разумею, вы уж и армию снарядили… - Огма откровенно насмехался.

-Если Амариллис… - аш-Шудах помедлил, - исчезнет, то нам придется распрощаться с надеждой заполучить земли Арр-Мурра. Если вернуть ей камень, она сможет освободить его силу – с ее помощью проклятые земли могут стать благословением для всего мира.



-Вернуть камень? – удивился Квиати. – Возможно ли это?

-Возможно. Гарм силен только в Арр-Мурра, но и там его сила не беспредельна.

На несколько минут разговор прервался; все обдумывали услышанное, пытаясь решить, на чью же сторону встать.

 

-Все это так. – Первым заговорил шаман, спокойно и размеренно звучал его голос. – И вы вольны принять любое решение, произнести любой приговор. Но запомните все – если Амариллис погибнет и мы будем знать, что виной тому ваши страх и немощь, - не ждите от нас прощения.

-И от меня тоже. – Аш-Шудах недвусмысленно посмотрел на эльфов.

-И от меня. – Огма скрестил руки на груди, весьма довольный таким разворотом разговора.

-Ну что вы, милсдари… как можно! – Брик сокрушенно покачал головой, всплеснув руками. – Ссоритесь, ровно дети! И когда?! Когда нам понимание да единение как воздух потребны!.. Яснее ясного, что нельзя девицу эту убивать, никак нельзя. А ну как и впрямь милсдарь маг камень вернет? Тогда всем нам прямая выгода… Спрятать ее надобно, да получше. И чтоб охрана была.

-Мой дом вас устроит? Не самое потайное место, это верно. Однако лучшей защиты, чем здесь, Амариллис не найдет нигде. – Аш-Шудах посмотрел на орков. Шаман согласно кивнул ему. – Что ж… тогда дело за малым – отыскать ее и привезти в Ирем. И как можно быстрее.

-Это наша забота. – Не допускающим возражений тоном сказал орк-крысолов. – Мы привезем Амариллис в Ирем… или вы знаете кого-то, более достойного доверия?!

-Мой ученик – если вы, конечно, не возражаете, - поедет с вами, - Аш-Шудах мог и не задавать этого вопроса, против общества Арколя Сыч возражать уж точно бы не стал.



-Если вы позволите, - неожиданно вмешался король Воздуха, - один из моих приближенных также будет вас сопровождать. Он из Вольных Лесных Стражей, так что вы не заподозрите его в излишнем рвении соблюсти нашу волю. Меж тем, он опытный путешественник и сможет быть вам полезен. Ваш ученик, кажется, знаком с ним…

 

-Вот так все эти важные особы и решили, что именно мы – и никто другой – привезем Амариллис к аш-Шудаху. – Арколь рассказывал Хэлдару о состоявшихся переговорах, не особо церемонясь в своих описаниях и комментариях. Больше всего от него досталось эльфам. Их хладнокровие и невозмутимость, с какой они решили судьбу его сестры, выводили мага-подмастерье из себя и он не стеснялся в выражениях.

Друзья сидели в комнате Арколя – Сыч расположился в низком деревянном кресле, положив длинные ноги на столик, Хэлдар сидел на широком подоконнике, глядя в сад. Он ни разу не возразил Арколю, и вообще с самого начала почти не открывал рта. Кроме них, в комнате были Шонно, Венона, Лиусс и Рецина; Криолла осталась нянчиться с малышкой, Лорка куда-то запропал. Дети Лимпэнг-Танга были приглашены самим магом, который хотел избавить их от ненужных расспросов и, паче того, допросов… попросту спрятал. В самом дальнем и темном углу, в глубоком кресле дремал старик шаман.

-Вот и славно. – Сыч ловко кинул в окно крупную персиковую косточку. – Быстро, бесшумно, точно в цель… как батюшка учил. Когда едем-то, Арколь?

-Как только светлейшие гости отбыть восвояси изволят.

-Нет, Арколь. – Дверь распахнулась и в комнату вошел сам аш-Шудах. Выглядел он обеспокоенным и огорченным; черные глаза мага тлели красноватым огнем, как потревоженные угли.

-Вы должны ехать немедленно и как можно быстрее. И я ничем не могу вам помочь – ты знаешь, Арколь, все мои силы могут понадобиться вдруг и сразу, я не вправе растрачивать их.

-Что случилось, учитель? – Арколь и сам встревожился.

 

 

… капли воды парят в воздухе, вздрагивают, трепещут… воздушные потоки окружают их, придавая форму, приручая… Из прозрачно-голубых ка пель складывается птица – небольшая, но с мощными крыльями, хищным клювом и ничего не выражающими хрустальными глазами. Потоки воздуха становятся плотнее и постепенно холодеют… все больше и больше… Очертания птицы становятся четче, затвердевают, стекленеют… Наконец, она с резким звоном расправляет ледяные крылья и пронзительный клекот вырывается из ее клюва.

Несколько строк, написанных кружевной вязью эльфийского письма, помещаются на груди птицы. Несколько слов, произнесенных мелодичным, переливчатым голосом, определяют ее путь. Она взлетает, делает круг над головами королей – и вылетает в распахнутое окно, и растворяется в небе.

 

-Я не могу судить светлых королей. – Маг отказался сесть и расхаживал по комнате. – Их жестокость понятна… они должны защитить свой народ. Для них соотношение и впрямь несоразмерное – одна жизнь, которая и без того недолговечна, и тысячи бессмертных…

-Так вы только подозреваете или? – Хэлдар задал вопрос, не поворачивая головы, по-прежнему вглядываясь в сад.

-Хэлдар, мой дом не более часа назад покинула ледяная птица. Как ни быстро летают сотворенные посланцы, покинуть мой дом без моего ведома не может ни одно существо… тем более, созданное магией. Единственные, кто мог сотворить ее – ваши короли, спевшие одновременно песни Воды и Воздуха. Путь ее лежит на северо-запад… а послание, которое она несет в Лис-Арден, предугадать не сложно.

-Найдите и убейте. – За мага эти слова произнес Сыч.


Глава пятая. Дорога тысячи путей

 

 

-Если так… - Арколь заметался по комнате как беспокойный дух, - если так, мы не успеем! Три недели пути – и это если повезет и никто не захочет нам помешать.

-Птице лететь четыре дня… - Хэлдар все так же всматривался в глубь сада, только пальцы его вцепились в край подоконника, – Поиски займут… если знать, где искать, не более двух недель.

Артисты, внимательно слушавшие разговор, но не позволявшие себе вмешиваться в него, переглянулись и опустили глаза. Сказать – как и сделать – было нечего. Если хоть кто-то из эльфов догадывался о дружбе Хэлдара и Сыча – он также легко мог догадаться и о том, что дом орка станет лучшим убежищем для возлюбленной эльфа.

 

-Господин эльф… - голос Шонно был тих и несколько неуверен; суртонцы вообще ораторскими способностями не отличались, а акробат и вовсе производил впечатление немого, так редко и мало он говорил. – Если вы ищете быстрого пути и не боитесь пройти его… может, я и смогу вам помочь.

-О чем вы, Шонно? – Хэлдар повернулся в сторону говорившего.

-О дороге тысячи путей. – Суртонец вздохнул, будто решался на нечто немыслимое, и продолжил:

-Мы, я и сестра, так давно с вами… такие же незнакомые и нелюдимые, как в первые дни нашей труппы. Но я всегда знал, что придет день, когда вы узнаете обо всем, что связано с появлением акробатов-суртонцев. Мы хранили свою тайну ради самих себя, чтобы выжить и спокойно жить. Мы расстанемся с ней, чтобы помочь той, которую мы полюбили.

Шонно встал, прошел к окну, оглядел внимательные лица друзей.

-Мое полное имя – Шонно Шой Де. Мы с сестрой единственные, кто уцелел из клана Шой Де после мятежа, во главе которого стоял наш отец. В те дни мы были еще детьми…

 

 

* * *

 

-Криолла! Шонно! Подойдите немедленно!

В мамином голосе прозвенела никогда до этого не появлявшаяся нотка просительного отчаяния. Шонно удивленно оглянулся и тут же получил хороший удар деревянным мечом от соперника. Не вскрикнув, только скривившись, мальчишка отсалютовал своим мечом в знак прекращения поединка и подошел к своей сестре, разбиравшей неподалеку многочисленные наряды любимой куклы – от этого занятия ее не отвлек бы и звук дворцового гонга, не то что мамин голос. Шонно взял сестренку за руку и они вдвоем направились к маме, стоявшей на галерее, огибавшей внутренний дворик домашней половины дворца клана Шой Де.

-Тысячелетнего процветания тебе, госпожа! – дети склонились в почтительном поклоне, и более непосредственная Криолла, пренебрегая ритуальными формулами, спросила:

-Что случилось, мама?

Их мать, третья жена Шакки Шой Де, ничего не ответив на этот вопрос, сказала каким-то бесцветным голосом:

Дети, сейчас же идите на конюшню, мы отправляемся на прогулку.

-Мам, на какую прогулку?! И потом, я не посчитала, сколько у моей Бими пар чулочков…

Шонно дернул сестру за руку и, почтительно склонив голову в знак повиновения, молча потащил ее за собою. Они миновали дворик, прошли через многочисленные дворцовые покои, и вышли за пределы дворца. Только тут брат позволил себе высказаться:

-Ты что себе позволяешь? Разве так разговаривают с матерью? И потом… неужели не чувствуешь – что-то случилось…

-С чего это ты взял, зануда?

-Ты еще глупее, чем я думал. – Шонно понизил голос. – Мама чем-то напугана, у нее руки дрожали и голос обесцветился. Может, у отца не все благополучно?

Почти бегом они подошли к приземистому зданию конюшни, где их уже поджидал нильгаец Мазруван, один из приближенных слуг отца и их воспитатель. К величайшей досаде детей, нильгаец не стал тратить время на объяснения, а увел их в одно из пустовавших стойл и попросил как можно быстрее переодеться в принесенную им в двух узлах одежду. Повернувшись друг к другу спинами, брат с сестрой торопливо одевали теплое белье, штаны и куртки для верховой езды, прочные и легкие сапоги, плащи, подбитые мехом выдры. На этот раз первым не выдержал Шонно:

-Мазруван, да продлит небо твои годы, к чему этот маскарад? Не подобает детям господина Шой Де рядиться подобно пыльным гонцам; и потом, зачем эти плащи, ведь тепло же!

-В пути они заменят вам одеяла, маленький господин, а в горах укроют от непогоды, - ответил нильгаец.

-В каких горах?! – разом воскликнули дети.

-Тише!.. – в голосе неслышно подошедшей матери звенела тревога; госпожа Инанна уже была одета под стать своим спутникам. Она несла небольшой сверток, за плечами ее висел дорожный мешок.

-У нас нет времени на разговоры, - Инанна опустила руки на головы детей, - мы должны спешить. Вы сами еще слишком малы, чтобы править конями, поэтому ты, Шонно, сядешь с Мазруваном, а ты, Криолла, со мной. Все слова мы произнесем позже, если будет на то воля неба.

Инанна протянула слуге сверток, тот с поклоном принял его и спрятал на дне своего мешка. Затем подвел двух оседланных коней, помог сесть госпоже с дочерью, сел сам, примостив спереди маленького господина, и они отправились в путь.

Присмиревшие дети сидели молча, изредка поглядывая друг на друга. Неспешным шагом кони проходили мимо дворцовых служб; из Дома Вечно Пылающего очага тянуло вкусными запахами готовящейся еды… кажется, на ужин запекали уток в рисовом тесте и жарили розовые блинчики (Криолла с шумом втянула носиком воздух и весьма похоже изобразила урчание в желудке… брат только погрозил ей кулаком).

Все так же неспешно путники миновали Малые Ворота, возле которых – как всегда в отсутствии господин Шакка – не было стражи; затем копыта гулко простучали по узкому подъемному мосту над глубоким рвом, наполненном темной водой, и впереди показалась изукрашенная резьбой и позолотой арка Больших Ворот. Стража, разморенная не по-осеннему жарким солнцем, дремала и не обратила никакого внимания на выезжавших, приняв их, наверное, за бедных родственников кого-то из сытой дворцовой челяди. Точно следуя старой поговорке, путники медленно, но верно удалялись от дворца; сначала он походил на грозовую тучу на горизонте, потом – на сарай для сена, потом – на рисовый пирог… и вот тогда Инанна, третья жена Шакка Шой Де, привстала на стременах и сказала:

-Дети, держитесь крепче…

В тот же миг Марзуван свистнул и этот звук подействовал на коней как удар плетью; он прянули с места и сухая степная земля зазвенела под их копытами. Очень скоро Криоллу укачало, она побледнела и до крови закусила нижнюю губу, но мама крепко придерживала ее обмякшее тельце и, ни на секунду не придержав коня, продолжала путь. Шонно держался немногим дольше; понравившаяся сперва бешеная скачка вскоре превратилась в настоящую пытку; мальчик крепился, кусая изнутри щеки и читая про себя Каноны Истинной Доблести. Прошло немало времени, прежде чем кони замедлили бег и, повинуясь поводьям, остановились. Брат с сестрой, не издав ни звука, повалились в рыжую степную траву как два мешочка с крупой.

-Попейте, мой маленький господин… - Мазруван прижимал к бескровным губам мальчика флягу с водой. Тот сделал несколько глотков, закашлялся и его стошнило; смутно он слышал похожие звуки у себя за спиной – это его сестра расставалась с обедом.

-Хорошо, что они не успели поужинать, госпожа… - невесело усмехнулся нильгаец. – Теперь мы можем продолжить путь.

-Подожди, Мазруван, пусть хотя бы отдышатся… - попросила Инанна.

-Пусть они отдышатся у подножия гор, госпожа, - возразил слуга, - воздух у ног Шуа Ду вряд ли покажется им сладким.

И снова они взобрались на коней и заклубилась душистая степная пыль, отмечая путь всадников.

…Они остановились на ночлег уже поздней ночью и то только потому, что знаменитые своей выносливостью суртонские кони нуждались в отдыхе. Мазруван расседлала их, вычистил и, в знак особой благодарности, расчесал гривы деревянным гребнем. Тем временем Инанна вскипятила воду в котелке, бросила туда пучок терпко пахнущих трав и принялась отпаивать этим настоем совершенно измотанных детей. Вскоре им полегчало и они уселись у костерка, молча наблюдая за матерью и слугой. Горсточка сушеных плодов да чашечка травяного чая – таков был весь их ужин.

-А дома сегодня были розовые блинчики… - вздохнула Криолла.

-Сегодня дома?... – у Инанны задрожал подбородок.

-Госпожа, я думаю, дети должны знать правду. Это придаст им силы. – Подал голос слуга.

-Ты прав. Шонно, Криолла… у вас нет больше дома. У вас нет никого и ничего, кроме вас самих. Ваш отец… кто я такая, чтобы судить его?... никогда не мог довольствоваться тем, чем так щедро награждала его судьба, он жаждал заполучить все. И погубил себя… и свой род. Дети, вы помните господина Эддо? Ну конечно помните, ведь он всегда привозил вам подарки. Он когда-то любил меня, но воля родителей соединила меня с господином Шакка. Впрочем, это неважно. Ваш отец возглавил мятеж против императора, надеясь вернуть Суртон к княжеской вольнице. Его поддержали многие, в том числе и клан Шуа Ду… чтобы в последний миг предать и погубить. А теперь, сынок, вспомни уроки учителя канонов и скажи, что ожидает мятежника, посягнувшего на священную особу императора?

-Ч-ч-черный свиток? – заикаясь, еле выговорил Шонно.

-Да. Эддо успел прислать мне известие с почтовым голубем, презрев все традиции ради нас…

-Мама, а что такое черный свиток? – дрожащим голоском спросила Криолла.

-В дом мятежника приезжает гонец и привозит черный свиток, на котором нет ни единого слова… а потом… воины господина убивают его родных, жен, детей, советников… и сами тоже… - не выдержав, мальчик заплакал, уткнувшись лицом в колени. Вслед за ним заплакала и сестра, не от горя или страха, к которым она была непривычна, но скорее от тяжкого предчувствия будущих бед.

Взрослые дали детям выплакаться и продолжили невеселый разговор.

-Получив известие о предстоящей гибели дома Шой Де, я решила, что жизни моих детей дороже всех канонов и ритуалов, вместе взятых, и взяла на себя право увезти вас. – Инанна крепко обняла детей. – В Суртоне для нас теперь нет жизни, надо уехать отсюда… как можно дальше. Утром мы будем у подножия гор, пройдем водопады, и Мазруван проведет вас… нас вдоль Края Света в Шаммах. Там у него найдутся друзья. Я взяла все свои драгоценности, так что нужда нам не грозит.

-Мама, ты говоришь о водопадах? О Бороде Небесного Старца? – переспросил ее сын. – Но их никто еще не проходил…

-Просто никто по-настоящему не нуждался в этом, - улыбнулась ему мать. – А теперь спите. Путь будет нелегким.

Когда дети уснули, Инанна еле слышно попросила старого слугу:

-Обещай мне. Если дорога тысячи путей не примет меня… - голос ее задрожал и пресекся.

-Обещаю. – Мазруван не отвел глаз. – Я сделаю это.

Они разбудили детей через несколько часов и продолжили путь в темноте.

 

…..Эти водопады не зря называли Бородой Небесного Старца. На севере земли Суртона ограничивал Край Света – непроходимый горный массив; в его туманных глубинах брала начало полноводная Шакти – река, по которой проходила граница с империей Шаммаха и с буйными лесами Нильгау. И, возможно, те же источники, что питали Шакти, изливали здесь свои воды с уступов высоких серых скал. Небольших водопадов было около десятка, маленьких – более двадцати, и все вместе они представляли собой довольно точное подобие белоснежной, ухоженной бороды; и вся эта падающая с немалой высоты вода не производила ни малейшего шума, а лишь слегка шелестела, подобно шелковому свитку. За водопадами были неоглядные горы и бесконечный туман, но древние легенды говорили, что если найти нужные слова, то Небесный Старец снизойдет до просящего и разведет водные струи, и укажет проход в сером камне, ведущий дорогой тысячи путей. Эта дорога ведет куда угодно и всегда приводит к цели – причем значительно быстрее, чем обычные дороги Обитаемого Мира.

Было раннее-раннее утро, солнечные лучи еще только скользили по земле, не согревая ее. Шонно и Криолла, проведя почти весь прошлый день в седле, пошатывались от усталости. Они безучастно глянули на молочно-белое, бесшумное великолепие Бороды и уселись наземь, прижимаясь друг к другу. Их мать стояла рядом, слуга - поодаль, вытянув руки.

-Погоня уже близко, госпожа. Или мы увидим солнце по ту сторону гор, или нам воссияет солнце мертвых.

-Хорошо. Будь рядом с детьми, отвлеки, если понадобится.

Инанна взяла из своего дорожного мешка сверток и, не оглядываясь, пошла к самому подножию водопада. Там она остановилась, достала четыре маленьких курильницы, заранее заправленные душистыми маслами и зажгла их, выстроив в полукруг по левую руку. В колючий утренний воздух потянулись четыре серых дымных столбика; Инанна опустилась на колени. Ее безмолвная молитва длилась долго… дети не могли бы сказать, сколько часов их мать пытается найти нужные слова. Вдруг Инанна потянулась к свертку, достала маленький нож, по форме похожий на ивовый лист, и провела им по левой ладони две линии крест-накрест, перечеркивая запечатленные на розовой коже жизнь и судьбу. Вытянув левую руку в сторону курильниц ладонью вниз, она принялась смешивать четыре струи дыма в одно облачко, немедленно окрасившееся в пронзительно-красный цвет….

Среди тихого шелеста воды зародился новый звук; он напоминал хрипловатый голос тростниковой флейты. А затем прозрачно-белые водяные струи разошлись, и за ними открылся узкий поход вглубь горы. Инанна, не оборачиваясь, махнула рукой, и Мазруван, увлекая за собой детей, пошел к горе.

-Сынок… Криолла… - Инанна прижала к себе детей так крепко, что у них перехватило дыхание. – Шонно, береги сестру. Дочка, позаботься о брате. И будьте счастливы. Ну, ступайте… вы первые, я после, пока промою руку… ну же!

Мазруван крепко взял детей за руки и они пошли. Однако, не пройдя и двух десятков шагов, Шонно будто проснулся и оглянулся.

-Мама, не отставай! Мама!..

От его истошного крика вздрогнули серые каменные стены. Мальчик вырвал руку из смуглой ладони слуги и бросился назад, а вслед за ним – и сестра, спотыкаясь и всхлипывая. Там, где должна была стоять Инанна, застыл блестящий водный кокон, в котором смутно угадывались ее очертания. С разбегу дети ударились о холодную, твердую поверхность, которая даже не дрогнула. Девочка опустилась на колени, обхватила кокон руками и заплакала; брат стоял рядом, смаргивая переполнявшие глаза слезы.

-Не мучьте госпожу своим горем. Она дарит вам жизнь во второй раз – будьте же достойны этого дара.

-Мама, как же мы теперь? Что нам делать? – вырвалось у Шонно.

-Она сказала вам. Тебе – беречь сестру; ей – заботиться о том, чтобы ты не чувствовал себя одиноким в мире. Идемте. Дорога не будет ждать.

Мальчик осторожно прикоснулся к блестящей поверхности.

-Мама… спасибо тебе.

-Спасибо, мама… - прерывающимся эхом отозвалась Криолла.

Брат обнял ее за плечи, подал руку нильгайцу и они вместе двинулись вглубь горы, не оглядываясь и не разговаривая. Вокруг были серый камень, ватная тишина, полусвет-полумгла. Когда много позже они вспоминали об этой дороге, Криолла признавалась брату, что ей казалось, будто их проглотил каменный исполин и они сами идут по каменному горлу в его ненасытную утробу. Шонно же сказал, что до тошноты боялся встретить за следующим поворотом глухую стену. И все трое отчетливо слышали судорожное дыхание остановленного времени.

 

….На самом же деле прошло не более полусуток, прежде чем им ослепительно улыбнулось солнце Шаммаха. Последние шаги они почти бежали, затем стремглав вылетели на волю и пронеслись еще несколько десятков метров по инерции. Дорога тысячи путей вывела их куда-то на окраину Ирема, в цветущие предместья Харута.

 

- …В Иреме нас принял старый знакомый Мазрувана, бывший циркач. Так мы и решили спрятаться под пестрым покровом жизни артистов. Вы понимаете, что раскрыть наши полные подлинные имена мы не могли, равно как и поделиться нашей историей – слишком опасно… да и зачем обременять спутников своими семейными тайнами?

Шонно оглядел слушавших его и продолжил:

-После того злосчастного мятежа император прожил недолго – видно, измена одного из приближенных приблизила его кончину. Наследника он не оставил. С тех пор и поныне власть в Суртоне принадлежит клану Шуа Ду – уж не знаю как, но эти песьи дети умудрились доказать свои права на престол…

-А вы считаете, что… - не закончил Арколь.

-Да. – Скромно ответил Шонно. – Клан Шой Де состоит в близком родстве с императорской семьей и по праву мог бы претендовать на власть. Только официально считается, что все, носившие имя Шой Де, были казнены.

 

-Учитель! – Арколь обратился к внимательно слушавшему аш-Шудаху. – Вы никогда не говорили мне об этом – о дороге тысячи путей, правильно?

-Не говорил. Потому что, признаться, считал все касающиеся ее легенды пустыми россказнями. А проверить было как-то недосуг. А зря… Я слишком много наслушался разговоров старших братьев – о глухоте и тесноте этого мира, и даже не считал возможным существование подобной дороги. Однако мы упустили из виду немаловажную деталь. Шонно, ваша мать заплатила жизнью за ваше право пройти дорогой тысячи путей… ведь так?

-Да. – И суртонец опустил глаза.

-Странно, – Арколь не мог остановиться и все расхаживал вдоль стен, - странно… Я так понял, собственно хозяина у дороги нет. Она отстранена и безразлична к вопрошающим. Эта формула – «найти нужные слова» - слишком всеобъемлюща и пуста одновременно. Не понимаю. Нет хозяина – некому принять жертву. А значит, она нужна только как знак освобождения силы.

-Неплохо, Арколь. – Аш-Шудах кивнул в знак одобрения. – Чтобы открыть этот путь, нужна сила – и немалая. Среди всех моих артефактов вряд ли найдется способный соперничать с отчаявшимся сердцем…

-Я думаю, мы можем помочь. – Это сказал орочий шаман, казалось, проспавший все время. – Рискованно, конечно, но…

Он вздохнул и достал из-за ворота полотняной рубахи цепочку, на которой висела металлическая пластина, служившая обрамлением прозрачному темному кристаллу.

-Всего таких камней двадцать четыре. – Шаман внимательно оглядел собравшихся. – Конечно, средоточие силы изначального камня – это камень дома Эркина. Но и оставшиеся наделены силой… мы использовали ее только один раз. Должно быть, эльфы не забыли Год Зимы? – шаман неприметно усмехнулся. Это случилось давным-давно, когда потомки альвов еще выясняли, кто же из них более достойно выполнил волю богов. Однажды на исходе весны на земли эльфов обрушились нескончаемые снегопады, реки сковал лед, воздух промерз и превратился в жидкое стекло. Невиданная зима продолжалась ровно год. За это время эльфийские леса, вплотную подступавшие к Краю Света, сплошь повымерзли; тем, что были южнее, тоже досталось. На освободившихся землях и расселились орки, прежде вынужденные отвоевывать каждый клочок.

-Иса? – спросил аш-Шудах шамана.

-Иса. – Подтвердил тот. – Мой дальний предшественник использовал силу, заключенную в руне льда. А потом он же, чтобы прекратить это, потратил еще и силы Совуло, иначе мы сами так и остались бы в этой бесплодной мерзлоте. Так или иначе, было решено, что использовать силу камней чересчур опасно и накладно, и нужны весомые причины, чтобы пустить ее в дело. Сейчас они есть. Сыч, возьми камень.

Шаман снял цепочку с шеи и протянул крысолову. Тот принял ее и внимательно всмотрелся в камень, лежавший у него на ладони.

-Это судьба, милсдари. Этот отмечен Райдо, руной обретения пути. Арколь, ты сумеешь его открыть?

-Сумею. – Уверенно сказал маг-подмастерье.

-Хэлдар, ты сможешь в случае чего хоть как-то его сдержать?

-Смогу. – Эльф встал с окна и подошел к орку.

-Тогда чего же мы ждем?!

 

 

Спустя пять дней Хэлдар, Сыч и Арколь стояли перед тем же бесшумным великолепием. Это место было из тех, что не меняются столетиями, храня свой первозданный облик, не изменяя своему предназначению. Все те же серые скалы, та же вода, шепотом спускающаяся по выглаженным уступам, полупрозрачный туман и еле уловимые отзвуки тростниковой флейты в воздухе. Спутники стояли, оглядываясь, присматриваясь к месту; их кони пощипывали траву неподалеку.

-И впрямь на бороду похоже… - Арколь задрал голову вверх, пытаясь разглядеть истоки водопада. – Ничего борода, ухоженная. Сыч, мы тут ночевать собираемся, или?

-Или. – Орк снял с шеи цепочку с камнем, оправленным в металлическую пластину. – Кто тут магик? Работа имеется…

-Работа, говорите? – подхватил Арколь. Он подошел к Сычу, прикрыл ладонью лежащий на орочьей руке камень, прикрыл глаза… очень скоро камень начал теплеть и тяжелеть. Через минуту Сыч почувствовал, как кожу его будто покалывают горячие, незлые иголочки, будто он держит выхваченную их золы печеную картошку, шершавую, черную, тяжелую… И тут же, будто по волшебству, орк забыл о том, где он, зачем пришел сюда… он помнил и ощущал только одно – свой дом. Родной, теплый запах – тот, которым не надышаться вовек, запах, обнимающий его с порога ароматами хлеба, чистой воды и сушеных трав. Знакомые звуки – чуть скрипящая дверь, шепот листьев за окном, легкие шаги Совы… Пальцы Сыча ощутили прохладу деревянного стола, меховое тепло кошачьей спинки, гладкую кожицу спелого яблока… и ему показалось, что вот сделай он шаг – и перед ним окажется крыльцо с широкими ступенями, и распахнется перед ним дверь – дверь его дома. Тут Арколь распахнул глаза, всмотрелся в лицо орка – так, будто видел его впервые, - и улыбнулся.

-Как все просто-то. Как дверь ключом открыть. Давай, Сыч.

-Чего? – недоуменно переспросил орк. От недавнего взгляда Арколя у него слегка кружилась голова и пересохло во рту.

-Открывай, говорю. Руку протяни и поворачивай… камень в пальцах зажми, ладонь вперед. Алмаз я разбудил, остальное ты сам должен сделать.

Сыч послушался. И в ответ на этот жест сквозь водяной шепот зазвучал голос тростниковой флейты.

 

-Куда направляешь ты свой путь, ищущий дорогу? Куда спешишь?

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.