НАД ЧЕМ РАБОТАЮТ ФИЛОСОФЫ? ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА И ВСЕЛЕННАЯ

Несмотря на то, что исследование человека и исследование космоса — две большие темы западной философии, нельзя сказать, что они развивались отдельно друг от друга. Помимо всего прочего, философы ищут единства. Там, где человеческий опыт говорит о множественности, они ищут лежащее в ее основе единство. В долгой истории западной мысли философы апробировали два принципиально разных подхода, имеющих целью соединить два направления философии в некоторое взаимосвязанное целое. Первая стратегия была разработана некоторыми из ранних философов, среди которых была группа, известная как стоики. Стоики заявляли, что природный мир представляет собой рациональный порядок, который может быть объяснен, если признать существование и действие разумной силы, которую они назвали логосом. (От этого слова произошел современный термин «логика», а также окончание слов «-логия», означающее «изучение».) В космосе этот логос часто отождествлялся с тем, что мы сейчас могли бы назвать Богом, но он также мог бы отождествляться с разумом каждого человека. В этом заключается принцип, устраняющий разрыв между исследованием природы человека и физической природы, ибо один и тот же фундаментальный логос или рациональный порядок, который познается через порядок планет, смену времен года, а повторяющееся поведение тел в пространстве и времени проявляет себя также в нашей способности к логическому мышлению, в нашем умении контролировать собственные страсти силой разума, — в правильном устройстве и организации людей в стабильное, справедливое и рационально построенное общество. Сила нашего разума была провозглашена «искрой» или частью божественного Логоса, который наполняет Вселенную и управляет ей. Возможно, это учение древних греков вошло в теологию иудейской, христианской и мусульманской религий и стало основой многих религиозных теологии, процветавших в средневековье.

После изучения космологии в молодости Сократ оставил ее, считая, что самым главным для нас является исследование нашей собственной природы. Но если правы стоики, то философ должен изучать как человека, так и природу в единстве, поскольку те же принципы, которые объясняют положение небесных тел, могли бы, правильно понятые, объяснить также, как нам следует жить при данной организации общества.

Доктрина стоиков дала начало одной из наиболее важных философских идей западной мысли — идее естественного закона. Бог, или сила Разума, создал Вселенную в соответствии с рациональной идеей о правильной форме и порядке ее организации. На уровне космоса эта концепция определяла существование, природу и взаиморасположение звезд, Солнца, Луны и Земли. На социальном уровне эта же идея определяла соответствующую иерархию классов и сословий, от короля или императора вплоть до последнего раба. В индивидуальном человеке эта идея определяла относительный порядок и значимость таких элементов души, как разум, страсти и желания. В естественном порядке природы человек был существом уникальным благодаря тому, что владел искрой этого логоса или разумом, ибо он позволял ему одновременно понимать великий план и жить свободно и ответственно в согласии с ним.

Среди величайших античных стоиков был римский император, правивший с 161 по 180 г. н. э. В Марке Аврелии соединились великое искусство правителя и склонная к созерцательной, умозрительной жизни натура. Его раздумья о мире и нашем кратком пребывании в нем дошли до нас в форме размышлений. Ниже приведены несколько отрывков, касающихся темы нашего разговора и демонстрирующих глубину его мысли.

МАРК АВРЕЛИЙ (121-180 м. э.)

один из наиболее замечательных людей, занимавших высокое положение римского императора. На протяжении почти пяти веков Рим правил обширной империей, протянувшейся от Великобритании через то, что теперь является Западной Европой, все Средиземноморье до Северной Африки и Среднего Востока. Марк был как одаренным и талантливым полководцем, выигравшим множество сражений с варварами, которые постоянно нападали на пограничные провинции Рима, так и мудрым и глубоким философом, изучившим труды греческих и римских предшественников и не имевший иллюзий по поводу мимолетности власти и своей славы как императора. На протяжении второго века нашей эры империя подвергла преследованиям последователей восточного пророка Христа, и Марк, вопреки (а может быть, именно благодаря) своей приверженности стоицизму, продолжил эти преследования. Но не более чем век спустя, с обращением в христианство императора Константина, христианство, бывшее объектом официальных нападок, стало государственной религией Римской империи.

Как о едином существе помышлять всегда о мире, о едином по естеству и с единой душой, и о том, как все, что ни есть в нем, передается в единое чувствование, и как оно единым устремлением делает все разом, и как все сопричинно тому, что становится, и как здесь все увязано и сметано.

Дух целого требует общения. Поэтому менее совершенные существа он создал ради более совершенных, а более совершенные приноровил друг к другу. Ты видишь, какое он всюду установил подчинение и соподчинение, каждому дал в меру его достоинства и привел наиболее совершенные существа к единомыслию.

Все сплетено друг с другом, всюду божественная связь, и едва ли найдется что-нибудь чуждое всему остальному. Ибо все объединено ( общим порядком и служит украшению одного и того же мира. Ведь из всего составляется единый мир, все проникает единый Бог, едина сущность всего, едина истина, если только едино совершенство для всех существ одного и того же рода и причастных одному и тому же разуму.

МАРК АВРЕЛИЙ. «Размышления»

Таким образом, первая стратегия, изобретенная философами для объединения исследований человеческой природы с исследованием природы физической, была доктрина стоиков о естественном законе. Вторая стратегия была разработана 2000 лет спустя группой блестящих философов XVII-XVIII вв. на Британских островах и в Европе. Мы подробно рассмотрим некоторые из теорий в главе седьмой, когда будем говорить о разделе философии, известном как «теория познания». В этом вводном обзоре природы философии в целом мы тем не менее должны попытаться сформировать некоторое предварительное понятие о том, чем они занимались, поскольку их идеи и труды были одними из наиболее влиятельных во всей традиции западноевропейской мысли.

Ключом к новой стратегии была очень простая и очень сильная идея: Вселенная огромна, и десять тысяч поколений были бы, возможно, слишком коротким сроком для того, чтобы сказать все, что может быть изучено в ней; но каждый отдельный факт, каждая теория, каждое открытие, предположение, гипотеза или дедукция представляет собой идею человеческого разума. Поэтому вместо того, чтобы обращать свой взгляд вовне, на Вселенную, давайте посмотрим внутрь, на природу человеческого разума как такового. Давайте изучать способ, каким мы познаем, вместо того, чтобы изучать, что мы познаем. Вселенная может быть бесконечной, но разум конечен. Более того (думали эти философы), хотя Вселенная бесконечно многообразна, человеческий разум везде и всегда неизменен. (Они еще не слышали об эволюции или о разнообразии концептуальных структур в разных культурах.) Вместо того чтобы писать множество книг по космологии, физике, психологии, политике, морали и религии, нам нужно написать одну-единствснную книгу о возможностях, способностях, формах и границах человеческого разума. Поэтому на протяжении XVII—XVIII вв. мы находим такие несколько неожиданные для философской литературе названия, как: «Опыт о человеческом разуме» англичанина Джона Локка, «Трактат о началах человеческого знания» ирландца Джорджа Беркли, «Трактат о человеческой природе» шотландца Дэвида Юма, и величайшего среди этих мыслителей — прусского философа Иммануила Канта «Критика чистого разума».

ЭПИСТЕМОЛОГИЯ — буквально изучение познания. Эпистемология — это изучение того, как мы познаем вещи, каковы границы нашего знания и насколько достоверно или недостоверно наше знание. Психология тоже изучает познание, но эпистемология меньше интересуется внутренними механизмами познания, а занимается возможностями определения, доказательства или подтверждения того, что, как мы думаем, мы знаем. С начала XVII в. эпистемология становится одним из самых важных разделов философии.

Итак, на первый взгляд может показаться, будто эти философы просто приняли совет Сократа забыть об изучении физической природы и вместо этого изучать природу человека. Но считать так — было бы ошибкой, поскольку английские эмпиристы (такие, как Локк, Беркли, Юм и их менее знаменитые соотечественники) и европейские рационалисты (Декарт, Лейбниц, Кант и их последователи) разрабатывали совершенно различные пути философствования. Сократ никогда не мог бы вообразить, что мы можем узнать нечто о естественных науках с помощью изучения самих себя. Он просто считал, что поиск справедливого и счастливого образа жизни более важен, чем размышление об элементах Вселенной или источнике расположения небесных тел. Английские эмпиристы и европейские рационалисты, напротив, считали, что они нашли способ объединения исследований человеческой природы с исследованием Вселенной в одно единое философское целое. Если бы они могли узнать,как мы познаем — зрением ли, слухом или осязанием, или же с помощью разума, игнорируя данные наших чувств, или, может быть, комбинируя данные наших органов чувств с тем, что говорит нам наш разум,— если философия смогла бы изучить процесс познания и в то же время не путаться в деталях специфических элементов познания того и другого, то философия, возможно, могла бы дать нам некоторые самые общие ответы на вопросы такого рода, как: Можем ли мы вообще знать? Как много нам дано знать? Можем ли мы знать о том, что случилось до нашего рождения или где-то в другой точке пространства? Можем ли мы знать, что события должны происходить именно таким образом, как они происходят, или должны просто говорить «Произошло это, а затем то...» и остановиться на этом? Можем ли мы знать о тех вещах, которые не видим и не ощущаем, таких, как атомы, или бессознательное, или даже Бог? Может ли человек быть совершенно уверен в том, что в мире живут другие люди, а не просто тела, выглядящие точно так же, как люди? Могу ли я сам быть уверенным в том, что весь мир не просто мой сон? Все эти вопросы и многие другие были бы решены путем систематического изучения человеческого мышления как такового. Таким образом, исследование физической природы было бы объединено с изучением человеческой природы не с помощью теории универсального логоса или разума, как думали стоики, а с помощью теории о том, как мы познаем.

Одна из лучших формулировок новой стратегии содержится во введении к великой работе Дэвида Юма «Трактат о человеческой природе». Юм был шотландцем, родился в 1711 г. «Трактат...» в 3-х томах был опубликован в 1739 и 1740, когда Юму не было еще и тридцати! В предлагаемом отрывке из «Трактата...» Юма необходимо отметить три важных момента. Во-первых, как мы уже заметили, основная идея Юма состояла в том, чтобы свести все многообразие наук и областей исследования к единому исследованию человеческой природы и такой способности разума, как познание. Во-вторых, Юм считает, что он должен исследовать «природу применяемых нами идей», поскольку из этих идей мы формируем суждения, которые мы стремимся сделать в физике, религии, политике или морали. И, наконец, Юм говорит, он должен рассмотреть «операции, производимые нами в наших рассуждениях». В главе седьмой мы увидим, что это различие между природой наших идей, с одной стороны, и природой наших рассуждений с помощью наших идей — с другой, является важным инструментом в стратегии новейших теоретиков познания.

Чтение отрывков из работ великих философов немного напоминает просмотр видеозаписи игр великих футбольных звезд. Если мы знаем, кто сделал их звездами, нам легче заметить их величие с самого начала. Но давайте пожалеем бедного книжного обозревателя, которому в руки попала неизвестная работа, озаглавленная «Трактат о человеческой природе», и который получил задание написать в течение нескольких недель краткий обзор этого трактата. Ниже помещено то, что один из этих безымянных несчастных сказал о «Трактате...» Юма в литературном журнале, названном довольно звучно «История трудов ученых».

...Человек, никогда не имевший удовольствия прочитать несравненный «Опыт» мистера Локка, внимательно прочитает нашего автора с гораздо меньшим Отвращением, чем те, кто уже находится под впечатлением неотразимой Аргументации и очаровательной Ясности этого удивительного Писателя.

Бедный Юм был так расстроен негативными отзывами о «Трактате...», что впоследствии он отказался от него, заявив, что это была просто ошибка молодости. Многие ли из нас, думаю я, смогли бы распознать значительность новой книги по философии по прошествии нескольких месяцев после ее публикации?

ДЭВИД ЮМ (1711-1776)

был одним из тех рано сложившихся философов, чьи величайшие работы были написаны в ранний период жизни. Родился и воспитывался недалеко от Эдинбурга в Шотландии; Юм посещал Эдинбургский университет, где он изучал новую физику Исаака Ньютона и новую философию Джона Локка. Еще будучи подростком, Юм вынашивал идею о создании полномасштабной теории человеческой природы в соответствии с революционной теорией Ньютона о физической природе. После болезни, которая, вероятно, была некоторой разновидностью умственного расстройства, Юм отправился во Францию для отдыха и лечения, где и написал свое первое и наиболее значительное произведение, монументальный «Трактат о человеческой природе».

Юм становился все более популярным и удачливым эссеистом и писателем. Его шеститомная «История Англии» принесла ему репутацию первого крупного современного историка. Однако его скептические сомнения по поводу религии, его выступления против метафизических доктрин своих британских и европейских предшественников многих сделали его врагами. Одна из его блестящих работ, двенадцать «Диалогов о естественной религии» были опубликованы только после его смерти. Его друзья, включая экономиста Адама Смита, убеждали его, что книга слишком противоречива и может сильно повредить его репутации.

Как вы можете увидеть, глядя на его портрет, легкость и быстрота его ума скрывались за простоватой внешностью. Природа часто играет с нами такие шутки!

Несомненно, что все науки в большей или меньшей степени имеют отношение к человеческой природе и что, сколь бы удаленными от последней ни казались некоторые из них„они все же возвращаются к ней тем или иным путем. Даже математика, естественная философия и естественная религии в известной мере зависят от науки о человеке, поскольку они являются предметом познания людей и последние судят о них с помощью своих сил и способностей. Невозможно сказать, какие изменения и улучшения мы могли бы произвести в этих науках, если бы были в совершенстве знакомы с объемом и силой человеческого познания, а также могли объяснить природу как применяемых нами идей, так и операций, производимых нами в наших рассуждениях. На такие улучшения можно особенно надеяться в естественной религии, так как она не довольствуется тем, что знакомит нас с природой высших сил, а задается далее целью указать их отношение к нам и наши обязанности к ним; и, следовательно, мы сами являемся не только существами, которые мыслят, но и одним из объектов, о которых мы мыслим.

Однако если такие науки, как математика, естественная философия и естественная религия, находятся в подобной зависимости от знания человека, то чего же иного можно ожидать от других наук, которые связаны с человеческой природой еще более тесно и близко? Единственной целью логики является объяснение принципов и операций нашей способности рассуждения, а также природы наших идей: этика и критицизм касаются наших вкусов и чувств, а политика рассматривает людей как объединенных в общество и зависимых друг от друга. В этих четырех науках: логике, этике, критицизме и политике — содержится почти все то, что нам сколько-нибудь важно знать, равно как и то, что может способствовать усовершенствованию или украшению человеческого ума.

Итак, единственный способ, с помощью которого мы можем надеяться достичь успеха в наших философских исследованиях, состоит в следующем: оставим тот тягостный, утомительный метод, которому мы до сих пор следовали, и, вместо того чтобы время от времени занимать пограничные замки или деревни, будем прямо брать приступом столицу, или центр этих наук,— саму человеческую природу; став, наконец, господами последней, мы сможем надеяться на легкую победу и надо всем остальным. С этой позиции мы сможем распространить свои завоевания на все те пауки, которые наиболее близко касаются человеческой жизни, а затем приступить на досуге к более полному ознакомлению и с теми науками, которые являются предметом простой любознательности. Нет сколько-нибудь значительного вопроса, решение которого не входило бы в состав науки о человеке, и ни один такой вопрос не может быть решен с какой-либо достоверностью, прежде чем мы познакомимся с этой наукой. Итак, задаваясь целью объяснить принципы человеческой природы, мы в действительности предлагаем полную систему наук, построенную на почти совершенно новом основании, причем это основание единственное, опираясь на которое, науки могут стоять достаточно устойчиво.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: