Теория дифференциальной ассоциации

Профессор Иллинойского университета Эдвин Сатерленд (1883–1950) внес свою лепту в развитие теории стигмы, однако наиболее значительным вкладом этого ученого в развитие науки является создание оригинальной криминологической концепции. Его концепция, получившая название теории дифференциальной ассоциации, во многом основывалась на идеях Г.Тарда о подражании как основе человеческого общения.

В 1939 году в объемной монографии "Принципы криминологии" Э. Сатерленд сформулировал свою идею в виде развернутой концепции, включающей несколько пунктов. Суть теории Э. Сатерленда заключалась в следующем:

преступное поведение ничем принципиально не отличается от других форм человеческой деятельности, человек становится преступником лишь в силу своей способности к обучению;

преступное обучение включает восприятие криминогенных взглядов, привычек и умений. Именно эти отрицательные качества личности, которые формируются в результате негативных социальных влияний, подражания плохому примеру, и только они, лежат в основе преступного поведения;

человек обучается преступному поведению не потому, что имеет к этому особые преступные задатки, а потому, что криминальные образцы чаще попадаются ему на глаза, и у него устанавливается более тесная связь с такими людьми, у которых он может перенять криминогенные взгляды и умения. Если бы тот же самый подросток с детства был включен в другой круг общения, он вырос бы совсем другим человеком (пункт, который, собственно, и дал название его теории).

Дифференцированные, различные социальные связи определяют направление воспитания ребенка: если он вращается в респектабельном обществе, то усваивает стандарты правопослушного поведения. Если же он поддерживает связь с преступными элементами, то и усваивает соответствующие стандарты мышления и поступков. ^:

Э. Сатерленд ввел два психологических элемента в свою теорию. Первый заключается в том, что преступные взгляды, ориентации и умения усваиваются в группе при личном неформальном общении. Формальный подход воспитателей в школе, а также родителей, не имеющих психологического контакта с детьми, часто бьет мимо цели, и воспитательные усилия этих лиц нередко имеют нулевой эффект. Подлинным воспитателем такого подростка оказываются участники неформального общения в группе правонарушителей. В большинстве случае правонарушители и не думают никого воспитывать, однако их авторитет оказывается решающим фактором подражания.

Сущность второго элемента состоит в теоретическом положении, очень похожем на постулат И. Бентама: лицо становится преступником в результате преобладания, у него взглядов, благоприятствующих нарушению закона,'над взглядами, не благоприятствующими этому.

Для развития и практической адаптации этой теории очень много сделал ученик Э. Сатерленда – профессор Дональд Кресси. Весьма острой критике концепция дифференцированной связи подвергалась со стороны бихевиористов. Однако их критика была конструктивной, и органичное сочетание теории Э. Сатерленда с положениями бихевиористов, с одной стороны, сделало ее более научно обоснованной и практичной, с другой – положило начало интегрированию разрозненных концепций, претендующих на открытие радикальных путей избавления человечества от социального зла, в единую и всеобъемлющую теорию.

Бихевиористы Р. Бюргесс и Р. Акерс дополнили теорию Э.Сатерленда концепцией оперантного поведения. На основании объяснения поведения по схеме "стимул – реакция" эти ученые модифицировали основные положения Э. Сатерленда следующим образом: преступному поведению обучаются потому, что эти формы поведения приводят подростка и тех, у кого он учится, к полезным и приятным для них результатам. Обучение преступному поведению происходит тогда, когда оно подкрепляется более сильно, чем непреступное[355].

Научное значение теории Э. Сатерленда заключалось в том, что он попытался объяснить преступное поведение на основе анализа взглядов, жизненных ориентации, оценок, умений и привычек людей. Такой подход дал мощный импульс криминологическим исследованиям в этом направлении, и появилась целая серия теорий (теории контроля, устойчивости, социальных связей, дрейфа, референтной группы, несовпадающих предложений), ставящих в основу объяснения причин преступности и разработки мер профилактики феномен обучения. Детально анализировался процесс обучения преступниками-профессионалами своих помощников из числа молодых правонарушителей. Некоторые ученые стали рассматривать тюрьму как школу преступности. Были выработаны определенные рекомендации по делению заключенных на группы и их раздельному содержанию, чтобы воспрепятствовать обмену криминогенным опытом.

Виктимологическое направление изучения

Причин преступности

Интеракционистский подход к объяснению преступности и ее причин дал мощный импульс развитию ряда криминологических направлений, в том числе учению о жертве преступления – виктимологии. Виктимологические идеи родились тысячелетия назад. Самозащита потенциальной жертвы на заре человечества была основным способом воздействия на преступность.

В XX веке интеракционисты провели ревизию всех факторов преступности. От их внимания не ускользнула и значительная роль жертвы в процессе криминализации личности. Фрагментарные исследования роли жертвы в генезисе преступления предпринимались многими учеными и писателями. В учебнике "Криминология" Э. Сатерленд третью главу посвятил анализу жертв преступлений[356].

В 1941 году немецкий криминолог Ганс фон Гентиг, скрывавшийся от фашистов в США, опубликовал интересную статью "Замечания по интеракции между преступником и жертвой"[357].

Через семь лет из-под его пера вышла монография "Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности"[358].

Виктимологические идеи привлекли внимание ряда ученых. Постепенно число последователей Г. Гентига стало увеличиваться.

Основные идеи виктимологов сводились к следующему:

поведение жертвы оказывает существенное влияние на мотивацию преступного поведения. Оно может облегчать и даже провоцировать его. Напротив, оптимальное поведение может сделать невозможным преступное посягательство (либо свести его вероятность к минимуму, или по крайней мере позволит избежать серьезных отрицательных последствий криминала);

вероятность стать жертвой преступления зависит от особого феномена – виктимности. Каждая личность может быть оценена с точки зрения вероятности ее превращения в жертву преступления. Эта вероятность определяет виктим-ность человека (чем больше вероятность, тем выше виктим-ность);

виктимность есть свойство определенной личности, социальной роли или социальной ситуации, которое провоцирует или облегчает преступное поведение. Соответственно выделяются личностная, ролевая и ситуативная виктимность;

виктимность зависит от ряда факторов: а) личностных характеристик; б) правового статуса должностного лица, чьи служебные функции сопряжены с риском подвергнуться преступному посягательству, специфики этих функций, служебных функций, материальной обеспеченности и уровня защищенности; в) степени конфликтности ситуации, особенностей места и времени, в которых эта ситуация развивается;

величина виктимности может изменяться. Процесс ее роста определяется как виктимизация, снижения – девик-тимизация. Влияя на факторы виктимности, общество может снижать ее и тем самым воздействовать на преступность.

Развитие виктимологии пошло по следующим направлениям:

подготовка личности (разработка алгоритмов оптимального поведения в криминогенных ситуациях и специальный тренинг);

повышение уровня защищенности соответствующих должностных лиц;

сведение к минимуму виктимогенных ситуаций, предотвращение и пресечение их, информирование граждан о виктимогенных ситуациях-ловушках с тем, чтобы они по возможности избегали их;

защита и реабилитация потерпевших от преступлений.

Виктимологическое направление воздействия на преступность является одним из наиболее гуманных и перспективных. Оно не требует серьезных материальных затрат и, базируясь на присущем всем людям стремлении к самозащите, обладает как бы внутренним источником развития. Это направление нашло весьма существенную поддержку ученых и общественности. Рекомендации виктимологов помогли многим гражданам лучше защитить себя от возможного криминального посягательства. Внедрение разработанных виктимологами мер в практику позволило получить весьма ощутимый положительный эффект в воздействии на преступность.

Радикальная криминология

В 60 – 70-е годы западная цивилизация пережила серьезнейший кризис, который значительно усугубился неудачной войной США во Вьетнаме и значительным усилением идеологического влияния стран социалистического содружества. Все это привело к росту популярности идей о необходимости революционных изменений буржуазных социальных систем. Идеи революционности проникли и в науку о преступности.

Теоретическим фундаментом радикалов стали криминологические концепции стигмы и аномии. Не случайно большинство криминологов-радикалов (Г. Блох, Д. Гейс, Д. Кон-гер, В. Миллер, Р. Куинни, Ф. Зак) прежде проводили исследования в русле именно этих научных направлений. Из открытия теоретиков стигмы того феномена, что преступления совершают практически все члены общества, а к уголовной ответственности привлекают лишь наиболее бедных и обездоленных, сам собой напрашивался вывод о несправедливости практикуемых методов воздействия на преступность. Концепция аномии, социальной дезорганизации, хронически присущей капиталистическому обществу, раскрывала глубинные истоки преступности и показывала, что без радикальных перемен в общественном устройстве избавиться от преступности не удастся: "В промышленном мире кризис и состояние аномии суть явления не только постоянные, но, можно даже сказать, нормальные"[359].

Э. Дюркгейм, автор теории аномии, не считал необходимым избавлять общество от преступности, поэтому сам он революционных выводов из своей теории не делал. Но если соединить воедино концепцию хронической социальной дезорганизации и установку на устранение преступности, то логично сделать вывод о необходимости изменения, социальной системы.

Социологическая криминология стала радикализироваться в начале 60-х годов, когда была переименована в социологию отклоняющегося поведения. К 1973 году радикальное криминологическое направление вполне сформировалось[360].

Знаменательным в этом отношении был выход книги Яна Тейлора, Пауля Валтона и Джона Янга "Новая криминология"[361]-

Через два года из-под пера тех же авторов вышла еще одна монография – "Критическая криминология"[362].

В начале 70-х годов американские исследователи Герман и Юлия Швендингер, Антонни Платт образовали союз радикальных криминологов и основали свое периодическое издание для пропаганды революционных криминологических взглядов (иные издательства нередко отказывались публиковать столь смелые выводы радикалов). Радикальные криминологи считали необходимым отмежеваться от конформистской криминологии, которая поддерживает господствующий политический строй. В этом размежевании они иногда заходили настолько далеко, что приходили к выводу о недопустимости расходования денег на криминологические исследования, в то время как обездоленные страдают от голода и нищеты, на которые их обрекает капиталистическое общество[363].

Радикалы сделали немало смелых, оригинальных и интересных выводов, разоблачающих различные аспекты социальной несправедливости в буржуазном обществе. Например, Р. Куинни, раскрывая вслед за К. Марксом основное противоречие капитализма – между трудом и капиталом, отмечал, что класс крупных собственников использует свое господство как инструмент управления обществом. Вот какова логика его рассуждении: "Криминальная реальность в обществе основывается на определении преступного и непреступного... В основе процессов криминализации – классовые конфликты... В качестве преступных определяются деяния, противоречащие интересам господствующих в экономике классов... Будет ли то или иное деяние оценено в качестве преступного или непреступного, определяет класс, имеющий власть и доступ к правотворчеству"[364].

В рамках классовой борьбы господствующий класс криминализирует любое поведение, которое противоречит его интересам. Преступления господ, противозаконные деяния власть имущих не квалифицируются как преступления, потому что у капиталистов достаточно власти, чтобы не допустить собственной криминализации[365].

Немецкий ученый Хаферкамп раскрыл серьезные пороки правоохранительной системы. По его мнению, уголовная юстиция создана не для того, чтобы снижать уровень преступности, а для того, чтобы управлять ею. Ибо эта юстиция работает в тесном контакте с преступными группами, с организованной преступностью, чтобы контролировать тех, чья преступность мала и незначительна. Преступность – это естественный продукт такого применения права, которое нацелено против представителей низших слоев[366] .

А. Платт поставил вопрос о том, что общество для удержания людей от преступлений должно сделать их жизнь достойной. А для этого мало декларации о правах. Необходимо реальное обеспечение права на подобающее людям жилье, нормальное питание, на человеческое достоинство и самоопределение[367].

Идеологическая основа радикальных теорий была неоднородной. Если, например, Р. Куинни тяготел к марксистской криминологии, то Д. Даунс и П. Рокк считали, что в рамках традиционного марксизма проблему преступности не удастся решить. Им ближе анархический идеал общества, складывающегося из конфедерации свободных производителей (что-то наподобие либерального варианта сообщества швейцарских кантонов)[368].

Однако критическое отношение к реальной социальной системе их объединяло.

Радикальное направление показало, каково соотношение науки и политики в разработке эффективной общественной системы воздействия на преступность. Научные направления условно можно разделить на две группы: с одной стороны –.поддерживающие правящие политические круги и развивающие свои научные концепции в русле господствующей политики, с другой – оппозиционные. Оппозиционные направления также неоднородны. Одни ученые стремятся оградиться от политики, углубляясь в фундаментальные проблемы, анализ которых возможен безотносительно к политической реальности. Их главный научный инструмент – интеллект, логика и специальные методики. Другие, понимая, что в русле порочной государственной политики реализовать продуктивные научные идеи невозможно, вступают в борьбу с нею. Интеллект, логика и специальные методики в их арсенале отступают на задний план. Радикализм, политическая смелость, готовность к самопожертвованию – вот их научное кредо. Для возникновения радикального направления в науке необходимы определенные условия. К ним можно отнести относительную зрелость фундаментальных теорий, разработку достаточно четкой концепции практического решения проблемы эффективного воздействия на преступность. Когда препятствием к решению проблем защиты общества от преступности становится не отсутствие знаний, а недостаток политической воли, в науке появляется радикализм. Ученые осознают, что "чистая наука" пробуксовывает, и делают крен в сторону политики и публицистики.

Ученые-радикалы попытались сделать прорыв в плане повышения уровня независимости и честности криминологических исследований. В определенном смысле им это удалось. При этом то, что они перестали ориентироваться на практические запросы государственных структур, не снизило актуальности их исследований, поскольку общественная потребность в решении затрагиваемых ими проблем была налицо. По данному поводу французский криминолог М. Лонг заметил, что любое криминологическое исследование рано или поздно оказывает влияние на уголовную политику[369].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: