СЕНЕКА (ОК.4—65 Н.Э.) О БЛАЖЕННОЙ ЖИЗНИ.

Все люди хотят жить счастливо, но они смутно представ­ляют себе, в чем заключается счастливая жизнь. Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали подобно скоту за вожаками стада. Величайшие беды причиняет нам то, что мы сообразуемся с молвой и, признавая самыми правильными те воззрения, которые встречают большое сочувствие и находят многих последователей, живем не так, как этого требует разум, а так, как живут другие. Какой образ действий наиболее достоин человека? Что делает нас способными к обладанию вечным счастьем? При оценке чело­века я не верю глазам; у меня есть лучшее, более верное мерило для того, чтобы отличить истину от лжи. О духовном достоин­стве должен судить дух.

Я буду следовать заключению: «Живи сообразно с природой вещей». Не укло­няться от нее, руководствоваться ее законом, брать с нее при­мер, — в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек посто­янно обладает здравым умом; затем, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким, об­стоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользо­ваться дарами судьбы, не делаясь их рабом, результатом такого расположения духа бывает постоянное спокойствие и свобода ввиду устранения всяких поводов к раздражению и к страху. Вместо удовольствий, вместо ничтожных, мимолетных и не только мерзких, но и вредных наслаждений наступает сильная, неомрачимая и постоянная радость, мир и гармония духа, ве­личие, соединенное с кротостью.

В позорном и пагубном рабстве будет находиться тот, на кого попеременно будут оказывать свое влияние удовольствия и страдания, деспотические силы, действующие крайне произ­вольно и необузданно. Поэтому нужно себя поставить в незави­симое от них положение, а его создает не что иное, как равноду­шие к судьбе. Тогда осуществится неоценимое благо: спокойствие и возвышенность духа, чувствующего свою безопасность; с исчезновением всяких страхов наступает выте­кающая из познания истины великая и безмятежная радость, приветливость и просветление духа. Человек, не имеющий понятия об истине, никоим образом не может быть назван счастливым. Следовательно, жизнь счастлива, если она неизменно основы­вается на правильном, разумном суждении. Тогда дух человека отличается ясностью; он свободен от всяких дурных влияний, избавившись не только от терзаний, но и от мелких уколов; он готов всегда удерживать занятое им положение и отстаивать его, несмотря на ожесточенные удары судьбы.

Добродетель — это нечто величественное, возвышенное, царствен­ное, непобедимое, неутомимое, удовольствие же — нечто низкое, рабское, немощное, преходящее, караулящее и гнездящееся в непотребных местах и трактирах. Добродетель встретишь в хра­ме, у нее загорелое лицо и мозолистые руки. Напротив, удовольствие чаще скрывается и ищет мрака; оно изнежено и слабосильно; от него пахнет ви­ном и благовонной мазью; оно бледно или нарумянено. Высшее благо вечно, неистощимо, оно не вызывает ни пресыщения, ни рас­каяния, так как правильный образ мыслей не допускает заблуж­дения; он не ставит человека в необходимость негодовать на принятые решения и отменять их, так как всегда руководству­ется основательными соображениями; удовольствие же погаса­ет в момент наибольшего восторга.

Если философы и не поступают всегда так, как говорят, то все-таки они приносят большую пользу тем, что они рассуждают, что они намечают нравственные идеалы. А если бы они и дейст­вовали согласно своим речам, то никто не был бы счастливее их.

ЭПИКУР (341-270 ДО Н.Э.). ОБ УДОВОЛЬСТВИИ И БЛАГЕ.

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией; ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души. Следует размышлять о том, что создает счастье, ведь, когда оно есть, у нас все есть, а когда его нет, мы все делаем, чтобы его иметь.

Надо принять во внимание, что желания бывают одни — естественные, другие — пустые, и из числа естественных од­ни — необходимые, а другие — только естественные; а из числа необходимых одни — необходимы для счастья, другие — для спокойствия тела, третьи — для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение этих фактов при всяком выборе и избега­нии может содействовать здоровью тела и безмятежности ду­ши, так как это есть цель счастливой жизни; ведь ради этого мы все делаем, — именно, чтобы не иметь ни страданий, ни тревог. А раз это с нами случилось, всякая буря души рассеивается, так как живому существу нет надобности идти к чему-то, как к не недостающему, и искать чего-то другого, от чего благо души и тела достигает полноты. Да, мы имеем надобность в удовольст­вии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жиз­ни. Его мы познали как первое благо, прирожденное нам; с него начинаем мы всякий выбор и избегание; к нему возвраща­емся мы, судя внутренним чувством, как мерилом, о всяком благе.

Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам бла­го, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страда­ния лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удо­вольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие, по есте­ственному родству с нами, есть благо, но не всякое удовольст­вие следует выбирать, ровно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать. Но должно обо всем этом судить по соразмерении и по рассмотрению полезного и неполезного: ведь в некоторых случаях мы смотрим на благо, как на зло, и обратно: на зло — как на благо.

Простые кушанья доставляют такое же удовольствие, как и дорогая пища, когда все страдание от недо­статка устранено. Хлеб и вода доставляют величайшее удоволь­ствие, когда человек подносит их к устам, чувствуя потребность. Таким образом, привычка к простой, недорогой пище способ­ствует улучшению здоровья, делает человека деятельным по от­ношению к насущным потребностям жизни, приводит нас в лучшее расположение духа, когда мы после долгого промежутка получаем доступ к предметам роскоши, и делает нас неустра­шимыми пред случайностью.

Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольст­вия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые.., но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскош­ный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняю­щее лживые мнения, которые производят в душе величайшее смятение.

Начало всего этого и величайшее благо есть благоразумие. Поэтому благоразумие дороже даже философии. От благоразу­мия произошли все остальные добродетели; оно учит, что нель­зя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно. Ведь все добродетели по природе соединены с жизнью приятной, и приятная жизнь от них неотделима.

Задачи.

1. Почему можно считать моральную позицию Сократа со­ответствующей его философскому учению?

Афиняне разозлились на Сократа за то, что он находил их недостатки, призывал к справедливости, обращался к их совести. На не­го подали в суд, обвинивши его в том, что он совращает молодежь и не признает Бога. И суд приговорил Сократа к смерти. В конце концов, если Сократ откажется от своих убеждений, перестанет будить у людей со­весть и искать в их душах правду, и будет молчать, тогда его оставят в живых. Но Сократ не соглашается: без этого жизнь для него - не жизнь. И Сократ должен умереть. Его друзья и ученики в замешательстве, они предлагают ему организовать побег. Но мудрец отказывается от этой возможности остаться в живых. Убежать - это значит отказаться от то­го, чему он учил всю жизнь, вести себя боязливо, криводушно, неспра­ведливо - это значит предать самого себя. Сократ спокойно выпивает чашу с отравленным соком и уми­рает"'.

2.Прочитайте фрагмент из произведения древнегреческого философа Парменида "О природе". В чем особенность такой постановки проблемы бытия? Какие характерные оценки бытия установил Парменид? Тожде­ственны ли "бытие" и "сущее" в его понимании? Есть ли (являются ли бытием), с точки зрения Парменида, отдельные предметы, явления? Если нет, то можно ли о них подумать?

"...Остается только один разумный путь, который говорит: "ЕСТЬ". На нем - очень много знаков что сущее непорожденное, оно и не может погибнуть, целостное, однородное, непоколебимое и законченное. Оно не "было" и не "будет", так как она "есть" теперь - все вместе, одно, не­прерывное. Ибо какое рождение будем взыскивать с него? Как и откуда оно выросло? Из не-сущего? Этого я не позволяю тебе высказывать или думать, ибо нельзя ни высказывать, ни подумать: "не есть"... Так же как и из сущего сила вероятности никогда не позволит рождаться чему-нибудь, кроме него самого..."'.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: