|
|
Основные задачи и приемы изучения документов личного происхождения.28. Значение мемуаров, дневников, частной переписки для изучения исторического процесса. Источники личного происхождения -группа видов исторических источников, функцией которых является установление межличностной коммуникации в эволюционном и коэкзистенциальном целом и автокоммуникации. Они наиболее последовательно воплощают процесс самоосознания личности и становление межличностных отношений. К источникам личного происхождения относятся дневники, частная переписка (эпистолярные источники), мемуары-автобиографии, мемуары - «современные истории», эссеистика, исповеди. Классификация. Первым и основным критерием классификации источников личного происхождения является направленность устанавливаемых ими коммуникационных связей, которая, в свою очередь, рассматривается в двух аспектах. Во-первых, источники личного происхождения можно разделить на автокоммуникативные (дневники) и межличностной коммуникации. Вторую группу, в свою очередь, можно разделить на источники с фиксированным адресатом (эпистолярные источники, отчасти мемуары-автобиографии, адресованные собственным потомкам мемуариста) и с неопределенным адресатом (мемуары -«современные истории», эссеистика, исповеди). Во-вторых, источники личного происхождения могут быть преимущественно направлены на установление связей в эволюционном или коэкзистенциальном целом. Но основная функция источников личного происхождения - установление вторичных социальных связей индивидуума в эволюционном целом. Это подтверждается и тем, что достаточно часто источники, отнесенные к первой группе, предназначаются (уже в момент создания) для длительного хранения, а следовательно, потенциально, и для прочтения потомками. Что касается источниковличного происхождения, то источниками с нефиксированным адресатом, предназначенными к публикации, являются мемуары - «современные истории», эссеистика, исповеди. Что касается дневников как автокоммуникативных источников, частной переписки, имеющей конкретного адресата, или мемуаров-автобиографий, нередко адресованных прямым потомкам, то они зачастую если и не уничтожались самим автором или адресатом, то хранились небрежно и гибли, и если даже бережно сохранялись потомками, то системы их приема на государственное хранение не существовало, да и не существует до сих пор. Эволюция. Дальнейшая эволюция источников личного происхождения в России существенно отличалась от западноевропейского процесса, что сказывалось, в первую очередь, на эволюции мемуаристики. В Западной Европе развитие мемуаристики определялось двумя факторами, почти отсутствовавшими в России: постоянным накоплением исторических знаний (европейские мемуаристы имели возможность читать античных и средневековых авторов, знакомиться со своей национальной историей - достаточно напомнить, что Большие французские хроники издаются типографским способом с 1480 г.) и формированием общественного мнения. Для России же характерно позднее становление исторического сознания и формирование общества. В начале XVIII в. в поступательный процесс эмансипации человеческой индивидуальности и создания вторичных социальных связей, формирования и структурирования общества начало резко вмешиваться государство, ускоряя и, естественно, деформируя этот процесс, что не способствует развитию источников личного происхождения, и на протяжении почти всего XVIII в. эти источники в России развивались мало. О степени распространенности дневников и частной переписки в силу вышеуказанных причин судить сложно. Эссеистика почти отсутствует, а что касается мемуаристики, то в основном речь может идти о мемуарах-автобиографиях. Русские мемуаристы еще в XVIII в. писали свои мемуары-автобиографии изолированно друг от друга, не имея возможности знакомиться с имеющимися произведениями и ориентируясь только на косвенные данные о степени распространенности мемуарного творчества. А.Г. Тартаковский очень точно подметил, что многочисленные ссылки русских мемуаристов на уже существующие прецеденты говорят «не о сложившейся преемственности, а как раз о ее почти полном отсутствии на ранних стадиях развития мемуаристики, ибо сама потребность опереться на чей-то прежний опыт, оправдаться перед собой и узким кругом возможных читателей указывает на то, каким необычным, дерзким являлось для автора ведение записок, как остро ощущал он «новизну жанра», а отнюдь не его традиционность». 60-е годы XIX в, К этому времени завершилось длившееся в течение века становление исторического сознания русского общества. Самое убедительное свидетельство - начало издания исторических журналов, в частности«Русского архива» П.И. Бартенева.В этих условиях мемуаристика естественно приобретает статус исторического свидетельства. Мемуарист по преимуществу пишет не о себе на фоне эпохи, а о современных ему событиях, которые общество признает историческими. Именно через отбор объектов описания проявляется унифицирующее влияние среды на мемуариста при переходе от нового времени к новейшему. Историография. Обычно выделяют два или три вида источников личного происхождения: мемуары, которые, в свою очередь, делятся на дневники и воспоминания, и частную переписку, или же мемуары и дневники рассматриваются как отдельные виды исторических источников наряду с перепиской. С этим связан и спор о целесообразности использования обоих терминов - «мемуары» и «воспоминания» или одного - «мемуары». В качестве исторического источника почти исключительно разрабатывается мемуаристика. Интерес к мемуаристике как виду исторических источников возник еще в середине прошлого века, но в позитивистской историографии мемуаристика рассматривалась преимущественно как источник фактического материала. Такой подход оказался весьма устойчивым. Еще в середине 1970-х годовП.А. Зайончковский в предисловии к указателю «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях современников» уверенно утверждал: «...ценность мемуаров заключается в изложении фактической стороны описываемых событий, а не в оценке их, которая, естественно, почти всегда субъективна». В последние два десятилетия исследование мемуаристики как вида исторических источников (культурного феномена) прочно связано с именем А.Г. Тартаковского - автора трех фундаментальных монографий. В монографии«1812 год и русская мемуаристика» ученый новаторски ставит проблему, подчеркивая, что не собирается традиционно рассматривать отражение событий 1812 г. в русской мемуаристике, а сосредоточивает внимание на влиянии этого исторического события на мемуаро-творчество как форму человеческой деятельности, на расширение социального состава мемуаристов. Автор определяет мемуары как «повествования о прошлом, основанные на личном опыте и собственной памяти мемуариста» и утверждает: «Сравнительно с другими источниками личного происхождения именно в мемуарах с наибольшей последовательностью и полнотой реализуется историческое самосознание личности - в этом и состоит специфическая социальная функция мемуаров как вида источников». В целом соглашаясь с Тартаковским, мы не можем не отметить, что если руководствоваться только тремя предложенными признаками, то к мемуарам придется отнести «Поучение» Владимира Мономаха или «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо, поскольку и тот и другой писали о прошлом, основываясь при этом на своем личном опыте и памяти. Если же в полном соответствии с теорией источниковедения попытаться определить вид источника по первичной социальной функции - «реализация исторического самосознания личности», то можно столкнуться с еще большими проблемами, поскольку явно, что историческое сознание в русском обществе формируется в основных чертах с 60-х годов XVIII в. по 60-е годы XIX в., а мемуары появляются веком раньше - с конца XVII в. Кроме А.Г. Тартаковского, существенный вклад в разработку данной проблематики внесли С.С. Минц и А.Е. Чекунова. Минц, разрабатывая проблему эволюции мемуаристики, предлагает следующий критерий: «...отражение в мемуарах степени осознания мемуаристами сущности явлений и процессов общественного развития, связи индивидуального и социального в общественной жизни». И хотя Тартаковский спорит с Минц, отмечая, что предлагаемый ею критерий «...не учитывает реально-исторических, имманентно предопределенных возможностей мемуаристики как специфической отрасли духовной культуры, ибо познание «сущности и механизма общественных отношений» составляет задачу целой системы наук гуманитарного цикла» представляется, что их позиции не противоречат одна другой, а дополняют друг друга. В самом деле, Тартаковский, выделяя в эволюции мемуаристикитри крупные вехи: 1) «переход от внутрен-нефамильных по преимуществу целей мемуаротворчества к предназначению мемуаров для обнародования, для печати», 2) «превращение их в фактор идейно-политической борьбы и литературно-общественного движения», 3) «осознание значимости мемуаров для исторического познания и включение в их целевую установку расчета на будущего историка», - практически конкретизирует в границах мемуаристики общие тенденции эволюции личности в новое и новейшее время. При этом Тартаковский справедливо считает, что речь идет не о смене функций, а о их наслоении. Таким образом, получается, что мемуары, в которых повествуется об общественно значимых событиях, возникли веком позже мемуаров преимущественно с внутрифамильными целями. Но эта вполне логичная для русского материала конструкция не действует при обращении к западноевропейским источникам. Первые европейские мемуары - мемуары Филиппа де Коммина - преследуют отнюдь не внутрифамильные цели. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|