ТОМ УКРАДКОЙ ПОСЕЩАЕТ РОДНОЙ ДОМ

Через несколько минут Том уже шагал по отмели вброд, направляясь к иллинойсскому берегу. Он прошёл полдороги, и лишь тогда река дошла ему до пояса; дальше нельзя было идти вброд, потому что мешало течение. До противоположного берега оставалось всего какая-нибудь сотня ярдов, и Том, не задумываясь, пустился вплавь. Он плыл против течения, забирая наискосок, но его сносило вниз гораздо быстрее, чем он ожидал. Всё-таки в конце концов он приблизился к берегу, поплыл вдоль него, отыскал подходящее низкое место и вылез из воды. Ощупав карман куртки, он убедился, что кора не пропала, и пошёл дальше по прибрежному лесу. С его одежды потоками сбегала вода. Ещё не было десяти часов, когда он вышел из леса на открытое место - против самого города - и увидел, что у высокого берега, в тени деревьев, стоит пароходик. Всё было тихо под мерцавшими звёздами. Том неслышно спустился с кручи, напряжённо глядя по сторонам, соскользнул в воду, проплыл несколько шагов и пробрался в ялик, который был привязан к корме пароходика. Он улёгся на дно, под скамейки, и с замиранием сердца стал ждать.

Вскоре ударил надтреснутый колокол, и чей-то голос скомандовал: «Отчаливай!» Через минуту нос челнока подбросило волной, которую подняли колёса пароходика, и путешествие началось. Том был счастлив своей удачей; он знал, что это последний рейс и что дальше пароходик никуда не пойдёт. Прошло двенадцать или пятнадцать томительно долгих минут. Колёса перестали работать. Том вылез из ялика и в темноте поплыл к берегу. Чтобы не наткнуться на случайных прохожих, он проплыл лишних полсотни ярдов и вышел на берег ниже, чем ему было нужно.

Тут он сразу же пустился бежать, выбирая самые пустынные переулки, и вскоре очутился у тёткиного забора на задворках. Он перелез через забор, подкрался к флигелю и заглянул в окно гостиной, так как там горел свет. В комнате сидели тётя Полли, Сид, Мери, мать Джо Гарпера и о чём-то разговаривали. Они расположились у кровати. Кровать была между ними и дверью. Том подошёл к двери и начал осторожно поднимать щеколду; затем тихонько толкнул дверь; она скрипнула; он продолжал осторожно нажимать, вздрагивая всякий раз, когда раздавался скрип; наконец, как ему показалось, перед ним раскрылась такая широкая щель, что он мог протиснуться сквозь неё на коленях; он просунул голову и осторожно пополз.

- Отчего это пламя свечи так запрыгало? - сказала тётя Полли. (Том пополз быстрее.) - Должно быть, дверь не закрыта. Ну да, конечно. С некоторых пор тут творятся престранные вещи. Поди закрой дверь, Сид!

Том как раз вовремя нырнул под кровать. Он дал себе время отдышаться и затем подполз так близко, что, пожалуй, мог бы дотронуться до тёткиной ноги.

- Так вот, я говорю, - продолжала тётя Полли, - что он был вовсе не злой, а только озорник, ветрогон - то, что называется сорвиголова. Но что с него взыщешь? Сущий жеребёнок. А зла он никогда никому не желал. И сердце у него было золотое. Добрее мальчугана я не знала…

И она заплакала.

- И мой Джо был такой же: шалит, балуется, как будто в нём тысяча бесов, а добрый, ласковый, лучше не надо! Господи, прости меня, грешную! Ведь я задала ему трёпку за сливки, а у самой из головы вон, что сама же я эти сливки выплеснула, потому что они прокисли!.. И только подумать, что я никогда больше не увижу его тут, на земле, - бедного, обиженного мальчика, никогда, никогда, никогда!

И миссис Гарпер зарыдала так, словно сердце у неё вот-вот разорвётся.

- Я надеюсь, что Тому теперь хорошо в небесах, - сказал Сид. - Но если бы он вёл себя немножко лучше… тут, на земле…

- Сид! (Том почувствовал, как сердито загорелись у тётки глаза, хоть и не мог её видеть.) Не смей говорить дурно о моём Томе, когда его нет в живых! Да, сударь, теперь о нём позаботится бог, а вы не беспокойтесь, пожалуйста… Ох, миссис Гарпер, уж и не знаю, как я это переживу! Просто и представить себе не могу! Он всегда был для меня утешением, хотя часто терзал моё старое сердце.

- Бог дал, бог и взял. Благословенно будь имя господне! Но это так тяжко, так тяжко! Не дальше как в прошлую субботу мой Джо подходит ко мне и как бабахнет пистоном под самым моим носом! Я в ту же минуту так оттолкнула его, что он упал. Не знала я тогда, что он скоро… Ах, сделай он это теперь, я расцеловала бы и благословила его…

- Да, да, да, я отлично понимаю ваши чувства, миссис Гарпер, отлично понимаю! Не дальше как вчера перед обедом мой Том напоил кота «болеутолителем», так что кот чуть не перевернул весь дом. И я, прости меня, господи, стукнула Тома по голове напёрстком. Бедный мой мальчик, несчастный, погибший малыш! Зато теперь уже кончились все его муки. И последние его слова, что я услышала от него, были словами упрёка…

Но это воспоминание оказалось слишком тяжким для старухи, и она горько заплакала. Том тоже стал всхлипывать, - впрочем, ему было жалко не столько других, сколько себя. Он слышал, как плакала Мери, время от времени поминая его ласковым словом. И в конце концов он возгордился: никогда он не думал, что он такой замечательный мальчик. Всё-таки горе тётки очень взволновало его; ему хотелось выскочить из-под кровати и сразу осчастливить её; такие театральные эффекты были ему всегда по душе. Но он не поддался искушению и продолжал лежать смирно, прислушиваясь к дальнейшему разговору.

Из отдельных фраз он узнал, как объясняют их исчезновение: сначала думали, что они утонули во время купанья; затем хватились, что нет плота; затем кто-то из мальчиков вспомнил, как Том и Джо заявляли, что в городе о них «скоро услышат». Тогда местные мудрецы, пораскинув умом, решили, что мальчики уплыли на пилоту и скоро объявятся в ближайшем городишке вниз по течению; но около полудня плот нашли прибитым к миссурийскому берегу в пяти-шести милях от города и тогда все надежды рухнули: мальчики, несомненно, утонули - иначе голод пригнал бы их домой к ночи, а пожалуй, и раньше. А тела их не были найдены лишь потому, что катастрофа, как полагали, произошла па самой середине реки, - иначе они добрались бы до берега, так как плавали все трое отлично. Сегодня среда. Если тела не найдутся до воскресного утра, значит, никакой надежды уже нет, и в воскресенье, во время обедни, их будут отпевать как умерших. Том вздрогнул.

Миссис Гарпер, рыдая простилась со всеми и направилась было к двери. Но тут обе осиротевшие женщины, под влиянием внезапного порыва, кинулись друг другу в объятия и, прежде чем расстаться, поплакали всласть. Тётя Полли гораздо нежней, чем всегда, поцеловала на ночь Сида и Мери. Сид всхлипнул, а Мери ушла вся в слезах.

Тётя Полли упала на колени и стала молиться о Томе. В её словах и в её дрожавшем голосе чувствовалась такая безмерная любовь, её молитва была так горяча и трогательна, что Том опять залился слезами.

Мальчику ещё долго пришлось лежать тихо и смирно после того, как тётя Полли улеглась; по временам у неё вырывались какие-то печальные возгласы, она всё время беспокойно ворочалась, металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и лишь изредка стонала во сне. Том выполз, медленно и осторожно встал на ноги и, заслонив рукою свечу, долго смотрел на спящую. Сердце его было переполнено жалостью к ней. Он вытащил из кармана кору и положил возле свечки, но потом приостановился, размышляя. Ему пришла в голову счастливая мысль, и лицо его просияло. Он сунул кору в карман, наклонился над тёткой и поцеловал её в поблёкшие губы, а, затем неслышно вышел вон, закрыв за собой дверь на щеколду.

Он дошёл до пристани, где обыкновенно стоял пароходик, и, не увидев никого на берегу, смело взошёл на судно. Он знал, что на пароходике никого нет, кроме сторожа, а тот имел обыкновение забираться в каюту и спать непробудным сном. Том отвязал челнок от кормы, неслышно спустился в него и начал грести вверх по реке. Проехав с милю, он приналёг на вёсла, пересёк реку и причалил как раз там, где следовало, потому что это дело было для него привычное. Ему очень хотелось завладеть челноком - ведь челнок тоже до некоторой степени судно и, следовательно, законная добыча пирата, - но он знал, что челнок будут повсюду искать, а это может навести на след беглецов. Поэтому он просто прыгнул на берег и вошёл в лес.

В лесу он хорошенько отдохнул, мучительно стараясь побороть сон, и потом поплёлся к лагерю. Ночь была на исходе, а когда он дошёл до отмели, уже совсем рассвело. Он посидел ещё немного и лишь тогда, когда солнце, высоко поднявшись, позолотило могучую реку великолепным огнём, бросился в воду опять. Немного погодя он, весь мокрый, добрался до лагеря как раз в ту минуту, когда Джо говорил:

- Нет, Гек, Том человек надёжный. Он вернётся. Верно тебе говорю. Он не удерёт. Он знает, что это стыд для пирата. А пиратская честь ему дороже всего. Он затевает какую-то новую штуку. Но какую, хотел бы я знать!

- Ну, а вещи всё-таки - наши?

- Наши, Гек, но не совсем. В письме сказано, чтобы мы взяли их, если он не вернётся к завтраку.

- А он тут как тут! - воскликнул Том, торжественно появляясь перед ними. Это был редкий театральный эффект.

Скоро они устроили обильный завтрак из ветчины и рыбы и принялись его уничтожать, а тем временем Том рассказал (не без прикрас) свои похождения. Когда рассказ был выслушан до конца, мальчишки ещё больше заважничали и стали чувствовать себя великими героями. Том прилёг в тени, чтобы выспаться до полудня, к прочие пираты отправились удить рыбу и исследовать остров.

Глава XVI

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: