Жесткость логики освоения зоны

Сегодня человечество опять поставлено перед необходимостью освоения новой среды и связанной с ней экономики, способной принять и прокормить "лишнее" население. Опасность в том, что, согласно историческим моделям, принятие разумных решений в такое переходное время сильно затруднено и не исключено, что даже принципиально невозможно. Старые отжившие институты и социальные установки, блестяще оправдавшие себя в недавнем прошлом, но неприменимые в быстро меняющихся условиях межценозья, продолжают формировать рациональный выбор больших групп людей, преследующих свои интересы. В прошлом такое "схлопывание" временных горизонтов, как правило, приводило к принципиально нерациональным решениям на уровне всего общества. Результаты хорошо известны - Первая мировая война в техноценозе ХХ в. и гомологичные ей события в каждом из предыдущих 5 ценозов. Сегодня это может быть усилено давлением начала новой S-волны с возможной заменой экономической парадигмы монокультурной агрикультуры, что кормила людей 7 тыс. лет.

"Мясорубки" между техноценозами имеют мальтузианскую функциональность. Для начала они решают острейшую проблему трудоустройства: физически сокращают население. Они также уничтожают старые отрасли и людей, связанных с ними. Война приводит к автаркии во фрагментированном мире, где каждая страна вынуждена производить весь ассортимент необходимых ей товаров. В условиях развала глобальной торговли и прекращения привычной ранее специализации открывается место для локальных адаптаций с развитием принципиально новых и порой крайне неэффективных индустрий, связанных с необходимостью покрытия дефицитов. В первой войне ценоза, в борьбе за выживание, отбирается и совершенствуется следующая ведущая технология. Так, в Первой мировой войне на фоне разрушения мировой инфраструктуры угольных станций был доведен до совершенства двигатель внутреннего сгорания - основа экономики ценоза ХХ в. Подчеркнем, что скорость модернизации, развиваемая во время войны, немыслима в мирное время с его естественной заботой об эффективности и прибыли. Так, за годы Первой мировой войны было создано пять-шесть поколений самолетов, "этажерка" братьев Райт превратилась в бомбардировщики и истребители. Британская армия вступила в войну, имея 100 грузовиков, а закончила, имея 60 000 грузовиков.

Период между двумя мировыми войнами ХХ в. в целом представлял собой демонтаж угольной экономики. В 1930-е гг. в условиях фрагментации мирового финансового пространства и автаркии все страны без различия идеологии осуществляли массивные и принципиально внеэкономические программы индустриализации. Разношерстные идеологические одежки бастиона капитализма - США, нацистской Германии и Советского Союза скромно прикрывали схожую функциональную сущность периода, чьи грандиозные проекты были внеэкономичны и не предполагали получения прибыли в обозримом будущем. Огромные усилия всего общества по построению массивной инфраструктуры - дорог, заводов и электростанций - привели к послевоенному процветанию, обеспечив занятость населения в новых отраслях. Но сперва прошла Вторая мировая, доработав технологии века. Сформированная тогда иерархия так называемых великих держав развалилась только к концу ХХ в.

Послевоенное потребительское общество - идеал пищевых цепочек ХХ в. - возникло как своеобразная "плата" за кровь, пролитую в двух мировых войнах. Его стандарты - автомобиль и скоростные дороги, супермаркеты и пригороды - стали легко узнаваемыми приметами ХХ в., его характерным культурным пакетом. Точно так же локомотивы и фабрики индустриальных городов по сей день считаются приметами XIX в. К концу ХХ в. практически везде, включая Россию и Европу с их железными дорогами, давно не использующими уголь, выросли свои, местные варианты "нефтяной" экономики. Расцвет технологий на фоне значительного освоения зоны, но задолго до ее переполнения, обеспечил практически полную занятость, вне зависимости от того, была ли таковая гарантирована в конституции, как в СССР, или нет. Это вызвало рост населения - так называемый "бэби-бум". Тем самым таймер экономической бомбы был включен. Послевоенная торговая зона была основана на Бреттон-Вудском соглашении 1944 г. - доллар де-факто заменил собой золото, запасы которого были неадекватны размеру торговых потоков резко выросшего ценоза. Материальное содержание бумажной валюты обеспечивали вполне реальные товары мирового рынка, вначале еврозоны, ближней периферии технологического лидера ценоза США, где торговля была инициирована планом Джорджа Маршалла.

Ползучее, но неотвратимое исчерпание внутренних ресурсов зоны после прохождения в 1950-1970-х гг. высшей ее точки, связанной с выработкой переносимых стандартов, проявилось в виде нефтяного шока 1973-1981 гг. Выяснилось, что, казалось бы, беспредельные запасы нефти в США практически истощены. Пришлось выйти в чуждую и потенциально враждебную дальнюю периферию, на поклон к нефтяным шейхам. Поскольку экономика страны была оптимизирована на потребление супердешевой нефти, что давало ей рикардианское преимущество, такой переход был болезненным. В начале глобальной фазы развития ценоза на фоне новых реалий - дорогая нефть - вперед вышли страны "второго эшелона", ранее находившиеся в ближней зоне доминирования США. Теперь они стали технологическими конкурентами Соединенных Штатов. Это прежде всего Германия и Япония. Отыграться США удалось при Рональде Рейгане за счет значительного расширения зоны при переходе к так называемой сервисной экономике. Шейхи уплатили "членский взнос" - долларовой деноминацией рынка нефти поддержали ослабевшую валюту доминанта.

Заметим, что аналогичный сценарий развития имел место столетием ранее, в XIX в. Промышленность Великобритании, лидера индустриальной революции, не оправилась после инфляционного шока 1860-х, связанного с подорожанием угля - неэластичного ресурса той эпохи. Технологически ее стали опережать страны второго эшелона, прежде всего США и Германия. Тем не менее после длительного кризиса империи удалось компенсировать "бегство" промышленности за счет роста так называемых сервисов, прежде всего экспорта кредитов. Британия выросла в крупнейшего банкира и торговца мира - глобальная торговля пошла через Лондон, отрезая "кусок" независимо от участвующих сторон.

Точно так же в современных США поддерживается высокий уровень жизни за счет циркуляции валюты, несмотря на неуклонно сокращающуюся индустрию. Относительная устойчивость доллара как финансового основания современной мировой торговли, организованной вокруг нефти, связана с его де-факто нефтяным содержанием. Идет магическое превращение - каждый бумажный доллар превращается в "нефтедоллар", предназначенный для циркуляции на мировом рынке, и должен быть заранее выкуплен у США в обмен на вполне реальные товары. Потоки поддерживаются трехсторонним обменом: Китай продает свою продукцию за доллары в США, расплачиваясь ими за ресурсы / технологии других (10). Легко заметить нестабильность этой ситуации. Помимо конкуренции со стороны евро и иены, остроту которой усугубляет платежный и бюджетный дефицит США, на глазах растет регионализация. По мере накопления дисбалансов, стрессов и внутренних противоречий подтачивается глобальная инфраструктура, творение рук и основа могущества стареющего лидера.

Регионализация, углубляющаяся с конца XIX в., привела к Первой мировой войне. Физически война стала возможна благодаря изобретению Фрица Хабера, получившего нитраты из воздуха. Германия прорвала британскую монополию на критическое сырье для производства взрывчатки и пороха. Тогда же большая часть британского военного флота была заменена кораблями нового типа - дредноутами. Новички-немцы получили шанс построить адекватный флот с нуля. Это типичная модель прорыва монополии старого лидера. Аналогично в свое время португальские каравеллы разрушили монополию турок на торговлю с Востоком, обойдя вокруг Африки. Сегодня развитие телекоммуникаций и появление дешевого оружия подрывает монополию страновых блоков, в том числе открывая путь вненациональным милитаристским организациям типа Аль Каеды и Хезболлах.

Эволюционное, или рикардианское, преимущество новичков возникает за счет введения в оборот нового изобильного в их зоне ресурса. В ХIХ в. нефть, а веком ранее уголь представляли собой маргинальные товары узкого применения. Из-за острого серного запаха уголь избегали применять даже для приготовления еды. Коксование изобрели пивовары, пытаясь уменьшить вонь. Будущий лидер вырывается вперед, поскольку новые функции уже имеющегося изобретения создают спрос на его ресурс. Так, автомобиль пришел из Европы - ближней периферии прежнего лидера, Великобритании. Но только массовый дешевый автомобиль, американская новинка, привел к созданию нефтяной экономики США. Знакомый пейзаж - хайвеи, супермаркеты и пригороды - сегодня тиражируется по миру как стандарт эпохи. Однако за счет появления новых игроков при расширении зоны пакеты как создаются, так и размываются. Например, культурный пакет первых цивилизаций базировался на плавке бронзы. Переход к железу, в частности позволивший ввести в оборот неполивные лессовые почвы, благодаря плугу ассирийцев ознаменовал их гибель. Это модель вакуума власти конца эры. Расширение ареала размывает пакет - ойкумена перерастает старого лидера.

По мере того как в очередной раз мы подходим к границе между зонами и связанными с ними техноценозами, остро встает вопрос о будущем энергоносителе. Ясно, что точность предсказаний зависит от понимания внутренней логики смены эпох. Новый способ хозяйствования приходит на смену старому, когда регулярные и адекватные поставки неэластичного энергоносителя перестают быть экономически оправданы. Как показывает опыт современности, в стоимость критической инфраструктуры поддержания стратегических поставок входит оплата войн для стабилизации пространства глобальной торговли. Вопрос о внутренней логике создания устойчивых исторических моделей прошлых эпох, наряду с раскладом сил, который возникает к концу их исторических экономик, будет рассмотрен в дальнейших работах авторов.

Примечания

1. Пример: двигатель внутреннего сгорания и неэластичный ресурс эпохи - нефть, позволили освоить экстремальную зону прерий в США и целину в СССР.

2. Так, яйцо рыбы сохранилось у млекопитающих, но в новой роли.

3. Эксперименты в Мексике показали, что древние технологии ирригации озера Титикака с использованием рыбы и водорослей для удобрения дают урожай в 7 раз выше, чем те, что получают индейцы Аймара, современные жители этих мест, и в 2 раза выше, чем получают с использованием химии.

4. Согласно Джону Мунро (http://www.chass.utoronto.ca/~munro5/), лошадь деликатна и может усвоить порядка 25% протеинов из травы (вол усваивает 75%). Лошадь нуждается в дополнительном рационе зерна.

5. Маленькая Швеция, богатая лесами и великолепной рудой, основным ресурсом эпохи, выросла в серьезную военную державу, угрожающую России.

6. Он был построен "от рамы" в отличие от предыдущих, менее прочных моделей, включая драккар викингов, который строился "от обшивки".

7. Судоходный канал дю Миди (240 км) между Гаронной и Средиземным морем был прорыт в 1681 г.

8. Чуть позже началась распашка целины. Многие считают, что введение трактора во время коллективизации, несмотря на все связанные с ней эксцессы, позволило решить первоочередную проблему пропитания городов, которая резко обострилась к концу НЭПа.

9. Для производства риса в Арканзасе, The US Army Corps of Engineers предложило план орошения ценой в 319 млн долл., или по 300 000 долл. на фермера.

10. Такого рода "треугольники" характерны для стабильных потоков, от торговых до Гольфстрима.