Наиболее геополитически уязвимые государства

В современном мире безопасность некоторых наиболее слабых государств, расположенных рядом с главными силами в регионе, зависит (даже при отсутствии особых обязательств США перед ними) от международного статус‑кво, подкрепленного глобальным господством Америки. Находящиеся в этом уязвимом положении государства можно назвать геополитическими аналогами вымирающих биологических видов. Кроме того, некоторых из них более сильные соседи начинают воспринимать как символ ненавистного вторжения Америки в их существующую или воображаемую сферу регионального влияния. Соответственно, поддавшись соблазну сделать решительные шаги в их сторону, Америка только поспособствует утрате своего глобального статуса.

Однако несмотря на неприязнь, которую вызывает у существующих основных региональных сил эта роль Америки, они все же стараются не допустить цепной реакции, способной повлечь за собой крах международной системы. Именно возможность такой цепной реакции удержала Россию в 2008 году от силового воздействия на Грузию (во время краткого российско‑грузинского столкновения по поводу Осетии и Абхазии). Россия осознала, что продолжение военных операций испортит общие отношения между Востоком и Западом и, возможно, приведет к конфронтации с США. Учитывая свою сравнительную слабость и малоудовлетворительное состояние своих вооружённых сил, Россия решила не устраивать себе пиррову победу и довольствоваться мелкими территориальными успехами. Однако серьёзное ослабление Америки по внутренним и (или) внешним причинам почти автоматически ослабит и подобные сдержки. И тогда международная обстановка начнет постепенно двигаться в сторону «выживания сильнейших».

Приведём частичный список наиболее уязвимых государств, с кратким комментарием (очерёдность в списке не зависит от уровня уязвимости и геополитической вероятности попасть под удар).

Грузия

В случае ослабления Америки Грузия окажется полностью уязвимой как для политического давления, так и для вооружённой агрессии со стороны России. В данный момент Штаты обеспечивают своей поддержкой независимость Грузии и одобряют её стремление вступить в НАТО. Кроме того, с 1991 года Штаты оказали Грузии финансовую поддержку в размере трех миллиардов долларов, один миллиард из которых был перечислен после войны 2008 года. В подтверждение данной политики на совместной пресс‑конференции в Тбилиси 6 июля 2010 года госсекретарь Хилари Клинтон официально заявила, что «Соединённые Штаты не различают сфер влияния».

Ослабление Америки наверняка отразится на надежности подобных общих обязательств. Последующее ограничение возможностей Штатов (особенно затрагивающих стремление НАТО стоять на своем) может само по себе всколыхнуть у России желание вернуть прежнюю сферу влияния, просто из‑за уменьшения американского присутствия в Европе, независимо от состояния российско‑американских отношений. Дополнительным мотивирующим фактором для Кремля послужит стойкая личная неприязнь Владимира Путина к нынешнему президенту Грузии Михаилу Саакашвили, чье смещение с поста превратилось для российского руководителя в навязчивую идею.

Спровоцировать Россию может и то, что США спонсировали проведение через Грузию южного коридора для поставок энергоресурсов в Европу, в частности – строительство нефтепровода Баку‑Тбилиси‑Джейхан и газопровода Баку‑Тбилиси‑Эрзурум, которые в конечном итоге должны дотянуться до Европы через Турцию. Россия сорвет огромный геополитический и экономический куш, вернув почти обретенную монополию на пути энергопоставок в Европу, в случае разрыва связей между США и Грузией.

Подчинение Россией Грузии скорее всего затронет (по цепной реакции) и Азербайджан, являющийся главным поставщиком энергоресурсов по южному коридору, который способствует энергетической диверсификации в Европе, косвенно ограничивающей политическое влияние России на европейские дела. Таким образом, в случае ослабления Америки Россия, особенно воодушевленная успешным подчинением Грузии и почувствовавшая, что теперь у нее развязаны руки, с большой долей вероятности попытается надавить и на Азербайджан. А тот с учетом обстоятельств вряд ли даст отпор воспрянувшей духом России. И тогда Европа в целом будет гораздо больше вынуждена считаться с политическими планами Российской Федерации.

Тайвань

С 1972 года США формально принимают постулат КНР о «едином Китае», сформулированный в трех китайско‑американских коммюнике (1972, 1979 и 1982 гг.), придерживаясь в то же время позиции, что ни та ни другая сторона не должна менять статус‑кво силой. На сохранении мирного статус‑кво строилась политика Америки по отношению к землям по обе стороны Тайваньского пролива, поскольку связи как с растущим Китаем, так и с демократизирующимся и всё более ориентированным на свободный рынок Тайванем выгодны для усиления американского присутствия на Тихом океане и для деловых интересов Америки на Дальнем Востоке.

Продолжающиеся поставки оружия в Тайвань США оправдывают выполнением политики статус‑кво, утвержденной в 1979 году, во времена нормализации американо‑китайских дипломатических отношений, и тем, что модернизация оборонительных способностей Тайваня необходима для защиты автономии страны до тех пор, пока тайваньский вопрос не разрешится мирным путем. Китай эту позицию отвергает и на основании суверенитета оставляет за собой право прибегнуть к силе. Однако на самом деле он всё больше придерживается политики сближения двух сторон Тайваньского пролива. В последние годы китайско‑тайваньские отношения потеплели, и летом 2010 года стороны подписали Рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве на относительно равных условиях.

Ослабление Америки, несомненно, увеличит уязвимость Тайваня. Руководящие лица в Тайбэе уже не смогут закрывать глаза ни на прямое давление Китая, ни на несомненную привлекательность экономически более успешного материкового соседа. Что по меньшей мере подстегнет воссоединение разделенных проливом земель, однако произойдет это на неравных, более выгодных для материкового Китая условиях. А если ослабление Штатов неблагоприятно отразится и на американо‑японских стратегических связях, Китай может не устоять перед соблазном (особенно учитывая национальные чувства китайцев по этому вопросу) усилить давление на Тайвань с угрозой силового воздействия, чтобы воплотить в жизнь концепцию «единого Китая», которую Штаты подтвердили как политическую действительность ещё в 1972 году. Успех подобного воздействия может привести к общему кризису доверия со стороны Японии и Южной Кореи, вызванного сомнениями в надежности взятых на себя Штатами обязательств.

Южная Корея

В 1953 году Соединённые Штаты подписали с Южной Кореей пакт о взаимной защите и с 1950 года, после нападения на нее Северной Кореи при поддержке Советского Союза и Китая, выступали гарантом её безопасности. Кроме того, впечатляющий экономический взлет Южной Кореи и демократический строй послужили свидетельством успеха вмешательства Штатов в её дела. Однако за последующие годы северокорейские власти организовали ряд провокаций против Южной Кореи, начиная от убийства членов кабинета министров до покушений на южнокорейского президента. В 2010 году Северная Корея потопила южнокорейский корвет «Чхонан» вместе с большей частью команды, а в ноябре 2010 года открыла артиллерийский огонь по южнокорейскому острову, что привело к гибели военных и мирных граждан. В обоих случаях Южная Корея искала поддержки Штатов, подчеркивая тем самым, насколько её безопасность все ещё зависит от Америки.

Северная Корея тоже меняет свою военную стратегию, не исключая возможности асимметричных боевых действий против Южной Кореи, основанных на разработке баллистических ракет ближнего радиуса действия, дальнобойной артиллерии и ядерного оружия. Если нападение с применением обычных видов оружия Южная Корея вполне способна отразить сама, то в предотвращении и отражении возможного ядерного удара она активно полагается на сотрудничество Штатов.

Ослабление Америки поставит Южную Корею перед мучительным выбором: либо принять региональное господство Китая и в дальнейшем полагаться на него как на гаранта безопасности в Восточной Азии, либо искать более тесного, хотя и исторически непопулярного, сотрудничества с Японией на основе общих демократических ценностей и опасений агрессии со стороны КНДР или Китая. Однако склонность Японии противостоять Китаю без сильной поддержки Штатов как минимум сомнительна. Поэтому если защитные обязательства Штатов по отношению к Восточной Азии ослабнут, Южной Корее придётся справляться с военной или политической угрозой в одиночку.

Беларусь

Спустя двадцать лет после распада Советского Союза Беларусь по‑прежнему зависит от России в политическом и экономическом отношении. Туда идёт одна треть всего её экспорта, и, кроме того, Беларусь почти полностью зависит от России в удовлетворении своих энергетических потребностей. Из 9,6 миллиона белорусов большинство говорит по‑русски, независимым государством Беларусь стала лишь в 1991 году, и глубина национального самосознания её народа ещё не измерена. Благодаря всем этим факторам и сохраняется влияние Москвы. Например, в 2009 году российские вооружённые силы проводили в Беларуси крупные манёвры (с участием белорусской стороны) под названием «Запад‑2009», в которых отрабатывалось отражение гипотетической атаки с запада, завершавшейся имитацией российского ядерного удара по столице соседнего западного (то есть натовского) государства.

Тем не менее зависимые белорусско‑российские отношения не обошлись без конфликтов. Беларусь, несмотря на открытое давление со стороны Путина, отказалась признавать независимость Южной Осетии и Абхазии (которую Россия провозгласила после столкновения с Грузией в 2008 году). В то же время отсутствие демократизации вследствие семнадцатилетней диктатуры под властью президента Лукашенко препятствует установлению значимых отношений с Западом. С ограниченным успехом наладить гражданские связи между Беларусью и ЕС пытаются Польша, Швеция и Литва.

В свете всего этого заметное ослабление Америки даст России возможность практически безнаказанно поглотить Беларусь – с минимальным применением силы и пожертвовав разве что своей репутацией ответственного регионального лидера. В отличие от Грузии Беларусь не располагает ни западным оружием, ни политическими симпатиями со стороны Запада. Евросоюз в отсутствие американской поддержки вряд ли вмешается, а некоторым западноевропейским странам до Беларуси дела нет вовсе. ООН в подобном случае не проявит себя практически никак. Центральноевропейские государства, сознающие, насколько опасна нарастившая мускулы Россия, могут потребовать обычной реакции НАТО, однако с учетом ослабления Америки маловероятно, что они добьются сильного коллективного воздействия.

Украина

Не требующее от России особых усилий или затрат поглощение Беларуси поставит под удар будущее Украины как по‑настоящему суверенного государства. Российско‑украинские отношения после обретения Украиной независимости в 1991 году тяготели к напряженным, тогда как отношения Украины с Западом тяготели к неопределенности. Россия неоднократно пыталась склонить Украину к выгодным для себя решениям, используя в качестве инструмента политического давления энергопоставки. В 2005, 2007 и 2009 годах Россия либо угрожала приостановить, либо приостанавливала поставки газа и нефти на Украину из‑за ценовых проблем и огромных задолженностей Украины по оплате. Летом 2010 года президент Украины Янукович был вынужден продлить срок аренды Россией военно‑морской базы в черноморском порту Севастополь ещё на двадцать пять лет в обмен на российские энергопоставки по льготным ценам.

Украина – это значимое европейское государство с 45‑миллионным населением, сильной промышленностью и потенциально высокопроизводительным сельским хозяйством. Присоединив ее, Россия одновременно и обогатится, и сделает гигантский шаг к восстановлению своих имперских границ – о чем с ностальгией мечтают некоторые из её руководителей. Поэтому с большой долей вероятности Кремль продолжит подталкивать Украину к объединению с Россией в «единое экономическое пространство», постепенно лишая её прямого контроля над крупнейшими промышленными активами путем слияния и поглощения российскими компаниями. В то же время Россия будет тихой сапой внедряться в украинскую службу безопасности и силовые структуры, чтобы ослабить способность Украины защитить в случае необходимости свою независимость.

И наконец, при ослаблении Америки пассивная реакция Европы на поглощение Беларуси, а также успешная попытка силой поставить на колени Грузию могут побудить российское руководство замахнуться и на более официальное воссоединение. Однако задача это непростая – чтобы склонить украинцев к официальному союзу с экономически более устойчивой Россией, понадобится сила и как минимум спровоцированный на Украине экономический кризис. Россия при этом рискует вызвать запоздалую националистическую реакцию, особенно со стороны украиноязычного запада и центра страны. Молодое поколение украинцев, как русско‑, так и украиноязычных, постепенно проникается всё более глубокими патриотическими чувствами, независимая Украина становится частью их сознания и мировоззрения. Поэтому время может играть против добровольного объединения Киева с Москвой, но нетерпеливое подталкивание в эту сторону со стороны России, как и равнодушие Запада приведут к потенциальному появлению бочки с порохом у самой границы Евросоюза.

Афганистан

Разорённый беспрецедентно жестокими девятилетними боевыми действиями Советского Союза, а после вывода советских войск на десять лет позабытый Западом; разваленный средневековым правлением талибов, захвативших власть с помощью Пакистана; в течение семи лет президентства Буша то подвергавшийся вялым атакам американских войск, то спорадически принимавший экономическую помощь, Афганистан сейчас лежит в руинах. Объемы производства, если не считать «черных» оборотов от наркоторговли, у него почти нулевые, безработица составляет 40%, и в мировом рейтинге по объему ВНП на душу населения он занимает 219‑е место. Лишь 15–20% населения имеют возможность пользоваться электроэнергией.

В случае стремительного ухода уставших воевать либо вступивших на путь упадка Штатов наиболее вероятным результатом будет распад страны, а у окружающих государств – попытки помериться силами за влияние в Афганистане. Ввиду отсутствия в Кабуле авторитетного и стабильного правительства, власть в стране возьмут соперничающие полевые командиры. Пакистан и Индия начнут бороться за влияние в Афганистане более открыто и настойчиво – возможно, не обойдется и без участия Ирана. В итоге возрастет вероятность по крайней мере косвенных военных действий между Индией и Пакистаном.

Иран скорее всего попытается извлечь свою выгоду из пакистано‑индийского соперничества. И Индия, и Иран опасаются, что любое усиление пакистанского влияния в Афганистане серьёзно отразится на региональной расстановке сил, а для Индии укрепит воинственный настрой Пакистана. Кроме того, прилегающие центральноазиатские государства – учитывая значительную долю таджикских, узбекских, киргизских и туркменских общин в Афганистане – также могут оказаться втянутыми в передел региональной власти. И чем больше участников он втянет, тем больше вероятность более серьёзного регионального конфликта.

Во‑вторых, даже если ко времени планируемого сейчас вывода американских войск в Афганистане появится авторитетное правительство – с подобием центральной власти, – последующая невозможность поддерживать спонсируемое Штатами международное обеспечение региональной стабильности скорее всего раздует огонь этнической и религиозной вражды. «Талибан» (при поддержке со стороны пакистанских талибов) может снова выступить в Афганистане главной разобщающей силой, и тогда страна погрязнет в распрях между полевыми командирами. Афганистан станет ещё более крупным участником международной наркоторговли и, возможно, прибежищем международного терроризма.

Пакистан

Несмотря на то что страна обладает ядерным оружием XXI века и удерживается от распада профессиональной армией XX века, большая часть народа – за исключением политически активного среднего класса и скученного населения крупных городов – по‑прежнему ведет средневековый, сельский образ жизни, подчиняясь региональному или племенному укладу. Их объединяет мусульманская вера, послужившая мощным толчком к отделению от Индии после ухода оттуда британцев. Последовавшие почти сразу конфликты с Индией способствовали формированию у пакистанцев отдельного национального самосознания, а насильственное разделение Кашмира разожгло глубокую взаимную неприязнь у обеих стран.

Политическая нестабильность Пакистана – главная причина его уязвимости. Ослабленная Америка уже не сможет способствовать консолидации и развитию страны. В Пакистане воцарится военная диктатура либо радикальный ислам, либо и то, и другое вместе, либо он рискует остаться вовсе без централизованного правления. Наихудший сценарий развития событий – ядерная военная диктатура либо антизападное воинственно‑исламистское государство вроде Ирана. Подобные настроения могут заразить и другие страны Центральной Азии, увеличивая региональную нестабильность и добавляя хлопот как России, так и Китаю.

В подобном случае ослабление Америки может увеличить опасения Китая по отношению к Южной Азии и соблазн Индии пошатнуть позиции Пакистана. Ещё более вероятно, что Китай воспользуется пакистано‑индийскими столкновениями, тем самым ещё больше усугубляя региональную нестабильность. И наконец, хрупкий мир или разгорание конфликта в регионе будут почти полностью зависеть от того, насколько Индия и Китай смогут сдержать свои растущие националистические порывы воспользоваться нестабильностью Пакистана, чтобы добиться регионального главенства.

Израиль и Ближний Восток

Помимо непосредственной опасности, угрожающей конкретным государствам в случае ослабления Америки, необходимо учитывать и вероятность более общего тектонического сдвига, нарушающего политическую стабильность на всем Ближнем Востоке. Хотя все государства региона в той или иной степени подвержены внутреннему популистскому давлению, социальным волнениям и религиозному фундаментализму, как показали события начала 2011 года. Если к началу упадка Америки палестино‑израильский конфликт так и не разрешится, неспособность найти приемлемый для обеих сторон выход ещё больше накалит политическую атмосферу в регионе. Общая враждебность к Израилю только усилится.

Логично предположить, что обозначившаяся слабость Америки в какой‑то момент побудит наиболее сильные государства региона, в частности Иран или Израиль, сыграть на опережение. В этом случае даже осторожное нащупывание тактического преимущества может спровоцировать кровопролитные акции против Израиля (с участием ХАМАСа или «Хезболлы» при поддержке Ирана), которые затем могут вылиться в более кровавые вооружённые столкновения и новые интифады. Слабым территориально‑государственным образованиям, таким как Ливан и Палестина, придётся заплатить самую высокую цену в жизнях мирного населения. И что ещё страшнее, конфликт может принять самые катастрофические масштабы из‑за возможных ударов и контрударов, которыми будут обмениваться Иран и Израиль.

В подобном случае Соединённым Штатам придётся вступить в открытую конфронтацию с Ираном. Поскольку обычная война Америке, ослабленной боевыми действиями в Ираке и Афганистане (а к тому моменту, возможно, и в Пакистане), будет невыгодна, скорее всего Штаты воспользуются своим превосходством в воздухе, чтобы причинить Ирану значительный стратегический ущерб, нацелившись в первую очередь на его ядерные объекты. Гибель людей добавит к иранскому национализму неугасающую ненависть к Америке с примесью исламского фундаментализма. Возрастет накал исламского радикализма и экстремизма на Ближнем Востоке в целом, грозя разрушительными последствиями для мировой экономики. От такого развития событий, несомненно, выиграет Россия: в экономическом отношении – благодаря росту цен на энергопоставки, а в политическом – благодаря переключению исламского гнева на Штаты. Турция, возможно, начнет более открыто сочувствовать исламскому негодованию, а Китай сможет более свободно преследовать собственные интересы в регионе.

В этом геополитическом контексте вопреки мнению полагающих, что безопасности Израиля пойдет на пользу конфронтация Америки с исламским миром, выживание Израиля в долгосрочной перспективе окажется под угрозой. Израилю хватит как военной, так и патриотической мощи отразить непосредственный удар и подавить палестинцев. Однако долговременная и достаточно щедрая поддержка со стороны Америки, продиктованная не столько стратегическими соображениями, сколько искренним моральным долгом, поиссякнет. По мере ослабления Америка, несмотря на всю симпатию своего народа к Израилю, может всё больше склоняться к отказу от участия в делах региона, тогда как большинство остальных стран скорее всего возложит вину за беспорядки в ближневосточном регионе именно на Штаты. При наличии политически распаленных арабских масс, более настроенных на продолжительные боевые действия («народную войну»), Израиль, превратившийся в глазах общественности в «государство апартеида» (о чем предупреждал в 2010 году заместитель премьер‑министра Эхуд Барак), вряд ли продержится долго. Уязвимость поддерживаемых Штатами стран Персидского залива также имеет вероятность возрасти. Если влияние Штатов в регионе ослабнет, а Иран продолжит наращивать военную мощь и добиваться большего влияния в Ираке, который до вторжения Штатов в 2003 году препятствовал иранской экспансии, усилится неуверенность и тревога в Саудовской Аравии, Кувейте, Бахрейне, Катаре, Омане и ОАЭ. Тогда, возможно, они начнут искать новых, более успешных защитников своей безопасности, и наиболее подходящей экономически мотивированной кандидатурой окажется Китай, а значит, геополитическая конфигурация Ближнего Востока изменится кардинальным образом.

Ещё тридцать пять лет назад Соединённые Штаты пользовались всеми выгодами тесных взаимоотношений с четырьмя главнейшими ближневосточными государствами – Ираном, Саудовской Аравией, Египтом и Турцией. Поэтому американским интересам в регионе ничто не угрожало. Сегодня американское влияние в каждой из этих четырех стран существенно ослаблено. С Ираном Америка враждует, Саудовская Аравия недовольна действиями Америки в регионе, Турция разочарована тем, что Америка не проявляет участия к её региональным амбициям, и наконец растущий скептицизм Египта относительно его отношений с Израилем идет вразрез с приоритетами Америки. В общем и целом положение Штатов на Ближнем Востоке отчётливо ухудшается, и ослабление Америки добьёт его окончательно.

Если наиболее уязвимые государства скатывание Америки к международно‑политическому бессилию и даже парализующему кризису, несомненно, затронет, то на масштабах международной террористической деятельности оно вряд ли существенно отразится. Большинство терактов проводится местными группировками в пределах своей страны, а не за рубежом. Что в Италии, где за один 1978 год произошло около 2000 терактов, что в нынешнем Пакистане, где число жертв терактов ежегодно переваливает за полтысячи и постоянно происходят заказные убийства руководящих лиц, и источники, и цели внутреннего терроризма порождались внутренними же причинами. Так продолжается уже более ста лет, поскольку свой отсчет политический терроризм ведет с событий XIX века в России и Франции. Таким образом, резкое ослабление Америки никак не повлияет на масштабы террористической деятельности, например в Индии, поскольку изначально породившие её причины никак не связаны с ролью Америки в мире. Учитывая, что порождает внутренний терроризм в большинстве случаев крайнее обострение местной или региональной политической напряженности, только изменение местных условий может как‑то повлиять на этот вид терроризма.

Внимание поистине глобальных террористических сил Америка привлекла только в последние полтора десятилетия. Рост этих сил связан с популистскими настроениями, распространением которых мы обязаны политическому пробуждению, особенно в некоторых мусульманских странах. Мишенью террористов Америка стала потому, что исламские религиозные экстремисты именно на ней сосредоточили свой гневный пыл, называя врагом ислама и неоколониальным «большим сатаной». Именно этим представлением об Америке как о воплощении сатаны воспользовался Усама бен Ладен в своей фетве 2001 года, которая и подстрекала к терактам 11 сентября. Дальнейшим оправданием к нападению «Аль‑Каиды» на Америку послужило недоказанное осквернение исламских святынь войсками Штатов в Саудовской Аравии и поддержка Америкой Израиля. Старший научный сотрудник Сабановского центра по исследованию ближневосточной политики в вашингтонском Институте Брукингса Барри Ридель отмечает, что в двадцати из двадцати четырех своих основных обращений, как до, так и после 11 сентября, бен Ладен оправдывает вооружённые действия против Америки оказанием поддержки Израилю.

Идейной основой для международных терактов послужили манихейские представления о США, бытующие у экстремистских мусульманских фанатиков. Соответственно упадок Америки расформированию этих группировок не поспособствует – однако и не придаст им сил, поскольку их идеология в отличие от других, больше завязанных на внутренней политике вроде ХАМАСа и «Хезболлы», не несет в себе политической подоплеки. Поэтому маловероятно, что фундаменталисты террористического толка смогут взять под контроль раздирающие исламский мир противоречия. И даже если смогут, результатом вероятнее окажется междоусобная вражда, чем согласованные действия против внешнего противника. Нелишне будет отметить, что начиная со времён Бакунина[8]и заканчивая бен Ладеном террору не удалось добиться поставленных политических задач либо в одиночку способствовать перестановке сил на международной арене. Терроризм может усугубить международную неразбериху, но не способен повлиять на её суть.

И напоследок – более общие выводы из вышеизложенного.

Во‑первых, способность существующей международной системы предотвращать конфликты начнет скорее всего снижаться, как только станет ясно, что Америка не хочет или не может защищать те государства, которые она прежде (в силу государственных интересов или идейных соображений) считала достойными своего покровительства. Более того, повсеместное осознание этой новой действительности может повлечь за собой распространение склонности к вооружённым региональным конфликтам, причем более сильные государства могут начать вырабатывать более узкий и односторонний подход к своим слабым соседям. От крупных региональных сил, возжелавших свести геополитические или этнические счеты со своими ближайшими, но уступающими им в могуществе соседями, может начать исходить серьёзная угроза мирному сосуществованию. Ослабление Америки даст карт‑бланш потенциальным агрессорам, причем с минимальными последствиями для зачинщиков.

Во‑вторых, некоторые из приведённых выше сценариев продиктованы тяжким наследием «холодной войны». Они свидетельствуют о том, что Америка упустила возможность воспользоваться формированием мирной зоны безопасности у российских границ и вовлечь Россию в более тесное сотрудничество в оборонной области. Для этого, возможно, понадобилось бы совместное соглашение России и НАТО, поскольку НАТО своим расширением обеспечивало более прочное урегулирование восточно‑западных отношений, одновременно помогая консолидировать зарождающуюся российскую демократию[9]. Не исключено, такая инициатива со стороны Запада была бы отвергнута, но проверить это на практике возможности не представилось. Вместо этого после 2001 года Штаты бросили все силы на «войну с террором» и поиски поддержки своих военных кампаний в Ираке и Афганистане, в ущерб более широким геостратегическим планам. Тем временем Россия двинулась по пути репрессивного авторитаризма и восстановления собственного влияния в рамках бывшего советского блока.

В‑третьих, Восточная и Южная Азия окажутся наиболее уязвимыми для международных конфликтов в постамериканском мире. Превращение Китая и Индии в крупнейшие региональные державы с глобальными амбициями влечет за собой перестановку в распределении региональных сил, а их очевидное соперничество порождает неизбежную неопределенность. Если Америка ослабнет, более уязвимым странам придётся делать геополитический выбор в обстановке растущей нестабильности, даже если Китаю и Индии удастся избежать крупных столкновений. В то же время в Китае растет стремление противодействовать американскому влиянию в Азиатском регионе, тогда как в Восточной и Юго‑Восточной Азии усиливается озабоченность потенциально экспансивными амбициями Китая. Усугубляет эту нестабильность открыто провозглашённая Северной Кореей разработка собственного ядерного оружия в сочетании с не поддающейся расшифровке в силу своей опасной непредсказуемости внутренней политической динамикой. Упадок Америки развяжет руки государствам, подумывающим об одностороннем применении силы, поскольку ослабнут внутренние сдерживающие факторы, с которыми им обычно приходится считаться. В общем и целом упадок Америки неизбежно будет способствовать росту частоты, размаха и накала региональных конфликтов.

Конец добрососедства

С Америкой граничат всего два государства – Мексика и Канада. Несмотря на хорошие отношения с обеими соседками, Мексика представляет для Америки в случае упадка гораздо большую угрозу – из‑за своей политико‑экономической неустойчивости. Если на протяженной канадско‑американской границе обстановка в основном спокойная, то американо‑мексиканская граница, несмотря на небольшую длину, выступает очагом насилия и этнической напряженности, каналом наркотрафика, незаконной торговли оружием и нелегальной иммиграции, а также источником политической демонизации. И хотя в экономическом отношении от Штатов зависят обе страны‑соседки, ВВП которых примерно равны, около 15% мексиканской рабочей силы трудится в Америке, а доля мексиканского населения, живущего за чертой бедности, в два раза превышает соответствующую долю канадского населения. Кроме того, внутренняя политическая динамика Мексики отличается большей нестабильностью, и её взаимоотношения с Соединёнными Штатами исторически складывались более бурно. Поэтому если на Канаде упадок Америки отразится отрицательно, Мексику он ввергнет в тяжелый внутренний кризис с крайне пагубными последствиями для американо‑мексиканских отношений.

За последние десятилетия Штатам и Мексике удалось наладить вполне благополучное взаимодействие. Однако их экономическая взаимозависимость и демографическая связь, сложившаяся за годы активной иммиграции мексиканцев в Штаты, а также общая для обеих сторон угроза безопасности, исходящая от трансграничного наркотрафика, ещё больше усложняют отношения между двумя странами и делают их более зависимыми от влияния международных перемен. Американцы привыкли принимать относительную стабильность Мексики как данность, не видя в ней прямой угрозы стратегическому положению своей страны и безопасности всего Западного полушария. Поэтому существенное ухудшение американо‑мексиканских взаимоотношений и последующие события окажутся серьёзным потрясением для американского народа, в большинстве своем не представляющего, насколько отличаются американская и мексиканская версии развития отношений между их странами в прошлом.

В американо‑мексиканских отношениях присутствовали как конфликты, так и сотрудничество. Предпосылками к конфликтам зачастую служило усиление внутренней напряженности и политической неразберихи в Мексике, когда Америка опасалась наплыва беженцев, но при этом не упускала возможности расширить границы за счет более слабой соседки. Наиболее яркие примеры – непоследовательное и временами своекорыстное применение Штатами доктрины Монро; захватнические войны, закончившиеся в 1848 году присоединением Техаса, Калифорнии и юго‑западных штатов (около половины тогдашней территории Мексики) и вильсоновская оккупация Веракруса во времена Мексиканской революции. С другой стороны, в результате сотрудничества обеих стран (а также Канады) было подписано соглашение НАФТА о создании зоны свободной торговли – крупнейшей в мире на сегодняшний день.

Два века подъёмов и спадов в американо‑мексиканских отношениях свидетельствуют о неотъемлемых трудностях в налаживании такого асимметричного сотрудничества. Опасения с обеих сторон, политическая нестабильность Мексики и периодические захватнические тенденции у американских властей часто рубили нормализующиеся отношения на корню. Географическая близость только усложняла урегулирование, с одной стороны, делая более насущным экономическое сотрудничество и взаимодействие в области безопасности, а с другой – превращая политическую нестабильность и панику в препятствия для добрососедской взаимопомощи. Поэтому, учитывая всю эту череду больших компромиссов и острой напряженности, выстраивание конструктивных американо‑мексиканских отношений всегда было нелегкой задачей для руководства обеих стран.

Америку и Мексику объединяют общие культурно‑личностные связи, а также экономические и оборонные проблемы, в совокупности придающие взаимовыгодный характер региональному партнёрству. До сих пор политическая и экономическая устойчивость Штатов помогала сглаживать такие острые углы, как экономическая зависимость, иммиграция и наркоторговля. Однако ослабление Америки скорее всего снизит её экономическую устойчивость и политическую осмотрительность, обостряя вышеупомянутые проблемы. Кроме того, оно может повлечь за собой рост националистических настроений, болезненную реакцию в вопросах национального самосознания, паранойяльные взгляды на внутреннюю безопасность и нежелание тратить ресурсы на чужое развитие. Поэтому стабильное сотрудничество с Мексикой вряд ли встретит народную поддержку.

В таких условиях внутренняя политика Соединённых Штатов будет скорее всего больше склоняться к протекционизму, по примеру европейских стран после Первой мировой. Вряд ли Штаты продолжат создавать организации (такие, как Североамериканский банк развития), способствующие региональному (в первую очередь мексиканскому) экономическому росту посредством совместно финансируемых инициатив. Скорее Штаты начнут предоставлять субсидии влиятельному отечественному бизнесу, в ущерб мексиканскому экспорту. Роль Америки как мирового лидера нередко помогала защитить её торговую политику от протекционистских внутриэкономических настроений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: