ГЛАВА 4. Война механизмов

Боевые ракеты рейха

По мнению германского командования, успех ракетного наступления мог быть достигнут только непрерывными и массированными ракетными ударами в течение длительного времени, а для этого надо было развернуть массовый выпуск ракет.

25 июля 1943 года Гитлер подписал следующий приказ: «Успешное продолжение войны против Англии требует скорейшего увеличения производства ракет А–4 до максимума. Должны быть приняты все меры, направленные на немедленное увеличение выпуска А–4. Германские заводы, производящие ракеты А–4 и их отдельные компоненты, должны быть укомплектованы немецкими специалистами и рабочими, сырьем, оборудованием и необходимой энергией в наибольшем масштабе. Рейхсминистру вооружения и боеприпасов предоставляется право использовать для этого возможности всех воинских формирований рейха и остальной части военной промышленности после предварительного обсуждения со мною. Рейхсминистр вооружения и боеприпасов определяет масштабы программы А–4. Адольф Гитлер».

Несмотря на приказ фюрера, ведомство Шпеера оказалось не в силах обеспечить такой темп выпуска ракет, который требовал Гитлер.

Согласно проделанным расчетам, экономические возможности Германии позволяли обеспечить производство не более 900 «V–2» и до 5000 «V–1» в месяц. Это был предел. Но и чтобы выйти на этот предел тоже требовалось время. Была составлена программа производства ракет «А–4», к выполнению которой привлекались три ракетосборочных завода: в Пенемюнде, в Винер–Нейштадте (завод «Ракс») и в Фридрихсхафене (завод «Цеппелин»). Она предусматривала обеспечить в 1943 году следующие нормы выпуска боевых ракет: май – 40, июнь – 50, июль – 70, август – 120, сентябрь – 350, октябрь – 650, ноябрь – 900, декабрь – 950 штук, а в дальнейшем планировалось выпускать 900 штук ежемесячно.

Однако, как показали последующие события, и эти расчеты были совершенно нереальными. На пути налаживания серийного производства ракет стояли серьезные препятствия.

И главным препятствием стало то, что проекты ракет «V–1» и «V–2», поступившие в серийное производство, еще не были доработаны. Хотя фон Браун уверенно заявлял в сентябре 1943 года, что «А–4» практически готова, большинство экспериментальных пусков завершались неудачей. Часть ракет взрывалась сразу же после старта или же на восходящем отрезке траектории, другие разрушались в воздухе, не долетев несколько километров до цели. Лишь около 10% всех пусков заканчивалось успешно.

Конструкторы длительное время не могли найти причину аварий. Только в марте 1944 года удалось устранить аварии на восходящем отрезке траектории ракеты. Катастрофы были вызваны сильной вибрацией, выводившей из строя реле, что приводило к остановке двигателя. Кроме того, она же приводила к нарушению герметичности топливопроводов во время работы двигателя – в результате распыления спирт проникал в хвостовую часть ракеты, соединялся с воздухом и загорался от пламени ракеты.

Но даже после устранения этих проблем до 70% запущенных «V–2» взрывалось в конце траектории, не долетая до земли. Одной из причин преждевременных разрывов было несовершенство взрывателя. Дело в том, что первоначально на «V–2» был установлен высокочувствительный электрический взрыватель ударного действия. Снабженная таким взрывателем боеголовка должна была разрываться на поверхности, не успев зарыться в землю. В условиях же, когда большинство ракет разрушалось в полете, чувствительный взрыватель срабатывал от сотрясений, возникающих при распаде, и вызывал преждевременный взрыв ракеты в воздухе.

Все это было установлено лишь летом 1944 года. А времени для устранения недостатка не оставалось. Стремительно наступавшие советские войска, освободив Белоруссию, вступили на территорию восточной Польши и приближались к учебному ракетному полигону «Хайделагер» («Heidelager») в Близне, расположенному в 150 км на северо–восток от Кракова. Ракетчикам пришлось сменить дислокацию. Эвакуация и оборудование нового полигона «Хайдекраут» («Heidekraut») близ Тухоля заняло два месяца.

Тем временем командование требовало начать нанесение ударов «V–2» не позднее начала сентября. Чтобы уложиться в поставленные сроки, конструкторам пришлось пожертвовать эффективностью – они поставили на ракету взрыватель с ограниченной чувствительностью, который значительно уменьшал разрушительную силу боеголовки.

Неудачи преследовали и создателей самолета–снаряда «V–1». Из 68 боевых пусков, произведенных в течение июня и июля 1943 года, лишь 28 снарядов вообще достигли цели, что составило всего 41%. Большинство «V–1» по неизвестным причинам взрывалось практически сразу после старта. Было установлено, что одной из наиболее возможных причин аварий является повреждение поверхностей крыла. Однако проверить это предположение не представлялось возможным, а ракеты продолжали взрываться…

Тогда конструкторы пошли на отчаянный шаг. Известнейшая в Третьем Рейхе женщина, летчик–испытатель Ханна Райч, отличавшаяся абсолютным бесстрашием, предложила переоборудовать один самолет–снаряд в пилотируемый вариант. Вместо боезаряда в носовом отсеке предлагалось установить место для наблюдателя, который, находясь в лежачем положении, должен был следить за состоянием крыльев и зафиксировать причину их поломки. Так как внешний диаметр фюзеляжа составлял всего восемьдесят сантиметров, а внутренний и того меньше, мужчина туда поместиться не мог, и Ханна Райч вызвалась добровольцем. Эта женщина имела маленький рост и щуплое телосложение. Для наблюдения пришлось встроить в фюзеляж перископ, направленный на крылья. После четырех дней испытательных полетов предположение подтвердилось, и причина неполадок была установлена, однако последний запуск закончился неудачно, и отважная летчица пострадала.

На фоне успехов в «доводке» ракет и ввиду настоятельных требований Гитлера начать обстрелы Великобритании, руководство Третьего рейха стало разворачивать строительство пусковых установок на европейском побережье пролива Ла–Манш, а также создавать промышленные объекты для производства ракет, взамен уничтоженных при бомбардировках. Все это тоже стоило денег.

Вообще же расходы на ракетную программу были чудовищными. Это приводило, в частности, к ослаблению традиционных видов войск. Бюджет только армейской испытательной станции в Пенемюнде в 1942 году (то есть еще до того, как ракетам «А–4» вернули статус «приоритетной разработки») составлял 150 миллионов марок, что равнялось всем расходам Германии на производство танков в 1940 году или полугодовым расходам в 1941 году. И это когда в ходе войны с Советским Союзом германские войска настолько остро нуждались в танках, что были вынуждены использовать кроме устаревших легких «Т–1» и «Т–2» собственного производства трофейные французские и советские танки. В целом же расходы в Пенемюнде соответствовали стоимости 10 тысяч танков!

Почему–то об этих цифрах совершенно забывают те, кто любит пересказывать байки об астронавтах Третьего рейха. У державы Гитлера, воевавшей с целым миром, просто не было средств на отвлеченные проекты, вроде запуска спутников или полетов к Луне. Потому если такой полет и состоялся, то в виртуальном пространстве воображения, как это и описано в романе «Посмотри в глаза чудовищ», о котором я упомянул в прологе. Ракеты, способные достичь космических высот, в нацистской Германии строились, но нужны они были для того, чтобы терриризировать население Англии

А ведь помимо самолета–снаряда «V–1» и баллистической ракеты «V–2», немецкими учеными разрабатывались и другие боевые ракеты. И они тоже отнимали силы и время у тех, кто когда–то мечтал полететь на Луну и Марс, а теперь был вынужден работать на прожорливую «машину уничтожения».

Значительное внимание уделялось зенитным управляемым ракетам, которые могли помочь в борьбе с советскими и английскими бомбардировщиками, создав «завесу» противовоздушной обороны над Германией.

Две такие ракеты создавались в Пенемюнде: большой зенитный управляемый снаряд «Wasserfall» («Wasserfall» – «Водопад») и зенитная ракета малого калибра «Тайфун» («Taifun»).

Снаряд «Wasserfall» представлял собой уменьшенную в два раза «V–2». Отличительной чертой было то, что он имел четыре коротких крыла. Очевидно, предполагалось, что эта ракета после подъема на заданную высоту должна была развернуться и атаковать бомбардировщик либо в лоб, либо в хвост.

Так как зенитные ракеты должны в течение продолжительного времени сохраняться в заправленном состоянии, а жидкий кислород для этого непригоден, то двигатель ракеты «Wasserfall» работал на топливной смеси, компоненты которой назывались «сальбай» и «визоль». «Сальбай» представлял собой 98–процентную азотную кислоту, используемую в качестве окислителя. «Визоль» – винилизобутиловый спирт – служил горючим.

Снаряд «Wasserfall» состоял из следующих частей. В носовой части помещался радиовзрыватель, срабатывавший по радиосигналу, передаваемому с земли; позднее он был заменен дистанционным взрывателем. Затем шла боевая головка, наполненная взрывчатым веществом – аматолом. Верхний отсек диаметром 914 мм представлял собой сферический баллон со сжатым воздухом, которым приводились в действие регулировочные механизмы – сервомоторы. Непосредственно под этим баллоном помещался отсек с клапанами, а далее шел бак с «визолем», бак с «сальбаем» и, наконец, двигательный отсек, в котором находились двигатель и вспомогательные устройства. Стабилизаторы и газовые рули монтировались на двигательном отсеке, а к внешней оболочке ракеты на уровне топливных баков крепились четыре крыла.

К февралю 1944 года, со значительным отставанием от графика, ракеты «Wasserfall» были переданы на полигон, расположенный на острове Грефсвальдер. К марту 1945 года «Wasserfall» уже достигал высоты от 18000 до 20000 метров и скорости 760 км/ч. Старт производился вертикально вверх со специального пускового станка, и уже в воздухе ракета поворачивалась на цель.

К концу войны «Wasserfall» была настолько готова, что могла быть развернута для боевого дежурства, но Третий Рейх перестал существовать.

Послевоенные сообщения о том, что ракета «Wasserfall» применялась в боевой обстановке, были ошибочными. Найденные протоколы 40 экспериментальных пусков говорят о том, что лишь в 14 случаях пуски этих ракет были успешными.

Ракета «Taifun» была весьма интересной, но незавершенной попыткой создания небольших жидкостных ракет для серийного производства, которое было бы столь же простым, как и производство ракет на твердом топливе, и позволяло бы применять их в большом количестве. Корпус ракеты, являвшийся одновременно баком для горючего, состоял из трубы без швов длиной 1930 мм и диаметром почти 100 мм. Бак с окислителем (азотная кислота) представлял собой более тонкий отрезок трубы меньшей длины, помещенный коаксиально внутри бака с горючим (бутиловый эфир). Наличие таких концентрически расположенных баков позволяло значительно сэкономить на весе ракеты. Давление во внутреннем баке, необходимое для вытеснения топливных компонентов в камеру сгорания, компенсировалось давлением извне, что позволяло сделать его тонкостенным.

Установленный на ракете двигатель развивал тягу 828 кг. Это позволяло ракете «Taifun» взлетать с очень высоким ускорением (31 g), развивая в конце первой секунды скорость свыше 300 м/с. В течение приблизительно трех секунд работы двигателя ракета достигала высоты около 15000 м. Таким образом, «Taifun» представлял весьма серьезную угрозу для тяжелых бомбардировщиков, действовавших на больших высотах практически безнаказанно.

Для запуска ракет «Taifun» фирма «Шкода» разработала 30–зарядную пусковую установку. В качестве базы при этом использовался лафет 88–миллиметровой зенитной пушки, благодаря чему обеспечивался круговой обстрел при больших углах возвышения. Планами предусматривалось до сентября 1945 года сформировать 400 батарей (по 12 пусковых установок в каждой) и изготовить соответствующее количество ракет. Планировалось производить до 1,5 миллионов ракет в месяц, но в действительности удалось наготовить только 600, а к формированию зенитных ракетных частей «Taifun» немцы так и не приступили.

Два других немецких зенитных снаряда, «Schmetterling» («Шметтерлинг» – «Бабочка») и «Enzian» («Энциан» – «Горечавка»), конструктивно напоминали самолеты. Для взлета в обоих снарядах использовались ракетные ускорители на твердом топливе, которые после выгорания автоматически сбрасывались.

Снаряд «Enzian» имел комбинированную деревометаллическую конструкцию, что ввело в заблуждение разведку союзников, которая сначала приняла захваченные образцы боевых снарядов за полноразмерные деревянные модели.

Такая же ошибка была допущена и в отношении первого образца ракеты «Rheintochter» («Рейнтохтер» – «Дочь Рейна»), разработанной фирмой «Рейнметалл–Борзиг». Конструкция ее была несколько странной: она имела четыре небольшие рулевые плоскости, расположенные крестообразно в носовой части, и шесть больших стреловидных стабилизаторов в хвостовой части. Четыре ракетных сопла располагались между стабилизаторами. Боевой заряд ракеты помещался в специальном кожухе, укрепленном в конце цилиндра основного двигателя ракеты. Для обеспечения взлета ракета имела ускоритель с четырьмя стабилизаторами. Конструкторами было предусмотрено, что ракета должна запускаться сразу после обнаружения бомбардировщика поисковым радиолокатором.

В отдельную категорию следует отнести первую серийную многоступенчатую ракета «Rheinbote» («Рейнботе» – «Посланец Рейна»), разработанная фирмой «Рейнметалл–Борзиг». Эта ракета имела длину свыше 11 м и представляла собой сочетание трех ракет со стартовым ракетным ускорителем. Запуск этой ракеты напоминал стрельбу из артиллерийского орудия, так как в качестве пусковой направляющей использовалась стрела «майлервагена». Ускоритель и все три ступени работали на твердом топливе – дигликольдинитрате. Каждая ступень своей головной частью сочленялась с открытым концом трубчатого корпуса предыдущей ступени. Когда двигатель нижней (первой) ступени прекращал работать, воспламенялась специальная смесь пороха и нитроглицерина, которая поджигала заряд дымного пороха. Последний воспламенял следующую ступень, которая в этот момент отсоединялась от использованной первой ступени. Третья ступень ракеты «Rheinbote» имела длину около 4 м и диаметр 198 мм; она развивала скорость до 1600 м/с уже через 25,6 секунд после старта всей системы. Однако максимальная дальность действия ракеты «Rheinbote» оставалась сравнительно небольшой – всего 220 км.

Тем не менее эта дальность для ракеты на твердом топливе в те годы была просто удивительной. Достоинства «Rheinbote» значительно снижало то, что она несла весьма небольшой боевой заряд – всего 40 кг.

Запуск ракеты осуществлялся под углом примерно 64° к горизонту с мобильной пусковой установки. После достижения высоты около 70 км ракета падала на цель под углом до 52°. Полетное время составляло до 260 секунд. В результате взрыва ракеты в грунте средней прочности обычно образовывалась воронка глубиной примерно 1,5 м и диаметром 4 м. Такой результат считался недостаточно высоким, поэтому для повышения поражающего воздействия было решено не разделять третью и четвертую ступени.

Из–за отсутствия на ракете системы управления невысокой была и ее точность. В декабре 1944 года на максимальную дальность было запущено 12 ракет, при этом среднее отклонение от точки прицеливания составляло 6 км.

Для изготовления одной ракеты требовалось всего 132 человеко–часа, что в конце концов и побудило принять ее на вооружение под названием «Raketen–Spreng–granate 4831» («Реактивная фугасная граната 4831»).

Фирма «Рейнметалл–Борзиг» получила заказ на изготовление первых 300 ракет, а для их боевого применения в конце 1944 года был сформирован 709–й отдельный артиллерийский дивизион с численностью личного состава 460 солдат и офицеров. С декабря до середины января 1945 года дивизион запустил около 70 ракет «Rheinbote» по портовым сооружениям Антверпена, через который шел основной поток снабжения войск англо–американских союзников. В условиях, когда Антверпен одновременно обстреливали многие другие огневые средства, действие этих ракет осталось почти незамеченным…

В заключение этого раздела нужно сказать следующее. Во время Второй мировой войны в Третьем рейхе произошла настоящая революция в ракетном деле. Шли испытания практически всех типов ракет, которые нашли самое широкое применение в послевоенный период. Однако эффект от их внедрения в последние два года войны был минимален. Гитлеру просто не хватило времени на то, чтобы воспользоваться плодами технологий будущего. Да и сами эти технологии были пока еще очень несовершенны. Потому вопрос о том, могли конструкторы Третьего рейха запустить астронавтв в 1945 году или не могли, лишен всяческого смысла. Могли, но им не хватило времени. Могли, но перед ними не стояла такая задача. Могли, но при том уровне техники этот астронавт, скорее всего, погиб бы еще в стратосфере. Возможность что–то сделать не гарантирует успех предприятия, а успех в данном случае мог прийти только чудом.

А чудес не бывает. В чем и убедились вожди Третьего рейха, рассчитывавшие ракетными атаками поставить Лондон на колени…

Начало «Роботблица»

Вернувшись однажды из ставки фюрера, рейхсминистр доктор Геббельс опубликовал в «Фолькишер Беобахтер» следующее зловещее заявление:

«Фюрер и я, склонившись над крупномасштабной картой Лондона, отметили квадраты с наиболее стоящими целями. В Лондоне на узком пространстве живет вдвое больше людей, чем в Берлине. Я знаю, что это значит. <…> В Лондоне вот уже три с половиной года не было воздушных тревог. Представьте, какое это будет ужасное пробуждение!..»

В начале июня 1944 года в Лондоне было получено донесение о том, что на французское побережье Ла–Манша доставлены немецкие управляемые снаряды. Английские летчики сообщали, что вокруг двух сооружений, напоминавших лыжи, замечена большая активность противника. Вечером 12 июня немецкие дальнобойные пушки начали обстрел английской территории через Ла–Манш, вероятно, с целью отвлечь внимание англичан от подготовки к запуску самолетов–снарядов. В 4 часа ночи обстрел прекратился. Через несколько минут над наблюдательным пунктом в Кенте был замечен странный «самолет», издававший резкий свистящий звук и испускавший яркий свет из хвостовой части. Через 18 минут «самолет» с оглушительным взрывом упал на землю в Суонскоуме, близ Грейвсенда. В течение последующего часа еще три таких «самолета» упали в Какфилде, Бетнал–Грине и в Плэтте. В результате взрывов в Бетнал–Грине было убито шесть и ранено девять человек. Кроме того, был разрушен железнодорожный мост.

Это стало началом так называемого «Роботблица» – войны механизмов.

В ходе этой войны по Англии было выпущено 8070 (по другим источникам – 9017) самолетов–снарядов «V–1». Из этого количества 7488 штук были замечены службой наблюдения, а 2420 (по другим источникам – 2340) достигли района целей. Истребители английской ПВО уничтожили 1847 «V–1», расстреливая их бортовым оружием или сбивая спутным потоком. Зенитная артиллерия уничтожила 1878 самолетов–снарядов. Об аэростаты заграждения разбилось 232 снаряда. В целом было сбито почти 53% всех самолетов–снарядов «V–1», выпущенных по Лондону, и только 32% (по другим источникам – 25,9%) наблюдаемых самолетов–снарядов прорвалось к району целей.

Но даже этим количеством самолетов–снарядов немцы нанесли Англии большой ущерб. Было уничтожено 24 491 жилое здание, 52 293 постройки стали непригодными для жилья. Погибли 5864 человека, 17 197 были тяжело ранены.

Общие данные о перехваченных самолетах–снарядах не могут дать полного представления о масштабах борьбы, развернувшейся против немецких реактивных снарядов. В течение первого периода «Роботблица» англичане фактически не знали, как защищаться от нового оружия, не было у них и соответствующей организации. Зенитной артиллерии и истребителям приходилось действовать против самолетов–снарядов осторожно, чтобы не мешать друг другу. В конце концов на артиллерию была возложена задача прикрытия внешнего оборонительного пояса, а на истребительную авиацию – внутреннего.

(К сожалению, тема нашего исследования весьма далека от истории обороны неба Англии и борьбы разведок за обладание секретом нового оружия. Возможно, когда–нибудь мне представится возможность рассказать ее во всех подробностях, а пока отправляю любознательного читателя к замечательной документально–исторической книге Александра Орлова «Чудо–оружие: обманутые надежды фюрера», которая выдержала несколько переизданий и будет полезна всем, кто всерьез интересуется Второй мировой войной. Подрастающему поколению я советую разыскать в библиотеке или в Интернете приключенческий роман бывшего разведчика Горчакова «Он же капрал Вудсток» – в форме лихого «шпионского боевика» автор рассказывает почти о том же самом, но куда доступнее для юношеского восприятия…)

Последний самолет–снаряд «V–1», запущенный с французской территории, упал на Англию 1 сентября 1944 года. Англо–американские войска, высадившись во Франции, уничтожили установки для запуска ракет.

7 сентября английский министр Дункан Сэндис, зять Черчилля и известный специалист по ракетам, заявил, что «войну механизмов» можно считать оконченной. Увы, он поспешил: 8 сентября немцы запустили из Голландии первую ракету «V–2»…

Интересно отметить, что первые две ракеты «V–2» были выпущены не по Лондону, а по Парижу. Произошло это 6 сентября 1944 года. Одна из ракет не долетела до цели, другая же разорвалась в городе, хотя об этом нигде не сообщалось. Следующие две ракеты были запущены по Лондону с перекрестка шоссе на окраине Гааги.

В официальном английском докладе этот первый обстрел Лондона ракетами «V–2» описан следующим образом:

«Приблизительно в 18 часов 40 минут 8 сентября 1944 года лондонцы, возвращавшиеся домой с работы, были сильно удивлены резким звуком, который очень походил на отдаленные раскаты грома. В 18 часов 43 минуты в Чизвике упала и взорвалась ракета, убив троих и тяжело ранив еще около десяти человек. Через 16 секунд после первой недалеко от Эппинга упала другая ракета, разрушив несколько деревянных домов, но не вызвав никаких жертв. В течение дальнейших десяти дней ракеты продолжали падать с интенсивностью не более двух ракет в день. 17 сентября союзники предприняли воздушно–десантную операцию в низовьях Рейна у Арнема. Вследствие этого германское верховное командование передвинуло ракетные части в восточном направлении, и со следующего дня ракетные удары по Лондону временно прекратились. За этот период по Англии было выпущено 26 ракет, причем 13 из них упали внутри лондонского района обороны».

Ракеты над Европой

Адольф Гитлер и его соратники страдали явной гигантоманией. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на проекты Шпеера по преобразованию Берлина, который должен был стать столицей Тысячелетнего рейха. Не иначе как гигантоманией можно объяснить и упорное желание Гитлера построить колоссальные подземные крепости на побережье Франции, в которых прибывающие из Германии ракеты должны были, как на конвейере, подготавливаться к старту и запускаться.

Фюрер не хотел даже слышать возражения военных, которые здраво полагали, что еще в процессе строительства эти сооружения будут обнаружены и уничтожены с воздуха.

В результате с осени 1943 года началось возведение этих «защищенных стартовых позиций» в предместьях французских городов Ваттон (объект «Kraftwerk Nordwest»), Визерне (объект «Schoterwerk Nordwerk») и Соттеваст (объект «Reservelager West»). Они были выполнены по всем правилам фортификационной науки и представляли собой бункер, покрытый бетонированным куполом (La Coupole).

Ракета на железнодорожной платформе поступала в бункер с одного выхода, внутри бункера заправлялась и обслуживалась, устанавливалась на пусковую тележку и через другой выход подавалась на стартовый стол, представлявший собой четырехугольную бетонированную площадку, с конусом посередине (диаметр конуса около 5 метров). Внутри бункера были оборудованы казармы для личного состава, включая кухню и санитарную часть.

Оборудование этой позиции позволяло производить до 54 запусков «V–2» в сутки.

Для организации снабжения позиций ракетами строились семь стационарных, четыре полевых и шесть промежуточных баз. Для. хранения жидкого кислорода (окислитель) были оборудованы специальные склады в Па–де–Кале и Кальвадосе, а оттуда он поступал в ракетные подразделения. Спирт (горючее) доставлялся на две тыловых базы, расположенных в Лилле и Париже, откуда распределялся между восемью передовыми складами, а с них доставлялся непосредственно на позиции.

Такая система снабжения, разработанная генералом Метцем, была далека от идеальной. Разбросанность и многочисленность складов требовала разветвленных коммуникаций, которые трудно было прикрывать от ударов с воздуха и защищать от диверсий, а это делало тылы ракетных частей легко уязвимыми для авиации и диверсантов противника и, кроме того, снижало оперативность снабжения.

Однако до применения всей этой системы в деле не дошло, так как к моменту первых запусков ракет «V–2» по Лондону районы складов были уже оккупированы англо–американскими войсками.

В ходе «Роботблица» разведки стран–союзниц по антигитлеровской коалиции получала все больше информации как о ракетах «V–1» и «V–2», так и о заводах, на которых осуществлялось производство деталей к ним. Эти предприятия были подвергнуты самым интенсивным бомбардировкам. Ущерб, нанесенный налетами, заставило германское командование принять решение о размещении завода по сборке ракет под землей.

Создание такого завода, получившего название «Миттельверк» («Mittelwerk»), облегчалось тем, что еще в 1936 году был разработан проект создания в шахтах по добыче гипса в горе Конштайн вблизи города Нордхаузен четырех подземных нефтехранилищ. После начала воины он был пересмотрен с целью строительства вместо нефтехранилищ семи подземных заводов, объединенных в один подземный промышленный узел с общей площадью производственных помещений 560 тысяч квадратных метров.

Производство деталей ракет «V–2» было сосредоточено в 19 поперечных галереях, а весь отрезок туннеля Б, связывающий эти галереи, был использован для конвейера сборки снарядов. В тоннеле А была проложена железнодорожная ветка, по которой доставлялись необходимые для производства сырье и материалы, включая готовые агрегаты: камеры сгорания, сопла, форсунки, турбонасосы. Производство фактически состояло в резке, прессовании и электросварке стальных листов для корпуса и хвостового оперения снарядов, а также в штамповке и изготовлении алюминиевых баков для топлива. Последняя поперечная галерея (№ 41) служила для испытания электрооборудования при вертикальном положении снаряда, в каком он находится во время пуска. За этой галереей, в туннеле Б, производилась погрузка готовых ракет (без заряда) на железнодорожные платформы для доставки их к стартовым площадкам.

Другие подземные заводы, строительство которых также было начато в районе Нордхаузена, предназначались для производства синтетического горючего, жидкого кислорода и других материалов.

Грандиозные планы производства ракетного оружия привлекли к нему внимание десятков германских фирм, почуявших запах больших денег. О баснословных прибылях, которые получали монополии, связанные с производством ракет, свидетельствует контракт вермахта с фирмой «Миттельверке» на производство «V–2», заключенный в октябре 1943 года. В нем говорилось:

«Производить 12000 ракет А–4 темпом 900 ракет ежемесячно, не включая электронное оборудование, боеголовки или другое оборудование (упаковочный материал), а также окончательная сборка этих 12 тыс. ракет, включая внутреннее оборудование, боеголовку и другое оборудование (упаковочный материал) по стандартной цене 40000 рейхсмарок за штуку. Общая цена 480 млн. рейхсмарок, (подпись) Лееб (генерал)».

Однако фактическая стоимость первой тысячи «V–2» на заводе фирмы в Нордхаузене составила 100 тысяч марок за штуку, последующие 5000 ракет – по 50 тысяч марок за каждую, не включая стоимости боевого заряда, сырья, горючего и навигационного оборудования. Вместе с этими затратами стоимость одной «V–2» составляла 133 400 марок, а с учетом ассигнований на строительство и оборудование ракетного центра в Пенемюнде она возрастала до 300 000 марок.

О себестоимости в 38 000 марок, обещанной Вальтером Дорнбергером, уже никто не вспоминал.

Много это или мало – 300 тысяч рейхсмарок обраца 1943–44 годов? Например, 260 тысяч стоил знаменитый танк «Тигр». А тяжелое пехотное оружие на шасси танка стоило 53 тысячи марок. А самолет–истребитель «Ме–109» стоил 100 тысяч марок. Много это или мало? Приличные продукты в Берлине можно было купить только на «черном рынке», а там килограмм муки и килограмм кофе стоят одинаково – 300 марок. А фальшивые документы можно купить за 1000 марок. Много это или мало?..

Нам трудно оценить. Но деньги – всегда деньги, и на жирный куш слетелись десятки производителей. В серийном производстве различных компонентов ракет приняло участие около 800 различных фирм, имевших заводы, разбросанные по всей Европе. Так, только в районе Фрейбурга (южная Германия) компоненты «V–2» производили 38 фирм, каждая по 200 рабочих. Сложное взаимодействие и конкуренция между фирмами, заводами, конструкторскими бюро, полигонами еще больше замедляли налаживание серийного производства ракет.

Наконец, запланированное производство ракет создавало большие трудности для химической промышленности Германии. Так, для ежемесячного производства 3000 «V–1» требовалось 300 т перекиси водорода, 2000 т низкооктанового горючего и 4500 т взрывчатых веществ. Производство 900 «V–2» требовало 13000 т жидкого кислорода, 4000 т чистого спирта, 2000 т метилового спирта, 500 т перекиси водорода и 1500 т взрывчатых веществ.

В сентябре 1943 года гитлеровской ставкой было принято решение заводы в Фридрихсхафене и Винер–Нейштадте из программы исключить, в Пенемюнде выпускать лишь опытные образцы, а все серийное производство «V–2» сосредоточить только на подземном заводе в Нордхаузене.

Строительство завода велось руками военнопленных, политических заключенных и насильственно угнанных в Германию жителей различных стран. В дальнейшем, когда завод вошел в строй, на производстве ракет работали свыше 40 тысяч заключенных, согнанных со всей Европы. Лагерь «Дора–Миттельбау» («Dora–Mittelbau»), где размещались рабочие подземного завода – русские и поляки, чехи и французы, югославы, итальянцы, немцы, – по жестокости обращения и невыносимым условиям труда стоял в одном ряду с Бухенвальдом и другими нацистскими «фабриками смерти». Все знали, что узники, привезенные на подземный «секретный объект», уже не покинут его до конца своих дней, дабы не разгласить тайну «оружия возмездия».

Об условиях содержания узников, работавших на подземном заводе, дают представление воспоминания чудом уцелевшего немецкого антифашиста Ляйнвебера: «Мы спали глубоко под землей в штольне. <…> У каждого заключенного было одеяло. Миска для еды, прикрепленная веревкой, служила также и подушкой. В так называемой спальной штольне было не холодно, но очень пыльно, так что с трудом можно было разглядеть идущего впереди! Ни воды, ни отхожего места. Тут и там виднелись шатающиеся скелеты».

А вот взгляд с другой стороны. Свидетельствует Альберт Шпеер:

«…10 декабря 1943 г. я осмотрел подземные пещеры, в которых предстояло наладить производство „Фау–2“. В едва просматривавшихся в длину помещениях заключенные устанавливали оборудование, прокладывали коммуникации. Ничего не выражающими глазами они смотрели куда–то сквозь меня и механически сдергивали с головы при нашем появлении арестантские картузы из синего тика.

Я не забуду никогда одного профессора французского Пастеровского института, дававшего в качестве свидетеля показания на Нюрнбергском процессе. Он работал на том «Миттельверке», который я осматривал в тот день. Сухо, без всякого волнения, описывал он нечеловеческие условия в этих нечеловеческих фабриках: его не вытравить из моей памяти, и до сих пор меня тревожит его обвинение без ненависти, а только печальное, надломленное и все еще удивляющееся мере человеческого падения.

Условия существования этих заключенных были, действительно, варварскими. Глубокая боль и чувство личной вины охватывают меня, как только я об этом вспоминаю. Как я узнал от надсмотрщиков после обхода предприятий, санитарные условия были отвратительными, широко распространялись заболевания; заключенные ютились здесь же, около своих рабочих мест, в сырых пещерах, и поэтому смертность среди заключенных была исключительно высока. Уже в тот же день я выделил необходимые материалы для немедленной постройки лагерных бараков на соседнем пригорке. Кроме того, я настаивал перед руководством СС на немедленных мероприятиях по улучшению санитарных условий и на улучшении питания. Я действительно получил соответствующие обещания…»

Картины будущего, описанные фантастами Веймарской республики и нашедшие воплощение в тяжелых ракетах и колоссальных подземных сооружениях, имели черную изнанку в стиле самых мрачных пророчеств Герберта Уэллса. Гитлеровская утопия строилась на крови, и об этом не следует забывать тем, кто сегодня пытается реабилитировать фюрера нацистов и рисует пасторальные эскизы жизни в вымышленном Тысячелетнем рейхе.

Однако и в этих нечеловеческих условиях активисты движения Сопротивления, сумели развернуть борьбу. Был создан подпольный лагерный комитет, организовавший планомерный саботаж при производстве гитлеровских ракет. Заключенные преднамеренно выводили из строя на целые часы и дни различное оборудование. Специалисты из числа заключенных (в том числе и советские военнопленные) инструктировали своих товарищей, как приводить в негодность те или иные важные агрегаты или механизмы ракеты, ставить бракованные детали, допускать заведомый брак в работе. Несмотря на жестокий террор, царивший в лагере «Дора–Миттельбау», гитлеровцы не смогли преодолеть их организованного саботажа. В результате огромное количество ракет – до 30% «V–1» и 15% «V–2» – оказывались неисправными.

Тем не менее производство «V–2» на заводе «Миттельверк» осуществлялось до апреля 1945 года, когда на территорию завода вступили американские войска. Всего на заводе было изготовлено 5940 ракет «V–2», причем иногда их ежемесячное производство достигало от 600 до 690 единиц. Еще 238 ракет было изготовлено в Пенемюнде. Вместе с 80 серийными ракетами производства завода «Миттельверк» они использовались для пробных запусков.

Конец ракетной войны

Обстрелы Англии не принесли желаемого результата. Количество жертв и ущерб оказались небольшими. Не было и стратегической внезапности, так как англичане к этому времени уже знали боевые возможности немецкой баллистической ракеты и принимали меры противодействия и защиты. Правда,тактическая внезапность сохранялась в течение всего периода ударов «V–2», так как малое время полета ракеты не позволяло своевременно предупредить население о ее подлете (время предупреждения – 1 минута), а большое рассеивание ракет лишало возможности предвидеть места их падения.

В начале октября 1944 года запуски «V–2» велись из районов Гааги и Ставерена по Лондону, городам восточной Англии и Бельгии. Однако 12 октября Гитлер приказал сосредоточить удары баллистических ракет по Лондону и Антверпену – главной базе снабжения американо–английских войск.

Потеря созданной в Северной Франции системы снабжения ракетных подразделений заставила командование спешно организовывать новые промежуточные склады и пункты для хранения, проверки и ремонта ракет. Такие склады были созданы близ Гааги в населенных пунктах Раапхорст, Терхорст и Эйхенхорт.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: