Сделай Сам Свою Работу на 5

Вступительная статья, публикация и комментарий





16.

Ф.Е. Чураков – жене и детям.

Магадан, 24 июля 1940 г.

Дорогая Нюра и дорогие дети Геля и Валерик!

Сегодня у меня радостный день: ровно через два года (день в день) я возобновил с вами связь – получил от вас телеграмму. Можете себе представить, как мне было тяжело в течение двух лет переживать полное отсутствие сведений о семье (от мамы и сестер также не имел сообщений) и как мне сегодня было радостно узнать, что вы все здоровы, и ты работаешь. За эти два года я послал тебе около десятка телеграмм и писем, но так как я не уверен – получила ли ты их, то я считаю нелишний кое-что повторить из того, о чем я уже сообщал. / От тебя за все время я получил девяносто (90) рублей денег и две посылки. Он мамы я получил пятьдесят (50) руб. денег и одну посылку и от сестры Стеши – одну посылку. Всем вам за материальную помощь большое спасибо. К сожалению, я до сих пор не вступил во владение теми деньгами, которые ты передала мне в Якутской тюрьме, хотя к этому делу мною неоднократно принимались меры (даже написал в Москву).

Вам уже известно, что в 1938 г. я был очень тяжело болен и после болезни сильно ослабел, но благодаря крепкому здоровью перенес все трудности протекших лет и в данное время от болезни у меня осталось слабость в ногах и одышка. Во рту у меня не хватает …зубов, поэтому ты можешь не зави/довать моим когда-то прекрасным…[1] Упитанность я имею хорошую - лучше (честное слово!), чем в момент разлуки с вами. Короче говоря: я нахожусь в данное время в удовлетворительном состоянии здоровья и удовлетворительных условиях (в мае с/г я был вновь откомандирован в г. Магадан) и полон уверенности, что вновь с вами встречусь: тебе облегчу работу по воспитанию детей, а с моими милыми озорниками-сынишками буду петь песни, читать книги, ловить рыбу и сбирать грибы и ягоды.



Я хочу также подробно узнать: что за район в природном и экономическом отношении, где вы живете и работаете (пусть ребята подробно опишут природу), каково ваше здоровье (для ребят их вес и рост), где ты и в качестве кого работаешь, / а ребята в каком классе учатся, каковы их успехи и поведение (в частности, отвык ли Геля врать). Вообще, я жду от вас самых подробных писем.



Я в данное время могу обойтись без вашей материальной помощи, так как знаю, что вам нелегко живется. Если же ты все же (как сообщаешь в телеграмме) собираешься послать мне посылку, то я в порядке важности хотел бы получить от вас сластей (если это не трудно), масла и сала (думаю, это легче) и махорки, а также чесноку (хорошо защищенного от мороза). Повторяю, что высылайте посылку, если это не затруднит вас.

В письмах посылайте заадресованный вам конверт в маркой и бумагу.

Любящий вас всех муж и отец Ф. Чураков.

Адрес: г. Магадан Хабаровского края, почт. ящик « 261/52, Чураков Федор Ефимович.

Автограф, карандаш, на 2 лл.

17.

Ф.Е. Чураков – М.Г. Чураковой

Магадан, 20 августа 1940 г.

Дорогая мама!

Вчера я получил от Шуры телеграмму, а сегодня пишу письмо (телеграмму временно я не могу послать). Шлю вас всем сердечный привет и наилучшие пожелания. Я очень рад был, когда узнал, что все вы здоровы. Скоро здесь наступит зима и, конечно, условия жизни ухудшатся, если особенно придется выехать куда-нибудь из Магадана вглубь Колымы. Однако уверенность в том, что все вы здоровы, вливает в меня уверенность и силы.

Очень хорошо, что вы к зиме мне вышлете посылку, за которую я заранее благодарю. Очень было бы хорошо получить посылку в ноябре-декабре, чтобы подкрепиться перед самыми тяжелыми месяцами. Немного о себе. Чувствую физически себя удовлетворительно, особенно по срав/нению с 1938 г., когда я серьезно был болен (крупозное воспаление легких) и после болезни долгое время чувствовал большую слабость. В наследство от болезни 38 г. осталась одышка и бронхит, минувшей зимой и весной болел немного цынгой (I стадия), но здесь в Магадане благодаря лучшему питанию почти совершенно от цынги избавился, что очень важно перед началом зимы. Упитанность в данное время имею хорошую (лучше, чем даже когда вы меня знали в Ленинграде) благодаря прекрасному аппетиту и хорошему состоянию желудка.



Теперь о другом: тяготы лагерной жизни меня не сломили. Я достаточно бодр духом и по-прежнему предан партии и Советской власти. Сознание искренней своей преданности Родине и партии, несмотря на все / пережитое, радует меня и дает мне право рассчитывать на досрочное освобождение. Я в апреле с/г на имя Особого Совещание при КНВД (которое меня в свое время осудило) и в августе этого же года на имя наркома внутренних дел СССР подал заявления о досрочном освобождении мен из заключения. Копию этого заявления я направляю вам с просьбой лично продвинуть это заявление в Москве. Прежде чем продвинуть дело, я просил бы вас посоветоваться со сведущим человеком (может быть даже с юристом) о порядке продвижения дела. Я со своей стороны просил бы вас отослать мое заявление в нескольких экземплярах и направить (с изменением, конечно, адресата) на имя Особого Совещания, Наркома Внутренних дел, Верховного прокурора и Президиума / Верховного Совета СССР. Заявления мои могут сопровождаться заявлением мамы на имя тех же адресатов с просьбой о досрочном моем освобождении. После отсылки моих и маминых заявлений вы ждете извещения из Москвы и по получении таковых, возможно, кому-нибудь из вас придется выехать в Москву. Впрочем, вам на месте виднее, особенно после того, как вы посоветуетесь со сведущим человеком.

О ходе дела прошу регулярно краткими телеграммами уведомлять меня. С нетерпением жду ваших писем. Если соорудите посылку, то кроме шарфа и башлыка из вещей ничего не посылайте. Шлите главным образом сласти любые (желательно и меду), жиры любые и антицынготные продукты (в частности, чеснок, при тщательной упаковке каждой головки отдельно, прекрасно переносить зимние морозы).

Крепко, крепко вас всех целую.

Любящий вас сын, брат, дядя Ф. Чураков.

Автограф, карандаш, на 2 лл.

18.

Письмо А.Е. Чураковой начальнику Главного управления лагерей от 29 сентября 1940 г.

Копия.

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ЛАГЕРЕЙ НКВД

гор. Москва

Члена ВКП(б) ЧУРАКОВОЙ Александры

Ефимовны, п./б. 0603611, партстаж с 1921 года.

Адрес: Ленинград 130, Советский проспект, д. 40-а, кв. 6.

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

В феврале месяце 1925 года, мой родной брат, бывший член ВКП(б) с 1919 г. ЧУРАКОВ Федор Ефимович, 1891 г. рождения был исключен из рядов ВКП(б) (за голосование в 1927 г. против исключение из партии Каменева и друг.) и административно выслан на жительство в город Якутст на 4 года.

Летом в 1937 г. его семье (жене и двум детям) было разрешено переехать на жительство в Кировскую область, а брат особым совещанием НКВД был осужден на 5 лет лагерей и выслан работать в Нагаево в гор. Магадан, где он работает и по сей день.

В 1938 г. брат болел в тяжелой форме воспалением (крупозным) легких, после чего выздоровел, но остались тяжелые осложнения – это одышка (заболевание сердца) и боль в ногах, по-видимому, ревматизм.

Учитывая то, что брат по своей специальности агроном и до высылки из Ленинграда в 1935 г. заведовал кафедрой в Сельско-хозяйственном институте, а также работал директором большого совхоза, убедительно прошу использовать его на работе как агронома, так как на этом участке работы, в условиях Дальне-Восточного края, он будет весьма полезен, а кроме этого, изменение условий работы поможет сохранению его здоровья и жизни.

Верю и надеюсь, что моя просьба будет удовлетворена.

Адрес брата: гор. Магадан Хабаровского края, п/я № 261/52.

Остаюсь с приветом А. Чуракова

29/IX - 40 г.

Машинопись на 1 л.

19.

Ф.Е. Чураков – М.Г. и А.Е. Чураковым.

Магадан, 24 октября 1940 г.

Дорогая мама и Шура!

Шлю вам сердечный привет и наилучшие пожелания. Привет шлю также племяшам Юре и Сереже. Ни одного письма от вас не получил за все время, но получил в этом году три телеграммы: две летом и последнюю на днях. Судя по последней телеграмме, мне по вашему ходатайству разрешено работать по специальности. За ваши хлопоты – большое спасибо. Пока распоряжение из Москвы в отношении меня еще не поступало и в моем положении никаких не произошло перемен. Прошу начатое вами дело довести до конца: проследить, чтобы из Москвы было дано в УСВИТЛ (Управление Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей) в Магадане телеграфное распоряжение о разрешении мне работать по специальности. В настоящее время я не могу дать вам телеграмму, так как временно прием телеграмм закрыт, и я на вашу последнюю телеграмму не мог дать телеграфного ответа. Но, как только представится возможность, я вам телеграфирую, чтобы по основному вопросу упредить это письмо, которое, по моим расчетам, вы получите в средине декабря. От вас телеграммы сюда поступают, и поэтому прошу вас извещать меня о всех новостях.

В отношении себя сообщать особенно нечего. По-прежнему нахожусь в Магадане и работаю / дневальным в конторе (сторож, уборщик и …курьер). Да, пожалуй, есть одна новость в моем положении: на днях я подвергался освидетельствованию во Врачебной комиссии, которая меня зачислила в группу инвалидов. Это решение для меня весьма существенно, так как гарантирует мне работу по моим силам, т.е. работу физически нетрудоемкую. Если указание из Москвы о предоставлении мне работы по специальности не задержится, то перевод на работу в систему сельского хозяйства при моей инвалидности был бы, вероятно, ускорен.

От жены известий (кроме одной телеграммы) до сих пор не получал. До сих пор обещанных вами и женой посылок также не получал, но я их безусловно получу в ближайшее время, если они вами высланы. Я теперь очень мало курю, и могу совсем обойтись без табака, а потому, если соберетесь с посылкой, то помните лишь о трех группах продуктов: 1) сласти 2) жиры 3) витамины (очень для меня важно[2]). Я писал Стеше, а может быть и вы при случае напишете ей, чтобы она послала толокна, сала и сдобных колобов.

Простите меня, старого попрошайку, что я все время вас беспокою. Осталось уже не так много времени (меньше полутора лет на худой конец), когда я буду иметь возможность возместить ваши хлопоты.

Привет всем, кто меня еще не забыл. Имеете ли связь с моей женой и детьми, а также с братом Владимиром и сестрой Ириной, где племянник Павел? Сообщите, что можете.

Остаюсь любящий вас Ф. Чураков.

Автограф, карандаш, на 1 л.

20.

Ф.Е. Чураков – родным.

Магадан, 17 ноября 1940 г.

Дорогие мои родные !

(мама, Шура, Юра, Сережа[3] и прочие

– не знаю, кто еще с вами живет,

так как писем от вас не получал несколько лет).

Шлю вас сердечный привет и наилучшие пожелания здоровья и успеха в ваших делах.

Извещаю вас, что 12 ноября я получил от вас посылку в полной сохранности. Одновременно с вашей получил посылку от жены. Судя по содержимому посылки жене живется трудновато, и я просил ее не беспокоиться в дальнейшем о посылках – я как-нибудь обойдусь и в крайнем случае, обращусь к вам – ленинградцам. Ваша посылка для меня весьма ценна, и я приношу вас за нее большое спасибо. Недавно я отправил вам письмо, в котором сообщал, что получил вашу телеграмму с извещением, что мне разрешено работать по специальности. Здесь в Магадане по-видимому, никакого распоряжения по этому вопросу еще не поступало, так как я по старому работаю / дневальным в конторе. Если вас не затруднят, проверьте в Управлении Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей о разрешении мне работать по специальности. О результатах вашей проверки сообщите мне телеграфом.

Если располагаете средствами и соберетесь мне с посылкой, учтите, что:

1) в вещах я после вашей последней посылки не нуждаюсь (по крайней мере до будущей зимы); 2) курю теперь мало и могу совсем обойтись без курева; 3) противоцинготные медикаменты здесь имеются (таблетки). Исходя из этого к весне я был бы очень рад получить от вас (не утруждая особенно вас) сладости (любые), жиры и колбасу (знаю, что для вас это трудно), печенье и натуральные противоцинготные продукты (чеснок, лук, кисель, бульоны и пр.).

Здесь уже глубокая зима наступила давно, вот Магадан на той же самой широте, что и Ленинград. Только Ленинград на берегу Балтийского теплого моря, а Магадан на берегу Охотского холодного моря. Мы здесь живем на 8 ч. раньше (мы встаем, вы ложитесь спасть и т.п.).

Привет всем.

Сын, брат, дядя Ф. Чураков.

Автограф, чернила, на 1 л.

21.

Ф.Е. Чураков - жене и сыновьям.

21 июля 1942 г.

Копия.

21 июля 1942 г. Колыма

Дорогая НЮРА!

Милые дети: Геля и Валерик!

Шлю Вам горячий привет с далекой холодной Колымы. Я послал Вам последнее письмо год тому назад, а от Вас получил зимой этого года два письма отправленных в феврале 1941 года.

Я сегодня получил официальное извещение о том, что 17 апреля этого года я отбыл срок заключения, но до окончания войны задерживаюсь в лагере. Однако, при наличии добросовестного отношения к труду и соблюдения лагерной дисциплины могу быть освобожден и до окончания войны. Я, конечно, своим поведением в лагере постараюсь добиться скорейшего освобождения и скорейшего возвращения к Вам. Я, не колеблясь, отдал бы все свои силы, свои знания и даже самое жизнь делу скорейшего разгрома фашистов, непосредственно участвуя в освободительной отечественной войне, но я склоняю голову перед решением правительственных органов о продлении моего пребывания в лагере.

Меня поддерживает осознание того, что моя скромная работа в тылу также, хотя косвенно способствует победе нашего отечества над разбойниками-фашистами. Я ни на секунду не сомневаюсь, что Вы своей работой также способствуете делу защиты родины. Я прошлый год работал на торфоразработках, а с сентября 1941 года работаю на дорожно-эксплоатационном участке. Привет всем родным.

Мой адрес: Хабаровский Край, Берелех 7 ДЗУ (орожно эксплоатационный участок) - мне.

В ожидании скорой встречи.

Любящий Вас муж и отец

Федор ЧУРАКОВ

P.C. Если можно, ответ телеграфируйте или пошлите авиапочтой.

Копия верна:

Машинопись на 1 л.

22.

Г.Ф. Чураков - А.Е. Чураковой

3 ноября 1943 г.

3/IX- 43 г.

Здравствуйте, дорогая тетя Шура!

Вашу открытку мы получили. Мне очень тяжело узнать, что мой любимый брат[4] погиб в борьбе с врагом нашей родины. Дорогая тетя Шура, я знаю, что вам очень тяжело. Быть около вас, для того, чтобы хоть немного облегчить вашу тяжесть я не могу, но за смерть моего любимого брата я буду мстить. Я 7 августа прошел приписку и зачислен в артиллерийское училище. Может быть, мне тоже придется драться с немцами, изгонять их с нашей русской земли. И тогда передо мной будет стоять образ моего Юры, и всех загубленных юношей и девушек, отдавших жизнь свою за нашу великую социалистическую родину. Фашистская нечисть за все свое существование только тем и занималась, что убивала тысячи невинных людей. Они убивали сперва у себя в Германии, а потом застонала растерзанная Европа. Советская молодежь встретила смело немецких поработителей. Сотни тысяч юношей и девушек, у которых фашисты отняли счастливую юность, совершали великий подвиг. Они брали винтовки и гранаты и шли защищать грудью свою свободу, шли и гибли, гибли многие безвестно, но память о них войдет в века.

И когда на скамью подсудимых сядут отвратительные ублюдки немецкого народа, то в обвинительный акт мы запишем все их злодеяния: убийства грудных детей, стариков, потерянные молодости, слезы матерей и жен. Смерть Юры еще очень тяжелый удар для нашей многострадальной семьи. Но они ответят! Судить же мы будем жестоко!

P.S. Нашу семью судьба далеко разбросала и кто знает, когда мы сможем вновь собраться вместе, подсчитать наши потери и, крепко задумавшись, взгрустнуть. Дорогая тетя Шура, вы можете на меня рассчитывать, хотя я от вас далеко, но постараюсь заменить вам сына. Дома все по-старому. Писем от папы нет.

Остаюсь любящий вас племянник.

Гелий Чураков.

Автограф, чернила, на 1. л.

23.

Письмо А.Е. Чураковой в Главное управление лагерей от 17 июня 1945 г.

 

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ЛАГЕРЕЙ НКВД.

Копия – тов. БЕРИЯ

Члена ВКП/б/, п/б 0603611

п/с 1921 г. А.Е. ЧУРАКОВОЙ жит. г. Ленинград, Суворовский

пр.40-в кв. 6, ном. телефон

№ 480-06

ЗАЯВЛЕНИЕ.

 

Дорогие товарищи! Прилагая при сем все мои письма, которые я писала Вам в годы 1939-1941 с просьбой возвратить моего брата, бывшего члена ВКП/б/ с 1919 г. ЧУРАКОВА Федора Ефимовича к его семье в Кировскую область добавляю все, что произошло с ним за период войны на Колыме: с начала войны и до 1942 года новостей совсем не было. В письме к жене и детям от 21/УП-42 года он сообщает (копию письма прилагаю), что срок заключения он отбыл 17-го апреля 1942 года, но до окончания войны он задерживается в лагере. Потом письма опять прекратились почти на три года и мы, все его родные, думали, что его уже нет в живых, так как на письма жены ответа от него не было. В марте мес. этого года моя младшая сестра получает от брата Ф.Е. ЧУРАКОВА письмо с просьбой прислать ему продовольственную посылку, состояние его здоровья, как он пишет, таково: «глаза ослабели, ноги устали носить мое тело и я вынужден прибегать к помощи палки. Большая часть зубов (цынга) потеряна, сердце слабовато работает, болезнь легких дошла до туберкулеза». Получив выписку из его письма, я совершенно потеряла душевный покой, т.к. гибнет мой родной брат, человек которым когда-то гордилась вся наша семья, и я в данное время ничем не могут ему помочь. Все, что я имею в себе лучшего – привил мне мой старший брат в годы моей юности 1910 – 1914, когда формировалась моя личность, мое отношение к жизни, к людям. В то далекое время он был конторщик, а я домашняя прислуга «у господ», он часто уверял меня, что в дальнейшем жизнь изменится, «господ» не будет, и ты, сестра, тогда не будешь прислугой, а будешь учиться, его статья под названием «Домашняя прислуга», напечатанная в Правде от 16-го августа 1912 года, была посвящена мне и таким другим обиженным судьбой девушкам подросткам, какой я была тогда. Пишу Вам это письмо и плачу, вспоминая прошлое, юность и положение брата теперь, а также все те потери, которые понесла наша семья в войне. Первым погиб на фронте под Москвой Солнчегорск мой младший брат ЧУРАКОВ Владимир Ефимович, член ВКП(б) с 1930 года. В 1937 году Владимир – агроном был оклеветан врагами народа и почти 2 года находился в заключении, а в 1939 г. оправдан и восстановлен в члены ВКП(б).

Когда грянула войны брат ВЛАДИМИР в июле месяце, будучи студентом Академии имени Темирязева, ушел защищать Родину и погиб. Вторым погиб мой старший сын, моя радость жизни 17 1/2 лет комсомолец ЮРИЙ, который на шестой день войны ушел добровольцем и в 1942 году, уже, будучи офицером, погиб на Южном фронте.

Третьим погиб на фронте муж моей сестры М.Б. ЖУКОВ, который, будучи агрономом, тоже в 1937 году был оклеветан врагами народа и находился в заключении 3 года и потом был оправдан и восстановлен в рядах ВКП(б).

Я сама лично, как общественница, 3 года непрерывно работаю в Совете жен фронтовиков офицерского состава и весь свой жизненный опыт, всю энергию, отдаю на то, чтобы помочь семьям, потерявшим кормильцев.

Все эти отклонения от темы я пишу Вам потому, чтобы сказать Вам о роли нашей семьи в Великой освободительной отечественной войне.

Мне уже 51 год и работаю я в партии 25 лет без замечаний, хотя за годы войны и от пережитого всего сильно подорвала здоровье, но на общественной работе буду находиться до возврата кормильцев семей домой.

В данное время идет подготовительная работа, чтобы отметить актив советов жен фронтовиков. Если что-нибудь я сделала полезного за время войны для семей фронтовиков и подлежу быть отмеченной, то моя единственная просьба к Вам следующая: разрешите брату Ф.Е. ЧУРАКОВУ вернуться и провести остаток жизни своей в кругу своей семьи. Жена брата БОГДАНОВА Анна Ивановна работает агрономом в Кировской области, Советский район Райсемхоз «Колос» с/с Ильинский вместе с 14-ти летним сыном, а старший сын находится с рядах Красной Армии. А.И. БОГДАНОВА, бывший член ВКП(б) с 1920 г., и в течение 3 летней работы в Райсемхозе она зарекомендовала себя с хорошей стороны, и ей предлагают вновь вступить в члены ВКП(б).

Живет БОГДАНОВА хорошо, имеет козу, поросят, кур и это дало бы брату возможность лучше питаться и быть может поправиться, а если он и не поправиться, то умереть в своей семье на свободе, а не в лагере.

Еще раз прошу Вас дорогие товарищи, и не только прошу, но умоляю (хотя коммунистке это не к лицу), но иных слов для моей просьбы у меня не имеется – разрешить брату Ф.Е. ЧУРАКОВУ вернуться к своей семье, т.к. жена его и сыновья ждут не дождутся возврата к себе домой отца и мужа, в каком бы он состоянии не вернулся. Остаюсь уверенная в том, что мою просьбу Вы удовлетворите, поскольку срок заключения брата истек, еще в 1942 г.

17/VII 1945 г. (Чуракова)

Приложение: письма Комиссии Партконтроля ЦК ВКП/б/ от 2/П-39г.

Народному комиссару т. Берии от I0/Х-39г.

Начальнику Главн. Управления лагерей от 29/IХ-40г.

-"- -"- -"- от 20/III-41г.

Письмо брата Чуракова от 21/VII-42г.

Вырезка из газет и копия моих характеристик по общест-

венной работе.

Машинопись на 2 л.

24.

Ф.Е. Чураков – А.Е. Чураковой

Колыма, 7 августа 1945 г.

7 августа 1945, Колыма.

Дорогая сестра Шура!

Давно-давно я утратил связь с тобой. Во время войны я изредка получал от жены и сыновей отрывочные сведения об отдельных членах нашей семьи, которая оказалась разбросанной по разным углам нашего отечества. Я получил от тебя телеграмму из Рыбинска, от Алексея Дмитриевича[5] из действующей армии. В обоих случаях я ответил, но вряд ли вы получили мои письма. Минувшую зиму я на целый ряд телеграмм и писем жене никакого сообщения не получал. Тогда я дал на всяких случай телеграмму зятю Мише. Через три дня я получил от сестры Ирины ответную срочную телеграмму с сообщением о всех членах семьи, в том числе и о тебе. Я очень был обрадован. В апреле получил телеграмму от тебя, вторую твою телеграмму на имя начальника 7ДЭУ я получил в июле. Таким образом, / ты должна получить от меня две телеграммы. Высланной посылки от тебя еще не получил, жду с нетерпением и заранее тебя благодарю. За последние месяцы (начиная с апреля) я получил известия от всех родных: жены, обоих сыновей (письмо и телеграммы), сестер (телеграммы), мамаши и Стеши (письмо).

Самое мрачное письмо я получил от мамаши и Стеши. Старухам, народившим и вырастившим и сыновей и дочерей, трудно жить на старости. Я очень удручен, что лично ничем не могу помочь матери в настоящее время. Самое радостное письмо, брызжущее юношеской жизнерадостностью, я получил от Гели. Говоря о своем старшем сыне, я скорбно склоняю свою голову перед твоим материнским горем. Твоя скорбь гордая: ты отдала самое дорогое – сына – на алтарь победы Отечества за / Великое и Правое дело. Пусть служит хоть малым утешением в твоем великом материнском горе то, что как сказал поэт (кажется, Некрасов): «Война жертв искупительных просит». Отдав дань преклонения перед погибшими героями, мы должны говорить о живых. Сообщи, по возможности подробнее, о Сереже, как здоровье, как учится? А Алексей Дмитрич? Где он находится, каково его здоровье, где работает?

Кратко о себе: пока никаких перемен нет, и живу одной надеждой на освобождение. Одна маленькое утешение: я не исключение и многие здесь также ждут как и я.

Я, Шура, физически изрядно одряхлел, но морально-политическое здоровье не только сохранил, но в условиях тяжких многих испытаний даже укрепил. И это, я уверен, на всю жизнь. Я в 1940 г. подавал заявление по своему делу в Особое Совещание в Москве. / Но тогда, может быть, начавшаяся война помещала, я не получил никакого ответа. В апреле 45 я вновь подал заявление в Высшую инстанцию здесь на Колыме (на имя начальника УСВИТЛ НКВД). Мне официально сообщили, что мое заявление направлено по адресу в г. Магадан.

Если ты сочтешь для себя возможным поднять в Москве вопрос о моей судьбе, то можешь сделать это безбоязненно в отношении моего морально-политического здоровья.

В крайнем случае добивайся допущения меня на работу по специальности. Я третье лето в подсобном хозяйстве работаю огородником. Эта работа сезонная на 3-4 месяца. Остальное время работаю на общих работах, что при моем возрасте и здоровье – трудно.

Любящий тебя брат Ф. Чураков.

[6]Из моих физических недугов меня волнуют два: слабость глаз и беззубость (осталось от когда-то хороших зубов около 25%). Сообщи в случае моего возвращения можно ли рассчитывать на протезирование и в течение какого срока?

Ф.Ч.

Автограф, карандаш, на 2 лл.

25.

Ф.Е. Чураков – А.Е. Чураковой

Колыма, 22 ноября 1945 г.

22 ноября 45 г. Колыма.

Дорогая Шура!

22 октября я получил от тебя посылку в полной сохранности, а три дня тому назад – заказное письмо, отправленное тобою 12. VIII.45 г. Тому и другому я был очень рад, и от всей души тебя благодарю. Из письма твоего понял, что ты не совсем верно представляешь мое теперешнее положение. Тебе представляется, сто в апреле 1942 г. я закончил срок (а следовательно – освобожден из лагеря) и только в связи с войной я задерживаюсь с выездом с Колымы. На самом же деле я действительно в 1942 г. по существу закончил положенный срок наказания, но в связи с войной задержан в лагере на положении обычного заключенного и мое правовое и материальное положение ни на йоту не отличается от положения заключенных, которые еще отбывают срок наказания. В этом вся суть дела. / Тебе, вероятно, трудно понять это положение. А мне самому и трудно понять, и жизнь, откровенно говоря, теряет свой смысл, особенно теперь, когда война и на Западе и на Востоке победоносно для нашей родины закончилась.

Я сейчас работаю ночным сторожем – работа пустая (хотя и нужная). Голова, освобожденная от полезной умственной работы, полна тоскливых дум. А как верно подметил Горький (в рассказе «Старуха Изергиль»): ничто так не изнуряет тело и душа человека, как тоскливые думы. Будь я здесь вольным, я, вероятно, работал бы по специальности, и сознание полезности и значимости моей работы смягчала бы горечь от разлуки с близкими родными.

Вот в чем я прошу тебя мне помочь с твоих хлопотах о моей судьбе. В первую очередь – освобождение из лагеря. Этой осенью всех вольных, достигших 55 летнего возраста (я достигну этого возраста через пару месяцев), вывозили с Колымы. / Мною еще в апреле с/г. было подано заявление (копию прилагаю) по своему делу. Это заявление, насколько мне известно, поддержано положительными характеристиками со стороны местных производственных и политических органов и 9 июня (как мне объяснено под расписку) было направлено в Магадан, но ответа на него я до сих пор не получил.

Теперь последняя надежда на перевыборы в Советы (февраль 64 г.). Если и тогда не освободят, прошу тебя прекратить всякие хлопоты обо мне. Пока же еще раз прошу тебя помочь продовольственной посылкой (в вещах я теперь, благодаря вашим посылкам, не нуждаюсь).

Прошу, если можешь, выслать:

1. Сухое молоко (очень понравилось) или сгущеное

2. Аскорбиновую кислоту (заметил за короткий срок полезное действие)

3. Табаку такого же, но во всяком случае крепкого и побольше (могу выменять у любителей на нужные продукты)

4. Что можно из жирного и сладкого

5. Специи-пряности: перец, лавровый лист, горчица, уксус и пр./

В общем, что можешь послать и по средствам. А мне – всякое даяние – благо. Сердечный привет Алексею Дмитриевичу и Сереже.

Если мой выезд к вам задержится или совсем не состоится, готовьте вашу групповую фотографию. На случай моего возвращения хотел бы знать о возможности протезирования зубов – пропали, дорогая Шура, мои еще так недавно прекрасные зубы!

Остаюсь в надежде несмотря ни на что на скорую встречу.

Ваш Ф. Чураков.

P.S. Здесь теперь (ноябрь) уже настоящая зима? Температура вчера была - 47° С, а в декабре и январе доходит до 60 и даже ниже). Берелег (я нахожусь от него в 25 км.) помещен на новых картах; он находится около мирового полюса холода (Оймякон).

Автограф, чернила, на 2 лл.

 

Вступительная статья, публикация и комментарий

В. Г. Вовиной-Лебедевой.


[1] Отточием обозначены полностью зачеркнутые слова. Они зачеркнуты карандашом, похожим на тот, которым написано все письмо, поэтому неясно, сделал ли это автор или кто-то другой.

[2] Дальше несколько слов зачеркнуто.

[3] Юра и Сережа – сыновья А.Е. Чураковой. Младший – Сергей Алексеевич Виноградов, впоследствии историк-славист.

[4] Речь идет о старшем сыне А.Е. Чураковой Юрии.

[5] Муж А.Е. Чураковой.

[6] Следующая приписка написана чернилами на обрывке бумаги, приклеенном к основному письму.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.