К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЕ ИГРУШЕК

(на примере куклы Барби)

В сб.: Развитие человека в современном мире: Материалы Всероссийской научно-практической конференции /Под науч. ред. О.А.Белобрыкиной, О.А.Шамшиковой. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2006. – С.128-140

Трудно переоценить роль игрушек в развитии детской психики. Да и только ли детской? Не подлежит сомнению связь игры (а, значит, и игрушки) с творчеством, с ритуалом, с трансцендентальным опытом. Крупнейшие теоретики и практики современной психологии – от Л.Хейзинги и С.Грофа до Л.С.Выготского и Б.Д.Эльконина – определяют игру и игрушку как основной предмет трансляции базовых культурных установок, образов, составляющих основу картины мира.

Необходимость внимательно и осторожно относиться к тому, какие игрушки попадают в руки современных детей, также выглядит вполне очевидной. Делаются попытки поставить какие-то фильтры на пути этого потока. Например, известный Приказ министерства образования № 1917 «О временном порядке экспертизы игрушек» был подписан еще в 2000 году. В 2002 году Министерство вышло в правительство с предложением о создании постоянно действующей комиссии для проведения такой экспертизы. В составе Федерального экспертного совета был создан Федеральный экспертный совет по психологии под руководством профессора Вячеслава Иванникова. В психологический совет вошли три группы – одна отвечает за экспертизу игрушек, ею руководит сам В.Иванников. Вторая – за здоровьесберегающие технологии, ею руководит Марьяна Безруких, третья – за инструментарий для психологической службы (методики, диагностические материалы и так далее), ею руководит Сергей Малых, одновременно работающий и заместителем руководителя экспертного совета по психологии [7, с. 4]. Однако создание комиссии не внесло коренных изменений в ситуацию. В указанной статье профессор С.М.Малых прямо признается, что эффективных методик психологической экспертизы игрушек не существует ни в России, ни за рубежом. В результате приказ за № 1917 остался на бумаге.

Отсутствие методик экспертизы игрушек выглядит досадным, но неизбежным фактом. Конкретные методики не могут быть построены в отсутствие методологической базы или, хотя бы методологической проработки основных понятий проблемы. Можно ли говорить об экспертизе игрушек, если нет научно обоснованного определения игрушки как таковой? Как справедливо отмечают О.А.Шамшикова и О.А.Белобрыкина, «на сегодняшний день, как это не странно, не существует ни единой психологической концепции игрушки не только в отечественной психологии, но также и за рубежом» [10, с. 283].

Между тем, интонации материалов на тему психологии игрушки в России становятся все более тревожными. Особенно острые выпады наблюдаются по поводу одной из самых популярных игрушек современности – куклы Барби. Психологи, настроенные традиционалистски, обвиняют Барби в трансляции чуждого, потребительского образа жизни [1]. Более сдержанные исследователи выражают озабоченность тем, что «Барби представляет собой массовую «красоту», не имеющую индивидуальности. Мы подозреваем, что массовость такого клише может сформировать у девочки штампованный идеал красоты. В подростковом возрасте это может привести к проблемам, связанным, например, с адекватной самооценкой» [12, с. 16]. Наиболее резкую критику можно обнаружить в материалах православных психологов, которые прямо связывают популярность Барби с разгулом наркомании и проституции среди подростков [1; 11].

Отметим, что публикации «в поддержку Барби» также отличаются большим эмоциональным накалом и запальчивостью (см., например Макаричева И.). Наиболее взвешенные положительные отзывы о кукле Барби указывают на психоаналитический характер этой игрушки. Она позволяет девочкам усвоить важный компонент женской роли – роль «красавицы», в то время как всевозможные «пупсики», «малыши» позволяют освоить роль матери, ухаживающей за ребенком. Освоение этой роли на Эдиповой фазе (3 - 5 лет), для которой характерно возникновение у детей интереса к различиям полов, атрибутике своего пола, дает ощущение психосексуальной идентичности и уверенности в себе. Запрет на удовлетворение этой потребности может исказить психосексуальное развитие девочки, внести раскол в ее сознание, создать чувство собственной неадекватности [5]. В данной позиции нет ничего нового – еще в шестидесятые годы маркетинговую кампанию Барби вел доктор психологии Венского Университета и директор Института Исследования Мотиваций Эрнст Дичер, который в своей работе опирался на практические приложения классического психоанализа.

Однако и в этих публикациях ощущается не присущий научным текстам уровень аффективных переживаний, тревожные и гневные мотивы.

Примем за точку отсчета тот факт, что тема куклы Барби вызывает гораздо больше эмоций, чем размышлений. Это дает нам основания предположить, что основное содержание образа, который несет Барби, лежит не в когнитивной, а в аффективной сфере. И это закономерно. Эмоции, которые вызывает кукла, важнее для потребителя (ребенка), чем ее познавательный потенциал. Умная и содержательная, но эмоционально «пустая» игрушка оставляет ребенка равнодушным и не вызывает желания с ней играть – и ее когнитивный потенциал остается нереализованным.

В дальнейших рассуждениях мы будем считать игрушкой такой объект, который обладает потребительской ценностью благодаря вызываемому им эмоциональному эффекту. Такое определение роднит игрушку с произведением искусства, спортивной игрой, ритуалом и другими феноменами культуры, а также позволяет использовать для психологической экспертизы игрушек аппарат анализа эмоционально-образного содержания объектов культуры.

В наших предыдущих публикациях приведены обоснования применения психосемантических методик для анализа эмоционально-образных феноменов [4]. Анализ текстов, посвященных описанию эмоциональных состояний, позволил нам выделить восемь базовых эмоций и расположить их относительно друг друга в «пространстве эмоций». Было показано, что «пространство эмоций» обладает свойствами двухмерной Декартовой плоскости (рис.1).

Психосемантический анализ позволил нам также выделить наборы перцептивных свойств образа, которые находятся в прямой однозначной связи с каждой из базовых эмоций. Например, из множества описаний печали следует, что эта эмоция устойчиво ассоциируется с тусклым, лишенным красок (ахроматическим) зрительным восприятием, с тяжестью и неподвижностью в кинэстетической области и так далее. Полный набор перцептивных элементов по каждой модальности мы организовали в виде батареи семантических дифференциалов. Опыт применения данных методик в рекламе и психологии дизайна показал, что по каждой модальности достаточно использовать по три независимых дифференциала, причем модальности вкуса и запаха имеет смысл объединить в одну (одоральную) модальность, ввиду слабой развитости этих каналов восприятия у среднего человека. В конечном виде батарея содержит пятнадцать независимых семантических дифференциалов.

Ход эксперимента: для анализа были взяты изображения кукол Барби двух типов. Фотография 1 сделана с самой первой куклы, запущенной в массовое производство в 1960 году. Использован вариант «Барби на пляже» чтобы снизить влияние дизайна одежды, сильно изменившегося за сорок пять лет существования Барби. Фотография 2 изображает одну из последних моделей куклы выпуска 2004 года, также в пляжном костюме (рис. 2).

Рисунок 2. Фотографии кукол Барби разных лет.

Фотография 1 (слева) – 1960 год, фотография 2 (справа) – 2004 год. Изображения взяты с официального сайта коллекционеров кукол фирмы Маттель (производитель Барби) http://www.barbiecollector.com/тойчиво ассоцвосемь базовых эмоцийв когнитивной, а в аффективн

В рамках батареи семантических дифференциалов оценивались перецептивные свойства фотографии. Визуальные свойства куклы оценивались впрямую, а все прочие – по ассоциации. Например, предлагалось представить себе, каким голосом могла бы говорить кукла на фотографии? Как бы она двигалась, если бы могла двигаться самостоятельно? Какова кажется кукла на ощупь (тактильная модальность)? Если представить себе, что Вы облизываете эту куклу, то какой вкус и запах Вам представляется?

Результаты эксперимента представлены на рисунках 3 и 4. Отметим, что правый полюс каждого дифференциала соответствует эмоции «интерес-возбуждение», левый полюс – эмоции «печаль». Иначе говоря, справа находится полюс высокой стеничности переживаний (интенсивный поток информации), слева – низкой (слабый поток информации, астеничное состояние).

Ломаная линия (граф), соединяющая средние оценки по каждому дифференциалу, позволяет распознать свойства анализируемого образа. Как можно видеть на рисунке 3, граф, соответствующий фотографии 2, располагается значительно правее – ближе к полюсу стеничности. Это значит, что образ Барби «образца 2004 года» несет более интенсивную эмоцию интереса-возбуждения. Напротив, стеничность «Барби-1960» ниже и близка к середине дифференциалов – нулевому значению. Принимая количественную оценку дифференциалов в десятибалльной системе (от нуля до +5 в сторону эмоции интерес-возбуждение и от нуля до -5 в сторону эмоции печали), получаем среднюю стеничность «Барби-1960», равную +0,57. Средняя стеничность «Барби-2004» равна +1,79.

Рисунок 3. Экспертные оценки образа фотографий 1 и 2 в виде батареи семантических дифференциалов в полюсах «печаль – интерес – возбуждение».

Треугольниками показаны оценки фотографии 1, ромбами – оценки фотографии 2.

Оба варианта имеют свои преимущества и недостатки. В нулевой области низких по абсолютному значению уровней стеничности располагаются маловыразительные, неброские и незапоминающиеся образы. Эмоциональное состояние «ни то, ни сё», ни печаль, ни интерес – такое состояние не обладает привлекательностью и его трудно даже заметить на фоне интенсивных эмоционально-информационных потоков современного общества. Низкое абсолютное значение стеничности связано с низкой аттрактивностью образа.

С другой стороны, высокие абсолютные значения стеничности, близкие к тому или другому полюсу, тяготеют к болезненным невротическим состояниям. Как было показано еще в классических работах И.П.Павлова, предельно интенсивные эмоции совпадают с переживанием неврозов [8]. Высокие уровни стеничности, то есть, интенсивные переживания эмоции интереса-возбуждения (экстаз, перевозбуждение) переходят в истерический невроз. Крайне низкие уровни стеничности – интенсивные состояния печали, тоски и отчаяния – совпадают с классическим неврозом неврастении. Иными словами, высокие абсолютные значения стеничности связаны с невротичностью, патологичностью образа.

Рост аттрактивности образа Барби хорошо соотносится с ростом ее популярности. Если в первый год выпуска были проданы 351000 кукол, то в начале XIX века такое количество их продается каждые два дня. Однако покупательский интерес дается не даром: образ Барби все больше тяготеет к нездоровым состояниям, которые все сильнее напоминают истерику.

Существенной характеристикой графов, относящихся к обеим фотографиям, следует считать неоднократные пересечениями графами нулевой линии. Оба графа содержат резкие и неожиданные «выбросы» из правой части батареи дифференциалов в ее левую часть. Это означает, что оба образа лишены внутреннего единства. Их перцептивные свойства не полностью согласованы друг с другом. Например, образ «Барби-1960» показывает резкий выброс в аудиальной модальности, дифференциал «тихий – громкий». По общему впечатлению – внешнему виду, позе – от такой куклы следовало бы ожидать звонкого и громкого голоса. Однако отчего-то кажется, что она говорит хотя и звонко, но очень тихо. Вероятно, такое впечатление создает характерный взгляд. Первые модели Барби «смотрят» вниз и вбок, прячут глаза с довольно ханжеским видом.

Еще более резкий выброс наблюдается у «Барби-2004» в дифференциале «глубокий – плоский» аудиальной модальности. По-видимому, общий вид куклы задает ожидание плоского, детского звучания голоса. Однако преувеличенный объем грудной клетки и неестественно широкие плечи указывают на мощный грудной резонатор. Отсюда парадоксальное впечатление, что у этой тонконогой куклы – низкий, глубокий альт.

Выброс в дифференциале «гладкий – шершавый» тактильной модальности создает самостоятельное впечатление, что кукла вся залита блестящим лаком. Подобная «лакировка» делает куклу более дорогой с виду, помогает оправдать ее немалую цену. И так далее. Выбросы «через ноль» в рисунке графа также указывают на потенциальную вредоносность образа. Нарушения целостности образа игрушки соответствуют разорванному образу мира [2].

Цельное и связное мировосприятие является весьма ценным психологическим свойством, основой здравого смысла. Здоровый ребенок интуитивно чувствует это – отсюда любовь детей к играм в «небылицы» и «перевертыши»: в них ребенок получает удовольствие, замечая и высмеивая нарушения образной связности и логичности. Подобная тренировка здравого смысла активно присутствует во всех традиционных культурах воспитания. Напротив, скрытая и незаметная трансляция внутренне нелогичного образа может усилить склонность ребенка воспринимать мир вокруг как бессвязный, разорванный и лишенный логики.

На рисунке 4 правый полюс дифференциалов соответствует предельной упорядоченности потока информации, то есть, переживанию интенсивной эмоции вины и раскаяния. Левый полюс соответствует эмоции страха – предельно выраженной хаотичности, отсутствию порядка.

Рисунок 4. Экспертные оценки образа фотографий 1 и 2 в виде батареи семантических дифференциалов в полюсах «страх – вина».

Треугольниками показаны оценки фотографии 1, ромбами – оценки фотографии 2.

Как и в предыдущей батарее дифференциалов, первый образ ближе к нулевой линии – он менее выразителен и меньше притягивает к себе внимание. Второй образ наполнен более интенсивными эмоциями и более аттрактивен.

Первый образ практически не содержит «выбросов через ноль» в данной батарее дифференциалов. Напротив, второй образ показывает интенсивные выбросы по дифференциалу «невнятный – отчетливый» аудиальной модальности и дифференциалу «податливый – жесткий» тактильной модальности. Жесткую и отчетливую артикулированность образа (в целом хаотичного) легче отнести за счет желания успешных продаж, чем вывести из эстетических или педагогических соображений. Твердое позиционирование на рынке является непременным требованием современного маркетинга: каждый товар должен четко и однозначно объявлять, что он из себя представляет и кому предназначен [3].

При некотором сходстве, графы по фотографии 1 и 2 принципиально различаются между собой. Первый из них размещается в правой части батареи дифференциалов, что соответствует преобладанию порядка и эмоциональным переживаниям закономерности, правильности, упорядоченности. Второй граф расположен в основном в левой части батареи – в области хаоса и эмоций страха, тревожности, настороженности и недоверия. В количественном выражении уровень упорядоченности образа «Барби-1960» составил +1,18 условных баллов, образа «Барби-2004» - минус 2,09.

Как можно видеть на рисунке 5, разный знак координат образов означает, что эти образы располагаются в разных квадрантах пространства эмоций. Образ «Барби-1960» находится в четвертом квадранте, между осями «интерес-возбуждение» и «вина» – в этом квадранте располагается эмоция «радость-гордость».

Рисунок 5. Расположение образов «Барби-1960» и «Барби-2004» в пространстве эмоций

Геометрически указанное обстоятельство выражается так: в данном образе можно обнаружить эмоции интереса-возбуждения и вины, но наиболее интенсивно выражена в нем эмоция «радость-гордость». Количественно присутствие радости-гордости можно вычислить по несложной формуле:

R = (I + V)/sqrt2,

где R – интенсивность эмоции «радость-гордость» в условных баллах;

I – интенсивность эмоции «интерес-возбуждение»;

V – интенсивность эмоции вины;

sqrt2 – сокращенное обозначение корня квадратного из 2.

Координата первого образа по оси по радость-гордость = (0,57+1,18)/sqrt2 = 1,24

Напротив, образ «Барби-2004» находится в первом квадранте, который соответствует эмоции «гнев». Интенсивность этой эмоции в данном образе находим по формуле:

G = (I – S)/sqrt2,

где G – интенсивность гнева;

I – интенсивность интереса-возбуждения;

S – интенсивность страха

Координата образа по оси «гнев» = (1,79+2,09)/sqrt2 = 2,74

Геометрические построения в пространстве эмоций были проверены нами в следующей серии экспериментов. В ней «экспертам» предлагалось оценить те же образы в перцептивных координатах эмоций «радость-гордость» – «отвращение». На рисунке 6 показана батарея семантических дифференциалов для этой пары противоположных эмоций.

Рисунок 6. Батарея семантических дифференциалов.

Правый полюс соответствует эмоции «радость-гордость», левый – эмоции «отвращение».

Ввиду того, что вкусо-запаховый канал восприятия в среднем развит гораздо слабее остальных модальностей, языковые возможности для его отражения также очень скромны. Поэтому мы вынуждены были сократить число дифференциалов до тринадцати и ввести для обозначения одоральной модальности описательные, сравнительные элементы.

Как можно видеть из рисунка, форма графов хорошо согласуется с результатами геометрических построений. Интенсивность эмоции «радость-гордость» для образа «Барби-1960» в среднем составила +1,27 условных баллов (что всего на 0,03 балла отличается от результата геометрических построений). Радость-гордость такой интенсивности соответствует слову «умиление».

Граф, соответствующий образу «Барби-2004», выглядит весьма противоречиво и показывает многочисленные переходы через ноль. Тем не менее, среднее значение в данной системе координат отрицательное и составляет минус 0,07 условных баллов. Это означает, что образ «Барби-2004» в целом транслирует очень слабую эмоцию отвращения.

Следующий эксперимент мы провели на примере другой пары кукол Барби. Первая из них – «Барби в розовом платье» образца 1968 года, вторая – также в розовом платье, выпущена в 2004 году. Фотографии кукол показаны на рисунке 7.

Рисунок 7. Два варианта «Барби в розовом платье».

Кукла на фотографии 3 (слева) выпущена в 1968 году. Кукла на фотографии 4 (справа) – в 2004 году.

Фотографии «Барби в розовом платье» оценивались по шкале противоположных эмоций «гнев» – «стыд». Результаты эксперимента показаны на рисунке 8.

Рисунок 8. Графы образов «Барби в розовом платье».

Правый полюс соответствует эмоции гнева, левый – эмоции стыда.

Среднее значение для куклы образца 1968 года в данных координатах близко к нулю, то есть, эмоция гнева в ее образе отсутствует, как и эмоция стыда. Отметим, что для образа «Барби-1960» характерна довольно интенсивная эмоция стыда (количественное значение равно минус 1,8, что соответствует словам «стеснение» или «смущение»). Напротив, среднее значение этого параметра для куклы 2004 года составляет +2,77. Такая интенсивность эмоции гнева в русском языке обозначается словами «злость», «агрессия» и «храбрость». Отметим, что высокая интенсивность эмоции гнева приближает ее к соответствующему неврозу фанатизма.

Полученный результат хорошо согласуется с ранее подмеченными особенностями восприятия кукол Барби. Эволюция образа этой игрушки в течение сорока пяти лет протекала в направлении от слабых, сдержанных эмоций радости-гордости, умиления, скромности – к эмоциям возбуждения и агрессии, которые по своей интенсивности уже приближаются к истерическому и фанатическому неврозам. Эмоциональное содержание образа бессознательно воспринимается как детьми, так и взрослыми – отсюда рост агрессивных мотивов в публикациях, посвященных Барби.

Мы далеки от того, чтобы подозревать руководство фирмы Маттель в злонамеренном распространении агрессии среди подрастающего поколения. Как и любое коммерческое предприятие, производитель Барби стремится лишь к достижению конкурентного преимущества и увеличению объемов продаж. Однако ужесточение рыночных отношений диктует использование все более аттрактивных (а, значит, эмоционально насыщенных) образов. С другой стороны, распространение идеологии «общества потребления», консюмеризма понуждает воспитателей активнее прививать детям навыки конкурентной борьбы и храброго отстаивания своих интересов. Агрессия на грани фанатизма становится социально востребованным эмоциональным состоянием. Точно так же, разорванная картина мира является неотъемлемой частью современного массового сознания, пораженного «социальной шизофренией» [9].

Необходимость балансирования между невротизирующими требованиями социума и необходимостью все же удержать ребенка от впадения в откровенный невроз ставит перед психологами непростую задачу. Очевидно, не существует какого-то абсолютного решения, пригодного для ребенка любого типа и в любом состоянии. В каждом конкретном случае экспертиза игрушки может дать заключение о том, для каких детей и в какой ситуации данная игрушка полезна, а для каких – опасна и вредна. Например, для ребенка с повышенной возбудимостью и агрессивностью игра с куклой Барби может стать тем дополнительным толчком, который приведет детскую психику в патологическое состояние. Напротив, для ребенка с преобладанием противоположных эмоций печали и стыда (то есть, для детей с признаками неврастенических и аутистических нарушений) кукла Барби может стать своеобразным «лекарством» – носителем компенсирующего образа.

Нам представляется, что экспертная служба, которая проводит освидетельствование игрушек, не должна выносить решения в ключе «плохая игрушка» – «хорошая игрушка». Скорее следовало бы выпускать игрушки на рынок с пометками: «Рекомендуется для детей с повышенной агрессивностью» или «Для детей с признаками аутизма». Детям с высокой тревожностью должны предлагаться совсем не такие игрушки, как детям с элементами невроза навязчивых состояний, и так далее. В массовом порядке такое освидетельствование возможно с использованием быстродействующих методов компьютерного распознавания образов. Процедура распознавания эмоционально-образного содержания игрушки уже достаточно отработана и алгоритмизована, чтобы ставить задачу компьютерной экспертизы. Создание соответствующего программного обеспечения мы планируем в ближайшем будущем.

Разумеется, внедрение подобной системы экспертирования игрушек потребует гораздо большего, чем сегодня, распространения психологических знаний и повышения общего уровня психогигиены в обществе. Пропаганда и массовое распространение психологической грамотности войдет в сферу деятельности службы экспертизы игрушек. Так же, как правильное питание ребенка и защита от инфекций и травм, осознанный выбор игрушек должен стать постоянным элементом здорового образа жизни – если мы хотим счастья нашим детям.

Литература

1. Абраменкова В.В. Игра формирует душу ребенка //Мир психологии. – 1998, № 4. – С.18-24.

2. Леонтьев А.Н. Образ мира //В кн.: Избранные психологические произведения. – М.: Педагогика, 1983. – С. 251-261.

3. Лидин К.Л. Имидж – неосознанные ресурсы региона //В кн.: Регион на перекрестке Востока и Запада: глобализация и конкурентоспособность. Коллективная монография. – М.: ТЕИС, 2003. – С. 277-285.

4. Лидин К.Л. Механизмы воздействия образа на эмоциональную сферу личности. – Иркутск: РИЦ ИГУ, 2004.

5. Лосева В.К., Луньков А.И. Психосексуальное развитие ребенка. – М.: Педагогика, 1995.

6. Макаричева И. Куклы, в которые играют люди //http://eti-deti.by.ru/st48.html?extract=1110791855

7. Остановка за… учеными //Учительская газета. От 05.08.2003. – С. 4.

8. Павлов И.П. Проба физиологического понимания навязчивого невроза и паранойи /ПСС. Т. 3, кн. 2. – М.: Наука, 1951. – С. 265—294

9. Фромм Э. Здоровое общество /В кн.: Психоанализ и культура. – М.: Юристъ, 1995. – С. 42-287.

10. Шамшикова О.А., Белобрыкина О.А. К вопросу построения психологического пространства «ребенок – игрушка» //Философия образования. – 2004, № 3 (11). – С. 283-292.

11. Шишова Т. Берегись… игрушки //Православный Серпухов. – 2004, декабрь. – С.6-7.

12. Эльконинова Л.И., Антонова. М.В. Специфика игры с куклой Барби у детей дошкольного возраста //Психологическая наука и образование. – 2002, № 4. – С. 38-52.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: