|
НОВОЕ В РОССИЙСКОЙ ГЕОСТРАТЕГИИ
При анализе конфигурации российской внешней политики видны ее новейшие тенденции, которые проявились после 1995 — 1996 гг. Во многом они были связаны с заменой на посту министра иностранных дел западника А. Козырева государственником Е. Примаковым. Разница в позициях этих деятелей обусловила не только смену вектора российской политики — она становится более самостоятельной. Это четко выразилось в 1997 г., когда Примаков фактически получил картбланш на проведение своей линии. Результатом стала существенная активизация внешних связей России: на тот год приходится наибольшее число визитов. Новый внешнеполитический курс, на наш взгляд, основан на следующих позициях.
- Политика на западном направлении становится скорее проевропейской, чем проамериканской. Делается ставка на формирование треугольника Россия — Германия — Франция.
- Формируется азиатская политика, устраняющая прозападный уклон. Повышение внимания к Азии ведет к формированию общей позиции с Китаем по вопросу о многополярном мире. Россия определяет свои отношения с КНР, Индией и Японией и включается в сложную систему отношений в исламском мире.
- Контакты с ближним зарубежьем приобретают большую осмысленность, а усилия концентрируются на самых важных геополитических проблемах.
- Россия примыкает к процессам урегулирования международных конфликтов в качестве посредника (Югославия, Ирак и Ближний Восток, Таджикистан).
- Наше государство демонстрирует геополитический по содержанию подход к своей внешней политике. Оно деятельно вклинивается в региональные системы баланса сил и формирует собственные альянсы ("двойки", "тройки", "пятерки").
- Россия пытается расширить пространство своей внешнеполитической активности, чтобы в дальней перспективе вернуть себе статус мировой державы. Она нацелена на участие в самых многообещающих интеграционных процессах в мире, в т.ч. уделяет особое внимание АТР.
Многие аналитики говорят о преобразовании модели российской внешней политики. Изменения, привнесенные Примаковым (одна российская газета метко назвала его "игроком многополярного мира"), вполне могут быть названы последовательной "доктриной Примакова", заменившей доктрины Брежнева, Горбачева и Козырева. Один из авторов определяет ее следующим образом: "развивать и продвигать отношения с Западом, ведя самостоятельную игру на других полях: китайском, южноазиатском, дальневосточном". По его мнению, это "третий путь", позволяющий избежать крайностей "доктрины Козырева" ("положение младшего и на все или почти на все согласного партнера Америки") и националистической доктрины ("дистанцироваться от Европы, США и западных институтов — НАТО, МВФ, Всемирного банка), попытаться превратиться в самостоятельный центр притяжения для всех тех, у кого не сложились отношения с Западом, от боснийских сербов до иранцев") [Пушков 1997].
После отставки Примакова с поста премьерминистра весной 1999 г. заложенные им геостратегические ориентации в основном были продолжены — по сути они не имели альтернативы и отвечали геополитическим амбициям России и ее нового политического класса, ставшего более прагматичным и менее прозападным. Однако изза сложных условий прошлого года существенных новаций и инициатив не было, а наблюдалось некоторое снижение внешнеполитической активности России, в т.ч. по мере обострения внутренних конфликтов, объясняемых парламентскими выборами и приближением президентских 2000 г. Имидж страны был изрядно подпорчен кампанией в СМИ по дискредитации российской элиты, сотрясаемой коррупционными скандалами.
В это непростое время полезно вновь кратко обозначить успехи и неудачи российской внешней политики в 1990е годы. Наш анализ, исходящий из фактического материала баланса и адресов визитов государственных деятелей, показал, что Россия после нескольких лет следования в хвосте западной политики нашла в себе силы сформулировать собственную геостратегию, концептуально вполне обоснованную и довольно практичную. Понятно, что Запад ее не приветствует. Данная геостратегия существенно отличается от советской, хотя опирается на многие традиции, заложенные и в имперскую эпоху, и в период СССР. Она амбициозна: Россия попрежнему намерена играть роль мировой державы и не собирается соглашаться с понижением ее глобального статуса. При этом ее геостратегия не страдает авантюризмом и агрессивным экспансионизмом.
Ключевым направлением российской внешней политики все равно остается европейское направление, что подтверждает многовековые связи и ориентации страны, европейский компонент ее идентичности. Но, тяготея к Европе, Россия не может и не хочет растворяться в "общеевропейском доме" — это непозволительно для нее в силу географических масштабов и культурного своеобразия. Данным обстоятельством объясняются попытки разыграть "азиатскую карту" как один из способов утвердить свое уникальное место в мире и добиться особых отношений с тем же Западом. Ведь по историческим причинам и вследствие географического положения русские из всех европейцев выработали наиболее интимную связь с азиатским миром. Отсюда и явное предпочтение концепции многополярного мира, где Россия — один из полюсов: будучи сейчас ослабленной, она вправе опасаться за свое будущее и идентичность при однополярном порядке. Россия надеется на независимость политики европейских государств от мнения США и готова к тесным отношениям с крупнейшими азиатскими странами, чтобы стать "мостом" между Европой и Азией. И Западу лучше признать за Россией ее право на геополитические амбиции и самостоятельную внешнюю политику, чем спровоцировать униженную сверхдержаву на авантюры, для которых уже создано немало "теоретических" оснований.
Важный способ активизации России в международной политике — возможность влияния на ситуацию в конфликтных регионах. Причем речь идет как о "новых" геополитических разломах, возникших после распада СССР (в частности, Кавказ, Центральная Азия и Таджикистан), так и о "старых" болевых точках планеты (Балканы, Ближний Восток). Выработка принципиальной линии по отношению к этим зонам острой напряженности, которая бы позволила сохранить там российское присутствие и заставила бы другие страны считаться с Россией, становится одной из ключевых геополитических задач.
Разумеется, новая российская геостратегия не обеспечена должными экономическими и организационными ресурсами. Зачастую действия нашей страны бывают рассчитаны только на "внутреннее потребление" — доказать избирателям, что власти помнят о национальных интересах. Однако реалисты в России понимают, что восстановление ее позиций в глобальной системе займет многие годы, если не десятилетия, а сейчас самое главное — создать задел на долгосрочную перспективу. Поэтому сегодняшняя целенаправленность внешней политики состоит в расстановке приоритетов в отношениях с разными странами, в обозначении присутствия в ключевых геополитических ареалах и формулировании принципиальных позиций по содержанию международных отношений. Только таким путем Россия сможет найти место в стремительно складывающемся миропорядке XXI в. и претендовать на достойное великой страны будущее.
Литература
- Колосов, В.А, 1996. Российская геополитика: традиционные концепции и современные вызовы. — Общественные науки и современность, № 3, с.8694.
- Колосов, В.А., Трейвиш, А.И. 1992. Новое геополитическое положение России. Доклад ГорбачевФонда. М.
- Пушков, А. 1997. Новый европейский порядок. От "доктрины Козырева" — к "доктрине Примакова". — Независимая газета, 24.10.
- Салмин, А.М. 1999. Россия, Европа и новый мировой порядок, Полис, № 2, с. 10.
- Туровский, Р.Ф. 1992. Югославский разлом. — Полис, № 4, с.7484.
- Туровский, Р.Ф. 1994. Политикогеографическое положение России и национальные интересы государства. — Кентавр, № 3, с.3136.
- Туровский, Р.Ф. 1999. Политическая география. М.Смоленск: Издательство СГУ.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|