Стратегия устойчивого развития как реакция на угрозу глобализации.

Своеобразной реакцией на возможность такой глобальной социокультурной мутации стало антиглобалистическое движение, которое сформировалось в середине 90-х годов ХХ века и с этого времени активно развивается в США, Германии, Англии, Франции и других странах Запада и Востока.

Одна из проблем, которая повсеместно привлекает внимание антиглобалистов, связана с обостряющимися противоречиями в сфере взаимодействий человека и природы, с необходимостью формирования адекватного современности экологического сознания на принципах коэволюции человека и биосферы. В связи с этим особую актуальность в современной науке и философии приобрела проблема устойчивого развития, непосредственно связанная с поиском и обоснованием конструктивной стратегии дальнейшего развития техногенной цивилизации и преодоления тех социально-экологических аномалий, которые она инициировала и породила на предшествующих этапах своего формирования и развертывания.

Разработке стратегий устойчивого развития в последние годы было посвящено немало исследовательских проектов. Эта проблема находится в центре внимания влиятельных международных форумов, ставящих своей целью информирование общественности о масштабах и характере катастрофических изменений на планете, о реальных экологических угрозах, источниках нестабильности и противоречий в международном сообществе, нарастающей неравномерности мирового хозяйственно-экономического и культурного развития, чреватой новыми конфликтами и даже военными столкновениями. Эти форумы поставили перед человечеством и, в первую очередь, перед политическими лидерами стран и регионов задачу по созданию международных координационных центров, правовых и политических норм, общественных институтов и объединений, которые могли бы реально инициировать и контролировать переход современной цивилизации к новому типу социальной динамики в целях создания сбалансированного, равноправного мирового сообщества, рационально и эффективно решающего глобальные проблемы.

В июне 1992 г. на Конференции ООН по окружающей среде и развитию, в которой принимали участие главы государств и их представители из почти 180 стран мира, идея устойчивого развития была из области теоретических дискуссий переведена в плоскость практических решений. Началась разработка национальных стратегий исторического развития отдельных государств. При этом основными проблемами, на решение которых ориентировала народы данная конференция, были названы проблемы неконтролируемого роста народонаселения, неравномерности экономического развития различных регионов, голода и нищеты в афро-азиатских странах, углубление экологического кризиса вследствие экспоненциального роста промышленного производства и потребления в индустриально развитых государствах мира.

С этого времени экологические приоритеты социальной динамики становятся непременным компонентом любой национальной стратегии развития, основанием для определения целей и направлений как внутренней, так и внешней политики. Параметры, отражающие степень экологизации производства и качество природных экосистем, становятся обязательными компонентами различных индексов развития, оценивающих объективный научно-технический, социально-экономический и политический потенциал общества.

Термин «устойчивое развитие» был заимствован из лесоведения. Первоначально он использовался для обозначения вырубки зрелого леса в масштабах, позволяющих удовлетворять текущую потребность в древесине без ущерба для продуктивности леса в будущем. В 60-е годы термин «устойчивое развитие» стал активно использоваться в экологии, а в 1987 году Комиссия Брундланд при ООН придала этому термину совершенно новый социокультурный статус, отражающий особую форму поддержания устойчивого соотношения между социальной структурой и благосостоянием человечества, с одной стороны, и природными процессами с другой. Именно такое значение закрепилось за английским термином «sustainable development» после Второй конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Кстати, по мнению некоторых экспертов перевод этого английского термина на русский язык как «устойчивое развитие» не совсем корректен. Более точным по смыслу и содержанию будет перевод «поддерживаемое развитие». Однако суть не в этих лингвистических тонкостях. Главное состояло в том, что после саммита в Рио-де-Жанейро стало ясно, что наша технократическая цивилизация вплотную подошла к «запретной черте» и с нарастающей скоростью движется к катастрофе. Многочисленные исследования и расчеты показывают, что, если существующие тенденции развития не претерпят кардинального изменения, то коллапс неизбежен и наступит он не позднее середины XXI века.

Вот почему, тезис о том, что «человеческая история достигла водораздела, за которым изменение нынешней политики становится неизбежным», прозвучавший в докладе премьер-министра Норвегии Гру Харлем Брундланд в Рио-де-Жанейро, стал своеобразным символом и смыслоообразующим положением концепции устойчивого развития.

Два авторитетных международных форума последних лет более глубоко и всесторонне рассмотрели перспективу устойчивого развития современного мирового сообщества.

На 21-й сессии Совета управляющих Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП), которая состоялась 6-11 февраля 2001 г. в Найроби (Кения), и на последнем международном форуме в Йоханесбурге (ЮАР) обсуждались вопросы, касающиеся конкретных количественных критериев оценки состояния и перспектив глобального общества. В результате был сделан решающий шаг на пути разработки международного стандарта ООН по устойчивому развитию, который должен стать реальным ориентиром на пути создания механизмов управления миром, стимулирующих его переход к сбалансированному и экологически безопасному состоянию.

В данном контексте перед каждой страной встает проблема создания эффективных социальных механизмов и технологий, способных радикально изменить скомпрометировавшие себя стратегии количественного роста.

Следует отметить, что современное понимание термина «устойчивое развитие» («sustainable development») не означает, что общество должно впасть в некий гомеостаз, превратившись в статичную бюрократическую систему традиционалистского типа. Напротив, развитие мировой цивилизации должно стать более динамичным, интенсивным, вариабельным. Речь идет о ряде ключевых требований к направлению, механизмам и формам, а также качеству развития.

Во-первых, оно должно быть сбалансированным, учитывать не только ресурсные параметры, материально-технические и экономические факторы роста, но также социально-политические и ценностно-мировоззренческие составляющие социальной динамики. Современный цивилизационной процесс представляет собой взаимозависимое и многоаспектное развитие, в котором прогрессивные изменения одного региона имеют смысл только в том случае, если им соответствуют прогрессивные изменения в других. Динамика мировой системы как целого должна отвечать потребностям ее различных частей. Качественная трансформация материальных и идеологических подсистем общества должна быть согласованной. Поливариантность развития рассматривается сегодня как важнейшее условие устойчивости мировой цивилизации.

Во-вторых, «sustainable development» предполагает не количественный рост материальных, финансовых, демографических и информационных ресурсов, не пространственно-структурную экспансию человечества в биосферу, а переход к новому качеству роста. Это означает ориентацию развития на коэволюционный идеал отношений человечества с природным миром Земли и космическим окружением планеты. Рациональное природопользование должно опираться на научные знания о закономерностях функционирования и эволюции биосферы, основываться на научно обоснованных моделях управления биосферными процессами. Экологическая составляющая «качественного» развития предполагает создание на основе современной науки механизмов и технологий искусственного поддержания равновесия в экосистемах Земли, обеспечения прогрессивного развития биогеоценозов, поскольку количество антропогенных экосистем будет неизбежно нарастать, а естественные будут продолжать деградировать. Коэволюционная стратегия развития предусматривает комплексное решение глобальной экологической проблемы. Она направлена на обеспечение благосостояния и здоровья людей, на расширение возможностей реализации сущностных сил человека.

В-третьих, устойчивое развитие предполагает создание условий для справедливого распределения мирового ресурсного потенциала между процветающими странами Севера и бедными странами Юга для преодоления разрыва в уровне дохода между различными слоями населения и повышения качества жизни. Однако, речь не идет о простом перераспределении доходов, или о наращивании объема «гуманитарной помощи» народам «третьего мира». Подразумевается, что удовлетворение основных потребностей населения развивающихся стран будет осуществляться за счет внедрения новых, постиндустриальных технологий, финансовое обеспечение которых станет возможным благодаря рациональному потреблению и оптимизации развития богатых стран Запада.

Таким образом, экономическое и экологическое благополучие мировой цивилизации при устойчивом развитии должно опираться не столько на увеличение объема ресурсных циклов, сколько на интенсификацию духовной, интеллектуальной составляющей общественного бытия. Благополучие предполагает интенсификацию научного прогресса, рост инноваций в области информационных систем и технологий, высвобождение духовно-творческого потенциала личности и переориентацию социально значимых ценностей на духовно-интеллектуальные формы престижеобретения.

Концепция устойчивого развития, провозглашающая программу эволюционного перехода мирового сообщества к стабильному и сбалансированному развитию с учетом не только задач социоэкономической динамики, но и сохранения благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала планеты, по праву претендует сегодня на то, чтобы она рассматривалась и оценивалась как реальная конструктивная альтернатива техногенным стратегиям развития. Именно поэтому программы обоснования оптимальных сценариев развития не только в глобальном, но и региональном и даже национальном масштабах как правило, органически увязываются с идеей устойчивого развития.

Вместе с тем нельзя не признать, что отношение к этой идее не является однозначным и порождает ситуации острейшей идеологической конфронтации. Существует достаточно мощная оппозиция этой идее, базирующейся на утверждении, что концепция устойчивого развития призвана санкционировать стабилизацию и консервацию современного миропорядка, который никак нельзя признать справедливым и социально перспективным. И действительно, о какой справедливости можно говорить, когда речь идет о противостоянии, которое условно называют конфликтом «Севера и Юга». С одной стороны, относительно небольшая группа высокоразвитых стран с устойчивой политической системой, современными технологиями и высоким уровнем жизни, с другой – основная масса стран, живущих в рамках индустриальной и даже прединдустриальной технологии. В них господствует массовая бедность, бурный рост народонаселения, нестабильность политических и экономических процессов. О состоянии этого конфликта между так называемым «Золотым миллиардом» и остальным населением мира можно судить хотя бы по таким данным. На долю 20% наиболее богатых стран приходится 85% мирового валового дохода, а на долю остальных 80% населения Земли – всего лишь 15%. Индия дает миру около 30% всех неграмотных, а в США и Канаде на образование тратится почти в 100 раз больше, чем во всех африканских странах.

Эти цифры недвусмысленно свидетельствуют о том, что идея устойчивого развития не должна интерпретироваться и пониматься как призыв к консервации сложившегося миропорядка и характерных для него аномалий в важнейших сферах производства, потребления, социокультурной деятельности.

И все же идея устойчивого развития, задающая современному человечеству радикально новые приоритеты социодинамики на принципах гармонизации отношений между человеком и природой, а также установления справедливых и равноценных отношений между представителями различных культур и цивилизаций, должна быть оценена как одна из фундаментальных новаций в социокультурном пространстве постсовременности.

Таким образом, в современном философском дискурсе вырисовывается новое пространство идей и смыслов, которые призваны сформировать при­оритеты философии и науки в культуре XXI в. Некоторые из этих приоритетов уже достаточно отчетливо артикулированы в философских дискуссиях последних десятилетий, некоторые же еще только обозначают свои концептуальные и тематические очертания, способствуя, таким обра­зом, все более осязаемому вычленению нового этапа в развитии современной постклассической философии.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: