Сделай Сам Свою Работу на 5

Хорхе Луис Борхес (Jorge Luis Borges) 1899-1986





Всемирная история низости (Historia universal de la infamia)

Рассказы (1935)

В цикле «Всемирная история низости» собраны рассказы о жизни убийц, мошенников, пиратов. Среди них «Хаким из Мерва, красиль­щик в маске»,

Хаким, который впоследствии получил прозвище Пророк Под По­крывалом, родился в 736 году Креста (то есть нашей эры) в угасав­шем городе Мерв на краю пустыни. Брат отца Хакима обучил его ремеслу красильщика, «искусству нечестивых», вдохновившему его на еретические мысли. («Так я извращал подлинные цвета тварей».)

Затем Хаким исчезает из родного города, оставив в доме разбитые котлы и красильные чаны, а также ширазский ятаган и бронзовое зеркало. Более чем через десять лет после этого, накануне начала Ра­мадана, у ворот караван-сарая на дороге в Мерв сидели рабы, нищие, похитители верблюдов и мясники. Вдруг они увидели, как из недр пустыни появились три фигуры, показавшиеся им необычно высоки­ми. Все три были фигурами человеческими, но у шедшей посредине была голова быка. Когда фигуры приблизились, люди разглядели, что на лице у того, кто шел посредине, маска, а двое других — слепые.




Они слепые, объяснил человек в маске, потому что увидели мое лицо. Он назвался Хакимом и рассказал, что более десяти лет назад в его дом вошел человек, который, совершив омовение и помолясь, отсек ему голову ятаганом и унес ее на небо. Там голова его была явлена Господу, который повелел ей пророчествовать и вложил в нее слова столь древние, что они сжигали повторявшие их уста, и наделилее райским сиянием, непереносимым для смертных глаз, Когда люди на земле признают новое учение, лик будет открыт им и они смогут по­клоняться ему, не боясь ослепнуть.

Возвестив о своем посланничестве, Хаким призвал людей к свя­щенной войне, джихаду, и к мученической гибели. Рабы, мясники, попрошайки, погонщики верблюдов отказывались поверить в него. У кого-то из постояльцев караван-сарая был с собою леопард. Неожи­данно он вырвался из клетки. Все, кроме пророка в маске и его сле­пых спутников, бросились бежать. Когда они вернулись, оказалось, что зверь ослеп. Увидев мертвые глаза зверя, люди упали к ногам Хакима и признали его сверхъестественную силу.



Хаким, сменивший со временем бычью маску на четырехслойное покрывало белого шелка, расшитое драгоценными камнями, сделался необычайно популярен в Хорасане. В битвах с халифами-Аббасидами войско Пророка Под Покрывалом не раз одерживало победу. Роль Хакима в сражениях сводилась к пению молитв, возносимых к боже­ству с хребта рыжего верблюда в самой гуще схватки. Но ни одна стрела не коснулась Пророка. Казалось, он ищет опасности, — как-то ночью, встретив отвратительных прокаженных, он расцеловал их и одарил золотом и серебром. Правление Хаким перепоручил шести-семи своим приверженцам. Сам же он был склонен к размышлениям и покою; гарем из ста четырнадцати слепых женщин предназначался для удовлетворения нужд его божественного тела.

Еретическая космогония Хакима основывалась на существовании некоего призрачного Бога, не имеющего ни имени, ни облика. От него происходят девять теней, населивших и возглавивших первое небо. Из первого демиургического венца произошел второй, тоже с ангелами, силами и престолами, а те, в свою очередь, основали другое небо, находящееся ниже. Второе святое сборище было отражено в третьем, то — в следующем, и так до 999. Управляет ими владыка изначального неба — тень теней других теней.

Земля, на которой мы живем, — это просто ошибка, неумелая пародия. Зеркала и деторождение отвратительны, ибо умножают и укрепляют эту ошибку. Основная добродетель — отвращение. Рай и


ад у Хакима были не менее безотрадны. «В этой жизни, — обещает Хаким, — вы терпите муки одного тела; но в духе и в воздаянии — в бесчисленных телах». Рай же представляется местом, где всегда темно и повсюду каменные чаши со святой водой, а блаженство этого рая — «особое блаженство расставаний, отречения и тех, кто спит».



На пятый год своей пророческой жизни Хаким был осажден в Са-наме войсками халифа. Продовольствия и воинов хватало, вдобавок ожидалась скорая подмога сонма ангелов света. Внезапно по крепости распространился страшный слух. Когда одну из женщин гарема хоте­ли казнить за прелюбодеяние, она объявила, что на правой руке Про­рока нет безымянного пальца, а на остальных пальцах нет ногтей.

На высокой террасе, при ярком солнце Хаким просил свое боже­ство даровать победу. К нему приблизились два его военачальника и сорвали с него расшитое драгоценными камнями Покрывало.

Все содрогнулись. Лик, побывавший на небесах, действительно по­ражал белизною — особой белизной пятнистой проказы. Бровей не было, нижнее веко правого глаза отвисало на дряблую щеку, тяжелая бугорчатая гроздь изъела губы, нос, разбухший и приплюснутый, как у льва,

Хаким в последний раз попытался обмануть окружающих:

— Ваши мерзкие грехи не дают вам узреть мое сияние...

Его не стали слушать и проткнули копьями.

В. С.Кулагина-Ярцева

История вечности (Historia de la eternidad)

Рассказы, эссе (1936)

Произведения, вошедшие в цикл «История вечности», объединены прежде всего интересом автора, их отличают свои особенности, некая цикличность, повторяемость событий во времени, замкнутость...

Один из рассказов, включенных в «Историю вечности», — «При­ближение к Альмутасиму».

Рассказ представляет собою нечто вроде рецензии на появившийся в Бомбее в 1932 г. роман, написанный адвокатом Миром Бахадуром. Герой романа, чье имя ни разу не названо, — студент права в Бом­бее. Он отошел от религии своих родителей — ислама, но на исходе десятой ночи месяца мухаррама оказывается в гуще потасовки между


мусульманами и индусами. Три тысячи человек дерутся, и студент-вольнодумец, потрясенный этим, вмешивается в борьбу. В отчаянной драке он убивает (или думает, что убивает) индуса. Появляется кон­ная полиция и принимается хлестать всех подряд. Студенту удается убежать почти из-под конских копыт. Он добирается до окраины го­рода и, перелезши через ограду, оказывается в запущенном саду, в глубине которого высится башня. Свора собак с шерстью «лунного цвета» кидается на него из-за черных кустов. Преследуемый студент ищет спасения в башне. Он взбегает по железной лестнице, на кото­рой не хватает нескольких ступенек, и оказывается на плоской крыше с зияющим колодцем в центре. Там он встречает изможден­ного человека, который признается, что его занятие — красть золо­тые зубы трупов, которые на ночь оставляют в башне. Рассказывает он и другие мерзкие вещи, со злобой говорит о каких-то людях из Гуджарата. На рассвете обессиленный студент засыпает, а проснув­шись, обнаруживает, что вор исчез, а с ним — несколько сигарет и серебряных рупий студента. Вспоминая о прошедшей ночи, студент решает затеряться на просторах Индии. Он размышляет о том, что оказался способен убить идолопоклонника, но вместе с тем не знает, кто более прав — мусульманин или идолопоклонник. Из головы у него не выходит название «Гуджарат», а также имя некой «малкасанси», женщины из касты грабителей, на которую с особенной злос­тью обрушивался грабитель трупов. Студент приходит к выводу, что злоба такого гнусного человека может быть приравнена к похвале, и решает — без особой надежды — отыскать эту женщину. Помолясь, студент неторопливо пускается в путь.

Далее в повествовании появляется множество действующих лиц, а приключения студента продолжаются на низменностях Паланпура, на один вечер и одну ночь герой задерживается у каменных ворот Биканера, он видит смерть слепого астролога в предместье Бенареса, ста­новится участником заговора в Катманду, молится и блудит среди чумного зловония Калькутты, наблюдает рождение дня на море из конторы в Мадрасе, наблюдает умирание дня на море с балкона в штате Траванкор и замыкает орбиту расстояний и лет в том же Бом­бее в нескольких шагах от сада с собаками лунной масти. Неверую­щий и сбежавший с родины студент попадает в общество людей самого низкого пошиба и приспосабливается к такой жизни. Внезап­но он замечает в одном из окружающих его подонков какое-то смяг­чение: нежность, восхищение, молчание. Студент догадывается, что


сам его собеседник не способен на такой внезапный взлет, следова­тельно, в нем отразился дух какого-то друга или друга его друга. Раз­думывая над этим, студент приходит к мистическому убеждению:

«Где-то на земле есть человек, от которого этот свет исходит; где-то на земле есть человек, тождественный этому свету». И студент реша­ет посвятить жизнь поискам этого человека.

Он ловит слабые отблески, которые эта душа оставила в душах других: в начале — легкий след улыбки или слова; в конце — яркое горение разума, воображения и доброты. По мере того как обнару­женные студентом люди оказываются все более близко знакомыми с Альмутасимом, доля его божественности все увеличивается, но понят­но, что это лишь отражения. Перед Альмутасимом студент встречает приветливого и жизнерадостного книготорговца, а перед ним — свя­того. После многолетних странствий студент оказывается в галерее, «в глубине которой дверь и дешевая циновка со множеством бус, а за нею сияние». Студент спрашивает Альмутасима. Мужской голос, не­вероятный голос Альмутасима, приглашает его войти. Студент отодви­гает циновку и проходит.

На этом заканчивается изложение самого текста и следуют неко­торые критические замечания: Мир Бахадур Али писал роман как ал­легорию: Альмутасим — это символ Бога, а этапы пути героя — это в какой-то мере ступени, пройденные душой в мистическом восхожде­нии. По некоторым описаниям можно судить, что Альмутасим дол­жен внушать идею о едином Боге. В первой сцене романа можно найти аналогии с рассказом Киплинга «В городской стене». Следует также отметить, что существуют некие точки соприкосновения рома­на с «Беседой птиц» Фаридаддина Аттара. Содержание этой поэмы персидского мистика состоит в следующем: прилетевший издалека царь птиц Симург (чье имя означает «Тридцать птиц») роняет в центре Китая великолепное перо, и птицы, уставшие от анархии, от­правляются на его поиски. Они преодолевают семь долин или морей. Многие из странников отказываются от поисков, многие погибают. Пройдя очищение, лишь тридцать птиц вступают на гору Симурга. Вот они видят его, и им становится ясно, что они и есть Симург и что Симург — каждая из них и все они вместе. Точками соприкосно­вения с романом Мира Бахадура Али можно считать несколько слов, приписываемых Альмутасиму, которые развивают сказанное прежде героем, это (и другие туманные аналогии) может служить обозначе­нию тождества искомого и ищущего, означать тождество искомого и


ищущего, может означать, что последний влияет на первого. В одной из глав содержится намек на то, что Альмутасим и есть тот «индус», которого студент, как ему кажется, убил.

В. С. Кулагина-Ярцева

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.