МАРКС (Marx) Карл (1818—1883) — немецкий социолог, философ, экономист.

МАРКС (Marx) Карл (1818—1883) — немецкий социолог, философ, экономист. Изучал право, филосо­фию, историю, историю искусств в Бонне и Берлине (1835—1841). Докторская степень философского фа­культета Йенского университета (1841). Основные со­чинения: "К критике гегелевской философии права. Введение" (1843); "К еврейскому вопросу" (1843); "Экономическо-философские рукописи" (условное на­звание необработанных черновиков молодого М., на­писанных в 1844, опубликованы в 1932 одновременно Д. Розановым и на немецком языке под названием "Ис­торический материализм" С. Ландшутом и И. Майером); "Святое семейство" (1844—1845); "Немецкая идеология" (1845—1846); "Нищета философии: репли­ка на книгу Прудона "Философия нищеты" (1847); "Манифест коммунистической партии" (совместно с Энгельсом, 1848); "Классовая борьба во Франции" (1850); "Восемнадцатое Брюмера Луи Бонапарта" (1852); "К критике политической экономии. Предисло­вие" (1859); "Господин Фогт" (1860); "Капитал" (т. 1— 3: 1-й том опубликован в 1867, 2-й — в 1885, 3-й — в 1894); "Гражданская война во Франции" (1871); "Кри­тика Готской программы" (1875) и др. (В 1905—1910

Каутский отредактировал и издал под названием "Тео­рии прибавочной стоимости" 4-томные заметки и чер­новые наброски М., — видимо, предполагавшийся им 4-й том "Капитала"). Адекватный анализ содержания работ М. затруднен рядом нетрадиционных (для проце­дур историко-философских реконструкций) обстоя­тельств: 1) Десятки тысяч профессиональных ученых и просветителей конца 19—20 в. обозначали собствен­ную философско-социологическую и иногда даже про­фессиональную принадлежность как "марксист", тем самым стремясь присвоить себе исключительное право "аутентичной" трактовки концепции М. 2) Отсутствие объемлющего корпуса опубликованных произведений, ряд из которых (особенно в СССР) в процессе переиз­даний подвергались существенным трансформациям идеологического порядка. 3) Придание учению М. ста­туса одного из компонентов государственной идеоло­гии, в одних случаях, и опорного элемента идеологий политических движений, в других, неизбежно результировалось, соответственно, либо в его упрощении и схематизации для усвоения народными массами, либо в его бесчисленных модернизациях и эстетизациях гурманами от политики. 4) "Разноадресность" работ М., могущих выступать и как предмет полемики в уче­ных кругах ("Капитал"), и как пропедевтические за­метки для близких по устремлениям неофитов ("Кри­тика Готской программы", статьи в периодической пе­чати). Столь же условное, сколь и распространенное в неортодоксальной марксоведческой традиции вычле­нение творчества "молодого" (до "Немецкой идеоло­гии" и "Манифеста...") и "зрелого" М. не может заре­тушировать то, что несущей конструкцией всей его ин­теллектуальной деятельности оставалась высокая фи­лософская проблема поиска и обретения человеческим сообществом самого себя через создание неантагонис­тического социального строя. (Хотя этот вопрос из проблемного поля философии истории М. нередко пытался решать не совсем адекватным социологическим и экономическим инструментарием.) Как социо­лог основную задачу своего творчества М. видел в на­учном и объективном объяснении общества как цело­стной системы через теоретическую реконструкцию его экономической структуры в контексте деятельностного подхода. В отличие от Конта, исследовавшего индустриальные общества и трактовавшего противо­речия между предпринимателем и рабочим как прехо­дящие, М. изначально постулировал их значимость как центральных в социуме, более того, как ведущего фактора социальных изменений. Таким образом, по М., социально-философское исследование противоречий современного ему общества оказывалось не­избежносопряженным с прогнозами об его истори-

ческих судьбах. (M. не употреблял в своих трудах по­нятия "капитализм", ставшего популярным на рубеже 19—20 вв.) Полагая человеческую историю историей борьбы между собой больших общественных групп ("Манифест..."), М. пришел к выводу о том, что эволю­ция производительных сил буржуазного общества со­провождается противоречивым в собственной основе процессом роста богатства немногих и обнищанием пролетарского большинства. Революция последнего, по мнению М., будет впервые в истории революцией большинства для всех, а не меньшинства ради себя са­мого. "Когда в ходе развития исчезнут классовые раз­личия и все производство сосредоточится в руках ассо­циации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова — это организованное на­силие одного класса для подавления другого. Если про­летариат в борьбе против буржуазии непременно объе­диняется в класс, если путем революции он превраща­ет себя в господствующий класс и в качестве господст­вующего класса силой упраздняет старые производст­венные отношения, то вместе с этими производствен­ными отношениями он уничтожает условия существо­вания классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное гос­подство как класса. На место старого буржуазного об­щества с его классами и классовыми противоположно­стями приходит ассоциация, в которой свободное раз­витие каждого является условием свободного развития всех". Сформулировав всеобщую теорию общества (см. Исторический материализм),М. не сумел кор­ректно преодолеть заметный европоцентризм своей концепции, оставив открытым вопрос о соотношении "азиатского", с одной стороны, и античного, феодаль­ного и буржуазного способа производства, с другой. (Это позволило в дальнейшем некоторым критикам М. не без оснований проинтерпретировать главную осо­бенность "азиатского" общественного устройства — зависимость всех без исключения трудящихся от госу­дарства, а не от класса эксплуататоров — как законо­мерный итог марксовой идеи обобществления средств производства и, следовательно, как реальную перспек­тиву социальных экспериментов такого рода.) Истори­ческий опыт показал, что в индустриальном обществе (тем более, планируемом) немыслима редукция поли­тической организации к экономической системе. Даже в качестве экономических мечтаний идея "превраще­ния пролетариата в господствующий класс" не может выступить моделью аналогичного переустройства вла­стных и управленческих институтов, обязательно ос­нованных на разделении труда. Революционный императивизм неизбежного саморазрушения буржуазного

строя в границах своей философско-социологической доктрины М. выводил из концепции всевозрастающей пауперизации населения, сопряженной с ростом произ­водительных сил общества. Эта идея, дополняемая те­зисами о "технологической" безработице и росте "ре­зервной армии" труда, оказалась не вполне корректной как в экономическом, так и в исторических аспектах. (Хотя, безусловно, ведущие "болевые точки" буржуаз­ного общества именно 19 в. М. обозначил точно.) Сформулированный "молодым" М. вопрос путей и средств достижения человеком, искалеченным общест­венным разделением труда, гармоничной целостности, обрел более счастливую судьбу. Выступив в дальней­шем в облике проблемы человеческого отчуждения и самоотчуждения (предпосылку которых М. усматривал в частной собственности на средства производства и анархии рынка), эта идея спровоцировала появление весьма мощной интеллектуальной традиции, в значи­тельной мере обусловившей состав доминирующих па­радигм человековедения 20 в. Не будучи особо влия­тельными при жизни М., его идеи, пройдя региональ­ную и национальную адаптацию и модернизацию (за­частую весьма кардинальную): А.Лабриола в Италии, Г.Плеханов и В.Ленин в России, К.Каутский и Р.Люк­сембург в Германии и др. — стали смысловым, доктринальным и моральным ядром идеологий, теорий и про­грамм деятельности практически всех революционистских движений 20 в., провозглашавших собственные мессианизм и социальную исключительность. Органи­зациям такого типа оказался более чем приемлем пота­енный дискурс доктрины М.: мир людей атрибутивно делим на "своих" и "несвоих", находящихся в состоя­нии антагонистического конфликта; ситуация эта кардинально разрешима только через захват "своими" государственной власти; достижим посредством "пер­манентной" революции, т.е. гражданской войны плане­тарного масштаба. [См. также "Немецкая идеология" (Маркс, Энгельс).]

A.A. Грицанов

МАРКСИЗМ — идейное течение второй полови­ны 19—20 вв., традиционно связываемое с концепцией общество- и человековедения, сформулированной в ра­ботах Маркса

МАРКСИЗМ— идейное течение второй полови­ны 19—20 вв., традиционно связываемое с концепцией общество- и человековедения, сформулированной в ра­ботах Маркса. Центральной для М. самого Маркса вы­ступала идея коммунизма — процедуры уничтожения частной собственности, в результате которой общество будущего возьмет в свои руки централизованное уп­равление средствами производства; сопряженное упра­зднение капитала будет, согласно М., означать также упразднение наемного труда. Экспроприация буржуа­зии и национализация промышленности и сельского хозяйства приведут, по мысли Маркса, к окончательно-

му освобождению человечества. В этом контексте М. осуществлял функцию религии — как доктрина, осно­ванная на слепой вере в то, что рай абсолютного удов­летворения человеческих желаний принципиально до­стижим посредством силовых процедур социального переустройства. Унаследовав в своем творчестве ро­мантический идеал "солидарного" общества, основан­ный на идеализированном образе небольшого древне­греческого города-государства, популярном в немец­кой трансцендентально-критической философии, Маркс особо акцентировал перспективную значимость удовлетворения централизованно определяемых и ре­гулируемых "истинных" или "насущных" потребнос­тей индивидов. М. отказывал индивиду в праве прини­мать самостоятельные экономические решения, за­клеймив эту сферу как "негативную свободу". Источ­ник подобных теоретических иллюзий заключался, в частности, в том, что владение частной собственнос­тью предполагалось единственным источником эконо­мической власти. Становление олигархического класса номенклатуры в СССР, соединившего экономическую власть с политической, исторически опровергло этот догмат Маркса. М. приобретал распространенность повсюду, где артикулируемые властью несправедли­вость и неравенство воздвигали преграды на пути че­ловеческих желаний, направляя недовольство и агрес­сию людей на "злоумышленников", которыми любая социальная группа могла оказаться практически в лю­бой момент. В своей эволюции М. преодолел ряд раз­нокачественных этапов и состояний. 1) М. ортодок­сального толка, адаптируемый различными мыслите­лями к региональным особенностям и условиям (Г.Плеханов, А.Лабриола и др.). 2) М. "ревизионист­ского" толка, сохраняющий понятийный строй учения Маркса и, одновременно, отвергающий его революционистско-насильственный пафос (К.Каутский, Э.Бернштейн и др.). [Не случайно, концепция М. в вер­сии Каутского оказала весьма значимое, даже тексту­альное воздействие на терминологический облик фи­лософского катехизиса временно стабилизировавшего­ся социализма конца 1930-х, например сталинский "Краткий курс истории ВКП(б)" и его раздел "О диа­лектическом и историческом материализме".] 3) М. ле­нинского типа, доводящий до крайне радикальных форм те аспекты учения М., которые были посвящены проблеме активного субъекта исторического процесса (социальный класс, трудящиеся массы, образованное меньшинство и т.п.). Пролетарский мессианизм марксовой парадигмы представители этого направления замещали идеей об организации профессиональных революционеров, о революционной партии нового ти­па, способной возглавить и направить процессы ради-

кального революционного общественного переустрой­ства (В.Ленин, Л.Троцкий, И.Сталин, Мао Цзедун и др.). Персонально именно эти адепты М., придя к вла­сти, трансформировали его в идеологию, основанную на национализме (Мао Цзедун) и империализме (Ле­нин, Сталин). М. в данной версии практически реали­зовывался как источник обучения, финансирования и поддержки тоталитарно ориентированных террористи­ческих политических течений. (Революционно-волюнтаристские амбиции этой категории теоретиков и прак­тиков М. в значительной степени фундировались со­стоявшимся в 1870—1880-х отказом самого Маркса от традиционалистской для обществоведения 19 в. кон­цепции социального прогресса, — в частности, от идеи, согласно которой передовая страна "показывает менее развитой лишь картину ее собственного будуще­го".) 4) М., стремящийся совместить категориально-понятийные комплексы Маркса с парадигмой деятельностного, практического подхода в его философском измерении (Д.Лукач, А.Грамши, К.Корш и др.). 5) Вер­сии М., связанные со стремлением их представителей, сохраняя марксову парадигму в ее классическом изда­нии (материалистическая субординация системных элементов социальной жизни в их статике и динамике и т.п.), выйти за пределы проблемного поля, задаваемо­го ортодоксальной марксовой трактовкой сущности че­ловека, которая якобы "в своей действительности" есть "совокупность всех общественных отношений". Вы­ступая философией индустриализма, философией тех­ногенной цивилизации, философией преобразующей человеческой практики, М. продемонстрировал уни­кальный потенциал самообновления в 20 в. — ряд со­временных философских течений в той или иной мере фундируются идеями и подходами М.: структурализм (Л.Гольдман, Альтюссер и др.); фрейдо- и лаканомарксизмы (Жижек и Люблянская школа психоанализа); "гуманистическая школа" (Блох, югославский журнал "Праксис" — Г.Петрович, М.Маркович, С.Стоянович и др., польская "философия человека" — Л.Колаковский, А.Шафф и др.); линия деконструктивизма (Ф.Джеймисон и др.). Высокая степень жизнеспособности М. обусловлена его (по сути чисто гегельянской) установ­кой на постижение интегрированным научным знани­ем общества и человека как целостной системы, а так­же его обликом особого вида знания "для посвящен­ных". Доступ к истинным знаниям полагается в рамках М. зависимым от обладания некоей подчеркнуто цело­стной и элитарной формой миропонимания (традици­онно — "научным социализмом" и "научным комму­низмом"), которая и делает общественную группу, эти­ми представлениями обладающей, выше всех осталь­ных людей. Демократия, свобода индивида, процедуры

убеждения и компромиссы как условия нормального существования общества и социальные максимы им­манентно противопоставлены М., реально настаиваю­щему на организованной коммунистической идейной индоктринации как центральному условию обретения людьми "царства свободы". (См. Неомарксизм.)

A.A. Грицанов

МАРКУЗЕ (Markuse) Герберт (1898—1979) — не­мецко-американский социолог и философ, представи­тель Франкфуртской школы.

МАРКУЗЕ(Markuse) Герберт (1898—1979) — не­мецко-американский социолог и философ, представи­тель Франкфуртской школы. Сооснователь Франкфурт­ского института социальных исследований вместе с Адорно и Хоркхаймером (с 1933). В 1933 эмигрировал в Женеву. В США — с 1934. В 1939—1950 работал на правительство США, в информационных органах Уп­равления стратегической разведки. Преподавал в Ко­лумбийском (1934—1941, 1951—1954), Калифорний­ском (1955—1964) университетах и Университете в Сан-Диего (1965—1976). Основные труды: "Онтология Гегеля и основание теории историчности" (1932), "Ра­зум и революция. Гегель и становление социальной те­ории" (1940), "Эрос и цивилизация. Философское ис­следование учения Фрейда" (1955), "Советский марк­сизм. Критическое исследование" (1958), "Одномер­ный человек: Исследование по идеологии развитого индустриального общества" (1964), "Конец утопии: Герберт Маркузе ведет дискуссию со студентами и профессорами Свободного университета в Западном Берлине" (1967), "Негации. Эссе по критической тео­рии" (1968), "Психоанализ и политика" (1968), "Эссе об освобождении" (1969), "Идеи к критической теории общества" (1969), "Контрреволюция и восстание" (1972), "Эстетическое измерение: К критике марксист­ской эстетики" (1977) и др. На начальном этапе своего философского творчества, часто квалифицируемом как "хайдеггерианский марксизм" и совпавшем с пребыва­нием М. во Фрейбургском университете (1928—1932), мыслитель находился под влиянием идей Хайдеггера. К периоду знакомства с ним М. уже имел ученую сте­пень доктора немецкой литературы (1922), серьезно штудировал тексты Маркса и располагал солидным по­литическим опытом участия в Ноябрьской (1918) рево­люции в Германии, примыкая к СДПГ. Однако М. не устраивала ортодоксальная марксова доктрина социал-демократов, недооценивавшая философские аспекты этого учения. Испытывая настоятельную потребность в придании историческому материализму Маркса под­линно философского фундамента, М. обращается к хайдеггеровской аналитике Dasein, видя в ней ради­кально новую точку отсчета для современной социаль­ной философии. В синтезе экзистенциальной онтоло­гии и исторического материализма, осуществленном в

контексте философской антропологии, М. усмотрел искомый идеал т.наз. "конкретной философии". Одна­ко после знакомства с ранее не опубликованными "Философско-экономическими рукописями 1844 года" Маркса, наметился радикальный разрыв М. с идеями Хайдеггера, которые кажутся ему крайне абстрактны­ми и не способными охватить реально-исторические структуры современности. При этом, влияние Хайдег­гера будет иметь место и в более поздних работах М. Следующий период творчества М. характеризуется отходом от марксизма и переходом к философствова­нию без экономических категорий Маркса. В качестве объекта исследования у М. выступила новая квазире­альность в виде "технологической рациональности": на первый план выдвигалось уже не экономическое со­держание социальности, не природа экономического господства и т.п., а сам тип западной цивилизации с имманентно присущим ему подчинением природы. По­следнее обстоятельство, в свою очередь, согласно М., порождает и подчинение внутренней природы всего импульсивного, и, как результат, — господство челове­ка над человеком. На данном этапе своего творчества М. активно применял категориально-понятийные ряды и некоторые гипотезы наиболее спорной части фрей­дистского учения (идеи о неизбывном конфликте меж­ду природой человека и его общественной формой су­ществования) в качестве методологического фунда­мента для критического рассмотрения и диагностики современного общества. Предлагая современное фило­софское толкование взглядов Фрейда, М. признал пси­хоаналитическую идею о детерминации культуры ар­хаическим наследием, но утверждал, что прогресс все же возможен при самосублимации сексуальности в Эрос и установлении либидонозных трудовых отноше­ний (социально полезной деятельности, не сопровож­дающейся репрессивной сублимацией). С точки зрения М., конфликт между инстинктами людей и цивилиза­цией не извечен, он присущ лишь "специфически исто­рической организации человеческого существования". "Влечение к жизни" (Эрос) и "влечение к смерти" (Танатос) несовместимы с "правилами игры" цивилиза­ции. Они подавляются обществом и сублимируются (Эрос) либо переориентируются (Танатос) на внешний мир в форме труда — покорения природы — и на вну­тренний мир — в ипостаси совести. "Принцип реаль­ности" Фрейда, в основе которого лежит факт нужды и результирующийся в борьбе людей за существование, согласно М., в настоящее время трансформировался. Общественно значима не только и не столько сама нужда, сколько то, как она распределена между члена­ми общества. В интересах привилегированных групп, по мнению М., на плечи большинства индивидов пада-

ет дополнительное социальное давление ("прибавоч­ная репрессия"). Принцип реальности эволюциониру­ет в "принцип производительности". По мнению М., достигнутый уровень науки и техники создает принци­пиально новую систему удовлетворения зачастую "ложных" материальных потребностей людей в высо­коразвитых обществах. Становится возможным осво­бодить инстинкты от ненужного подавления, тело мо­жет стать самодостаточной целью, труд в состоянии превратиться в свободную игру человеческих способ­ностей. Но необходимость сохранения существующего социального порядка диктует, по М., всевозрастающее усиление репрессий в облике несоизмеримо выросше­го общественного контроля. Результатом этого процес­са в условиях современной индустриальной цивилиза­ции выступило формирование "одномерного челове­ка" — объекта духовного манипулирования с понижен­ным критическим отношением к социуму и включен­ного в потребительскую гонку. Общественные измене­ния в этих условиях могут осуществляться, по М., только через "Великий отказ" от господствующих цен­ностей как капитализма, так и тоталитарного социа­лизма ("культурная революция"), а революционные инициативы становятся уделом социальных аутсайде­ров (люмпенизированных слоев) вкупе с радикальной интеллигенцией и студентами. М. принадлежал к иде­ологам "новых левых", но позже отверг наиболее оди­озные положения своего миропонимания и дистанци­ровался от леворадикального движения. В конце жизни М. безуспешно пытался осуществить разработку но­вых моделей и типов рациональности, призванных ос­вободить чувственность из-под гнета культуры. В ряде поздних работ, в которых М. анализировал глубинные истоки человеческого бытия, вновь сказалось некото­рое влияние взглядов Хайдеггера. В основании совре­менной индустриальной цивилизации, по М., лежит определенный исторический проект в виде вполне кон­кретного отношения человека к миру, мышления — к деятельности в нем. Этот проект М. именовал "техно­логическим проектом" или технологической рацио­нальностью, суть которой в том, чтобы поработить природу и приспособить ее к человеку. Но это стремле­ние, согласно М., оборачивается против самого челове­ка как части природы, в чем и заключается иррацио­нальность репрессивной рациональности, глубоко уко­рененной в самом бытии. [См. также "Разум и рево­люция" (Маркузе), "Одномерный человек" (Маркузе), "Эрос и цивилизация" (Маркузе).]

A.A. Грицанов, Т. Г. Румянцева

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: