Павлов В. Египетский портрет периода Древнего царства // Искусство. Хрестоматия в 3-х частях. Под ред. М.В. Алпатова. М., 1987.

[23]

На рассматриваемый нами период Древнего царства падает и первый значительный расцвет портретной круглой скульптуры. Сюда относятся прослав-

[24]

ленные статуи супружеской четы Рахотепа и Нофрет, вельможи Ти, Хефрена, писца в Лувре и многие другие широко известные памятники. Быть может, в еще большей степени, чем в рельефе, устанавливаются в круглой скульптуре строгие каноны определенных типов композиции, удержавшихся затем на всем протяжении развития египетской пластики. Мы встречаем здесь тип идущей фигуры с выдвинутой вперед всегда левой ногой, коленопреклоненной фигуры, сидящей на корточках или на троне, с симметрично положенными на коленях руками и т. д.

В Древнем царстве впервые достигает большой высоты качество обработки различных материалов. Камень и дерево — главные материалы, из которых делаются все эти статуи. О высокой, например, технике обработки мягкого известняка можно судить по статуям Нофрет, Хемона, луврского писца й пр.; напротив, диоритовая статуя Хефрена из Каирского музея — показатель высокого мастерства в обработке твердых пород камня. Одним из лучших образцов деревянной скудьптуры является статуя Ка-Апера — Шейх эль Беледа (так называемого «сельского старосты») в Каире. Как известняковая, так и деревянная скульптура была первоначально раскрашенной. На многих скульптурах эта раскраска прекрасно сохранилась. Опять-таки и в принципе раскраски сказалась канонизация египетского искусства. Художник не был свободен в выборе цвета: цвет был установлен для каждого определенного об'ьекта. Так, например, мужское тело и в круглой скульптуре и в рельефе окрашивалось всегда в кирпично-красный цвет, женское — в коричневато-желтый и т. д.

Скульптурный портрет в Египте, подобно рельефу, был связан с религией, с той сложной системой анимистических представлений, которые были разработаны жречеством в целях утверждения существовавших классовых отношений. Вначале только фараон пользовался привилегией загробных благ, позднее она начала распространяться и на приближенных ему лиц. Одной из самых ранних царских статуй, в которой почти уже откристаллизовался тип сидящей на троне фигуры, является каменная статуя II династии фараона Хасехема в короне Верхнего Египта. Иератизм образа здесь уже налицо, композиция найдена. Подобную композицию встретим мы и позже, например в известняковой статуе фараона Джосера времени III династии и, наконец, в статуях Хефрена, где эта композиция приобретает свое завершение.

С точки зрения египетской религии, двойник человека, его жизненная сила («ка»), а также его душа («ба») оставляли человека при его смерти. Однако «ка» могло вновь одушевить тело в случае его консервации. Отсюда идея мумификации и создания портретной статуй — магического двойника. Лицо в статуе должно было быть портретным, чтобы эта жизненная сила человека нашла свою земную оболочку. Из этих своеобразных идей египетского анимизма, идей дублирования в статуе действительно существующего лица, рождается реалистический скульптурный портрет.

О реализме голов Нофрет и Шейх зль Беледа, писцов и Ранофера говорилось в науке, начиная уже со второй половины прошлого века. Известен, например, факт, что когда в раскопках Маризтта в 1888 году показалась из земли статуя Шейх эль Беледа, то выкапывавшие ее рабочие воскликнули: «Да ведь это же наш сельский староста!» Реализм этой статуи в равной мере, как и большинства других одновременных с ней скульптур периода V династии (середини III

[24]

тысячелетия до н. з.), отрицать нельзя. Но ведь задача здесь заключается не в том только, чтобы установить реализм всех этих памятников, а в том, чтобы определить специфический характер этого реализма. Достаточно даже беглого взгляда, чтобы установить отличие реалистических портретных голов Древнего царства от Среднего и также Нового. При более углубленном анализе оказывается, что портретная скульптура Древнего царства по своему стилю находится в полном контакте с архитектурой, получившей в эту эпоху свои наиболее величественные монументальные черты. Статуи луврского и каирского писцов — яркие показатели того, как в синтетическом типе египетского искусства архитектура во многом определяла собою и формы пластики. Так, статуэтки писцов скованы пирамидальностью композиции, а строго четкие геометризированные линии статуй Хефрена предусмотрены всей тектоникой его поминального храма. Возможности реалистической трактовки скульптурного портрета ограничены религиозно-магическими верованиями. Статуя есть двойник, но тождество с живым человеческим лицом устанавливается лишь через магический акт. Портретная статуя не есть здесь «аналог» человека в смысле передачи той или иной интимной, индивидуальной особенности его характера, темперамента, какой-либо бытовой черточки и т. д. Портрет, напротив, типизирован. Передана некая идеальная сущность. В лице нет ничего мимолетного, какой бы то ни было аффектации. Это не тот или иной писец, чиновник и т. д. Это — тип писца вообще. Взор Нофрет и Шейх эль Беледа, Хефрена и писца в Лувре устремлен в какую-то бесконечную даль. Этот взор не встречается с глазами зрителя.

Религиозно-анимистические представления о двойнике, связанные с необходимостью оживления статуй, несомненно, привели египетских скульпторов и к употреблению инкрустированных вставных глаз. Так, например, радужная оболочка в статуях Рахотепа и Нофрет сделана из серовато-голубого халцедона (так называемого сапфирина). Поразительна жизненность взгляда этих серо-голубых глаз. Этот иллюзионизм взгляда в портрете Древнего царства, сама эта идея вневременности связана с религиозно-магическими представ­лениями. Реалистическая фиксация действительности ограничена до известных пределов религиозным представлением образа.

Этот образ с особой выразительностью дан в каирской статуе фараона IV династии Хефрена. Обобщенность формы, абсолютная статика, полнейший геометризм композиции, нашедшей свое воплощение в фронтальной позе,— вот слагаемые этого образа. Нигде на всем протяжении египетского искусства образ не достигал столь абсолютных форм идеализации. Нам хотелось бы, однако, подчеркнуть, что и лицо (сам портрет) находится здесь в полном контакте со стилистической направленностью всего памятника. Жизненность лица, как и во всех остальных портретах Древнего царства, показана не как остановившееся мгновение, но как длящийся процесс. В этом весь смысл воплощенной здесь идеи иератизма. Это не только Хефрен как личность, но и образ фараона вообще, идея неограниченной власти наместника божества на земле. Вспомним, что период IV династии (первая половина III тысячелетия до н. з.), к которому относится данный памятник, был временем зенита в развитии централизованной деспотии Древнего царства. Это была эпоха наибольшей идеализации власти фараона и в то же время эпоха высшего развития величественно-монументального типа пирамиды.

[25]

Так же как и в архитектуре, переход к искусству V династии отмечается здесь некоторой утерей и отходом от столь абсолютно выраженных идей монументальности. В эпоху V династии (середина III тысячелетия до н. э.), когда власть фараона постепенно ослабевала и когда все большую силу и некоторую самостоятельность начала приобретать земельная знать, и на изображения частных лиц стали переноситься черты, характеризовавшие фа­раона. Полны иератизма в своей фронтальной скованности каирские статуй из известняка Ранофера, верховного жреца бога Пта в Мемфисе, а в равной мере и замечательная статуя Ти, созданная, вероятно, в царствование фараона Невосер-Ра. В этих и подобных им памятниках V династии стиль уже несколько меняется: пропорции тела удлиняются, заметно увлечение красивой линией силуэта. Общий образ портрета, однако, еще здесь все тот же. Ни в голове Ти, Ранофера или луврского писца, ни даже в портрете «сельского старосты» при всем их типологическом реализме нет ничего сколько-нибудь индивидуально-мимолетного, того, что выходило бы за пределы лишь обобщающей, типологизирующей характеристики. Любопытно в этом отношении отметить, что, казалось бы, столь индивидуально трактованная голова Нофрет, с ее широким, мясистым лицом, изящным разрезом глаз и чувственными губами, имеет прямую параллель с известной одновременной ей головой также из известняка в бывшей коллекции Карнарвона. Характерны для всех портретов Древнего царства обобщенная моделировка формы лица, расширяющийся книзу нос, подчеркнуто большие губы.

Совсем особое место в ряду портретных скульптур Древнего царства занимает группа памятников, найденных в последние годы в Гизе и относящихся ко времени IV династии. Все эти памятники выполнены из известняка. Из них особо обращают на себя внимание женские головы царских дочерей. Головы эти были найдены отдельно стоящими перед камерой с саркофагом. По мнению Г. Юнкера, обследовавшего на месте находки эти головы, их расширенные книзу шеи указывают на постамент. Таким образом, мы встречаемся здесь с исключительным для всего Древнего царства случаем употребления дублирующих покойника одних голов, а не целых статуй или портретных бюстов, располагавшихся над ложной дверью. Последнее обстоятельство заставляет Юнкера предположить, что в наружной части ранних мастаб отсутствовали так называемые ложные двери. Но самое интересное в этих головах не только их функция, но и отличающий их от всех других предшествующих и последующих памятников стиль. Они менее типологичны и гораздо более реальны. С большой живостью переданы глаза с помощью самой скульптуры, без инкрустаций, моделировка чрезвычайно энергичного по своему выражением лица отличается большой мягкостью. В одной из одновременных гизехских гробниц были найдены гипсовые руки и ноги. С большой долей вероятности можно утверждать, что эти известняковые женские головы были скопированы с гипсовых масок. Во всяком случае на примере этих памятников ми сталкиваемся с подлинно реалистическими тенденциями в портретной скульптуре уже первой половины III тысячелетия до н. э. Из тех же раскопок в Гизе происходит и замечательная по качеству выполнения статуя Хемиуну той же поры — IV династии. По самому принципу стиля она идентична известняковым головам. Реализмом проникнут весь облик этой статуй.

В этом памятнике поражает очень близкая передача сходства. То же надо

[33]

сказать и о трактовке тела, очень грузного, с натуралистически подчеркнутыми жировыми складками на груди.

Таким образом, можно констатировать, что эпоха Древнего царства была временем создания особого типа реалистического скульптурного портрета в египетском искусстве.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: