Исторический характер морфологической структуры слова.

Лекция № 5.

Изменения в морфологической структуре слова.

План.

1.Исторический характер морфологической структуры слова.

2. Опрощение.

3. Переразложение.

4. Усложнение.

5. Декорреляция.

6. Диффузия.

Исторический характер морфологической структуры слова.

Слова в процессе своего употребления нередко меняют не только значение и фонетический облик, грамматические свойства, характер и сферу применения, но и присущую им морфологическую структуру. Так, слова мгла, бледный, льгота сейчас имеют непроизводные основы. Возникли же они в русском языке с помощью суффиксального способа словообразования и первоначально представляли собой слова с основой производной: мгла является существительным, образованным посредством суффикса -л(а) от слова мга – «мгла, туман, тьма», бледный – прилагательным, образованным посредством суффикса -ьн- (совр. -н, -ен) от слова бльдый – «бледный», льгота – существительным, образованным посредством суффикса -от(а) от льга – «свобода, легкость», в диалектах еще известного.

Слово бедствие членится в современном русском языке на морфемы бед-ствиj(е) и осознается как производное от существительного беда. В действительности же оно возникло на базе ныне исчезнувшего существительного бедство (ср. еще у И. А. Крылова: «Безумный плачет лишь от бедства» ) и в связи с этим ранее имело не один суффикс -стви j-, а два: -ств- и -иj-.

Существительное ехидна и глагол молоть, имеющие ныне членимые, производные основы (ср.: ехид-н-а, ехид-ств-о; мел-ю, по-мол и т. д.), в свое время имели непроизводные основы, и суффиксы -н- (ехидна) и -о- (молоть) в них не выделялись. Существительное лошадь, имевшее в древнерусском языке свободную непроизводную основу лош- и суффикс -адь, так как рядом было слово лоша с тем же значе­нием (ср. укр. лоша – «жеребенок»), выделяет сейчас по соотношению с существительным лошак наряду с суффиксом -адь уже связанную основу лош- и т. д.

Именно этим объясняется тот факт, что довольно часто определение современной морфологической структуры слова не совпадает с определением его действительного происхождения, в результате чего оказывается принципиально важным разграничение словообразовательного анализа и анализа этимологического.

Все наблюдающиеся в морфологической структуре словоизменения следует охарактеризовать как процессы опрощения, переразложения, усложнения основы, декорреляции, диффузии и замещения морфем. Они происходят в слове в результате того или иного нарушения или; напротив, установления прямых соотносительных связей между производной и производящей основами.

2. Опрощение. Под опрощением следует понимать такое изменение в морфологическом строении слова, при котором производная основа, ранее распадавшаяся на отдельные значимые части, превращается в непроизводную, нечленимую. Слово теряет способность делиться на морфемы (см. приведенные выше слова льгота, мгла, бледный).

Этот словообразовательный процесс неразрывно связан с утратой словом прежних смысловых связей, в результате чего слово из мотивированного названия того или иного предмета объективной действительности становится немотивированным. Так, слова забор, отлынивать, лучший выступают сейчас в качестве совершенно условных названий соответствующих предметов, действий и признаков. В настоящее время, характеризуя основы приведенных слов как непроизводные, мы не можем также сказать, почему этот предмет, действие и признак так названы, хотя ранее образ, положенный в основу указанных названий, был в них совершенно ясным и определенным.

Забор назван так по функции. Слово забор было образовано с помощью суффикса -ъ от ныне исчезнувшего глагола zaborti, являющегося префиксальной формой borti (ср. совр. бороть(ся), (no)бороть и т. п.). Забор, таким образом, как и старославянское слово забрало (ср. древнерусск. забороло – «крепостная стена»), образованное от того же глагола с помощью суффикса -dlo (совр. -л(о), – то, что защищает, ограждает.

Четкой внутренняя форма была в глаголе отлынивать, в прилагательном лучший, возникших соответственно на базе слов лынь – «лентяй» и лукыи – «назначенный судьбой» (с помощью суффикса -jьш-, ср. древнерусск. лучаи – «судьба», совр. получать, благополучие, случай).

В процессе опрощения можно наметить (оставляя в стороне множество переходных случаев) две основные ступени, резко друг другу противопоставленные: опрощение полное и неполное. Полным опрощением является такая потеря основами слов былой их способности члениться на морфемы, в результате которой возникшие в слове новые непроизводные основы предстают перед нами как чистые корни. Разложить такие непроизводные основы на значимые части можно только с помощью глубокого и всестороннего этимологического анализа, привлекая сравнительно-исторические данные. При неполном опрощении новые непроизводные основы все же сохраняют следы cвoeй прежней производности. Разделить такие непроизводные основы на значимые части можно легко, и это часто приводит на практике к смешению словообразовательной и этимологической точек зрения.

В качестве основных причин, вызывающих процесс опрощения, следует назвать, во-первых, семантические и фонетические изменения и, во-вторых; архаизацию родственных слов (с последующим полным выпадением всех их из употребления).

Очень часто опрощение происходит в силу совершающихся в языке изменений в семантике, в результате утраты старого и развития нового значения или в производном слове, или в производящем, или в родственных производному словах. Например, в словах бойкий, воспитать, ведьма, околеть опрощение произошло в силу того, что они по сравнению с производящими словами бой, питать, ведать, кол получили новые значения, с первоначальными не соотносительные. Напротив, опрощение в словах жабры, наречие, гребень произошло оттого, что производящие слова жаба, речь, грести утратили некоторые старые значения: слово жаба – значение «рот» (жаба нaзвана этим словом по большому рту), слово речь – значение «глагол», слово грести значение – «чесать волосы» и т. д.

Не менее важным процессом, который также приводит к опрощению, является архаизация отдельных лексических единиц. Слово подвергается опрощению только в том случае, если происходит окончательное исчезновение из употребления не только производящего слова, но и всех других слов, так или иначе осознающихся как родственные (в том случае, если из языка выпадает только производящее слово, а выступающие как родственные слова остаются, соответствующее производное сохраняет свой составной, членимый характер и переживает процесс переразложения или процесс декорреляции.

Так, именно в силу выхода из современного литературного употребления производящих слов жадый (ср. древнерусск. жадоба – «жажда, желание, скупость» и т.д.), перек (ср. древнерусск. перекъ – «перечень»), рясно (ср. древнерусск, расьно – «ресница», расьнъ – «бахрома»), жужель (ср. древнерусск. жужель – «жук, жужелица», диал. жужь – «гусеница, насекомое») пережили процесс опрощения слова жадный, перечень, ресница, жужелица, превратившись в слова с непроизводной основой.

Довольно часто к опрощению ранее производных слов приводят звуковые изменения. В качестве единственной причины опрощения фонетическое переоформление производных и родственных им слов (в первую очередь образующих) выступает, например, в словах жижа (образовано от жидый – «жидкий» с помощью суффикса -j-, dj> ж), затхлый (от задъхнутися – «задохнуться»; в задъхлый д перед х после падения редуцированных изменилось в т).

Названные причины опрощения сравнительно редко выступают изолированно. Как правило, они выступают вместе, переплетаясь друг с другом настолько тесно, что иногда очень трудно установить, что же было в данном случае определяющим.

Процесс опрощения наблюдается в слове и на стыке корня и приставки (прелесть, воздух, нелепый и т.д.), и на стыке корня и суффикса (см. примеры выше), и между корнем и окончанием (при морфолого-синтаксическом способе словообразования, например: хотя, почти, cyть и т. п.).

В общей системе словообразования русского языка опрощение имеет очень большое значение, так как именно благодаря ему язык обогащается новыми корневыми словами.

3. Переразложение. Переразложение можно охарактеризовать как перераспределение морфемного материала внутри слова при сохранении им производного характера. Слова, оставаясь составными, начинают члениться по-другому, не так, как они делились раньше.

Процесс переразложения наблюдается чаще всего на стыке образующей основы и суффикса, возможен он и между образующей основой и. окончанием, образующей основой и приставкой, между двумя корневы ми морфемами. Основная причина переразложения – выход из употребления соответствующей данному слову производящей основы при сохранении в языке других родственных образований. Так, глагол обессилеть членится в настоящее время на морфемы обес-сил-е(ть) и воспринимается как суффиксально-префиксальное образование от существительного сила. Однако такое строение у этого слова является следствием переразложения, которое произошло в нем вследствие исчезновения производящего глагола бессилеть – «слабеть, изнемогать, лишаться сил».

В существительном голытьба выделяется сейчас непроизводная основа гол- и нерегулярный суффикс – -ытьб(а). Такая морфологическая структура этого слова обязана своим возникновением также процессу переразложения, пережитому существительным голытьба (у В. Даля – голыдьба) в результате исчезновения производящей основы голыдь – «беднота» (от голый, ср. злыдь в злыдень – от злой). По этой же причине произошло переразложение слова бедствие.

Значительно реже приводят к переразложению процессы аналогии, заключающиеся в воздействии на морфологическую структуру того или иного слова (чаще всего этимологически изолированного) продуктивной словообразовательной модели.

Переразложение в производном слове может происходить и в результате опрощения образующей основы. Например, основа слова бодрость, сейчас членимая на бодр-ость, до опрощения прилагательного бодрый (от бъдети – «бодрствовать», ср. совр. бдеть) распадалась на морфемы (бъд-р)-ость; основа слова убожество, сейчас разлагающаяся на убож- и-еств(о), до опрощения прилагательного убогий (от богъ –«богатство, имущество» с отрицательной приставкой у-) делилась на морфемы (у-бож)-ьств(о) и т. д. В этом случае при переразложении наблюдается растворение служебной морфемы в корне.

В отдельных случаях при переразложении происходит поглощение служебной морфемой, образующей данное слово, того словообразовательного аффикса, который: содержится в производящей основе. Обычно это приводит к слиянию двух рядом стоящих суффиксов (например, -ствиj- в слове бедствие), исключительно редко – к объединению в одну двух приставок (например, обес- в глаголе обессилеть). Появившиеся таким образом новые суффиксы нередко становятся регулярными и более продуктивными, чем те, на базе которых они возникли, например: суффикс
-ость, возникший в результате слияния суффиксов -oт(a) и-ть, суффикс
-ниj- (-ениj-), появившийся на основе суффикса страдательных причастий -н- (-ен-) и суффикса абстрактных существительных -иj-, суффиксы -чик, -щик, представляющие собой объединение суффикса относительных прилагательных -ск- и суффикса -ик.

Благодаря процессу переразложения наш язык получает возможность обогащаться новыми моделями образования слов, новыми исконно русскими суффиксами.

4. Усложнение. Процесс усложнения противоположен процессу опрощения. Усложнение – это превращение ранее непроизводной основы в производную. В результате слово, в момент своего появления в русском языке имевшее непроизводный характер, становится делимым на морфемы.

Усложнение может происходить иногда по тем же причинам, которые вызывают переразложение. Так, усложнение основы существительного ехидна произошло в результате воздействия на него кратких прилагательных женского рода с суффиксом -н- (-ьн-), усложнение основы глагола молоть – в результате того, что это слово после развития в древнерусском языке полногласия изменило свой звуковой облик и т. д.

Однако в подавляющем большинстве слов процесс усложнения происходит не в результате аналогичных или фонетических изменений, а в силу появления в процессе заимствования рядом с тем или иным иноязычным словом родственного ему, содержащего ту же непроизводную основу, в результате осознания словообразовательно-семантической связи одного заимствованного слова с другим. Так, существительное агитация появилось в русском литературном языке в XIX в. из немецкого языка (ср. нем. Agitation) в виде слова с непроизводной основой. Когда же рядом с ним в нашей речи стало употребляться однокоренное слово агитатор, его основа пережила процесс усложнения и стала члениться на непроизводную основу агит- и суффикс -ациj-.

Французское по происхождению существительное гравюра пришло в наш язык как непроизводное. Однако в связи с наличием в системе русского языка родственных ему слов гравировать и гравер оно также испытало процесс усложнения, и его основа стала делиться на непроизводную основу грав- и суффикс -юр-.

Естественно, что подобный процесс усложнения происходит одновременно (если он не произошел в них ранее) и в соответствующих родственных словах.

Семантико-словообразовательные соотношения могут установиться как между одновременными заимствованиями из одного языка-источника, тaк и между разновременными заимствованиями (даже из различных языков, если слова осознаются и воспринимаются как родственные), а при «народной» этимологии – также между заимствованными и исконно русскими словами.

Из изложенного ясно, какое большое значение имеет процесс усложнения для развития словообразовательной системы: русский язык получает возможность усвоения иноязычных словообразовательных морфем, обогащает свой словообразовательный «инвентарь» за счет иноязычного . Кроме «внешних» процессов опрощения, переразложения аффиксального материала.

5. Декорреляцияи усложнения, непосредственно отражающихся в изменении морфемного состава слова, следует учитывать, рассматривая разнообразные изменения в словообразовательной структуре, также «внутренний» процесс – декорреляцию. Под декорреляцией понимается изменение характера или значения морфем и соотношений их в слове. Декорреляция не приводит к изменению морфемного состава слова, как такового. Слово продолжает члениться так же, как членилось ранее, в нём выделяется столько же морфем, сколько выделялось при его образовании. Однако составляющие слово морфемы оказываются по своему значению или характеру совершенно иными, находятся в совершенно иных связях друг сдругом.

Так, декорреляция в словах ловец, заморозки, любовь привела к тому, что образующие основы лов-, замороз-, люб- стали восприниматься (ср.: ловить, заморозить, любить) как глагольные, хотя эти слова соответственно образованы от существительного ловъ – «ловец» (ср.: рыболов, зверолов, птицелов и т. п.), существительного заморозы – «первые морозы» и прилагательного любъ – «милый, любимый». Соответственно изменили в этих словах свой характер и суффиксы. Например, суффикс -к(и) в слове заморозки стал выступать как словообразующий элемент, хотя вначале он был уменьшительно-ласкательным и образовывал «форму субъективной оценки».

Декорреляция в глаголах медлить, жужжать привела к превращению словообразовательных суффиксов -и-, -а-, с помощью которых эти глаголы были образованы от прилагательного мьдлыи – «медленный» и существительного жузг (ср.: визг – визжать), в простые показатели глагольных классов.

В слове портной после превращения его из прилагательного в существительное -ой из чистого окончания им. пад. ед. числа стало нерасчленимой морфемой, указывающей также и на мужской пол действующего лица (ср. портниха); слово сердитый начало соотноситься с глаголом сердиться (в действительности же оно образовано посредством суффикса -ит- от утраченного существительного сьрдь (откуда сердце) – «гнев» (ср. в сердцах), так же, как нарочитый от нарокъ – «намерение») и т.д.

Очень часто декорреляция приводит к появлению на месте свободных непроизводных основ связанных. Так, бывшие ранее свободными основы пас- (в запасти, припасти), бел- (в белка, беличий) (ср. древнерусск. слова пасти – «запасать», бьла – «белка») превратились в связи с изменением значения глагола пасти и исчезновением существительного бела в связанные.

В развитии словообразовательной системы русского языка декорреляция играет очень важную роль. Это объясняется тем, что она часто захватывает целый ряд слов, принадлежащих к одному и тому же структурному типу, в результате чего происходит трансформация словообразовательной модели в целом. Например, слова на -ба (ходьба, резьба, алчба и т. д.) из отыменных образований, какими они являются по происхождению (ср. иноходь, древнерусск. рьзь – «резьба», алчь – «голод» и пр.), превратились в отглагольные; суффикс -ш(а), имевший раньше лишь значение «жены» (в генеральша, султанша и т. п.), развил значение лица женского пола (призерша, лифтерша, великанша и др.) и т. д.

6. Диффузия. Диффузию морфем можно охарактеризовать как взаимопроникновение морфем при сохранении ими в то же время четкой самостоятельности и особенности значимых частей слова. В результате этого процесса производная основа по существу продолжает члениться на те же морфемы, что и раньше, однако отдельность выделенных в слове морфем в определённом звене словообразовательной цепочки ослабляется из-за частичной фонетической аппликации одной морфемы на другую.

Важнейшей и почти единственной причиной явления диффузии морфем являются различные звуковые изменения (прежде всего стяжение одинаковых гласных или согласных), причем диффузия, возникшая в результате этого, может на письме не обозначаться и тем самым существовать лишь в устной речи (ср.: сшить [шыт'], детский [д'ецкиi].и т.д.), но может получать отражение и в орфографии, являясь, таким образом, фактом языка в обеих его формах.

Диффузия морфемы наблюдается обычно на стыке приставки и непроизводной основы или на стыке непроизводной основы и суффикса, но возможна и на стыке двух непроизводных слав. Фонетическую аппликацию приставки на непроизводную основу можно видеть в словах приду и разевать. В глаголе приду диффузия возникла в результате стяжения в один звук двух u (ср.. в древнерусском языке: И прииде весть къ Москвiь. В глаголе разевать (ср. раззява) фонетическая спайка морфем возникла после стяжения в один звук двух з.

В одном случае диффузия непроизводной основы и суффикса охватила целую словообразовательную модель, ставшую особым структурным типом. Это инфинитивы на -чь: типа пень, мочь, стеречь, беречь, стричь, течь и др., в которых еще в дописьменную эпоху в звуке [ч’] были объединены в одно целое конечный согласный корня [к] или [г] и инфинитивное -ти. И здесь диффузия морфем является результатом фонетического изменения, приведшего к слиянию двух звуков в один.

Своеобразно проявление диффузии морфем в слoвe бескозырка. В современном русском литературном языке это существительное соотносится со словами без козырька и входит в тот же словообразовательный ряд, что и существительное безрукавка, в соответствии с чем в нем должно быть интерпретировано и как принадлежность непроизводной основы козырек – козырька, и как предметный суффикс -к-, аналогичный тому, который свободно выделяется в слове безрукавка. Такая фонетическая аппликация элемента основы на суффикс возникла здесь в результате процесса переразложения, пережитого этим словом после исчезновения из литературного языка образующего существительного козырь «козырёк» , в связи c установлением прямых словообразовательных связей c бывшим уменьшитeльно-ласкательным козырек – бес-козыр-к(а) -- бес-козырк-(а) .

Диффузия морфем, одновременная процессу словопpоизводства, наблюдается и в других случаях. Так, в словах розоватый, коричневатый, бежеватый, лиловатый и т..п. -ов-, -ев- являются одновременно принадлежностью как образующей основы исходного прилагательного, тaк и суффикса неполноты качества -оват- (-еват-).

Слияние в одном звуковом комплексе ск двух ск (суффикса города и суффикса относительных прилагательных) наблюдается в процессе образования прилагательных от топонимических названий на -ск: омский, пятигорский, витебский и др..

K числу слов, в которых аппликация соседних морфем относится к корню и к суффиксу и появилась в момент образования слова, а не представляет собой результат происшедшего позднее процесса диффузии, принадлежит также пнуть, возникшее по аналогии c глагольными соотношениями: двину – двинуть, пихну – пихнуть, крикну – крикнуть, толкну – толкнуть, суну – сунуть и т. д. на месте пары пну – пять. B глаголе пнуть налицо взаимопроникновение элементов непрoизводной основы пн-и суффикса -ну-, но оно возникло в нем сразу; нестяженной формы пннуть не существовало.

Такая же одновременная c процессом словопроизводства диффузия наблюдается в глаголе обмануть, возникшем, как и слово пнуть, под влияниемглаголов совершенного вида на -нуть из обманить (с замещением суффикса -и- суффиксом -ну-).

Диффузию морфем в момент словопроизводства в отличие от диффузии значимых частей слова, происходящей c течением времени на базе соположенияособых по отношению друг к другу морфем, можно назватьаппликацией. Аппликация выступает как одно из средств объединения морфем в слове в процессе образования и с диффузией как одной из разновидностей изменения в морфологической структуре слова совпадает лишь внешне, по не по существу.

7. Замещение.Довольно часты случаи, когда слово начинает делиться c течением времени по-другому. Эта иная словообразовательная структура представляет собой результат замены одной морфемы другой. Такой процесс может быть назван замещением. В результате этого процесса морфемный состав производной основы в количественном отношении остается прежним, меняется лишь одно из звеньев словообразовательной цепочки, но тем самым и словообразовательная структура слова в целом.

Основными причинами замещения морфем являются: 1) аналогические процессы воздействия на морфологическую структуру того или иного слова продуктивной словообразовательной модели и этимологически родственной ему лексической единицы; 2) народно-этимологическое сближение разнокорневых слов.

Пример замещения ослов в результате второй из названных причин представляет слово свидетель – «очевидец, человек, бывший непосредственным наблюдателем какого-либо события или происшествия», в котором основа -вид- (глагола видеть) заменила в древнерусском языке исходную -вед- (ведети – «знать»), ср.. древнерусск. съведетель – «очевидец, свидетель на суде».

Процесс замещения основы буквально на наших глазах пережило слово бесталанный, образованное c помощью суффикса -н- от предложно-падежного сочетания без талона – «без счастья». Под влиянием прилагательного бесталантный оно получило значение «не имеющий таланта, бездарный». B словаре современного русского литературного языка» (т. I, 1950) этот факт еще не отмечался, прилагательное бесталанный толкуется в нем как архаическое и областное c одним лишь этимологическим значением – неудачливый, несчастный, обездолен­ный». Однако ошибочное c генетической точки зрения употребление этого слова превратилось yже в нормативное, и сейчас прилагательное бесталанный является общеупотребительным словом, семантически прямо и непосредственно связанным со словом талант. Новое значение отражено уже в «Словаре русского языка» (т. 1, 1957). Основа -талан- в бесталанный оказывается фонетическим вариантом (перед следующим далее н) основы -талант-.

Слово силком распадаетсяв настоящее время по соотношению c существительным силой наморфемы сил- и -ком (ср.: сила, насильно; пешком,тайком, ползком и т. д.). B процессе словоупотребления оно испытало как переразложение, так и замещение.Образовалось слово силком морфолого-синтаксическим способом на базе тв. падежа ед. числа слова силок –«петля» (ср., кубарем, от кубарь – «волчок») и первоначально употреблялось в выражениях поймать силком, тащить силком и т, д. Развитие на основе значения «посредством петли» семантики «насильно, силой» повлекло за собой переэтимологизацию наречия силком, вследствие которой оно перестало осознаваться как родственное слову силок и стало выступать как однокорневое словам силой, насильно.

Процесс замещения корневой морфемы пережило еще в общеславянскую эпоху слово синица < зиница (от звукоподражания зинь), в котором под влиянием народноэтимологического сближения его с синий корень зинь- был заменен корнем син-.

Замещение основы может быть и менее радикальным, нежели в приведенных словах. Оно может, в частности, свестись к замене в том или ином слове одной формы морфемы другой. В таком случае корневая морфема, как таковая, в слове нe меняется, а лишь начинает выступать в нем в измененном виде. Примерами могут служить многочисленные диалектизмы типа сожмать (из сжать под влиянием сожму, сожмешь, сожмет и т. д.), нагинать (из нагибать под влиянием нагну п др.; ср.: начинать – начну), пекёшь (из печёшь под влиянием пеку) и т. п.

Процесс замещения основы указанного типа демонстрируют и многочисленные случаи так называемого аналогического подравнивания основ, связанные с процессом падения редуцированных ь и ъ(ср.: швеца вместo шевца под влиянием швец < шьвьць, рва, льда вместо рова, леда под влиянием сон – сна, день – дня, Смоленск вместо Смольнеск под влиянием косвенных падежей, сота < сътa вместо ста под влиянием сот и т. д.), устранением чередования заднеязычных и свистящих в парах типа мухе – мусе, рyкa – pуце, нога – нозь, пастухъ – пастуси и т. л.

3амещение основ наблюдается в глаголах грести, скрести, современные формы которых на -сти возникли у них из более древних грети, скрети.

Что касается аналогического замещения служебных морфем, то его иллюстрируют, например, слова обмануть < обманить и лестни-ца < льствица (от льзтва).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: