Звучит русская народная песня.

ХОД УРОКА

УЧИТЕЛЬ: «Песня тихая, тягучая и заунывная, похожая на плачь и едва уловимая на слух, слышалась то справа, то слева, то сверху, то из-под земли, точно над степью носился невидимый дух …»

- Откуда этот отрывок?

Конечно, это «Степь». После песен, которые только что прозвучали, эта фраза тоже звучит, как песня. Словесную ткань Чехов чувствовал как кружева и музыку вместе. Писатель считал, что «пройти мимо его звукописи, не ощутить мелодию его фразы, было бы очень большим упущением». Когда читаешь книги Чехова, поражает мелодия чеховской речи, её ритм, музыкальная грация повествования. Конечно, не случайно Чехов сближал в своём восприятии литературу и музыку.

«Антон Павлович делился со мною наблюдениями над своим творческим процессом, - рассказывает профессор Россолимо. – Меня особенно поразило то, что он подчас, заканчивая абзац или главу, особенно старательно подбирал последние слова по их звучанию, ища как бы музыкального завершения предложения». Рассказы Чехова написаны словно для чтения вслух. Короткие фразы, точная, насыщенная диалогом речь. И при всём этом – ясно ощущаемое ритмичное начало.

- Как вы думаете, откуда оно у него?

- Где истоки музыкальности Чехова?

Любовь к музыке зародилась у Чехова ещё в юности, одновременно с увлечением литературой и театром. Музыка занимала своё место в последовательной жизни большой чеховской семьи. Младший брат Чехова вспоминал: «Приходил вечером из лавки отец, и начиналось пение хором: отец любил петь по нотам и приучал к этому детей. Кроме того, вместе с сыном Николаем он разыгрывал дуэты на скрипке, причем маленькая сестра Маша аккомпанировала на фортепиано». Сохранилось свидетельство одного из товарищей Антона Павловича о том, что он начинал учиться играть на скрипке. В основе музыкального чувства – особое поэтическое ощущение мира. В гимназические годы Чехов увлекался итальянской оперой, потом круг музыкальных впечатлений расширился: он слушал симфоническую музыку. Одним из любимых композиторов был Мендельсон.

Послушаем одну из его мелодий(по выбору учителя)

Слушание музыки – это всегда открытие, открытие высокого в окружающем мире и в своей собственной душе. Звуковые образы у Чехова чрезвычайно разнообразны по своему характеру, по эмоциональной окраске. Это голоса окружающей нас природы: лепет берёзы, стук дождевых капель, глухой шум ледохода. Это перезвоны часов, колокольный звон, гармоническое, нежное пение, певучая мелодия скрипки, игра на гармонии, балалайке, рояле. Наконец, это волнующая, похожая на музыку мелодия человеческой речи.

С исключительным богатством даны звуковые картины в повести «Степь».

- Найдите эти картины (дети работают с текстом)

(Здесь таинственные голоса степной ночи, монотонная музыка просыпающейся степи, далёкая, тихая, заунывная, напоминающая плач песня, изумительной художественной силой нарисована в повести звуковая картина грозы. А.М.Горький наизусть читал этот отрывок из «Степи» молодым литераторам как образец, по которому следует учиться сжатости и образной силе художественной речи.)

- Дома вы читали произведения А.П.Чехова. В каких ещё повестях и рассказах Антон Павлович даёт описание игры, пения, восприятия музыки, звуков в природе? Какую роль они играют в рассказах? (Это одно из художественных средств обрисовки характеров действующих лиц, социальной среды, душевного состояния героев.)

Интересно, что в экземпляре книги А.П.Чехова «Хмурые люди» в библиотеке П.И.Чайковского отмечен текст в рассказе «Почта»: «Колокольчик что-то прозвякал бубенчикам, бубенчики ласково ответили ему. Тарантас взвизгнул, тронулся, колокольчик заплакал, бубенчики засмеялись».

Музыка живёт в произведениях Чехова в тесной связи с миром любимой писателем русской природы. И характерны, например, слова героя одного из чеховских рассказов, в которых слышится лирически взволнованный голос самого писателя: «Я умру… а мне все кажется, будто снится раннее утро, когда, знаете, больно глаза от солнца, или чудные весенние вечера, когда в саду и за садом кричат соловьи и дергачи, а с деревни доносится гармоника, в доме играют на рояле, шумит река – одним словом, такая музыка, что хочется и плакать, и громко петь».

В рассказе «На пути» писатель с большой художественной силой создал звуковую картину ночной метели. Изображение «дикой нечеловеческой музыки» зимней погоды далеко выходит за пределы узко пейзажного мотива. Завывание разбушевавшейся метели становится своего рода музыкальным символом трудной судьбы героя рассказа Лихарева. Печальная, за душу берущая мелодия скрипки гробовщика Якова Бронзы («Скрипка Ротшильда») дает почувствовать, что в очерствевшей душе героя глубоко скрытые настоящие человеческие чувства.

Звуки самодельной крестьянской свирели, напоминающие прерывающийся голос плачущего человека, как бы перекликаются с сетованиями старого пастуха на оскудение природы и человека в рассказе «Свирель».

Желая глубже раскрыть образ героини повести «Моя жизнь» Маши Должиковой, Чехов вводит одну немаловажную деталь – Маша исполняет романс Чайковского «Ночь». И здесь, как показывает писатель, манера исполнения резко контрастирует с характером романса, который, как мы знаем, особенно любил Чехов: «Маша, разодетая, красивая… пела: «Отчего я люблю тебя, светлая ночь? … у нее был хороший, сочный, сильный голос, и, пока она пела, мне казалось, что я ем спелую, сладкую душистую дыню. Вот она кончила, ей аплодировали, она улыбалась очень довольная, играя глазами, перелистывая ноты, поправляя на себе платье, точно птица, которая вырвалась, наконец, из клетки, и на лице было нехорошее, задорное выражение, точно она хотела сделать всем нам вызов или крикнуть на нас, как на лошадей: «Эй вы, милые!» Мы видим, как чужд Маше один из наиболее проникновенных романсов Чайковского. Эта деталь лучше всего показывает нам пустоту, душевную бедность героини повести.

УЧИТЕЛЬ: Музыкальное начало в творчестве Чехова выражается и в особом внимании к общему тону повествования. Общая тональность сближает повествование Чехова с взволнованной, эмоционально окрашенной человеческой речью, с музыкой. Русская речь с ее мелодичностью, напевностью особенно близка музыке.

О внутреннем родстве человеческой речи и музыки Чайковского говорит академик Асафьев: «Музыка Чайковского вся звучит, как живая речь, не являясь, однако, ни в какой мере «речью», а всегда безусловно оставаясь музыкой… Но у нее те же эмоциональные истоки, что и у живой человеческой речи».

Музыка Чайковского имеет общие эмоциональные истоки с поэтической речью произведений Чехова. И, пользуясь крылатым выражением, можно сказать, что если у Чайковского музыка говорит, то у Чехова слово поет.

В произведениях Чехова и Чайковского есть нечто общее: глубокая теплота, душевность, горячее сочувствие человеку. Писатель и композитор обращаются к своим читателям и слушателям с любовью и уважением, с полным доверием, как к близким людям.

Чехов-художник умеет «понимать и описывать» самые тонкие, казалось бы, не поддающиеся изображению словом душевные состояния, умеет раскрыть внутреннее богатство своих героев, заставить нас во всей полноте ощутить их душевное имущество, красоту мыслей и чувств. Музыка привлекала внимание великого писателя к сфере тончайших душевных переживаний. («Три сестры»).

Чехов, как и Чайковский, стремился и – для своих героев тоже – к жизни чистой и осмысленной, разумной и справедливой. Оба этих человека боролись против того, что мешает человеку быть счастливым.

Сейчас мы прослушаем трио «Вальса» из Шестой симфонии Чайковского. Мягкая лирическая радость крайних разделов вальса перемежается с тревожной тоской, подобно тому, как в лирической драматургии Чехова некоторые фразы, настойчиво повторяясь, обобщают основную мысль, владеющую сознанием героя. Вы читали пьесы «Чайка» и «Три сестры».

- Какие слова лейтмотивом проходят через обе пьесы?

(Нина Заречная несколько раз повторяет: «Я чайка», сравнивая игру актрисы со свободным полетом птицы. В «Трех сестрах» очень часто звучит призыв: «В Москву, в Москву!», - потому что с этим городом сестры связывают мечты о будущем счастье.)

Природа занимала большое место в жизни Чайковского. Подобно Чехову, композитор не мог жить без самого тесного, повседневного общения с природой.

«Отчего простой русский пейзаж, отчего прогулка летом в России, в деревне, по полям, по лесу, вечерам по степи, бывало, приводили меня в такое состояние, что я ложился на землю в каком-то изнеможении от наплыва любви к природе, от тех неизъяснимо сладких и опьяняющих ощущений, которые навевали на меня лес, степь, речка, деревня вдали, скромная церквушка, словом, все, что составляет убогий русский родимый пейзаж», - писал Чайковский.

Образы русской природы щедро представлены в творчестве композитора – в его операх, романсах, фортепианных миниатюрах. Во многом пейзажный характер носит первая симфония Чайковского «Зимние грезы». Лирикой русской природы проникнуто одно из самых поэтичных произведений Чайковского – фортепианный цикл «Времена года», привлекавший внимание Чехова.

В «Рассказе неизвестного человека» (1893) Чехов показывает, как музыка «Времен года» вызывает у одного из героев душевный подъем, глубоко скрытые хорошие чувства:

«Он (Грузин) сел за рояль, тронул один клавиш, потом заиграл и тихо запел: «Что за день грядущий мне готовит?» - но, по обыкновению, тотчас же встал и встряхнул головой.

- Сыграйте, кум, что-нибудь, - попросила Зинаида Федоровна.

- Что же? – спросил он, пожав плечами. – Я уже все перезабыл. Давно бросил.

Глядя на потолок, как бы припоминая, он с чудесным выражением сыграл две пьесы Чайковского так тепло, так умно! Лицо у него было такое, как всегда – не умное и не глупое. И мне казалось просто чудом, что человек, которого я привык видеть среди самой низменной, нечистой обстановки, был способен на такой высокий и недосягаемый для меня подъем чувства, на такую чистоту».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: