ПОТОК НЕИСЧИСЛИМЫХ ИЗМЕРЕНИЙ

Передо мной течет Великий поток неисчислимых измерений.

Это Высокая Беспристрастность Всего во всем.

Творящая, поддерживающая, истребляющая.

Абсолютная и вечная Полнота, Конец, Начало и Середина.

В этом Потоке сливаются водовороты, омуты и большие течения.

Это миры, звезды и системы, множественные, однако постоянные.

Среди них некоторые завихрения,

крепко спаянные, кажутся отделенными.

В них сознание связано разделекностью и бедствиями.

Есть также этот мир бедных сирот, больной и утомительный;

Западня Мары, который, торжествуя некоторое время,

Заставляет нереальное казаться реальным, запутывая в сети.

Но настанет Время, и скорлупа треснет, Растворится в вечных вращениях;

Скорбь станет Радостью, а Неведение обратится в Мудрость.

О ДОЛГЕ

17 сентября

Обычному эгоистическому человеку долг кажется в некотором смысле каким-то внешним принуждением. Это характер поведения, определяемый гражданским законом, религиозным авторитетом, социальным организмом, членом которого этот человек является, или же его собственным разумным решением. Побуждения, возникающие из различных аспектов человеческой природы, часто расходятся с требованиями такого долга. Результат — борьба в человеке между чем-то, что он зовет низшим, и чем-то иным, что он ощущает как высшее. Долг выступает как некая принудительная дисциплина и подразумевает большее или меньшее испытание. В общем, плодом честно исполненного долга является чувство, что «поступили хорошо», которое обычно вполне вознаграждает за такое испытание. Но бесспорно, что стремление к свободе, присущее многим, приводит к своеволию в отношении требований долга, которые зачастую противоречивы, так что если человек поступает в искреннем согласии с каким-то данным обязательством, он в то же самое время нарушает другое, причем это может касаться даже тех обязательств, которые сам индивидуум признает бесспорно верными. Таким образом, нельзя сказать, что жизнь, направляемая долгом, непременно свободна от противоречий. Для Пробужденного Человека понятие «долга» претерпевает коренное изменение. Долг перестает или, точнее, все более перестает быть чем-то внешне налагаемым, даже в том смысле, в котором является «внешним» собственное теоретическое суждение о верном и неверном. На этом высшем уровне долг становится спонтанным побуждением, которое проистекает от Озаренного Сознания. Так что здесь противоречие между долгом и побуждением исчезает. С точки зрения Озарения то, что хочется сделать, и есть то, что нужно делать. Как следствие этого Озаренный Человек, когда он действует или принимает решение в потоке Озарения, в сущности, стоит выше долга. Но это верно лишь до тех пор, пока мы придаем долгу значение чего-то налагаемого извне.

В некоторых случаях «долг» понимается в гораздо более широком смысле слова и служит, в сущности, переводом санскритского термина «Дхарма». Но для этого термина адекватного английского эквивалента попросту не существует, хотя хотя слово «долг» и передает какую-то часть его значения. Неадекватность такого перевода становится ясной в следующем примере. Будет совершенно правильно сказать: «Дхарма огня — жечь». Но если мы заменим слово «Дхарма» словом «Долг», и скажем: «Долг огня — жечь», то результат будет совершенно ложным по отношению к первоначальному смыслу, который мы придаем слову «долг». Аналогичным образом совершенно верно, что именно Дхарма Человека, Сознающего Бога, действовать в согласии с возникающим у него Божественным побуждением. Ясно, что Дхарма никоим образом не является внешним принуждением. Такой человек счастлив, действуя в согласии с Дхармой, и не иначе. Если теперь мы условимся придать слову «долг» в точности тот же смысл, что связан со словом «Дхарма», тогда остается верным, что человек Озаренный не преступает долг. Просто в этом случае долг перестает означать какое-то внешнее принуждение.

Проблема, связанная со словом «долг», — скорее психологическая и эмоциональная, чем рациональная. В плане интеллекта мы можем сказать: «Пусть слово «долг» имеет значение «дхармы», а затем пользоваться им в этом измененном смысле. Я так и поступал какое-то время, и не находил никаких трудностей в понятии долга. Единственной трудностью было определить — что же именно является долгом в данном случае, в данной сложной ситуации, где разные правила действия вступают в противоречие. Когда возникала какая-то ясная определенность, я всегда чувствовал себя счастливым, но такое случалось довольно-таки редко. Однако я нахожу, что многие не в состоянии преодолеть определенный негативный эмоциональный комплекс, связанный со словом «долг». Так что я предлагаю перенести в наш язык термин «Дхарма», так же, как мы уже усвоили много латинских и греческих слов, и пользоваться им для передачи смысла, для которого слово «долг» является по общему признанию неадекватным. От электрона до какого-нибудь бога нет творения вне Дхармы, но существует уровень, где долг оказывается превзойденным с точки зрения обычного понимания.

Было бы заблуждением полагать, что Дхарма даже человека с Божественным Сознанием лишена проблем. Как у человека Божественного Сознания, его побуждение является его Дхармой, и таким образом нет никакого эмоционального конфликта. Но совсем другое дело — что значит эта Дхарма в практическом действии? Не существует абсолютных решений относительных проблем вне математики. Высшее Сознание надежно на своем собственном уровне; оно способствует необычайному прояснению проблем на субъектно-объектном уровне; оно также всегда склонно влиять на благо всему; но во все дела, связанные с человеческими существами, входят неизвестные величины, даже с точки зрения высоких Адептов. В результате Озарение ни в коей мере не подразумевает безошибочного действия в субъектно-объектной сфере. Так что всегда остается практическая проблема, которую мы можем выразить в форме вопроса: «Какой способ действия лучше всего отражает внутренние признаки Дхармы?» Естественно, для решения этой проблемы человек Озаренный, который в дополнение к своему Озарению имеет глубокое и разумное понимание этики, также и наилучшим образом оснащен для того, чтобы проявить в форме мудрого действия свое высокое намерение.

Не следует забывать еще один важный момент, что едва ли, если вообще возможно, чтобы личность человека Божественного Сознания во всякое время воплощала полный Свет Высокого Сознания. Обычно такой период непродолжителен, иной раз это всего лишь миг, и во многих случаях случается лишь раз в жизни. Большую же часть времени даже у людей, которые узнали Озарение высокого порядка, сознание более или менее погружается в субъектно-объектную сферу с соответствующим помрачением понимания. Побуждения меньшего порядка, которые коренятся в субъектно-объектном человеке, не преобразуются мгновенно, хотя и очищаются с течением времени. Поэтому остается практическая необходимость в различении всего комплекса возникающих импульсов. Тот, у кого был хотя бы миг Озарения, располагает определенным Критерием для такого различения, и это дает ему решительное преимущество перед другими. Тем не менее и Он не преодолел необходимости различения в практическом действии.

ФИЛОСОФСКИЕ ПРИМИРЕНИЯ

Одна из наиболее поразительных перемен в моем сознании — необычайно возросшая толерантность в отношении идей, которые обычно кажутся абсолютно несовместимыми. Ныне я вижу значительную долю истины во всех известных мне философских позициях, разве что за исключением наивного натурализма. И в то же время мне не кажется, что хоть одна из философий сумела сказать последнее слово. Если перевести Познание в слова, то получится, что оно принимает форму в основном идеалистическую: взгляд на целое, отдающий первенство Сознанию. Я не знаю ни одного сообщения с уровня Мистического Сознания, которое не согласуется с этой точкой зрения, так что в общем и целом мистицизм бросает вызов всем материалистическим школам в онтологическом смысле. В то же время нельзя отрицать, что даже материалистическая точка зрения отличается определенной относительной ценностью.

Но в этой идеалистической группе мое собственное спонтанное выражение гораздо более согласуется с рациональным монизмом, нежели с дуалистическими и волюнтаристскими системами идеализма. В плане выражения больше нет согласия между теми, кто достиг мистического откровения, хотя преобладающее выражение в некотором смысле тяготеет к монизму. Дело в том, что форма, которую принимает реализация в субъектно-объектном мире, обусловлена склонностями индивидуального человека, которые существовали до момента этого свершения. Познание добавляет нечто общее во всех случаях, но поскольку никакая индивидуальная личность не является сама по себе универсальной, всякое выражение в лучшем случае есть лишь некая грань, отражающая истину сколь возможно приближенно. Было бы только разумным признать этот факт, и тогда быть верным себе, как в личном, так и в Высшем смысле.

Как человек, который по своему темпераменту и естественным склонностям близок к рациональному (объективному) идеализму, я неминуемо должен был в прошлом вступить в конфликт с основными тезисами прагматистов, которые прежде всего оспаривали обоснованность именно объективного идеализма. Вильям Джеймс, в качестве одного из первых постулатов прагматизма, дает следующий принцип: «Нет расхождения в истине, которое не давало бы расхождения в факте где-либо». Этим критерием то и дело-пользовались для оспаривания точки зрения рационального идеализма. Я смею утверждать, что мое собственное Познание является случаем, который опровергает этот принцип. Я поднялся до момента Перехода в рамках рационального идеализма, а критический шаг зависел от изолирования чисто апперцептивного аспекта сознания. Таким образом, Истина, как она понимается рациональным идеализмом монистического типа, вызвала для меня «расхождение в факте». Это «Расхождение в факте» — какое-то новое отношение к субъектно-объектному сознанию и состояние гораздо более значительного мира и счастья, чем я знал прежде. Но причина была не в каком-то опыте, а в достижении «Знания Путем Тождества», которое, как я уже отметил, не является ни опытом, ни формальным знанием, но знанием третьего рода.

Из вышеизложенного как бы следует частичное примирение. Прагматисты правы, утверждая, что формального знания недостаточно для определения действительной или конечной Истины, но они ошибаются, утверждая, что такая Истина или знание ее, должны зависеть от опыта. С другой стороны, рациональные идеалисты правы, утверждая, что действительная истина должна быть абсолютна и, следовательно, не может быть извлечена из опыта, который непременно будет конечным. Но они ошибаются, поскольку заявляют о возможности установить эту Истину одной лишь формальной демонстрацией. Действительное установление этой Истины требует «Знания путем Тождества», т. е. прямого Познания на Уровне Бесконечности, которое ни в коей мере не достигается никаким расширением одного лишь опыта.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: