Понятие и значение объекта преступления

Объект преступления — это то, на что посягает преступление, то есть, на что оно направлено, что оно нарушает и чему причиняет или может причинить вред.

Проблеме объекта преступления посвящен ряд научных трудов[28].

При определении объекта преступления исходным положением является признание им общественных отношений[29],[30]охраняемых законом .

Примерный круг этих общественных отношений указан в ч. 1 ст. 2 УК РФ 1996 г., названиях всех разделов и всех глав (кроме главы 26) Особенной части этого УК (разделов VII «Преступления против личности», VIII «Преступления в сфере экономики», IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», X «Преступления против государственной власти», XI «Преступления против военной службы» и XII «Преступления против мира и безопасности человечества»; глав 16 «Преступления против жизни и здоровья», 17 «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» и других), а также диспозициях отдельных статей, например, ч. 1 ст. 205, ч. 1 ст. 213 Особенной части данного УК.

Общественные отношения складываются сами по себе в процессе существования общества любой социально-экономической формации. Они не создаются законом, хотя закон, в том числе уголовный, может способствовать и способствует их образованию, развитию и укреплению в соответствии с интересами государства и господствующего в обществе и государстве класса. Как было справедливо указано, закон «является всеобщим и подлинным выразителем правовой природы вещей. Правовая природа вещей не может поэтому приспособляться к закону — закон, напротив, должен приспособляться к ней... »[31]. Эта мысль имеет существенное значение для правотворчества независимо от социально-экономической формации и государства, этапов развития того и другого, в частности, для определения круга общественных отношений, подлежащих уголовно-правовой охране, и точности их выражения в уголовном законе. Чем глубже выявлена и познана и точнее отражена в законе природа общественных отношений и соответствующих им интересов, тем данная правовая норма является более обоснованной и потому эффективнее служит охране этих отношений. На современном этапе эволюции отечественного законодательства, в том числе уголовного, данное положение должно стать необходимой и обязательной предпосылкой любой правотворческой деятельности.

Процесс правотворчества в части определения круга общественных отношений, которые нуждаются в защите уголовным законом и потому берутся им под охрану, представляется в гносеологическом понимании как процесс отражения, процесс восхождения от конкретного в действительности к абстрактному.

Общественные отношения существуют объективно и проявляются как интерё^ыТП[^*т^пшнда~*этшГ категорий как сущности и явления предельно точно определено в положении, согласно которому «экономические отношения каждого данного общества проявляются прежде всего как интересы»[32].

При взятии общественных отношений под защиту уголовным правом они объявляются объектом уголовно-правовой охраны и признаются возможным (при определенных условиях) объектом преступления, причем отдельный вид общественных отношений — объектом одного или нескольких преступлений. Такое объявление не изменяет сущности общественных отношений. KajKjLZULaiQCOj^^iH остаются объектив-

но существующими в действительности.

Выражение в уголовном законе этих отношений в качестве охраняемых им представляет собой, с одной стороны, процесс отражения объективно существующих общественных отношений в сознании законодателя как нуждающихся в защите уголовным законом, и с другой — результат этого отражения, заключающийся во введении понятий о данных отношениях в уголовный закон, то есть в установлении охраны указанных отношений уголовным законом.

В уголовном праве, таким образом, общественные отношения выражаются как понятие, существующее в области сознания, а не представления. При этом данному понятию соответствуют понятия объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления. Вместе с тем хотя в основе последних находится понятие общественного отношения, понятия «объект уголовно-правовой охраны» и «объект преступления» неодинаковы по значению. Первое дает лишь общее представление о круге общественных отношений, защищаемых уголовным законом, то есть имеет общесоциальное значение. Именно в таком смысле общественные отношения указываются в ч. 1 ст. 2 УК РФ 1996 г. Второе имеет уголовно-правовое значение, так как характеризует элемент состава преступления. В этом смысле общественные отношения понимаются при их перечислении в названиях разделов, глав и отдельных статьях данного УК

Понятие «объект преступления», вливаясь в систему уголовно-правовых понятий, находится в универсальном взаимодействии с этими понятиями, наполняющими уголовное право, и существует уже неразрывно вместе с ними.

В юридической литературе объект преступления обычно понимается в уголовно-правовом значении, то есть как элемент состава преступления.

Важно отметить, что наряду с господствующей концепцией, согласно которой объектом преступления признаются об-щественные отношения , в науке уголовного права высказаны и другие точки зрения. Из них в качестве основных можно выделить три, согласно которым к объекту преступления относятся: 1) общественные отношения и правовая норма; 2) общественные отношения и производительные силы общества, то есть люди орудия и средства производства; 3) предмет преступления.[33][34]

Первая из них была высказана, в частности, А. А. Пионт-ковским. Он писал: «Объектом всякого преступления одновременно являются и соответствующие общественные отношения, и соответствующие правовые нормы социалистическо-го государства, которые регулируют эти отношения...» , «посягательство на соответствующий объект всегда связано с нарушением правовой нормы»[35], «в ряде случаев для характеристики объекта преступления указывается на нарушение тех или иных норм права, регулирующих соответствующие

общественные отношения»[36]. Эта точка зрения заимствована из дореволюционной русской науки уголовного права. Например, Н. С. Таганцев писал: «Объектом (преступления. — Л. Г.) является правовая норма»[37].

Действительно, при совершении любого преступления нарушается соответствующая уголовно-правовая норма. Однако она вторична, тогда как общественные отношения первичны. Именно для и ради их охраны эта норма введена в закон и существует. В конечном же счете преступление направлено на нарушение общественных отношений, а не уголовно-правовой нормы. Объектом же преступления является то, чему преступление причиняет или может причинить ущерб в ко-нечном счете.

В ряде случаев общественные отношения закрепляются нормами других отраслей права, например, отношения собственности — нормами государственного — Конституции Российской Федерации —и гражданского права, то есть облекаются в правовую форму. В этих случаях преступлением нарушаются и фактические общественные отношения, и нормы права, а также соответствующие последним правоотношения. Вместе с тем эти нормы права и соответствующие им правоотношения по отношению к фактическим общественным отношениям вторичны и потому преступлением нарушаются в конечном счете последние, что и определяет признание их объектом преступления.

Вторая точка зрениясостоит в предложении включить в понятие объекта преступления, помимо общественных отношений, еще «людей с их сознанием, взглядами и идеологией..., орудия и средства производства..., то есть производительные силы общества»[38].

Ошибочность этой точки зрения заключается в том, что, во-первых, производительные силы общества охраняются уголовным правом не абсолютно, а относительно, то есть в определенной системе общественных отношений и, во-вторых, они представляют собой материальный субстрат, тогда как объект преступления — чисто социальная категория, не включающая в себя ничего материального, и именно такбй категорией являются общественные отношения.

Так, отечественное уголовное право защищает производительные силы общества лишь в системе общественных отношений, существующих в нашем государстве. Именно поэтому не являлось преступлением, а, наоборот, было моральным долгом каждого гражданина нашей страны уничтожение орудий и средств производства, представляющих собой составную часть производительных сил, оказавшихся в период Великой Отечественной войны на оккупированной гитлеровцами территории и служивших интересам фашистской Германии.

Производительные силы общества — это люди, вещи и другие материальные субстраты, могущие иметь уголовно-правовое значение только предмета преступления или потерпевшего от преступления. При совершении преступления они подвергаются или могут подвергаться непосредственному воздействию преступника, различному по содержанию, но в конечном счете нарушаются стоящие за ними общественные отношения, являющиеся, как отмечено, чисто социальной, а не материальной категорией.

Данная точка зрения приводит к смешению объекта и предмета преступления.

Третья точка зрения выражена в следующем положении А. А. Пионтковского: «Встречающиеся в нашей литературе высказывания, что различия общего объекта (как общественного отношения) и непосредственного объекта (который в большинстве случаев не есть общественное отношение) научно несостоятельны, так как не соответствуют отношению рода и вида, неубедительны. Отношение между объектом преступления как общественным отношением и непосредственным объектом преступления следует рассматривать в плоскости взаимоотношения категорий материалистической диалектики — сущности и явления. Непосредственный объект преступления — это предмет воздействия преступника, который мы может непосредственно воспринимать (государственное, общественное или личное имущество граждан, здоровье, телесная неприкосновенность, свобода и достоинство граждан. .. и т. д.). Общественное отношение как объект преступления — это то, что стоит за непосредственным объектом и что еще необходимо вскрыть, чтобы более глубоко понять истинное общественно-политическое значение рассматриваемого преступления. Поэтому непосредственный объект тесным образом связан с объектом как общественным отношением»[39]. Рассматривая приведенную концепцию с позиции положения диалектического материализма, согласно которому «явление есть проявление сущности»[40], приходим к следующим выводам. Во-первых, явление это то, что возможно непосредственно воспринимать, то есть предмет преступления, определяемый в науке отечественного уголовного права, в частности, как «вещи, в связи с которыми или по поводу которых совершается преступление»[41]. Во-вторых, в плоскости соотношения сущности и явления необходимо рассматривать не соотношение общего и непосредственного объектов, а непосредственного объекта и предмета преступления. В-третьих, именно предмет как явление мы можем непосредственно воспринимать. Объект же преступления как сущность, проявляемую в предмете преступления, возможно раскрыть посредством познания, а не восприятия. Например, при причинении тяжкого вреда здоровью непосредственному воздействию подвергается здоровье человека, понимаемое в физиологическом смысле, что имеет уголовно-правовое значение предмета преступления и что возможно непосредственно воспринимать. Для того, чтобы определить, против какого именно блага — здоровья или жизни — направлено посягательство, либо установить, имеет место преступление или акт необходимой обороны, являющейся обстоятельством, исключающим преступность деяния, одного лишь восприятия недостаточно. Необходимо вскрыть правовую сущность содеянного, то есть еще проанализировать все обстоятельства преступления, чтобы выявить наличие или отсутствие направленности умысла виновного и деяния в целом на убийство или только на причинение тяжкого вреда здоровью либо отсутствие такой направленности и наличие действий, состоящих в защите правоохра-няемых интересов. Только после такого выяснения возможно установить общественное отношение, на которое направлено посягательство и которое нарушено, то есть объект преступления, либо вообще его отсутствие, что имеет место при необходимой обороне.

Отмеченное свидетельствует о неприемлемости и этой точки зрения, поскольку она ведет к смешению объекта и предмета преступления.

К искажению понимания общественного отношения как объекта преступления может привести позиция, состоящая в выделении внутренней структуры общественного отношения, включающей такие составные элементы, как «1) предмет, по поводу которого существует общественное отношение, 2) субъект отношения, 3) социальная связь как содержание общественного отношения, определяемая общественно значимои деятельностью»[42] .

В данной позиции усматривается смешение общественного отношения на обобщенном уровне, которое представляет собой объект преступления, и не являющегося таковым общественного отношения на индивидуальном уровне.

Кроме того, общественное отношение — категория чисто социальная и не может включать предмет как категорию материальную, хотя то и другое взаимосвязаны друг с другом. Включение в структуру общественного отношения как объекта преступления еще и субъекта отношения не имеет смысла, ибо им является общество в целом. Социальная же связь — это содержание общественного отношения на индивидуальном уровне, тогда как в общественном отношении на обобщенном уровне таковой является само общественное отношение, в русле которого протекает общественно значимая деятельность.

В качестве объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления выступает сущность общественного отношения наивысшего порядка.

Противоречивой и потому уязвимой представляется концепция объекта преступления, выдвинутая А. В. Наумовым. С одной стороны, он отмечает, что «исходя из марксистского понимания сущности человека как совокупности всех общественных отношений»[43] в науке советского уголовного права принято было считать, что объектом убийства является жизнь человека не как таковая сама по себе, а именно в смысле совокупности общественных отношений[44].

Очевидно, что такое понимание жизни человека как объекта убийства явно принижало абсолютную ценность человека как биологического существа, жизни вообще как биологического явления. Человек из самостоятельной абсолютной ценности превращался в носителя общественных отношений (трудовых, оборонных, служебных, семейных, собственности и т. д.). В связи с этим теория объекта преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным законом, не может быть признана общей универсальной теорией»[45]. С другой стороны, А. В. Наумов приходит к выводу, что «объектом преступления следует признать те блага (интересы), на которые посягает преступное деяние и которые охраняются уголовным законом»[46]. Противоречивость концепции состоит в том, что, констатировав абсолютную ценность человека как личности, автор в последующем изложении отступает от этого, признав объектом преступления не все блага (интересы), а лишь те, которые охраняются уголовным законом, и, следовательно, человека как личности не в качестве абсолютной ценности, а ценности только тогда, когда личность охраняется уголовным законом. Между тем уголовный закон не признает абсолютной ценности человека как личности, что ярко проявляется в таком обстоятельстве, исключающем преступность деяния, как необходимая оборона, при которой охраняется уголовным законом лишь личность обороняющегося и допускается причинение вреда личности посягающего, которая, следовательно, этим законом не охраняется.

Помимо отмеченного, важно обратить внимание на то, что А. В. Наумов определяет объект преступления как «блага (интересы)», а не как «общественные отношения, обеспечивающие блага (интересы)». Это, с одной стороны, ведет к смешению объекта и предмета преступления, что было подробно обрисовано в предыдущем изложении, и, с другой — не соответствует, хотя и весьма опосредованно, системному пониманию уголовного законодательства. Суть последнего состоит в том, что указание на «блага (интересы)» соответствует формальному определению преступления, которому присуще включение такого признака, как противоправность, и отсутствие другого признака, каковым является общественная опасность. В УК РФ дано материально-формальное определение преступления, в котором сочетаются оба названных признака в их совокупности. Указание в определении преступления на общественную опасность, то есть на опасность преступления для общества, то есть для общественных отношений, установленных в обществе, обусловливает необходимость включения в определение объекта преступления словосочетания «общественные отношения» и, следовательно, определения объекта преступления не в цитированной формулировке, а как «общественные отношения, обеспечивающие блага (интересы), на которые посягает преступление и которые охраняются уголовным законом».

Вызывает возражения и констатация А. В. Наумовым того, «что в новом УК РФ произошла переоценка иерархии объй охраны, их сравнительной. ценности. l и 7) во главу уща^ставились го-

сударственные интересы и_уже_ затем интересы личности и общественные интересы... Возвращение российского уголовного права к идеалам общечеловеческих ценностей означает принципиальное изменение сложившейся иерархии объектов уголовно-правовой охраны. В соответствии с демократическими принципами охраняемые уголовным законом объекты выстраиваются теперь в другой последовательности: интересы личности, общества и государства».[47] Ошибочность цитированного положения состоит в том, что автор принимает за истину иерархию ценностей, якобы выражающуюся в последовательности их расположения в ч. 1 ст. 2 УК РФ 1996 г.: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Однако подобная иерархия ценностей лишь декларация, причем не только не соответствующая, а прямо противоречащая действительности. Фактическаяj^ направленностью их пасположения в ч. 1 ст. 2 УК РФ 1996 г. Она обусловлена степенью строгости защиты перечисленных и других социальных ценностей, названных в наименованиях разделов и глав Особенной части данного УК, уголовным законом. При таком — единственно правильном и непредвзятом — подходе все, по существу, осталось по-прежнему.

Как показал анализ санкций УК РФ 1996 г. по такому основанию, как среднеарифметический срок лишения свободы, наиболее строго охраняются основы конституционного строя и безопасности государства, а наименее строго —конституционные права и свободы человека и гражданина. Так, например, за преступления против основ конституционного строя и безопасности государства (гл. 29 УК РФ 1996 г.) средний срок лишения свободы составляет 9,1 г.; преступления против мира и безопасности человечества (гл. 34) — 8,9 г.; преступления против общественной безопасности (гл. 24) — 6,1 г.; преступления против собственности (гл. 21) —5,1 г.; преступления против жизни и здоровья (гл. 16) — 3,1 г.; экологические преступления (гл. 26) — 2,3 г.; преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина (гл. 19 УК РФ 1996 г.) —1,6 г.48. При этом следует подчеркнуть, что за нарушение конституционных прав и свобод граждан — неприкосновенность частной жизни (ст. 137 УК РФ), тайны переписки, телефонных переговоров, телеграфных или иных сообщений (ч. 1 и 2 ст. 138), отказ в предоставлении гражданину информации (ст. 140 УК РФ), — особо болезненно и угнетающе воспринимаемое каждым человеком, даже не предусмотрено наказания в виде лишения свободы, хотя бы альтернативно с другими видами наказаний.[48]

Изложенное является прелюдией к системному определению признаков и понятия объекта преступления по отечественному уголовному праву.

Общественным отношениям как объекту преступления свойственны определенные черты (признаки), которые позволяют, во-первых, вычленить из всех общественных отношений те, что признаются объектом преступления, во-вторых, раскрыть его сущность, в-третьих, отграничить его от других уголовно-правовых категорий и, в-четвертых, уяснить характер вреда, причиняемого объекту преступления.

К таковым относится ряд черт (признаков).

Первая заключается в том, что общественные отношения, объявляемые объектом преступления[49], олицетворяют сущность социально-экономической формации и государства.

Указание в уголовном законе на те или иные общественные отношения, охраняемые уголовным правом, и степень строгости их охраны позволяют уяснить, какие именно общественные отношения в данных формации и государстве являются основополагающими, фундаментальными. Последнее обычно во многом зависит от последовательности перечисления общественных отношений в норме, объявляющей их охрану. Однако эта последовательность может не отражать истинного отношения государства к степени значимости социальных установлений, быть декларативной и использоваться для вуалирования фактической их ценности и важности с позиции господствующего класса, что, как отмечалось, наблюдается в ч. 1 ст. 2 названного УК. Таким образом, первая черта раскрывает социально-политическую сущность объекта преступления.

С обрисованной связана вторая черта, суть которой в том, что объектом преступления признаются не любые, а лишь вы-годные и угодные государству и господствующему в нем классу общественные отношения.

В нашей стране общество официально делилось, и в настоящее время это деление не поставлено еще под сомнение, на классы — рабочий класс, крестьянство (колхозное крестьянство) , интеллигенцию — по второстепенному признаку — функциям, выполняемым каждым классом, а не по первостепенному, основополагающему — отношению к власти и собственности, в соответствии с которым наше общество делилось и делится фактически на два класса — господствующий и подчиненный. Данное суждение, являясь темой самостоятельного философского и социологического исследования, обосновывается и доказывается многочисленными аргументами, в частности, существенно качественно и количественно неравным распределением между слоями населения социальных и экономических общечеловеческих ценностей, созданных трудом всего народа; возможностей реализации прав и законных интересов, условий медицинского обслуживания, отдыха; реальной доступностью в изобилии для одних и недоступностью для других пользоваться достижениями культуры и искусства, наличием ответственности за нарушение социальных, в частности, правовых норм одних и отсутствием такой ответственности других; заработной платы; жилой площади; дачных участков; условий приватизации материальных ценностей и т. д.

При этом к господствующему классу, по нашему представлению, относятся те слои (или слой) общества, которые владеют государственной властью и (или) собственностью в масштабах, дающих реальную государственную власть, а также обладают разнообразными привилегиями, обусловленными не заслугами перед обществом или реализованными способностями, а исключительно в силу имеющихся у них властных полномочий, соответствующего должностного положения, обладания имуществом в больших масштабах. Свою волю, обусловленную собственными интересами, господствующий класс возводит в закон, включая уголовный, которым берет под защиту общественные отношения, ему выгодные и угодные, и не устанавливает охрану отношений, противоположных по значимости.

Однако данное положение не следует понимать упрощенно и утрированно, будто бы все без исключения общественные отношения отбираемые господствующим классом для взятия их под охрану уголовным правом, являются классовыми, а не общечеловеческими ценностями, то есть нельзя во всех случаях противопоставлять те и другие.

Относя к объекту преступления общественные отношения выгодные и угодные господствующему классу, необходимо признать и то, что большинство общественных отношений, объявляемых объектом преступления, являются общечеловеческими ценностями, например, отношения, обеспечивающие физические и моральные блага личности, отношения собственности. Классовый же характер объекта преступления, равно как преступления и уголовного права в целом, выражается не в этом совпадении общечеловеческих и классовых ценностей, а в том, что с одной стороны, под защиту уголовным правом берутся отдельные виды общественных отношений, имеющих исключительно классовую — с позиции господствующего класса — ценность и значимость, например, государственная власть, являющаяся объектом, в частности, преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 277, 278, 279 УК РФ 1996 г. и, с другой, — игнорируется охрана уголовным правом общечеловеческих ценностей: прав избирателей требовать выполнения предвыборных программ президента, депутатов; имущественных прав населения, состоящих в исключении в результате действий властей, ухудшения материального положения граждан вследствие повышения цен в сочетании с неадекватным увеличением заработной платы, пенсий и других выплат; строжайшего и неуклонного соблюдения законов представителями исполнительной власти и т.д., что выражается в отсутствии уголовной ответственности соответственно Президента, депутатов за невыполнение предвыборных программ; членов правительства за нарушение имущественных прав населения; представителей исполнительной власти за принятие решений, постановлений, издание распоряжений или совершение иных действий в противоречии или несоответствии с законом и т. д.

Наконец, в правотворческой деятельности при принятии законов и определении объекта преступления решающее слово всегда принадлежит представителям господствующего класса.

Таким образом, данная черта объекта преступления характеризует его классово-политическую сущность.

Третья черта состоит в том, что объектом преступления признаются наиболее важные и ценные(с позиции, разумеется, господствующего класса) общественные отношения. Наиболее важными являются те отношения, нарушение которых причиняет или может причинить государству и обществу существенный вред, а наиболее ценными — социально полезные общественные отношения. Эта черта указывает на подход законодателя к вычленению из всех выгодных и угодных господствующему классу тех общественных отношений, которые нуждаются в защите уголовным законом.

Четвертая черта сводится к тому, что объект преступления — общественные отношения — чисто социальная категория, не содержащая ничего материального, что является критерием отграничения объекта от предмета преступления.

Пятая черта конкретизирует содержание объекта преступления как общественных отношений, относящихся к разным сферам — базиса, например, личность, собственность, или надстройки, например, интересы правосудия, порядок управления.

Шестая черта характеризует объект преступления как типичные общественные отношения в их обобщенном выражении, хотя в действительности, в реальной жизни, они проявляются как конкретные отношения между людьми, как социальные связи. Так, им является личность, собственность всех граждан в обществе и любого отдельного гражданина, а не персонифицированно Иванова, Петрова, Сидорова и т.д., хотя благодаря этому в реальной жизни защищаются личность и собственность и Иванова, и Петрова, и Сидорова и, наряду с ними любого другого гражданина. Эта черта позволяет отграничить объект преступления от предмета преступления и от потерпевшего от преступления.

Седьмая черта, тесно связанная с предыдущей и вытекающая из нее, выражается в том, что субъектом общественных отношений, признаваемых объектом преступления, является общество в целом: каждый его член, но не персонифицированное лицо (или лица). Благодаря этой черте субъект общественных отношений как объекта преступления отграничивается от субъектов конкретных общественных отношений, социальных связей, которые могут быть в уголовно-правовом смысле, в частности потерпевшими или лицами, совершившими преступления.

Восьмая черта дает возможность определить объект преступления как ту субстанцию, на которую преступление посягает в конечном счете. Такой субстанцией являются фактические общественные отношения, охраняемые уголовным законом. Констатация этого положения позволяет запечатлеть в категории объекта преступления материальный признак преступления: последний представляет собой фактическую общественную опасность деяния независимо от противоправности, а в объекте преступления указанный признак выражается в виде фактических общественных отношений, независимо от их правовой формы. Это в свою очередь дает возможность, с одной стороны, отмежеваться от понимания объекта преступления как правовой, в частности уголовно-правовой, нормы или как правоотношения и, с другой, — правильно решать некоторые вопросы квалификации преступления. Так, уголовно-правовая норма не является объектом преступления, поскольку она, хотя и нарушается при совершении преступления, но лишь опосредованно, и в конечном счете преступление посягает на фактические общественные отношения, охраняемые этой нормой. Фактические общественные отношения, представляющие объект преступления, первичны, а уголовно-правовая норма по отношению к ним вторична. Аналогично соотношение фактических общественных отношений как объекта преступления с другими правовыми нормами и правоотношениями. Во многих случаях, например, при совершении преступлений против собственности нарушаются право собственности и базирующиеся на нем правоотношения. Однако и то, и другое являются только правовой формой' фактических отношений собственности, по отношению к последним вторичны и нарушаются совершенным преступлением как бы «попутно». В конечном же счете нарушаются фактические общественные отношения собственности. При квалификации преступлений рассматриваемая черта представляет собой индикатор фиксации объекта преступления. В частности, завладение лесом, заготовленным бригадой рабочих предприятия, но не зачисленным еще формально на баланс этого предприятия, то есть не включенным еще в фонды последнего, квалифицируется как хищение чужого имущества, а не как причинение имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием, поскольку в данном случае осуществлено посягательство на фактические отношения собственности, хотя право собственности не нарушено. Если бы объектом преступления признавались не фактические отношения собственности, а право собственности, то содеянное в обрисованной ситуации следовало бы квалифицировать как причинение имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием, а не как хищение чужого имущества.

Наконец, девятая черта раскрывает механизм воздействия преступления на его объект. При совершении любого преступления общественные отношения как объект преступления не разрушаются, не уничтожаются, а только нарушаются. Например, при убийстве человеку причиняется смерть, но это не означает, что уничтожается личность как объект преступления (общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека). В этом случае уничтожается конкретный человек — материальный субстрат, а общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, лишь нарушаются, но в полной мере сохраняются.

Таким образом, объект преступления — это охраняемые уголовным правом общественные отношения, олицетворяющие сущность данной социально-экономической формации, выгодные и угодные господствующему классу, наиболее важные и ценные, относящиеся к базису или надстройке, типичные, то есть представленные в обобщенном выражении, являющиеся чисто социальной категорией, не содержащей ничего материального, на которые посягает преступление в конечном счете, субъектом которых является общество в целом и посягательство на которые состоит исключительно в их нарушении.

Значение объекта преступления состоит в том, что он: 1) соответствует согласно содержанию ч. 1 ст. 2 и названиям разделов и глав Особенной части УК РФ общественным отношениям, олицетворяющим сущность социально-экономической формации и государства, являющимся выгодными и угодными господствующему классу, наиболее ценными и важными; 2) позволяет уяснить социально-политическую и правовую сущность преступления; 3) является критерием для построения системы Особенной части УК; 4) определяет во многом квалификацию преступления; 5) обеспечивает разграничение преступлений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: