Этапы развития цензуры в России

Для того, чтобы понять закономерности развития периодической печати в период существования цензуры и без нее, необходимо проанализировать путь развития цензуры в нашей стране, выявить его особенности.

В России цензура зародилась в XVI веке как духовная, с 1721 года ее осуществлял Синод. Так, в регламенте Духовной Коллегии от 25 января 1721 года встречаются неоднократные указания, касающиеся печати, в частности, попытка ограждения чести и достоинства отдельных лиц.

20 марта 1721 года выходит указ «О непродаже листов разных изображений, служебников и канонов, изданных без доз­воления Синода, и об отбирании оных в церковный приказ». Все «нелегальные» издания были конфискованы, производители были оштрафованы. Именно церковь первая опробовала эффективность экономических взысканий. Даже после передачи своих полномочий светской цензуре, духовные периодические издания имели большое значение. При этом цензура церкви развивалась параллельно светской, уменьшилась только сфера ее влияния.

Светская цензура началась при Петре I и продолжалась небольшим перерывом до октября 1905 года, в трансформированном виде до февраля 1917 года.

На основании указа Елизаветы Петровны от 18 марта 1742 года была установлена предварительная цензура для первого русского периодического издания: «…в печатных в Санкт-Петербурге Российских Ведомо­стях Академии Наук являются напечатанные многие несправедливо­сти, как и в печатных февраля 26 дня сего года под № 17, напечата­но, якобы того числа Ея Императорское Величество действительно­го тайного советника Михаила Бестужева пожаловала кавалерией св. Апостола Андрея, котораго пожалования от Еа И. В. не бывало.

Предварительная цензура литературы.

Начало Великой французской революции (1789 год) вызвало ужесточение цензурной политики. В конце июня 1790 года вышла в свет книга А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой осуждалось крепостное право и злоупотребления властью. Императрица назвала автора этого произведения человеком «с дурным и, следовательно, неблагодарным сердцем»: «На всяком листе видно; сочинитель наполнен и заражен французским заблуждением, ищет всячески и защищает все возможное к умалению почтения к власти и властям, к приведению народа в негодование против начальников и начальства» [цитирую по: Новомбергский 2002: 330]. Уже 30 июля 1790 года Радищев был заключен в Петропавловскую крепость. 24 июля он был приговорен к смертной казни. 4 сентября по указу Екатерины ее заменили на ссылку в Сибирь в Илимсксий острог на 10 лет.

В 1792 году было закрыто издательство Н. И. Новикова, которое он создал в 1779 году, взяв в аренду московскую уни­верситетскую типографию. Недовольство Екатерины II вызвали довольно прозрачные намеки, в которых Новиков нападал на реакционную политику и личные качества Императ­рицы. На долю Новикова выпал небывалый успех: тираж «Мос­ковских Ведомостей» 1 августа 1792 года по указу Екатерины Великой Новикова заключили в острог на 15 лет.

В 1976 году были закрыты все частные типографии. Также указом 1796 года для контроля над изданием и ввозом в Россию книг учреждены цензурные комитеты в Петербурге, Москве и других городах.

Во время царствования Павла I возникла новая цензурная инстанция – Совет Его Императорского Величества, который согласно указу 4 июля 1797 года контролировал издание сомнительных книг и занимался ликвидацией недозволенной литературы. 14 марта 1799 годав Москве при Ставропигиальном Донском монас­тыре особым указомбыла учреждена Духовная цензура или Комиссия. В ее задачи входило освиде­тельствование, рассмотрение и исправление переводов, касающихся церкви и церковного учения, а также сочинений, издаваемых в духовных училищах, и частными духовными людьми. Комиссия должна была состоять из председательствующего и трех членов белого или черного духовенства. Следовательно, указом 14 марта вся цензура сосредоточилась в руках Духовной комиссии.

В общем, с 1797 по 1799 г. было уничтожено и сожжено более 600 сочинений. Но этим Император не ограничился, и в указе Сенату 18 апреля 1800 г. было объявлено: «Так как чрез ввозимые из-за границы разные книги наносится разврат веры, гражданского закона и благонравия, то отныне впредь до указа повелеваем зап­ретить впуск из-за границы всякого рода книг, на каком бы языке они не были…». Следовательно, иностранная цензура достигла апогея в своем развитии: русское общество оказалось в условиях искусственно созданного информационного вакуума, ведь запрещались не только иностранные книги, журналы, газеты, но даже музыка.

Все это могло привести к серьезным и непоправимым последствиям, если бы 31 марта 1801 года Александр I ни отменил указ своего отца.

Только на первый взгляд печать наконец-то получила свободу, существовало большое количество подводных камней в виде различных оговорок и последующих указов. Так, ответственность за распространение книг возлагалась на гражданских губернаторов и директоров народных училищ, без одобрения которых фактически не могла выйти в свет ни одна книга.

Жесткому контролю предвари­тельной цензуры подвергались все провинциальные повременные издания. Парадоксально, но местная пресса не могла говорить о внутренних делах и проблемах своего района. На страницах провинциальных газет, если и обсуждались, то проблемы глобального общероссийского масштаба, информационные блоки были заполнены известиями из других районов и иностранными телеграммами. Этому существовало простое объяснение: цензура над провинциальными изданиями возлагалась на вице-губернатора, одного из советников губернского правления или чиновника особых поручений, которые действовали по принципу «сор из избы не выносят».

Такая же ситуация складывается и в наше время, когда формально СМИ свободны в своей деятельности, а фактически находятся в полной зависимости от позиции правительства, администраций различного уровня, бизнесменов, политиков и т.д., то есть лиц, являющихся учредителями или спонсорами («меценатами») того или иного издания, телевизионного канала, радиостанции.

Характерная черта печати XIX века заключается в том, что порядок осуществления цензуры определялся специальными уставами. Согласно первому цензурному уставу, изданному 9 июля 1804 года, надзор за печатью осуществляло Главное правление училищ при министерстве народного просвещения. Согласно уставу, запрещению подлежали сочинения, «противные православной религии и самодержавному строю» [Большая советская энциклопедия 1978: 490]. Устав заключал в себе всего 47 статей.

Все произведения печати подвергались предварительной цензуре. Цензору вменялось в обязан­ность отмечать сомнительные или предосудительные места в произведении и отдавать их на исправление автору. Если рукописи вообще не могла быть напечатана, то она задерживалась в цен­зуре, а автору давались объяснения о причинах ее запрещения. Во всех других рукописях цензору вменялось в обязан­ность предосудительные места отмечать и предлагать авторам ис­править их.

Второй уставбыл принят 15 июня 1826 году, современники прозвали его «чугунным». Автором этого документа был министр народного просвещения адмирал Шишков. Большой объем устава (230 статей) объяснялся введением массы мелочных ограничений, которые давали цензору право запретить любое сочинение. Право содержать типографию и издавать газету или журнал предоставлялось только благонадежному, тщательно проверенному человеку.

Цензура функционировала в трех областях: 1) наука и воспитание юношества; 2) нравы и внутренняя безопасность; 3) общественное мнение, его направленность в соответствии с политическими обстоятельствами и видами прави­тельства. Последнему пункту уделялось особе внимание, под самым жестким контролем оказались СМИ, так как именно в их задачу входит формирование общественного мнения. К тому же именно пресса в качестве объекта рассмотрения выбрала политику.

В мелочности ограничений устав доходил до крайностей. Например, запрещалось недозволенные цензурой места заменять точками, так как это может послужить поводом к различного толка догадкам и толкам.

Под особый контроль были взяты типографии как основные источники создания и распространения книг. Открывать их дозволялось только благонадежным и тщательно проверенным лицам. От желающих издавать периодику требовалось: а) обстоятельное изложение цели и содержания повременного сочинения; б) предоставление ранее напечатанных прежние просителем сочинений; в) послужной список и другие свидетельства. Содержатели типографий, литографий и тому подобных заведений были обязаны вести реестр всех ис­полняемых работ. Если их уличали в публикации чего-либо, даже не противоречащего цензурным правилам, то в качестве карательных мер следовала конфискация печатной продукции, штраф в размере трех тысяч и тюремное заключение сроком три месяца.

Если подобное пре­ступление повторялось, то типография закрывалась на два года, а ее содержатель отдавался под суд. В третий раз следовало пожизненное лишение права содержать типог­рафию. Если напечатанное без дозволения цензуры произведение оказывалось противным цензурным правилам, то типографщик навсегда лишался права осуществлять подобную деятельность и предавался суду, печатный материал конфисковался и сжигался. Не менее суровым взысканиям подвергались кни­готорговцы, содержатели библиотек для чтения и разносчики.

Частыми были случаи, когда ущерб наносился и читателям тех или иных изданий. Так, министр народного просвещения мог запретить любое периодическое издание, не дожидаясь окончания года. Следовательно, подписчики теряли часть своих средств, несмотря на то, что формально они имели право спрашивать их с издателя, фактически они не могли вернуть деньги, потраченные на подписку. Такое положение отпугивало часть читательской аудитории газет и журналов, на страницах которых появлялся малейший намек на критику и оппозицию правительству.

Чтобы исключить появление в прессе вольных высказываний, 63 статьи устава являются ничем иным, как наставле­ния о том, что печатать можно и чего нельзя. Так, «запрещается всякое произведение словесности, не только возмутительное против пра­вительства и постановленных от него властей, но и ослабляющее должное к ним почтение». Запрещалось печатать мнение частных лиц о преобразовании госу­дарственного управления или изменении прав и преимуществ различных сословий. В области иностранной политики практически на все накладывалось: нельзя писать что-либо обидное для иностранных держав, неуважительно отзываться об иностранных государях, правительствах и властях. Категорически воспрещалось давать советы и рекомендации чиновникам различных ведомств, а также делать политические прогнозы.

22 апреля 1828 года был утвержден новый устав о цензуре. В основе этого документа лежала «свобода молчания»: цензура не определяла направление развития словесности и общего мнения, а только запрещала тиражирование и продажу произведений словесности, наук и искусств, которые бросали тень на основы веры, Престола, добрых нравов и личной чести граждан. Цензура превращается в таможню, которая не допускает вниманию общества «брак» в литературе и журналистике.

Для выпуска любого нового периодического издания требовалось разрешение императора Николая I. Основная мысль правил о печати заключалась в том, что «первая обязанность газет состоит в том, чтобы ставить народ в известность о действиях правительства, объяснять ему благие намерения властей и восхвалять благодеяния, которые эти власти им оказывают».

Следует отметить, что это был первый устав, обращавший внимание не только на содержание изданий, но и на словесную форму выражения мыслей. В первые, в обязанности цензуры входит устранение непристойных выражений, которыми пестрят современные российские газеты. Также в уставе говорится о понижении культурного уровня языка прессы, который позволяет использовать элементы разговорной речи. Сегодня такие элементы разговорного стиля, как просторечия, профессионализмы, являются самым безобидным видом «табуированной» лексики на страницах газет.

На практике цензуру осуществляло «Третье отделение», так как цензоры были обязаны сообщать туда о «вольнодумных сочинениях» и их авторах. Запрещались произведения «кои в целом составе или частях своих вредны в отношении к вере, престолу, добрым нравам и личной чести граждан».

Параллельно со светской цензурой продолжала существовать духовная.

Несмотря, на строгие административные и уголовные меры, применяющиеся к нарушителям цензурных уставов от 1828 года, наметилась тенденция смягчения цензуры, которой отводилась роль таможни или сторожевого пса. Она не имела права вмешиваться в творческий процесс создания произведения и периодики, поэтому цензура была последующей.

Относительная свобода печати, издательского и книжного дела продолжалась недолго, до 1830 года. В июле произошла революция во Франции, цензура в России приняла свои самые крайние формы. Гонениям подвергались не только журналисты, издатели и писатели, но и ученые, преподаватели университетов и даже духовные лица.

С 1832 года для издания новых журналов и газет требовалось Высочайшее соизволение. Множество ведомств получили право налагать запрет на продукцию печати. Жестокой цензуре подвергались сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя. В 1834 году был закрыт журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф», в 1836 году – «Телескоп» Н. И. Надеждина. Период с 1848 по 1855 год в истории русской литературы называется эпохой цензурного террора, причины которого заключается в борьбе с революционными идеями популярными в Западной Европе.

1848 году граф Уваров дошел до того, что запретил «необузданное проявление в печати патриотизма, как местного, так и общего, ибо сие может привести последствиям весьма нежелательным».

2 апреля 1848 года по распоряжению императора Николая I был учрежден негласный комитет, который рассматривал уже вышедшие издания и докладывал обо всём, что противоречило официальной позиции правительства. До 1849 года его председателем был Д. П. Бутурлин, до 1853года – Н. Н. Анненков, до 1856 года – М. А. Корф.

«Комитет 2 апреля» вводился «для высшего надзора в нравственном и политическом отношении за духом и направлением книгопечатания». Таким образом, параллельно предварительной цензуре вводилась карательная (последующая). Существовала двойная цензура: предупредительная цензура – обыкновенные цензоры (просмотр произведений до их напечатания); взыскательная цензура – цензура над цензурой, задача которой заключалась в рассмотрении недостатков, уже пропущенных в печать.

Результатом докладов «Бутурлинского комитета» стала ссылка М. Е. Салтыкова в Вятку в 1848 году. В 1852 году был арестован и выслан в Спасское-Лутовиново И. С. Тургенев; подвергались гонениям славянофилы. Цензурный террор достиг апогея после дела петрашевцев. Был уничтожен изданный ими «Карманный словарь иностранных слов». Специальными циркулярами запрещалось публиковать исследования по истории народных движений, фольклору и т.д. Университеты не могли выписывать газеты и журналы. В итоге количество издаваемых в России книг журналов и газет резко сократилось.

Изменение цензурной политики было вызвано оживлением общественного мнения после поражения России в Крымской войне 1853–1856 годов и смерти Николая I, а также основанием за границей Вольной русской типографии. Широкое распространение получила бесцензурная рукописная литература. 6 декабря 1855 года упраздняется «Бутурлинский комитет» и начинается подготовка цензурной реформы.

С восшествием на престол Александра II положение печати фак­тически улучшилось. В марте 1857 года Норов доложил Государю о со­временном состоянии литературы, указав, что следует усовершенствовать работу цензуры. Реакция Императора на этот доклад – повеление заняться безотлагательно пересмотром цензур­ных законов, а также доводить до его сведения все печатные статьи, в которых проявля­ются стремления к нововведениям.

В связи с этим 14 ноября 1857 года Норов сделал секретное предложение: Александру II: «Цензоры обязаны с не­ослабной прозорливостью вникать в дух сочинений и, покровитель­ствуя науке, не давать хода вредным умозрениям; конечно, не дол­жно смешивать благородные желания улучшений с тенденциями к политическим преобразованиям».

В таких условиях для редакций периодических изданий очень важно было установить хорошие отношения с цензорами, тем более, что жалобы на них, как правило, не помогали. Более того, хорошим цензором с точки зрения начальства, считался тот, на которого поступало много жалоб.

Так как литературные произведения и газеты главной своей целью выбрали решение политических вопросов, правительство пришло к мысли влиять на общественное мнение через литературу и прессу. С этой целью образовался негласный комитет. К работе предпо­лагалось привлечь литераторов и журналистов, которые писали в духе правительства и поддерживали его политический курс.

ВВЕДЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЦЕНЗУРЫ: СИСТЕМА ШТРАФОВ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЗАПРЕТОВ: запрещение розничной продажи издания и рекламы. Это объясняется тем, что запрещение розничной продажи помимо убытков влекло бурное распространение конкурирующих газет. Запрещение объявлений лишало издание крупного дохода, так как все рекламодатели тут же обращались в другие газеты.

СМИ ставились в полную зависимость от администрации, а следовательно, сообщали необъективную, однобокую и одностороннюю информацию, являлись рупором официальной точки зрения. В конце XX–начале XXI века ситуация мало изменилась. Многие события журналисты могут освещать только с разрешения официальных властей, и с той точки зрения, которая этим властям выгодна. В другом случае СМИ находятся в состоянии информационной блокады.

С 1 сентября 1865 год по 1 января 1870 года было объявлено 44 предостережения, 7 периодических изданий были приостановлены на срок от двух до шести месяцев. В 1866 году запрещен выпуск «Современника» и «Русского Слова», в 1868 году закрыта газета «Москвич». Закрытие изданий не единственный способ борьбы с оппозиционной и «вольнодумной» прессой.

Согласно закону от 14 июня 1868 года министр внутренних дел А.Е. Тимашев мог запрещать на время розничную продажу провинившихся периодических изданий. Более того, министр осознал эффективность политики экономического кнута, и в записке Александру II от 14 ноября 1869 года предложил в качестве наказания лишать газету возможности публиковать казенные объявления, а также рекламу в частных газетах обложить пошлиной.

Стоит отметить, что совершались попытки облегчить гнет цензуры и предоставить СМИ определенную свободу деятельности, но они не увенчались успехом. По Высочайшему повелению 2 ноября 1869 года была учреждена особая комиссия, на которую было возложено «вооружить как ад­министративную, так и судебную власть надлежащей силой для отвращения вредного влияния, могущего произойти от необуз­данности и неумеренности печатного слова». Однако проект не получил дальнейшего хода в зако­нодательном порядке.

С 1872 года дела о конфискации изданий стали решаться в административном порядке Комитетом министров. 16 июня 1873 года был принят закон, на основании которого министр внутренних дел полу­чил право воспрещать повременным изданиям печатать и обсуждать какой-нибудь вопрос государственной важности; в случае на рушения данного требования, издание может быть приостановлено на три месяца.

В 1876 году запрещено было упоминать в печати: об упразднении 20 февраля лифляндского, эстляндского и курляндского генерал-губернаторств. В 1881 году категорию подобных вопросов пополнили: 3 апреля – сообщение о самоубийстве члена Государственного Совета Л. Макова; 21 апреля – известие о выходе в отставку графа Лорис-Меликова, Д. Милютина и А. Абазы

Круг запрещенных тем постоянно расширялся, начавшись с политических и экономических вопросов табу, распространилось на культуру, литературу, историю, философию, науку и даже музыку. Например, 18 мая СМИ лишились возможности писать о предстоявшем 25-летии закона о печати. Последний факт говорит о том, какую роль могла играть свободная пресса, и какое место ей отводило прессе правительство.

Таким образом, СМИ постоянно претерпевали «информационный чистки», любой намек на конфликт или проблему вызвал агрессию со стороны правительства, поэтому газеты этого периода содержали только радужные, восхваляющие материалы или, в лучшем случае, публикации нейтрального характера на отвлеченные темы, абстрактные рассуждения о литературе, жизни, философии. Пресса не могла выполнять свою задачу – объективно отражать действительность, потому что вместо действительности читатель получал химеру, выдуманную и созданную правительством.

Не все представители СМИ соглашались с такой участью, делались попытки прорвать информационную блокаду: в качестве основных приемов выбираются ирония, многозначность, намек, принципе «читай между строк». В итоге с 1872 года по 1877 год пресса получила 72 предостережения и 45 запрещений розничной продажи, 16 изданий были приостановлены на срок от 3 недель до 6 месяцев. Приостановлен выпуск «Русского обозрения» «Недели», «Русского мира», «русской Правды», «Голоса».

80-ые годы XIX века – период усиления экономического контроля над печатью. «Временные правила» о печати 1882 года соединяли в себе административное и экономическое воздействие. Цензурное ведомство четко реагировало на изменения в деятельности прессы. Первое место в освещении общественно-политической жизни занимает газета, приобретая завидную популярность, она превращается в источник прибыли.

Чтобы добиться популярности журналисты стали использовать слухи, сплетни, пасквили, то есть, работать на интерес читателя. Принцип «любая прихоть за ваши деньги» до сих пор сохранился в работе многих средств массовой информации и не только в «желтой» прессе. Поставив во главу угла прибыль и материальную выгоду, журналисты практически не задумываются о средствах, которыми эту цель можно достичь. Журналистика превращается в средство обогащения, а формирование общественного мнения – в бизнес.

Подцензурная провинциальная печать наказывалась строже, бесцензурных столичных изданий: выпуск местных газет приостанавливался не на шесть, а на восемь месяцев. «Положение провинциальной печати тягостнее, чем бесцензурной столичной, – делает вывод Н.Новомбергский, – это всецело объясняется особенным значением провинциальной жизни. Ведь огромную Россию составляет провинция, а не столицы. Сто сорок миллионов живут за пределами последних, живут и стонут в тис­ках обветшалого режима, в ярме беззакония и произвола. Местная печать была бы гигантским рупором, через который этот стон пе­редавался бы по всей России на тысячу ладов и аккордов».

Агрессивный характер отношения правительства к СМИ и литературе вызвал волну протеста. Деятели культуры обратились к Государю с хо­датайством о принятии литературы и периодической печати «под сень закона, дабы закону лишь подчиненное и от непосредственного воздействия цензуры светской и духовной законом же огражденное, русское печатное слово могло, в меру своих сил, послужить славе, величию и бла­годенствию России».

8 ян­варя 1895 года коллективное ходатайство подписали 114 ученых, литераторов и публицистов Петербурга и Москвы. Но чтобы больше таких инициатив не было и в обществе не укрепилось мнение о враждебном отношении правительства к ли­тературе и прессе, для отвода глаз был учрежден особый академический комите­т, в распоряжение которого из го­сударственного казначейства ежегодно отчислялось 50 тысяч рублей для оказания помощи нуж­дающимся ученым, литераторам и публицистам.

Значит, наряду с политикой кнута действовала политика пряника. При Александре III существовала система поощрений, представляющая собой кальку с германской. Она должна была помочь в создании конкурентоспособных консервативных газет. Правительство щедро раздавало субсидии, к 1916 году отведенный для этих целей секретный фонд вырос до 170.000 рублей. Фонд расходовался не только на поддержку лояльных газет, но и на содержание Бюро русских журналистов. Существовали различные формы экономических льгот: кредитование лояльных изданий, обязательная рассылка газет и журналов, обязательная подписка на них, распределение их по библиотекам, учебным заведениям, сельским и городским учреждениям, бесплатная почтовая рассылка, предоставление права на публикацию официальных документов, финансовых отчетов и т.д.

В начале XX века правительство возвращается к системе административной и уголовной ответственности, как наиболее эффективной.

На этом фоне все более популярной становится идея об определении точных рамок закона, ее поддерживаетуказ от 12 декабря 1904 года. В восьмом пункте указа говорится: «Устранить из ныне действую­щих о печати постановлений излишние стеснения и поставить печатное слово в точно определенные законом пределы, предос­тавив тем отечественной печати, соответственно успехам просве­щения и принадлежащему ей вследствие сего значению, возмож­ность достойно выполнять высокое призвание быть правдивой вы­разительницей разумных стремлений на пользу России».

Не менее важная задача, которую требовал решить данный указ – обеспече­ние правовых интересов сельских обыва­телей. Одним из условий этого обеспечения сводилось к тому, что все прямо не запрещенные произведения печати было разрешено использовать в фонде народных библиотек-читален. Признавалась необходимость отказаться от списка запрещенных книг для публичных библиотек.

Местные чиновники действовали по своему усмотрению, без всякого контроля, что приводило к крайнему субъективизму и доведению процесса цензуры до абсурда. В статье «Кому нужно молчание провинциальных газет?» Я.В. Абрамов высказывает мне­ние, что «их безгласие нужно не государству, а тем, кто боится света, гласности, что весь опыт цензуры местной периодики, ее жалкое состояние являются основанием осуждения существова­ния предварительной цензуры».

Не оставались равнодушными к судьбе прессы и литературы и столичные деятели. Так, среди петербургских литераторов возникла мысль подать пред­седателю совещания записку о нуждах печати. Хотя попытки частичного освобождения СМИ из-под гнета цензуры совершались еще в 1902 году, когда деятели печати выработали и опубликова­ли с подписями в русских заграничных изданиях резолюцию, перечисляющую внешние формы, в которых только и может про­явиться свобода печати.

В итоге Комитет министров определил, что из действующих правил о печати следует ус­транить те, которые являются не нужными с точки зрения госу­дарственных интересов. Следовательно, указ от 12 декабря 1905 года и основанное на нем положение Комитета министров являются самой значительной уступкой правительства по отношению к печати.

Уступками и свободами представители прессы и литературы могли пользоваться не долго. 25 мая 1905 года Николай II писал министру внутренних дел А.Г. Булыгину следующее: «Печать за последнее время ведет себя все хуже и хуже. В столичных газетах появляются статьи, равноценные прокламациям с осуждением действий высшего Правительства» [цитирую по: Жирков 2001: 187]. Также император отмечал, что многие газеты, получая от правительства крупную денежную помощь, неблагодарно ею пользуются.

Организация комиссии по пе­ресмотру действующих постановлений о цензуре и печати и составления проекта нового устава была всего лишь хорошим политическим ходом, отвлекающим маневром, так как правительство во главе с С.Ю. Витте втайне вело работу над реальным законодательным документом. Готовил его сам Д.Ф. Кобеко, о чем и сообщил 15 октября ко­миссии; реакция остальных членов комиссии была негативной и достаточно бурной. А.С. Суворин, сенатор И.А. Зверев, А.Ф. Кони, академик Н.Я. Сонин выразили протест, двое последних вообще перестали участвовать в заседаниях. Таким образом, комиссия Кобеко послужила ширмой прикрытия для политики власти, и ее работа фактически была безрезультатной, если не считать сплочение журналистов, осознавших реальное отношения власти к СМИ.

16 октября 1905 года в редакции газеты «Наша жизнь» состоялось собрание столичных журналистов уже, на котором речь шла о необходимо­сти профессиональной организации журналистов. Было принято решение не соблюдать цензурных запретов по статье 140 устава. Результат следую­щей встречи – организация бюро из представителей всех изданий, которое будет составлять особые чисто фактические бюллетени о событиях, объяв­ленных цензурой под запретом. При этом все газеты обязаны были опубликовать их в неизменном виде. Г.В. Жирков так описывает атмосферу, в которой проходило собрание: «На собрании разгорелся спор по поводу того, как поступать, если на то или другое издание обрушатся цензурные кары. Одни выступили за то, чтобы в ответ на репрессии прекратить выпуск газет, другие – за оказание по­мощи пострадавшему изданию» [Жирков 2001: 188].

Однако революционные внесла значительную корректировку в эти планы: забастов­ка рабочих, печатников прекратила издание всей периодики до 17 октября 1905 года. Возможность вы­пускать свое издание («Известия») сохранилась у Совета рабочих депутатов, а также продолжал выходить «Прави­тельственный вестник». В этой обстановке состоялось второе общее собрание журналистов, на котором был создан Союз в защиту свободы печати.

Реакцией царского правительства на революцию стали манифест 17 октября 1905 года и «Временные правила» от 24 ноября 1905 года.Власть попыталась остановить начавшийся процесс освобож­дения журналистики от цензуры. 17 октября 1905 года был обнародо­ван Высочайший манифест, по которому населению «даровались незыблемые свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний, союзов».

До 22 октября 1905 года страна продолжала находиться в информационном вакууме, так как газеты не выпускались. Только 22 октября жизнь столичной прессы возобновилась. К это­му времени Союз в защиту свободы печати выработал от имени всей печати «Справку», содержавшую в одной части предложения к новому закону о печати: 1) явочный порядок возникновения изданий; 2) отмена всех видов цензуры (!); 3) сохранение только судебной ответственности за преступления, совершаемые печатью; признание только суда присяжных.

Во второй части документа речь шла о мерах, обеспечивающих свободу печати до появления нового закона: 1)отмена предварительной цензуры для всей журналистики, включая и национальную; 2) отмена требования предъявлять в цензуру номера изданий, книг, брошюр до их сдачи на почту; 3) отмена использования административных взысканий, запрета книг.

Манифест 17 октября 1905 года послужил основой для выработки «Временных правил о печати». Период с 19 октября по 24 ноября, когда вышли Временные правила о периодических изданиях, называют бесцензурным, когда издания выходили без вся­ких разрешений. Временное отсутствие цензуры породило всплеск в активности издателей и журналистов, который дал о себе знать и через два года. Так, в 1907 году в стране издавалось 3310 газет и журналов, среди вновь возник­ших 1143 общественно-политических издания. Выходили газеты и журналы различных политических направлений, появились первые партийные легальные органы печати.

Характерным признаком журналистики этого времени является соли­дарность и объединение представителей СМИ в борьбе за свои права. Союз в защиту свободы печати охватывал до 36 из­даний. Даже Союз владельцев печатных заведений Петербурга об­ратился к правительству с предложением отменить цензуру и уп­разднить Главное управление по делам печати и его цензурные комитеты. Самые просвещенные представители власти шли навстречу, например, эстляндский губернатор А.А. Лопухин отменил цензуру в своем регионе, хотя она по-прежнему действовала в большинстве провинций страны.

Временные правила от 24 ноября 1905 года возвращали СМИ в лоно цензуры.

Временные правила отменяли пред­варительную и духовную цензуры газет и журналов, выходивших в городах, в отношении других изданий цензура сохранялась. Это объясняется тем, что большинство протестов проходило в городах, здесь сосредотачивались «инакомыслящие» по отношению к правительству, а провинция переживала все социальные потрясения достаточно спокойно. Однако большинство статей устава о цензуре и печати 1890 года, охраняющие основы самодержавия, оставались в силе.

По данным исследования «История цензуры в России XIX–XX веков», с 22 октября по 2 декабря 1905 года в Петербурге и Москве было возбуждено 92 уголовных преследования за нарушение прессой законов. За 2,5 месяца свободы слова (17 октября – 31 декабря 1905 года) 278 редакторов, издателей, журналистов, владельцев типографий были подвергнуты репрессиям; 16 номеров газет и журналов были конфискованы; арестовано 26 номеров; 6 изданий было закрыто, приостановлен выпуск 44 газет и журналов.

2 декабря 1905 года за публикацию документов Совета рабочих депутатов, крестьянского союза и левых партий цензурное ведомство конфиско­вало газеты «Сын Отечества», «Русь», «Русская газета», «Новая жизнь», «Начало», «Свобода народа». Экстренное заседание петер­бургской судебной палаты поддержало действия цензуры. Фактически это было уничтожение оппо­зиционной прессы столицы, для остальных журналистов это сигнал о том, что закон вступил в силу. В связи с этим Союз в защиту свободы печати закончил свою деятельность.

Поставив на место столичную печать, правительство обратило особое внимание на провинциальную журналистику. Министр внутренних дел А.Г. Булыгин в секретной телеграмме инструктировал губернато­ров: «В случае появления в печати дерзост­ного неуважения к Верховной власти, открытого призыва к революции или совершения других тяжелых преступлений необходимо просить прокурора о приостановлении издания в судебном порядке на основа­нии новых правил. В местностях же, объявленных на исключительном положении, в этих случаях надлежит закрывать типографии и подвергать аресту виновных с применением административной высылки». Агрессия со стороны правительства явилась основным методом защиты существующего строя.

Таким образом, создав иллюзию свободы и вседозволенности, средствам массовой информации опять указали их место. Именной царский указ «Дополнения временных правил о повременных издани­ях» от 18 марта 1906 года и «Временные правила о непериодической печати» от 26 апреля 1906 года значительно ограничил свободу печати.

26 апреля 1906 года отменена предварительная цензура и восстановлена ответственность авторов и издателей перед судом.

Политику правительства трудно назвать односторонней, так как предпринимались меры по нейтрализации влия­ния оппозиционной журналистики путем подкупа газет и журналов. Следует заметить, что, в отличие от репрессий, они давали положительные результаты, так как финансовое благополучие было и остается ахиллесовой пятой журналистики. Властьпридержащие стремились создать сове информационное поле, с этой целью 1 сентября 1906 года по распоряжению Совета министров и МВД создается Осведомительное бюро. Оно снабжало прессу достоверными, с точки зрения правительства, сведениями о важнейших событиях в государстве. Бюро вы­пускало специальные бюллетени, делало обзоры печати для еже­дневных докладов председателю Совета министров и в министерство внутренних дел, а также на­чальнику Главного управления цензуры по делам печати. В его обязанность входило составлять сводки мнений столичных газет по наиболее важным вопросам. В 1915 году Осведомительное бюро было переименовано в Бюро печати.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: