Развитие исторических знаний в России XVI-XVII вв.

1. Осмысление истории России в публицистике к. XV – XVI вв. Версии происхождения Московского царства. Определение места и роли православной России в христианском мире.

2. Летописи и хроники XVI в.

3. Новые формы исторических сочинений и летописи XVII в.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

Какие исторические идеи выдвигались и обосновывались в политической публицистике к. XV – XVI вв.? Почему многие идеи возникали и обосновывались в среде духовенства?

2.Как спор между иосифлянами и нестяжателями связан с идеей богоизбранности и мессианской ролью Русской земли?

3. Какой исторический путь развития российской государственности отстаивали иосифляне, а какой нестяжатели?

4.Согласны ли Вы с А.В. Карташовым, который в идейной программе Нила Сорского видит утопический идеал, обращенный в прошлое, а в творчестве Иосифа Волоцкого - прагматическую программу строительства «Града Божия» на земле, которая в тогдашних исторических условиях обретала форму теократии?

5. Какой образ государственной власти предлагал Максим Грек?

6. Какие исторические реалии XVI века отражала теория «Москва - третий Рим»? В чем ее смысл?

7. В каких сочинениях и как обосновывались идеи исторической государственной и династической преемственности московских князей?

8. В каких сочинениях, с помощью каких приемов Иван Пересветов осмысливает исторический опыт других стран и историческую ситуацию в Русском государстве? К каким выводам он приходит?

9.В чем суть полемики Ивана Грозного и Андрея Курбского? Сформулируйте положения, которые они защищают. На какие идеи они опираются и какие приемы используют?

10. Охарактеризуйте историческую концепцию А.М. Курбского.

11. Проследите трансформации летописания с концаXV в. до XVII в. включительно. Чем объясняется живучесть летописания?

12. Приведите пример нелетописных форм исторических сочинений XVI в. Каковы их особенности?

13. Перечислите наиболее известные исторические сочинения XVII в.с указанием их характера и формы.

14. Выделите новые черты в историографии XVI - XVII вв. Как исходя из этих черт можно оценить данный период историографии?

15. Какова роль событий Смутного времени в изменении отношения российского образованного общества к своему прошлому и в освобождении исторической мысли от влияния богословия и церкви?

16. Прочитайте и проанализируйте одно из исторических сочинений XVI - XVII вв.

Литература:

Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII—XVIII вв. М., 1973.

Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XVII — первая четверть XVIII

века. М., 1976.

Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI—XVII веков. М., 1980.

Лызлов А.И. Скифская история / Отв. ред. Е.В. Чистякова; сост. А.П. Богданов. М., 1990.

Око всей великой России/Отв. ред. Е.В. Чистякова; сост. Н.М. Рогожин. М., 1989.

Пушкарев Л.Н. Общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVII века:

Очерки истории. М., 1982.

Чистякова Е. В., Богданов А. П. Да будет потомкам явлено. М., 1988.

1.Осмысление истории России в публицистике к. XV – XVI вв.Влияние на развитие исторических знаний и исторической мысли образования российского централизованного государства. Усиление значения политической публицистики. Эта тенденция просматривается уже с конца XV в., а в XVI в. она проявилась вполне отчетливо.

Возникновение в среде духовенства теорий, обосновывающих могущество Руси и ее религиозное превосходство. К концу XV и началу XVI веков относится несколько литературных памятников, выражающих настроение умов того времени, в которых отчетливо просматриваются мысли о богоизбранности Московского царства. Наиболее ярким таким памятником является "Повесть о белом клобуке", в которой в образной форме развивается идея провиденциального перенесения роли Византии на Москву. Белый клобук, сотворенный для папы Селивестра по образу, указанному ангелом, и выступающий символом истинного христианства, его чистоты и святости, сложными путями попадает в Великий Новгород к архиепископу Василию. Но в повести нет тенденции возвеличивания Великого Новгорода, автор ее связывает будущее христианства даже и не с Москвой - это будущее он связывает со всей русской землей. Святая Русь выступает как «заместительница» Рима первого и второго, как преемница и наследница их исторической миссии.

Дальнейшее развитие идеи преемства наследия Византии проявляется в сказаниях, в которых уже четко прорисовываются исторические притязания Москвы - это "Сказание о Вавилонском царстве" и "Сказание о князьях владимирских". В них нетрудно найти достаточно однозначный ответ на вопрос, кто встанет на место Византии - только Русь, политически независимая, может заменить Византию, приняв ее права и обязанности по отношению к судьбам всего православного мира. Реально осуществить эту задачу могла только Москва. Иными словами, общество было подготовлено к восприятию новых идей.

Богословские споры и политическая публицистика. Полемика между иосифлянами и нестяжателями. Их духовные вожди - Нил Сорский и Иосиф Волоцкийсвоими учениями заложили два исторических архетипа развития русской государственности: Святая Русь и теократия.

В условиях еще сохранявшего силу татаро-монгольского господства, феодальной раздробленности русской земли и непрекращающихся усобиц нестяжателям спасение виделось в Царстве Божием. Этим настроениям соответствовало распространение разновидности исихазма, завезенного из цитадели восточного православия - Афона. Исихазм - тип религиозно-мистического миросозерцания о пути к достижению единения человека с Богом. Таким путем считалась глубокая аскеза молчания, направленная на очищение сердца слезами и “умной” безмолвной молитвой. Исихазм придал глубину русской богословской и в ее сфере - историософской мысли. Среди его сторонников называют и Сергия Радонежского. Но наиболее видными представителями этого направления были заволжские старцы, признанным авторитетом среди которых пользовался Нил Сорский.

Нил Сорский (1433 - 1508) родился в Москве, принадлежал к известному роду Майковых. Почувствовав призвание к иноческой жизни, он принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре. Иноком посетил Константинополь и гору Афон, где и познакомился с учением исихазма. Вернувшись на родину, Нил основал вблизи от Кирилло-Белозерского монастыря на реке Соре скит. От него ведут начало несколько других духовно родственных скитов Заволжья, иноки которых и получили общее имя “заволжских старцев”.

Нил Сорскийсчитается основателем на Руси скитской жизни, средней между монастырями общежительского типа и одиночным пустынножительством. Цель иночества в нравственном самоусовершенствовании, которое через «умную молитву» открывает непосредственное общение с Богом. Нил решительно осуждает самовольство, приравнивая его к лихоимству. И сам он не «самочинник», но ищет надежного руководства, которое находит в божественных писаниях. Вместе с тем Нил настаивает на разумном отношении к «божественным писаниям», ибо «писаний много, но не все божественные». Далекий от презрения к человеческому разуму, он делает его орудием испытания Писания.

В уставе иноческого жития Нила Сорского впервые в русской общественно-философской мысли представлена и развита, хотя и на мистической основе, идея нравственного самосовершенствования личности. В нем есть специальная глава, посвященная характеристике человеческих страстей, которые губят его бессмертную душу. Это - чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Но главным грехом Нил считает «стяжание», т.е. присвоение трудов чужого труда. Возражая поборникам монастырской собственности как «милостыни Христа ради», Нил замечает, что эта заповедь лукаво придумана теми, кто скрывает свой достаток. Истинная милостыня заключается в моральной поддержке ближнего, в помощи брату словом во время нужды, в утешении в скорби его.

Ведя строго аскетическую жизнь и проповедуя уход из мира и непротивление злу, Нил Сорский оказался в центре духовной жизни страны. Духовный подвиг святого и его сподвижников стал идеальным образцом, объектом поклонения и подражания для многих верующих. Главная цель посещения монастырей, скитов и пустыней состояла в желании увидеть и услышать живого носителя святости, получить радость от общения с существом, уже в этой жизни стоящим над ней, знающим сокровенные тайны, невыразимые человеческим языком. Посетители уходили от подвижника не только с запасом житейских советов, но и с просветленным духом, легким сердцем и очищенной ликующей душой - духовно обогащенные. Так духовными подвигами святых и подвижников типа Сергия Радонежского, Нила Сорского в Московском государстве утверждался идеал Святой Руси.

Уход от мира не спас сорского инока от участия в острейшей политической борьбе своего времени в связи с отношением к монастырской собственности. Главным оппонентом его в этом вопросе был другой канонизированный русской православной церковью святой, но человек совсем иной формации - настоятель Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий.

Крупная монастырская собственность, в первую очередь земельная, была огромным соблазном для московских великих князей, увидевших в ее секуляризации средство разрешения многих государственных проблем и прежде всего обеспечение землей нарождающегося нового класса - служилого дворянства. Этим была обеспечена негласная поддержка властями идеологии «нестяжания» заволжских старцев. Однако расстановка политических сил скоро изменилась в пользу «иосифлян». Сильной светской власти нужна была сильная же поддерживающая ее церковь. Нил Сорский сохранился в памяти народной и философских трудах как истинный представитель святости Русской земли, продолжатель дела преподобного Сергия Радонежского, тогда как за Иосифом Волоцким закрепилась “дурная слава” стяжателя, начетника, едва ли не предтечи или прообраза Великого Инквизитора Достоевского.

Основатель движения Иосиф Волоцкий -в миру Иван Санин (1439 - 1515), основатель Волоколамского монастыря, находившегося на земле удельного князя Волоцкого, сочувственно относившегося к деятельности игумена. Однако его наследник стал предъявлять монастырю феодальные претензии, препятствовавшие инициативам его настоятеля. Тогда Иосиф в 1507 г. в послании к Василию III просил его избавить монастырь от «удельного насильства» и принять в «свое великое государство». Акция удалась. Она вызвала жестокое сопротивление церковников. Но в лице князя Иосиф нашел заступника, а великий князь в лице Волоцкого игумена - надежного союзника, «богомольца московских царей», как его называли.

Наследие Иосифа огромно. Оно содержит множество посланий к разным лицам. Главным же трудом его жизни является «Просветитель, или Обличение ереси жидовствующих» (разновидность протестантизма, получившего распространение в Новгороде Великом и проникшего даже во властные структуры в Москве). В идейной борьбе с ересью жидовствующих Иосиф видел свой пасторский долг, что и нашло отражение в его основной книге «Просветитель». Одновременно эта книга составила целую эпоху в богословском и политическом сознании Московской Руси и послужила своеобразной идеологической программой к позднейшим церковным преобразованиям патриарха Никона.

В первый период своей деятельности, будучи не зависимым от великого князя, Иосиф отстаивает приоритет священства по отношению к власти государей. В первых семи «словах» своего основного труда «Просветитель» он учил, что царя надо почитать и слушаться. Более того, надо слушаться и почитать лишь царя благочестивого, правдивого. Если же царь подвержен скверным страстям и грехам, как то: сребролюбие, гневливость, лукавство, гордость, неверие, и обращает их против своих подданных, то «таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, но мучитель». И такому царю-мучителю повиноваться не должно.

Позже, перейдя под власть великого князя Московского, когда последний не без колебаний, но все же выполнил требование церкви о казни еретиков, Иосиф смягчает свою позицию. К этому времени окончательно вырабатывается его теократическая теория освященной Богом абсолютной власти самодержца. В последнем шестнадцатом «Слове» «Просветителя» Иосиф возвращается к обязанности государя хранить православие и благочестие, однако царь несет ответственность за пренебрежение к вере и порядку только перед Богом..

Попытку установить гармонию властей, духовной и светской, предпринял, заброшенный превратностями судьбы в Россию - Максим Грек (ок.1470 - 1556). Задачу священства он видел в том, чтобы молить Владыку о наших согрешениях, дело же царства – «промышлять о подручных», чтобы жили твердо и безопасно. Но это возможно лишь в том случае, когда обе власти «благоверно друг с другом согласуютса». Обе власти должны, по его мнению, одинаково твердо соблюдать «заповеди» и совместно, по-отечески устраивать жизнь своих подданных. Максиму Греку было известно учение о царе-тиране. Он поучает Ивана Грозного, что истинный царь и самодержец тот, который «правдою и благозаконием» устраивает житейские дела своих подданных. Этим определяются пределы самодержавия: во-первых, выдвигается требование соответствия царя христианско-нравственному идеалу, а во-вторых, впервые выдвигается принцип подчинения царя законности. В своих идейных исканиях Максим Грек выступает как идеолог предвозрожденческого гуманизма, считая заботу о духовном и телесном благосостоянии народа общим делом царской и церковной властей.

Так в идейной борьбе формировался идеал теократической власти московских государей, т.е. власти, поставленной и освященной самим Богом. В этом контексте московский государь предстал безусловным и неограниченным повелителем над князьями удельными, «всея Русския земли государям государь».Этот идеал, безусловно, импонировал представителям самой власти, но он импонировал и народным массам, страдавшим более и непосредственно от своих местных феодалов и видевшим в царе заступника. Таким образом, церковь уступила приоритет светской власти, представшей в образе теократии.Но это был вынужденный и потому временный союз.

Идея богоизбранности Руси получила развитие в теории «Москва— Третий Рим», которая была сформулирована монахом Псково-Печерского монастыря Филофеем около 1524 г. Она отражала враждебные католицизму («латинству») настроения русских церковников. Филофей говорил, что «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». Под двумя павшими Римами, помимо собственно Рима, подразумевался Константинополь, погибший в результате отхода от истинного православия (Флорентийская уния 1439 г.). Главой православного христианства после взятия Константинополя турками стала Москва. Теория «Москва — Третий Рим» служила укреплению авторитета Русской православной церкви.

В то же время Московское правительство использовало теорию Спиридона-Саввы, декларированную в «Послании о Мономаховом венце» (1510-1520 гг.) и «Сказание о князьях Владимирских», связывающую русскую государственность с мировыми державами прошлого.

Общая для большинства публицистических памятников идея особой роли России как единственной православной страны, уцелевшей среди «изрушившегося» христианского мира. Эта идея становится основой государственной идеологии. В построении русского государства Россия должна идти своим собственным путем, а на чужой опыт в очень ограниченной мере. Отечественные мыслители анализировали исторический опыт своей страны.

Иван Семенович Пересветов(сер. XVI в.) размышляет об особенностях государственного устройства России. Пересветов-русский публицист, дворянин, служил в Литве. Около 1539 г. переехал в Россию. В 1549 г. передал Ивану IY свои сочинения: «Сказание о Петре Волосском (Молдавском) воеводе», «Сказание о царе турецком Магмете», «Сказание о царе Константине» и две челобитные.

Все сочинения Пересветова объединяет единая мысль: России нужна сильная государственная власть, которая безраздельно должна находиться в руках царя. Для обоснования своей мысли Пересветов пользуется различными литературными приемами: то обращается прямо к царю Ивану, то строит свои поучения на примере истории Византии и ее покорителя Магмет-Салтана, то вкладывает свои размышления в уста праведного воеводы Волосского Петра. Под именем «султана Мегмета» (реальный прототипМагмет-Салтан) выводит образ идеального правителя. Использует прием сравнения двух способов правления турецкого (самодержавного) и русского, отдает приоритет первому. Возможность дальнейшего развития русского государства И. Пересветов связывал с обузданием боярского самовластия и укреплением царской централизованной власти. Главную причину гибели Византии, как и библейских царств Пересветов видит в подчинении царей вельможам. Главным преступлением вельмож была их «неправда», которая выражалась, прежде всего, в порабощении и закабалении людей. Вельможи «укротив» царя его именем управляли в свою пользу. «Земля и царство от них плакали и в бедах купалися. Но некому было жаловаться на их неправду, ибо царь всю их волю чинил». Обращаясь к царю, Пересветов, заклинает не можно царю без грозы быть. Правда не менее важна, чем гроза. Правда составляет основу государственного благополучия, без которой государство рано или поздно обречено на гибель. Противополагая правду вере, он связывал ее со справедливым общественным устройством, с искоренением зла и несправедливости, в первую очередь - рабства и неправого суда.

Социально-политические взгляды Пересветова строятся на почве идеи великого исторического призвания России. Он едва ли не первый в русской литературе заговорил об отношении русского народа к единоверным братьям славянам, попавшим под турецкое иго. Этот факт позволяет говорить о славянофильстве Пересветова. Однако, обращаясь к состоянию России своего времени, Пересветов приходит к огорчительному выводу, что русская держава не готова к выполнению своего призвания. И прежде чем спасать других, ей следует искоренить зло и неправду у себя. Эта тема в эмоционально образной форме прописана Пересветовым в «Слове о Волосском воеводе Петре». Выслушав с воодушевлением рассказ о великом русском царстве, на которое все порабощенные православные народы и, прежде всего, славяне возлагают свои надежды, автор устами воеводы Петра ставит решительный вопрос: «Таковое царство великое, сильное и славное и всем богатое царство московское, есть ли в том царстве правда?» И получает неутешительный ответ: «Вера христианская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет». Но, по убеждению Пересветова, одной веры недостаточно, более того, правда выше веры. И снова устами воеводы Петра он констатирует: «Коли правды нет, то всего нет».

Обращаясь к царю, Пересветов, как заклинание, повторяет, что он родился под небесным знамением во исполнение правды в его царстве. «Ты введешь правду великую в царство свое... и не будет таковой правды ни под всею подсолнечною, яко в твоем царстве государеве». Однако для этого царь, управляемый советниками, о чем ратовал Курбский, должен стать царем-самодержцем.

В назидание русскому царю Пересветов ссылается на политику мудрого Салтан-Магмета, который, хотя и придерживается басурманской веры, но правду в своем царстве блюдет. Он сжег все закладные книги и тем отменил рабство, сделал главной опорой своего царства военное сословие, в состав которого вошли и вчерашние рабы, и иные люди из низов общества, и каждому из них оказывается честь от воинской выслуги.

Политическая борьба переносится в публицистические сочинения Андрея Курбского и Ивана Грозного. Основное сочинение князя Курбского «История о Великом князе Московском»(1578). Его «История» далеко не беспристрастна. Это рассказ современника и очевидца, объединяющий мемуары с публицистикой, что позволило опальному князю преодолеть летописно-хроникальную традицию. Он уже вопрошает о причинах происходящего, задается вопросом о том, почему добрый царь стал неправедным правителем, пытаясь найти на него ответ в происходящей в душе Ивана Грозного борьбе добра со злом. Главное содержание истории, на взгляд Курбского, сводится именно к этой борьбе добра со злом, которая является земным отражением небесного противостояния Бога и дьявола.

Курбский обвиняет царя во всех смертных грехах, но о многом писал по слухах и подчинил свою работу схеме: сначала царь слушался хороших, «благородных» советчиков и дела в государстве шли хорошо, а затем приблизил к себе людей недостойных и начал гонения. М.Н. Тихомиров считал, что Курбский приписывал царю такие преступления, которых он никогда не совершал, а сама «История» не просто историческое сочинение, а памфлет, направленный против Грозного.

Спор шел о том, Кто остался верен заветам начала царствования Ивана IV. Князь упрекает царя в гибели русских воевод и обличает бояр, приближенных к Грозному, в использовании мнительности царя в своих интересах. Упрекая Ивана Грозного в жестокости, в несправедливости к своим недавним друзьям и радетелям, называя его царем-мучителем, Курбский выдвигает против него ряд идейных обвинений. Суть их сводится к тому, что царь отрицает существование над собой какого бы то ни было закона. Курбский, знакомый уже с теорией естественного права, упрекает Грозного в том, что он присвоил себе «волю естественного самовластия» и отверг необходимость подчинения ее Творцу, т.е. закону Божьему. Отвергнув тернистый путь закона, он избрал для себя путь произвола. Это выражается и в нарушении положительного закона, и в том, что царь действует «без суда и без права». Выход из этого состояния Курбский связывает с ограничением самодержавности царской власти советом мудрейших мужей. Курбский настаивает на том, что мнение совета должно носить отнюдь не совещательный, но обязательный характер. Царь должен им подчиняться, даже если бы был не согласен с ним. Право совета царю представляет исключительную привилегию боярства. Царю же остается исполнительная власть, т.е. реализация того, что решили бояре. Он доводит свою мысль до принципа разделения властей между царем и боярским советом. Правда, в его посланиях Ивану Грозному есть отсылка на мнение «всеродных человеков». Это послужило поводом для утверждения о, якобы, демократизме программы Курбского, его ориентации на земские соборы. Однако из общего контекста сочинений князя очевидно, что под «всеродством» он имеет в виду отнюдь не земский собор, а простонародье, к настроениям которого следует прислушиваться, но отнюдь не слушаться.

В отличие от своих предшественников, рассуждавших о пределах царской власти, о самодержавии в общей форме, Грозныйприбегает уже к сравнительному анализу. Он различает государства, где цари послушны своим советникам и не столько управляют, сколько исполняют волю последних. В основном это характерно для нехристианских народов. Но перед глазами Грозного был пример и вполне христианского государства - Польши, где государь ничего не имеет и никем не повелевает, но сам» от всех повелеваем есть». И он упрекает Курбского, что тот именно такого государя, управляемого советниками, хотел бы иметь.

По мнению Грозного, всякая власть от Бога, даже если она приобретена насилием (следовательно, того восхотел Бог), и всякой власти надо покоряться, тем более законной, т.е. полученной по воле Божьей. Свою власть Грозный считает вдвойне законной - по Божьему изволению и праву рождения и с гордостью выводит свою генеалогию как основание легитимности власти. «Исполненное истинного православия самодержавство Российского царства началось по божьему изволению от великого князя Владимира, просветившего Русскую землю святым крещением, и великого князя Владимира Мономаха, удостоившегося высокой чести от греков, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего великую победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами, вплоть до отомстителя за неправды деда нашего великого князя Ивана и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего Василия, и до нас смиренных скипетродержателей Российского царства». Это сочетание богоустановленности власти с непрерывной исторической традицией и определяет ту исходную позицию, с которой Грозный ведет свою полемику с Курбским.

На защищаемую Курбским идею ограничения царской власти правом совета Грозный отвечает ссылкой на историческую традицию: «Русские же самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи!». Не чуждается он и этимологических аргументов: «Зачем же и самодержцем называться, если сам не управляет?». К этой мысли он возвращается и во втором послании и настаивает на своем понимании самодержавия, когда царь сам строит свое государство, имея не номинальную, а реальную власть. Подданные же должны безоговорочно повиноваться своему повелителю. Даже обвинения Курбского в жестокости Грозный отводит, ссылаясь на полноту самодержавной власти и историческую традицию: «До сих пор русские властители ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними ни перед кем». В обоснование этой позиции он практически повторяет аргументы Ивана Пересветова в его понимании полномочий царской власти. Для Грозного, как и для Пересветова, быть царем, значит действовать сообразно с реальными условиями общественной жизни, не останавливаясь в случае необходимости перед крайними мерами: «грозой», опалой и казнью по отношению к отступникам. За это современники упрекали Грозного в жестокости, но он отметает подобное обвинение, так как жестокость, как деяние несправедливое, имеет смысл там, где обозначены пределы власти, самодержавие же, в понимании Грозного, в принципе отрицает их. Поэтому судить поступки самодержца дано ему самому да Богу, перед которым он даст ответ на последнем суде.

2.Летописи и хроники XVI в.В XVI в. приобретают публицистический характер и такие консервативные формы исторических сочинений как летописи. Летопись все более и отчетливо, чем ранее становится выразителем строго официальной точки зрения – идеи самодержавия и ликвидации всех самостоятельных и полусамостоятельных княжеств, но утрачивает значение государственного документа. Свои официальные функции она передает приказному делопроизводству, историческому повествованиям и сказаниям. Летопись приобретает скорее воспитательный характер. Кроме того, значительно усилился интерес к всеобщей истории. В конце XV— начале XVI в. у московского книжника появилась потребность включить историю Русского государства во всемирную, связать между собой эти два исторических процесса, до сих пор рассматривавшихся независимо друг от друга. Последнее вполне понятно в связи со стремлением показать величие и всемирно историческую роль Москвы и московских государей как блюстителей истинной веры, носителей лучших мировых традиций. В историческом повествовании исключительную важность для этого периода имеет русский хронограф. По мере того как исторические функции отдавались государством в приказы, архивы, разрядные книги, хронограф начинает вытеснять летопись. В свою очередь, в летописи усиливается повествование, появляется вымысел, назидательные тирады, и она в какой-то степени сближается с хронографом.

В XVI в. историческая литература идет по пути создания произведений грандиозных масштабов и пышных форм. К числу таких грандиозных по размерам и наполненных похвалами князьям произведений относятся Воскресенская и Никоновская летописи. Название летописей связаны с судьбой некоторых их списков в XVII в. Список Воскресенской летописи хранился в Воскресенском монастыре на Истре, а список Никоновской принадлежал самому патриарху. Сохранившийся до наших дней текст Воскресенской летописи был составлен в первой половине 40-х гг. XVI в. Никоновская летопись была составлена в конце 20-х гг. XVI в. в Москве, при дворе митрополита всея Руси Даниила Рязанца (1522-1539) и доведена до 1558г. Целью создания летописи стала подготовка к собору 1531 г., на котором осуждались взгляды нестяжателей на церковное землевладение. Никоновская летопись представляет собой наиболее полный свод сведений по русской истории и является одним из важнейших источников по истории русского Средневековья.

Самым крупным летописно-хронографическим произведением средневековой России, можно сказать «исторической энциклопедией XVI в.», стал так называемый «Лицевой свод Ивана Грозного» (летопись в лицах, т.е. иллюстрированная), который состоит из 10 томов. Почти каждая страница этой «энциклопедии»-украшена миниатюрами, общее число которых 16 тысяч. Три первых тома посвящены всемирной истории, а остальные семь — русской. Почти целых десять лет с 1568 по 1576 г. трудились над ним мастера царской книгописной мастерской при соборном храме Покрова Богородицы в Александровской слободе. Примечательной особенностью свода являются скорописные редакторские записи, которые сделаны на полях последних двух томов — Синодальной летописи и Царственной книге. Содержание томов описывает одни и те же события, связанные с началом царствования Ивана Грозного. Последнее позволило историку Д.Н. Альшицу предложить гипотезу о принадлежности записей самому царю. Вероятно, когда наиболее злободневная часть работы была завершена, то некоторые ее части вызвали неудовольствие «грозного» заказчика. Свои пометы царь вносил, явно пользуясь дополнительными источниками, указывая как описывать те или иные события и предлагая при этом новые дополнительные тексты. Не только сам свод, но и приписки особенно являются для нас важнейшим источником по истории политической борьбы XVI в.

В целом летописные своды XVI в. явились результатом основательной переработки прежних текстов, а сами летописные приемы все дальше отходят от стандартов, применявшихся в первые века русской истории.

На протяжении XVI в. все большее распространение приобретают произведения, посвященные ограниченному историческому периоду или отдельной личности. Некоторые из подобных иногда заключались в старую летописную форму, хотя содержание их отличалось от традиционного. Пример, «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», составленный до 1555 г. Это не только летопись, но и панегирик взятию Казани, Ивану Грозному и митрополиту Макарию. Он отличается очень большими размерами. Значительную часть занимают в нем посольские дела, выписки из разрядных книг, личность Ивана Васильевича, тексты царских речей, построение Свияжска и взятие Казани. Каждый из этих способов выражения исторического материала со временем обособляется.

Традиции летописания не прерывались и продолжали жить по областям, а также в произведениях нового типа — «Степенной книге царского родословия». Это литературно-историческое произведение более всего свидетельствует о разложении летописного жанра. Составлена в начале 60-х гг. XVI в. духовником Ивана IV Андреем ( ставшим впоследствии митрополитом. Степенную книга названа так потому, что события в ней располагались не по годам, как в летописях, а по степеням граням, каждая из которых соответствовала правлению сменявших друг друга скипетродержателей. Степени начинались правлением Владимира I Святославича и доводились до I Ивана IV. Всего 17 степеней (ступеней). Степенная книга объединила летописные и агиографические тексты и дополнила их устными преданиями. Составитель книги попытался представить русскую историю как деяния святых московских государей и их предков. Это книга назидательного характера. Форма и содержание степенной книги оказали большое влияние на последующие исторические и публицистические произведения.

В сер. XVI в. по приказанию митрополита Макария составлены «Великие Четьи-Минеи» - церковной книги для ежедневного чтения (от греч. Минос-месяц). Это был обширный свод житий и др. церковной литературы, как отечественной, так и переводной. Всего 12 томов.

Обобщающим трудом, посвященным одной исторической теме, стала «История о Казанском царстве» -посвященная истории Казанского ханства и его завоевания Иваном Грозным. Создана в1560 г.Автор разделилсодержание не по годам, а по главам, что являлось новаторством.

3.Новые формы исторических сочинений и летописи XVII в. Летопись в Москве уже не удовлетворяла запросов жизни. Потребность в исторических справках, особенно у дипломатов, а также у патриархии, в архивах, отдельных приказах диктовала новые формы исторических произведений. Создаются обзоры русской истории воспитательного и ученого характера. Никоновский свод был уникальным, но очень громоздким произведением и неудобным для пользования.

В XVII в. утверждаются исторические повести, хронографы и степенные книги. Свои записки составляют люди самого разного происхождения и социального положения. По существу в это время зарождается мемуарная литература.

События Смуты вызвали подъем исторической мысли и появилось громадное количество исторических произведений, повестей. В них сохранился летописный способ изложения. Дьяк Иван Тимофеев в своем «Временнике дней и царей и святителей московских»» дал своего рода методическое обоснование этого: «предняя последи писать, последняя же напреди, ниже подробну». Иван Тимофеев выступает как сторонник сильной царской власти, но выступает против деспотизма Ивана Грозного. Причина Смуты - деспотизм Ивана Грозного, введенная им опричнина. Тимофеев, так же как и Курбский, констатирует полное крушение правосудия в стране. Рассказывая о Борисе Годунове автор считал необходимым подчеркнуть противоречивость его человеческих качеств и политических поступков. Тимофеев даже сообщал своим читателям, что, подробно характеризуя злодеяния Годунова, он не имеет права проявлять леность в описании добрых дел.

В публицистике Смутного времени нашли отражения насущные для того времени проблемы: на общеисторическом фоне рассматриваются различные концепции власти, духовных и социальных институтов, роль личностного начала в истории.

Самая ранняя из исторических повестей о Смуте — повесть 1606 г. в составе «Иного сказания» полностью сохранила летописную точность и хронологическую последовательность изложения. Летописи — общенародная память об исторических событиях— органически вошли в состав повестей XVII в. («Извет старца Варлаама», «Сказание о поставлении на патриаршество Филарета Никитича», повесть «О рождении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского», «Сказание Авраамия Палицына», «История о первом Иове, патриархе московском» и многие другие).

Во второй четверти XVII в. интерес к летописанию вновь возрастает. Многие из произведений исторического характера дополняются заметками летописного характера. Возникают такие произведения, как, например, «Новый Летописец», произведение обобщающего типа, дающее оценку событий Смутного времени. Л.В. Черепнин считал, что этот памятник был написан по прямому указанию патриарха Филарета, отца царя Михаила, фактического главы государства. Следовательно, «новый летописец» является произведением официального характера. В нем тесно переплетаются исторические и политические идеи. Прошлое оценивается с точки зрения современной политической действительности. Автор является последовательным сторонником самодержавия, с этих позиций он оценивает события Смутного времени. Смута, крестьянская война – Божие возмездие за грехи Бориса Годунова, за грехи Русской земли. Избрание Романова в связи с этим предстает как всенародное богоугодное дело. Во второй половине XVII в. «Новый летописец» появляется в новой редакции под названием «Летопись о многих мятежа» с дополнением о позднейших событиях.

Утратив свой официальный характер, летописание сохраняется по областям, монастырям и все боль

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: