Сделай Сам Свою Работу на 5

Каменные кресты Новгорода и Пскова XIII-XVI вв.





Исследователи русских древностей еще в начале нашего века отмечали как Каменные интересное явление, характерное для Новгородско-Псковских земель, наличие там кресты каменных крестов различной формы, вида и назначения (См.: А. А. Спицын, Заметки о каменных крестах преимущественно новгородских. - ЗОРСА, т. VI, вып. 1, Спб., 1903; И. А. Шляпкин, Древние русские кресты. I. Кресты новгородские, Спб., 1906. Само начертание на Руси креста голгофского типа довольно древнего происхождения. В Псковском историко-художественном и архитектурном музее-заповеднике хранится серый гранитный камень со знаком голгофского восьмиконечного креста со ступенчатым основанием. Камень этот (из села Чудская Рудница Гдовского района Псковской области) считается одним из камней с могил воинов, павших во время Ледового побоища на льду Чудского озера. Кресты голгофские рельефные известны на башнях крепости в Изборске, где они могут быть точно датированы 1310-1330 гг. (см.: В. В. Косточкин, Строительная биография Изборска. - Журн. "Советская археология", 1959, № 1, стр. 136)). Кресты эти нигде в других русских княжествах массового распространения в XIII-XVI вв. не получили. XIII-XVI И если кое-где их можно обнаружить, то это единичное исключение, видимо, не снимает их преимущественно новгородского происхождения. Только в XVII в. белокаменные кресты появляются и в Киеве, и в бассейнах Оки и Верхней Волги, и в Московской Руси.



Кресты, о которых пойдет речь, создавались в Новгороде и Пскове в период XIII-XVI вв. в большинстве своем из местного серо-зеленоватого плитняка. Если они предназначались для надгробных памятников, тогда их нижний конец был относительно длиннее и оканчивался клинообразным шипом, стержнем, или затесом, который и вставлялся в продолбленную выемку округлого валуна, служившего такому надмогильному кресту основанием и в то же время изображавшего каноническую "голгофу". Такие валуны, как и кресты с шипами, неоднократно обнаруживались в Новгороде на Ярославовом дворище, в Антониевом и Юрьевом монастырях. В Пскове такие кресты и валуны, кроме тех, что собраны в самом Псковском историко-художественном и архитектурном музее-заповеднике, бытуют и на древних кладбищах (конечно, уже будучи переставленными на современные могилы); есть они и в Изборске, в окрестностях Чудского озера и других местах.



Однако типы крестов в Пскове и Новгороде имеют отличие: кресты псковские, главным образом четырехконечные, очень тяжелые, грубоватых пропорций, прямые или иногда с едва намеченным расширением всех четырех концов от средо-крестия к краям, скорей приближаются к типу латинского креста. Кресты, более известные как новгородские (впрочем, они попадаются и в Пскове, хотя завезти их могли туда и позже), скорей могут быть названы греческими (византийскими), так как там чаще встречаются равноконечные формы с отчетливо выраженным секирообразным расширением концов, причем часто края всех четырех концов, расширяясь, описывают дугу, концы их соединяются дужками и крест оказывается как бы вписанным в круг. Некоторые из них очень гармоничны и красивы по форме. Кроме того, на самих крестах - и новгородских и псковских - на средо-крестии, как правило, изображаются путем врезанного рисунка так называемые голгофские восьмиконечные кресты с дугообразным или ступенчатым основанием, вокруг которых располагаются буквы с типичными для надписей той эпохи сокращениями, обозначающие слова обязательной религиозной формулы: "Иисус Христос, Царь Славы, Ника".

У некоторых древних крестов расположение этих знаков часто бывает неграмотное, даже хаотическое по разбросанности слогов.

Иногда встречаются и другие надписи, порой очень интересные, уже публиковавшиеся в специальной литературе.



Таков находящийся ныне в Софийском соборе Новгорода огромный четырех- Ил. 5 конечный каменный так называемый Воймерицкий крест, стоявший у часовни в деревне Воймерицы, на берегу реки Меты, Любытинского района Новгородской области (по типу близкий к псковским крестам). Опубликован он был А. А. Спицыным, а затем И. А. Шляпкиным еще до революции (см. прим. 39). Сотрудники Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника вслед за Спицыным относят его к XII в., тогда как И. А. Шляпкин полагал, что это произведение XIII в. На кресте нет никаких религиозных знаков, нет голгофского креста, но есть довольно хорошо сохранившаяся врезанная надпись, не оставляющая сомнений в его древности и надгробном предназначении (Интересно замечание Спицына по поводу назначения Воймерицкого креста: "...хотя может быть, что крест этот находился на могиле, однако мы относим его и к памятным, так как несомненно, что он поставлен в память какого-то события, связавшего два совсем не родственных имени" (указ. соч., стр. 6)):

М(и)роуславо и Лазареви братья и мти Мирослава поставили хрет Славоне дълале.


Неизвестный мастер. Воймерицкий крест XII-XIII века. Камень. Новгород, Софийский собор

Нельзя не обратить внимания на интонацию этой надписи, свободной от какого-либо религиозного налета, исполненной достоинства, сознания выполненного долга, выраженной в своеобразном ритме, напоминающем величавые строки летописей или лаконизм рунических текстов. Вспоминаются новгородские серебряные сосуды XII в., где тоже есть близкие по духу авторские подписи: "Братило делал", "Коста делал...". Б. А. Рыбаков, также публиковавший эту надпись, полагает, что указание на то, что "хрст, славоне дълале", означает, что этот крест был выполнен мастерами-крестечниками Славенского конца в Новгороде, часть жителей которого занималась выделкой предметов из камня (См.: Б. А. Рыбаков, Ремесло Древней Руси, стр. 418).

Но кресты делались не только для надгробий отдельных могил и скудельниц (Скудельница - общая могила; служила для погребения безродных, бедняков, самоубийц, умерших от голода или массовых эпидемий), а также для освящения древних языческих жальников (Жальник-древнее кладбище из грунтовых могил, обложенных камнями. Встречается почти исключительно в пределах древних новгородских вотчин). Они ставились на дорогах как своеобразные пограничные, путевые вехи и назывались "поклонными"; на берегах рек, отмечая опасные места речных путей, - как лоцманские знаки; на местах боев или каких-либо других важных событий, и тогда их называли "памятными"; вмазывались в церковные стены как "обетные", когда кто-то осуществлял таким способом свое обещание или благодарность богу. До сих пор в стенах старых церквей Пскова и особенно Новгорода можно видеть разбросанные там и сям по внешней стене храма небольшие крестики, вписанные в круг уже упоминавшихся типичных очертаний, глубоко вделанные в стену и сохраненные благодаря этому, хотя часто едва видные из-под позднейших штукатурок. Их наибольшее распространение приходится на XIII-XVI вв., после чего они почти исчезают.

В зависимости от значительности повода, возможностей заказчиков и их общественного ранга кресты обетные, памятные и поклонные на особо отмечаемых исторических местах либо в особо почитаемых храмах делались скульпторами-резчиками с большим мастерством. Таков изученный Н. Г. Порфиридовым Боровичский крест, с рельефным деисусом, архангелами Михаилом и Гавриилом и четырьмя святыми, относимый к XIII - началу XIV в., находящийся в ГРМ (См.: Я. Г. Порфиридов, Малоизвестный памятник древнерусской скульптуры. Каменный крест из Боровичей. - В кн. "Древнерусское искусство XV-начала XVI вв.", М., 1963, стр. 184-195, с илл. По сообщению В. К. Лауриной автору этого раздела, в 1940 г. Боровичский крест поступил в ГРМ из Боровичского краеведческого музея, в который он в свою очередь был передан из Троицкого собора в городе Боровичи в 1920 г), где вообще хранится в фондах коллекция новгородских и псковских крестов.


Неизвестный мастер. Боровичский крест XIII век. Камень. Ленинград, Гос. Русский музей

По своему новгородскому типу близок к нему находящийся в Эрмитаже каменный крест из деревни Таровицы XII-XIII вв. с высеченным рельефным голгофским крестом. По форме он мог быть и надгробием.

Из примечательных надгробных знаков этого круга нельзя не отметить так называемую Труворову могилу, с огромным (2,28 м) каменным крестом, на древнем кладбище в Изборске, расположенном рядом со знаменитым Труворовым городищем. Надгробие Трувора представляет собой четырехконечный крест со знаком креста голгофского, высеченного на средокрестии, и традиционной формулой (ЦРЬ СЛα IСЪ ХЪ HiKα). Крест, видимо, не старше XIV-XV вв. и не имеет отношения к Трувору не только потому, что Трувор, первый князь Изборска, брат Рюрика, по мнению историков, личность легендарная, но еще и потому, что если бы Трувор и существовал в середине IX в. (по летописи Трувор умер в 864 г.), то креста на его могиле быть не могло, ибо он был еще язычником. Сам крест по типу своему и по материалу (серо-зеленоватый слоистый плитняк), а также по слегка расширяющимся от центра к краям прямолинейным концам вполне псковский. Таковы же и другие старые каменные кресты, встречающиеся на этом же кладбище, на дорогах и огородах Изборска. В часовенке на месте застроенной скудельницы есть также каменные кресты, видимо, XIV-XV вв. Крест на братской могиле воинов, павших в 1657 г., что под стеной Изборской крепости на склоне, у северо-западного наружного ее угла, сохранил древнюю форму. Недостаточная изученность этих памятников при отсутствии на них датировок, правда, мешает наметить сколько-нибудь убедительную эволюцию формы псковских и новгородских надгробных крестов.


Неизвестный мастер. 'Труворов крест' XV век. Камень. Изборск, Городское кладбище

Возле Труворова креста есть еще и две огромные, вросшие в землю плиты из того же местного камня, представляющие собой довольно загадочные памятники. Одна из них имеет у края выемку, по масштабу подходящую к размерам нижнего конца самого Труворова креста, когда-то, вероятно, на этой плите и укрепленного (в данное время он стоит рядом, врытый в позднюю могилу). На этой же плите высечены еще два знака: треугольник с вписанным в него крестом и как бы "лесенка" из тринадцати линий. На другой плите, примерно равной первой, но лежащей как бы поперек, хотя и в непосредственной близости от нее, также высечен знак, известный в археологической науке под названием вавилон; он состоит в данном случае из трех вписанных друг в друга уменьшающихся квадратов, причем в центре самый маленький имеет от своего угла линию, которая как бы связывает его с углом среднего квадрата, а средний - в свою очередь связан с крайним квадратом четырьмя линиями, идущими от середины сторон.

Вавилоны привлекли внимание Б. А. Рыбакова (См.: Б. А. Рыбаков, Архитектурная математика древнерусских зодчих. - Журн. "Советская археология", 1957, № 1, стр. 92. Еще раньше на эти знаки указывал А. А. Спицын, называя их "лабиринтом", когда публиковал в своем исследовании несущую их "плиту Степана" из Тверского музея. Однако Спицын, хотя и говорил, что такие знаки есть на плитах Парфенона, считал их простым орнаментом (указ. соч., стр. 19 - 27). С вавилоном Труворовой плиты сравнивал этот знак и исследователь "плиты Степана" А. Н. Жизневский в своем описании Археологического отдела Тверского музея (М., 1888), однако смысл его он толковал либо как межевой знак, либо как указание, что Степан был убит в поединке. Жизневскии датировал эту плиту XII в., исходя из палеографического анализа. О Труворовом кресте и плитах Изборского кладбища см. также: В. В. Косточкин, Тропой легендарного Трувора, М., 1971, стр. 24-29), посвятившего им и другим подобным знакам интересную статью. Он считает, что такие знаки (а они были найдены на плитах в Таманском городище X-XI вв. и в Старой Рязани в XII в., а также на игральных картах с "тавлеей", найденных в Новгороде и Пскове), возможно, пришли к нам с Востока и означают схему архитектурного плана храма-зиккурата. Последнее замечание подтверждается изображением четырехчастного вавилона на кирпиче из хазарской крепости Саркел, построенной в 834 г. в Херсоне (См.: М И. Артамонов, История хазар, Л., 1962, стр. 303). Изображение вавилона было найдено и на могильной плите болгарского вельможи середины X в. по имени Мостич, что дало основание болгарской исследовательнице В. И. Ивановой за этот знак зодческой мудрости считать его архитектором, может быть, даже строителем мостов (Мостич - могло быть прозвищем (См.: Б. А. Рыбаков, Архитектурная математика древнерусских зодчих. - Журн. "Советская археология", 1957, № 1,стр. 92)). Что касается "лесенки", то на обломках известного "Мраморного плана Рима" так изображались ряды торговых помещений вдоль улицы (См.: М. Е. Сергеенко, Жизнь Древнего Рима, М. -Л., 1964, стр. 71).

Таким образом, знаки на плитах, как и сами плиты, видимо, много старше креста, поставленного на этой овеянной древними легендами могиле в пору расцвета псковской независимости и строительства Изборской крепости, чтобы закрепить память о месте и придать ему христианский характер. Несомненно одно: что все ближайшие окрестные урочища, носящие названия "Труворово городище", "Труворова дорога", "Труворова могила", ведут к седой старине и не случайно рождают поэтические сказания о богатырях, дремлющих в Изборской земле, но готовых подняться всегда на ее защиту, "о целебности каменного надгробия Трувора, от прикосновения к которому исцеляются смертельно раненные русские воины" (Цит. по кн.: И. Я. Ларионов, Легенды озера Чудского. Предания Псковской старины, Псков, 1959, стр. 36).

Основные скопления крестов-надгробий можно видеть не только в Пскове, Новгороде и их окрестностях, простирающихся главным образом на северо-запад, но и на территории Эстонии и дальше - в Финляндии, а также в Скандинавии и даже Шотландии. Видимо, этот тип надгробия был в эпоху средневековья распространен не только на Руси, но и на Севере Европы. Небольшое количество возможно завезенных новгородских и псковских крестов можно встретить и в других местах русских земель.

Чрезвычайно любопытным памятником такого рода является неоднократно публиковавшийся ростовский крест (См.: А. В. Орешников, Памятник XV века в Белой Палате в Ростове, М., 1894, стр. 1 - 12 с илл.; В. Я. Иванов, Ростов Великий, Углич, М., 1964, стр. 21 - 23 с илл.; Т. В. Николаева, Произведения русского прикладного искусства с надписями XV - первой четверти XVI вв. - В кн. "Археология СССР. Свод археологических источников под ред. академика Б. А. Рыбакова", вып. EI-49, М., 1971, стр. 29-30; С. Ямщиков, Новые открытия современных реставраторов, № 1, М., 1973 (без пагинации)), относимый к 1458 г. и поставленный дьяком Стефаном Бородатым над могилой своего сына Ильи. Крест высечен из белого плотного известняка, высотой около метра. Он украшен рельефами и обширной надписью, в которой говорится, что Илья был погребен в церкви Воскресения, за что он, дьяк Стефан, пожертвовал церкви на помин души сына ряд деревень и деньги - 20 рублей. Сохранился памятник очень хорошо, так как, очевидно, был в закрытом помещении, может быть, на паперти, в притворе или под навесом. Ростовская церковь Воскресения, где он впервые был обнаружен, за ветхостью была в 1814 г. разобрана, крест был передан в другую церковь (Факт передачи креста из закрываемой церкви в другую, на наш взгляд, доказательство того, что крест стоял не на кладбище, хотя бы и при церкви, а был где-то внутри храма и числился среди церковного инвентаря. Эта мысль напрашивается и при виде сохранности памятника), а затем уже очутился в Ростовском филиале Государственного Ярославо-Ростовского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника. Он восьмиконечный, весь покрыт искусными рельефами святых и ангелов. Пропорции всех фигур приближены к натуральным, они, хочется сказать, более "ренессансные", в отличие от удлиненных "готических" пропорций и изломанных очертаний фигур рельефа известного Алексеевского креста XIV в. в Новгороде.


Неизвестный мастер. Крест сына дьяка Стефана Бородатого 1458. Камень. Ростов, Филиал Гос. Ярославо-Ростовского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника

В центре креста изображено распятие с предстоящими четырьмя фигурами: Богоматери, Иоанна Богослова, Иосифа Аримафейского и одной из жен-мироносиц. Ниже, у подножия креста, стоят два традиционных воина с копьем и тростью в руках, но в современных художнику русских кольчугах. Под ногами у них изображена голгофа с Адамовой головой, над распятием же изображены престол уготованный, солнце и луна, архангелы и херувимы, склоняющиеся к Христу. На нижней перекладине креста представлены в рост архидиакон Стефан и пророк Илья - патроны заказчика и его умершего сына, - между ними расположен тщательно высеченный текст. Фигуры сопровождены подробными, хотя и небрежно исполненными, надписями, все же изображение в целом окружено выпуклой рамкой с нанесенным на нее рельефом типа жгута.


Неизвестный мастер. Крест сына дьяка Стефана Бородатого 1458. Камень. Ростов, Филиал Гос. Ярославо-Ростовского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника

При изучении А. В. Орешниковым креста Стефана Бородатого установлена личность этого московского думного дьяка, человека начитанного в летописях, который выполнял при великих князьях Василии Темном и сыне его Иване III ряд весьма ответственных дипломатических поручений. В 1450 г. Стефан Бородатый ездил к польскому королю Казимиру IV, а также дважды ездил в Новгород: с одним рискованным поручением в 1453 г. (Дьяк Стефан Бородатый ездил в Новгород в 1453 г. по поручению князя Василия Темного к Дмитрию Шемяке - врагу князя Василия; в результате этой встречи Дмитрий Шемяка, "поевши курицу, вскоре и скончался..." (цит. по кн.: А. В. Орешников, Памятник XV века в Белой Палате в Ростове, стр. 9 - 10; см. также: С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. IV, М., 1960, "р. 416)) и в 1471 г., уже в княжение Ивана III. Не исключено, что во вторую поездку он мог привезти и крест для могилы сына, умершего в 1458 г. Рельеф креста мог быть выполнен уже на месте в соседнем с Ростовом Троице-Сергиевом монастыре, где в эти годы процветало искусство прославленного резчика-миниатюриста XV в. Амвросия, художественное влияние мастерской которого, естественно, могло быть использовано и монастырскими мастерами каменной резьбы.

Что касается самой композиции креста, то аналогией к нему может быть крест, до сих пор стоящий у северо-западного угла Успенского собора Московского Кремля, который и пропорциями и размером почти повторяет ростовский крест. После опубликования его археологом Государственных музеев Московского Кремля Н. С. Шеляпиной (См.: Н. С. Шеляпина, Надгробия митрополитов Киприана и Фотия в Успенском соборе Московского Кремля. - Журн. "Советская археология", 1973, № 4, стр. 233), доказавшей, что этот крест является надгробным, отмечающим с наружной стороны место погребения в соборе митрополита Ионы в 1461 г., наша аналогия обретает сюжетную и хронологическую основу. Таким определяется теперь тип каменного резного надмогильного креста середины XV в.

Деревянные голубцы

Как несомненен тот факт, что помимо каменных саркофагов на Руси существовали бесчисленные деревянные гробницы, так очевидно предположение о том, что наряду с крестами каменными существовали и кресты деревянные, не дошедшие до нас в своих древних образцах, но преобладавшие количественно благодаря доступности и дешевизне дерева на Руси.

На современных кладбищах часто можно встретить обыкновенный надмогильный восьмиконечный крест из дерева, который покрыт двумя тесинами, спускающимися от его верхнего конца по обе стороны вниз под углом и опирающимися на концы среднего перекрестья, отчего как бы образуется кровля для всего креста. Эта конструкция, несомненно воспроизводит один из старых типов надмогильных крестов. Его обычно называют "голубец", но, по-видимому, это уже упрощенный вариант древней модели, подчиненный форме канонического креста, тогда как собственно голубец, судя по редким дошедшим образцам, крестом не являлся, хотя на нем и укрепляли позднее крестики или иконки, дабы придать ему "христианский" вид.


Типы голубцов XVIII-XIX веков

Более ста лет тому назад Л. В. Даль (сын автора "Толкового словаря"), изучая русскую старину, писал о деревянных голубцах, что начало их "восходит, быть может, к тому времени, когда этими эмблемами христианства стали заменять языческие могилы и столбы, о которых упоминает Нестор-летописец" (Л. В. Даль, Древние деревянные церкви в Росии. - Журн. "Зодчий", Спб., 1875, вып. 6, стр. 79 и лист илл. 30-а и 30-б. Уже в наше время, реконструируя "Повесть временных лет". Б. А. Рыбаков в своей книге "Древняя Русь. Сказания, былины, летописи" (М., 1963, стр. 238) цитирует Нестора, писавшего об обычаях радимичей, вятичей и кривичей, "не ведающих закона божия", сжигавших своих мертвецов и собиравших кости в посудину, которую ставили "на столпе, на путех"). На эту мысль Л. В. Даля навели памятники из Костромской губернии Ветлужского уезда. Здесь между деревнями Уренём и Золотовом стояли старые могильные знаки в виде круглого столба с затесанными восемью гранями, с перехватом, образующим две балясины, завершенные киотом под двускатной кровлей, с иконкой внутри. Однако такой столбик крестом не был.

Деревянные художественные знаки такого же типа интересовали и А. А. Бобринского (См.: А. А. Бобринский, Народные русские деревянные изделия, М., 1911-1914 (вып. IV, табл. 52; вып. X, табл. 145)), который находил их на старых погостах в Тотемском уезде Вологодской губернии, в Каргопольском уезде Олонецкой губернии, в Кемском уезде Архангельской губернии-то есть на русском Севере, земли которого в удельные времена входили в круг земель, плативших дань "Господину Великому Новгороду". Бобринский опубликовал и тип деревянного надгробия, который, видимо, является историческим предшественником голубцов и который Бобринский именует "срубец". Такие "срубцы" попадались ему также в Вологодских землях на заброшенных сельских кладбищах. Они представляют собой квадратный, размером примерно с колодезный, сруб из нескольких венцов под двускатной кровлей, без окон и дверей. Такое низенькое и приземистое сооружение, установленное над могилой, иногда сопровождается стоящим рядом столбиком-голубцом.

Из древних легенд мы узнаем, что такие "срубцы" известны были, как форма, еще в домонгольский период. Так, суздальский князь Даниил Александрович, спасаясь раненым от преследовавших его Кучковичей "и не имея где прикрытися[...] найдя в той дебрии струбец мал стоит, под ним же прежде погребен бысть ту некоторый мертвы человек", спрятался на ночь в этом убежище. Легенда восходит к 1180 г. (См.: М. Я. Тихомиров, Древняя Москва XII-XV вв., М., 1947, стр. 217-219. Возможно, что срубы древнее даже курганов (см.: Б. А. Рыбаков, Киевская Русь. - В кн. "История СССР", т. 1, М., 1966, стр. 505). Однако сохранились они до XX в. Так, еще их видел поэт М. В. Исаковский в пору своей юности в селе Зарубинки Касплянской волости Смоленской губернии (см.: М. Исаковский, На Ельнинской земле. - Журн. "Новый мир", 1969, № 8, стр. 143 и 147)).

Подобные типы памятников находил и И. В. Маковецкий (См.: И. В. Маковецкий, Заметки о памятниках деревянной архитектуры Поволжья. - В кн. "Сообщения Института истории искусств", т. 1, М., 1951, стр. 45-47) уже в послевоенные годы на левом берегу Волги, у деревни Осинки Городецкого района Горьковской области. На старообрядческом кладбище он видел срубы из брусьев, срубленные "в обло", под двускатной крышей. Почти при каждом стоял в изголовье голубец, нередко имевший тонкую художественную резьбу и даже окраску. Срубов было довольно много, иные уже обрушились и осели. Разбросанные в глухом сосновом лесу Заволжья, они производили весьма сильное романтическое впечатление. Здесь древняя идея об обиталище души умершего воплощалась в памятниках вряд ли старше XIX в., но с прежней поэтической силой.

Само слово "голубец" (по старой транскрипции "гълубец") И. А. Шляпкин (См.: И. А. Шляпкин, указ. соч., стр. 5-8) производит от слова "глубина". На Руси оно имело два значения: надмогильный памятник и пристройка-ларь в избе у печки, закрывающий спуск в подполье. Следовательно, смысл обоих значений связан был с понятиями "глубина", "яма", "могила". Если при этом учесть, что ларь-голубец в избе у печи, по народным славянским поверьям, обычное место пребывания домового, место семейного культа огня и духа-предка (не трансформация ли это римских ларов - хранителей очага?), то семантика этих понятий приобретает глубокую и древнюю мифологическую окраску. Может быть, поэтому официальной церковью (по сообщению Л. В. Даля) голубцы и были запрещены и сохранились только в глухих лесных окраинах преимущественно у старообрядцев.

Как и каменные кресты в Новгородских землях, северные деревянные голубцы бывали надмогильными, поклонными и придорожными. Они тянутся от Среднего Поволжья дальше на север. И чем дальше от городов и ближе к северу, тем любопытнее эти произведения народного искусства.

Известный знаток русского деревянного зодчества Н. Н. Соболев так описывал голубцы: "Нижняя часть деревянного столба, вертикальная, несущая киот, обработана в виде кубцов, кругликов, маковиц с разнообразной формы перехватом. Наиболее сохранившим свои старые голубцы является кладбище XVIII в. Данилова скита в Повенецком уезде Олонецкой губернии, где к резьбе примешивается удивительно яркая раскраска, создающая среди хвойного леса какой-то сказочный "городок мертвых" (Н. Н. Соболев, Русская народная резьба по дереву, М., 1934, стр. 136-140). Собравший большой материал в этой области Н. Н. Соболев утверждал, что на Крайнем Севере, приближаясь к Мурманскому побережью, голубцы становятся все выше, что объясняется обычными для тех мест глубокими снегами, в силу этого они делаются как бы вехами на занесенных дорогах. Такими были голубцы на Соловецких островах в Коневском скиту.

Экспедиция Академии наук СССР под руководством И. В. Маковецкого изучила старое село Шуерецкое на западном берегу Белого моря. Село это было вотчиной Соловецкого монастыря; ранее же оно, видимо, входило в сферу влияния Новгорода, так как самая старая церковь в честь популярной в Новгороде Параскевы Пятницы (1666) созидалась "по грамоте Новгородского архиепископа". В селе была не одна, а три церкви, что говорит о его больших размерах.

В селе всегда жило много старообрядцев, ревниво сохранявших свои обычаи, быт, старинные дедовские обряды и установления. На старообрядческом погосте этого села и были обнаружены редчайшие образцы голубцов в виде столбиков с киотами - как пример народного искусства резьбы и тёски по дереву. Наиболее часто они обработаны резными бусинами, веревочками, горбыльками, желобками, городками и другими мотивами, встречающимися и на самых древних памятниках и на современных избах Заонежья. И. В. Маковецкий делит эти голубцы на два типа: круглые - из бревна, обработанные со всех сторон, и плоские - из доски, с резьбой по контурам и основной плоскости. Наиболее старые из них - столбики-балясины круглой формы - бытовали на погостах до середины XIX в. Интересны в художественном отношении круглые и четырехгранные столбы, обычно состоящие из трех частей. Основание их, сохраняющее форму необработанного бревна, почти целиком уходит в землю; выше идет собственно ствол, которому плотник и резчик уделяли наибольшее внимание, обрабатывая его всякий раз по-своему; наконец, верхняя часть - киот, покрытый двускатной кровлей из двух тесин, по верхнему шву закрытых коньком, а на концах изукрашенных резьбой. На киоте обычно врезано распятие или иконка поморского бронзового литья. Внутреннего углубления для лампады киот не имел.

Со второй половины XIX в. развитие получили столбы плоские, сделанные из толстой доски. Они были несколько иными по обработке, хотя в целом сохранялась та же трехчастная композиция. Основание украшалось вертикальными бороздками, а порой и росписью, повторяющей силуэт доски. За шейкой-перехватом шла центральная часть, имеющая овальную, реже грибовидную форму; под киотом вырезались два красивых завитка - нечто вроде волют на капители. Здесь же помещалась надпись - имя умершего и даты.

Киот в столбиках этого типа был наиболее украшенной частью: на нем помещался резной крест, вокруг креста шла резная или расписная рамка, вниз спускался резной подзор, резьбой же завершались концы двускатного покрытия. Все это венчал фигурный или раскрашенный конек. Наиболее старые плоские столбики иногда обрабатывались неглубокими круглыми дырочками, растительным орнаментом и геометрическими звездообразными рисунками вроде солярых знаков.

И. В. Маковецкий вслед за Л. В. Далем также выводит подобные конструктивно-декоративные формы из древнейших столбов на языческих мольбищах дохристианской эпохи. Приемы их исполнения устойчиво сохранялись и передавались из рода в род, из поколения в поколение. Село Шуерецкое славилось на весь Север Руси от Архангельска до Печоры своими плотниками и резчиками. Они строили рыбачьи баркасы, рубили избы, резали голубцы на погостах. Местные жители до сих пор помнят мастеров Зосиму, Григория Хлынова, Матвея Сименкова, Михаила Богданова и многих других (См.: И. В. Маковецкий, Памятники народного зодчества русского Севера, М., 1955, стр. 56-63).

Печерские керамиды

Среди художественных памятников Псковского края исследователи еще в конце XIX в. отмечали так называемые керамиды - надгробные керамические плиты из обожженной глины с темно-зеленой поливой, находящиеся в пещерах Псково-Печорского монастыря. Таких надгробий в других местах Руси нигде не существует, и поэтому печорские керамиды представляют особое явление.

Псково-Печорский монастырь возник в 1470-х гг. близ ливонской границы и сразу же приобрел оборонное значение. Многие годы он принимал участие в борьбе с Ливонским орденом, выдержал в 1571 г. осаду войск Стефана Батория, а затем шведскую и польскую интервенцию в начале XVII в. В его подземных галереях-пещерах, вырытых в плотном материковом песке и вытянувшихся многими разветвлениями на сотни метров в глубь гор, находятся тысячи погребений индивидуальных и групповых, производившихся от начала основания монастыря и до нашего времени (См.: Ю. М. Овсянников, Солнечные плитки. Рассказы об изразцах, М., 1966, стр. 27-31).

Ленинградский исследователь И. И. Плешанова (См.: И. И. Плешанова, Керамические надгробные плиты Псково-Печер-ского монастыря. - В кн. "Нумизматика и эпиграфика", вып. VI, М., 1966, стр. 149-151, 194-200. Как убедительно отмечает автор, почти одновременно с появлением керамид (в 1558 г.) в Псково-Печорском монастыре типы пятиглавого киотца появляются на царских вратах (по три на каждой створке врат) в церкви Иоанна Богослова на реке Ишне близ Ростова Ярославского. Мастер-резчик инок Исайя вырезал их из дерева в 1562 г. В дальнейшем такие киотцы из дерева появлялись и в других храмах Ярославля в XVII в. - например, в церкви Иоанна Предтечи в Толчкове. Однако они не имеют никакого отношения к надгробным. См. также: Ю. Шамурин, Ростов Великий. Культурные сокровища России, М., 1913, стр. 57-58), опубликовавшая обстоятельную работу о печорских керамидах, считает, что изученные ею керамические надгробные плиты (числом свыше сотни) относятся ко времени между 1558 и 1671 гг., когда в монастырском посаде, видимо, работали гончарные мастерские, изготовлявшие эти своеобразные памятники мемориального искусства.

Плиты отмечены оригинальностью, сложностью исполнения и несомненным художественным достоинством. По размеру они невелики: в среднем высотой 45-60 сму шириной 30-40 см (более крупные из них - ранние). Установлены они все одинаково, в вертикальном положении, поскольку закрывают собой изножие или изголовье могильной ниши (ниши были вырыты с обеих сторон от прохода, в несколько рядов одна над другой, в поперечном направлении по отношению к проходной галерее). Характер изображений на этих плитах с годами менялся в сторону упрощения изобразительного начала.

В наиболее ранних образцах, выполненных по единой форме, на прямоугольнике обожженной глазурованной плиты зеленого тона (с рельефным бортиком внизу, а иногда и по краям) идет текст, сообщающий дату смерти, имя умершего или убиенного в сражении и обстоятельства его смерти ("Убиен бысть... от магистра Лигоньско-о"). Над текстом, в центре изображен высоким рельефом киотец-храм в виде трехлопастной, с повышением в центре, килевидной арочки, опирающейся на витые колонки. Он имеет завершение в центре - церковную главку с барабаном, с луковкой, с окном на барабане и узорным рисунком. По сторонам главки стоят еще по две башенки с шатровыми верхами, также с оконцем и узорами. Таким образом, киотец как бы завершается пятиглавием.

Внутри киотца изображено лобное место со скалистой голгофой, головой Адама под ней и восьмиконечным крестом, справа и слева от креста помещены копье и трость, фоном кресту служат стены Иерусалима. По сторонам креста читаются буквы и сокращения обычной здесь христианской формулы: "Царь Славы, Иисус Христос, Ника, Место Лобное - рай бысть". Фон заполнен витками мелкого, тонко прорисованного растительного орнамента, в завитках которого вписаны фигурки реальных и фантастических животных и птиц, причем характер этого орнамента, его упругая ясность и композиционная четкость носят вполне ренессансный характер.


Надгробная керамида, XVI век. Печоры, Псково-Печорский монастырь

Надписи этих плит являются своеобразными страницами не только отдельных судеб, но и истории Псковской земли в целом. В пещерах - усыпальницах монастыря лежат ратники, "служилые люди" из числа тех местных псковских помещиков, которые испытывали все превратности беспокойного места и времени, призванные здесь нести пограничную службу. Из них многие полегли на поле брани, о чем и говорят надписи на плитах, опубликованные И. И. Плешановой.

Формовка плит производилась, по мнению исследователя, "при помощи сборной формы, состоящей из многих частей, в том числе и отдельной доски для надписи, каждый раз вырезаемой заново" (И. И. Плешанова, Керамические надгробные плиты Псково-Печерского монастыря, стр. 195).

С конца 1560-х гг. форма изображения на досках меняется: пятиглавие с верхней части киотца временами исчезает, потом вновь появляется, но узоров на фоне вокруг него становится меньше. Плиты мельчают, приобретая полукруглое завершение сверху, киотец совсем уже утрачивается, и остается только укрупненное изображение голгофского креста с орудиями страстей - копьем и тростью.

Позже, во второй половине XVII в., надгробные доски для отдельных погребений производились уже из камня-известняка. Тип доски сохранился примерно тот же, поэтому и название "керамиды" продолжает удерживаться за этими плитами, но их художественное качество ниже, хотя по количеству каменные керамиды в Псково-Печорском монастыре преобладают. Единичные каменные доски этого типа автору приходилось видеть в Пскове, внутри Рождественского собора Снетогорского монастыря, в пристройке XVII в. и на наружной стене Мирожского собора, а также в других местах - например, в Успенском соборе Кирилло-Белозерского монастыря. Обычно кроме текста на них изображен только голгофский крест.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.