Ван Сифэн и две наложницы

В романе «Хун-лоу мэн» («Сон в Красном тереме») Цао Сюэциня (ум. ок. 1763), одном из известнейших произведений классической китайской литературы, шестьдесят девятая глава называется так: «Пригласила в дом наложницу и утонченным способом совершила убийство «чужим ножом».

Цзя Ляню, женатому на Ван Сифэн, уже давно наскучила его жена, не только потому, что она так и не подарила ему наследника, но и оттого, что последнее время она часто болела. Он влюбился в прекрасную госпожу Ю, взял ее тайно второй женой и поселил в домике поблизости от родового дворца. Ван Сифэн от одного из слуг узнала о том, что ее супруг завел себе наложницу. Когда муж ее уехал по делам, она, изображая добрые чувства, отыскала госпожу Ю и пригласила ее переехать во дворец. При переезде Ван Сифэн лишила ее прежней прислуги и приставила новых служанок, особым образом проинструктированных. С этих пор она неустанно интриговала против госпожи Ю. Однако внешне Ван Сифэн, заходя раз в неделю к госпоже Ю, была само дружелюбие и любезность. Госпожа Ю и не подозревала, что Ван Сифэн за ее спиной предпринимает все, чтобы испортить ей жизнь. Наконец Цзя Лянь вернулся из путешествия. Его отец дал ему в подарок 17-летнюю Цю Тун. Цзя Лянь ни днем ни ночью не отходил от юной наложницы. Ван Сифэн возненавидела ее, конечно, не меньше, чем госпожу Ю, но при этом она рассчитывала найти в ней средство устранения госпожи Ю. Она могла теперь воспользоваться стратагемой «Убить чужим ножом», а сама сидеть высоко на горе и оттуда наблюдать, как соперницы уничтожают друг друга[88]. Если бы удалось с помощью семнадцатилетней погубить госпожу Ю, избавиться потом от семнадцатилетней для нее не представило бы труда. Вот какую роль выбрала она для себя.

Итак, Ван Сифэн начала неустанно настраивать Цю Тун против госпожи Ю.

«Ты молода и неопытна и не видишь опасности, которая тебя подстерегает, — нашептывала она Цю Тун. — Его сердце целиком принадлежит ей. Даже я вынуждена уступать ей и покоряться. Ты погибнешь, если будешь с ней соперничать».

«Ну нет, я уж не покорюсь ей! — возмутилась Цю Тун. — Глядя, как пропадает ваш авторитет, видно, к чему ведет ваша уступчивость и осмотрительность. Уж я-то быстро управлюсь с этой девкой! Узнает она у меня!»

Эти слова она намеренно произнесла так громко, что госпожа Ю должна была их услышать. Она была просто потрясена такой ненавистью, целый день плакала, и кусок не лез ей в горло. Затем Ван Сифэн еще более разожгла злобу семнадцатилетней против госпожи Ю с помощью подкупленного предсказателя, так что юная наложница посмела, проходя под окнами павильона, в котором находилась госпожа Ю, разразиться громкими ругательствами и проклятиями. Несчастная окончательно пала духом и в ту же ночь покончила с собой, вдохнув золотые чешуйки.

Эта история завладела китайской театральной сценой, будучи взята за сюжет пекинской оперы «Ван Сифэн данао Нингофу» («Большой скандал из-за Ван Сифэн во дворце Нинго»). Эта опера была относительно благосклонно оценена в «Пекинской вечерней газете» в июне 1981 г. Последняя фраза критической статьи на эту тему — «Массы в целом охотно приняли эту постановку», а в шестнадцатисерийном комиксе по «Сну в Красном тереме», вышедшем в Шанхае в 1984 г., эта история также изложена соответствующим образом.

Победа Жун Готуаня в настольном теннисе

Жун Готуань (1937—1968) в 1957 г. переехал из Гонконга в Китай. В 1959 г. он, первый участник из Китая, выиграл чемпионат мира по настольному теннису и стал чемпионом мира. Во время «культурной революции» (1966—1976) он подвергся преследованиям и в 1968 г. был казнен, однако был посмертно реабилитирован в июле 1978 г.

В комиксе о Жун Готуане, выпущенном в г. Шицзячжуане (провинция Хэбэй) в 1980 г., Стратагема № 3 применялась в спортивном контексте. Жун Готуань родился в бедной семье в Гонконге. Его отец был матросом. В 13 лет Жун Готуань бросил школу и начал зарабатывать себе на хлеб. Его отец был членом профсоюза, и в их профсоюзном клубе Жун Готуань научился играть в настоящий теннис. Там же на него оказали влияние патриотические настроения. 1 октября 1954 г., в день национального праздника КНР, Жун Готуань принял участие в турнире по настольному теннису, который в честь праздника был устроен профсоюзом. Из-за этого турнира работодатель Жун Готуаня выгнал его. К счастью, Жун Готуань смог найти новую работу в профсоюзе. Здесь он много времени посвящал тренировкам.

В 1956 г. японская команда по настольному теннису посетила проводившийся в Гонконге 23-й чемпионат мира по настольному теннису и приняла участие в дружеском турнире. Против новоиспеченного японского чемпиона мира должен был выступать Жун Готуань. Он точно знал, что его матч с японским чемпионом мира подстроен враждебными ему и всем симпатизирующим КНР членам профсоюза людьми в оргкомитете, которые как раз собирались «убить его чужим ножом», чтобы тем погасить его восходящую звезду и унизить профсоюз. Немудрено, что Жун Готуань сражался, не щадя сил. Он победил, и радио и пресса распространили весть об этом блестящем успехе по всему городу. Стратагема врагов, пытавшихся использовать японского чемпиона мира как «нож», чтобы устранить Жун Готуаня и выставить на посмешище профсоюз, провалилась.

Угроза конкуренции

Даже после продолжительных партнерских отношений китайская сторона может обиняком довести до сведения западного делового партнера, что ей поступали также предложения других фирм и не исключено, что другая фирма получит больше шансов. Возможно, что эта информация соответствует действительности и китайская сторона отдает предпочтение конкуренту из материальных интересов. Но возможно также, что это — тактика переговоров, вдохновленная Стратагемой № 3.

Конкурирующая фирма, которая в этом случае лишь на словах получила предпочтение китайцев, служит оружием, с помощью которого ранее предпочитаемому партнеру навязываются желательные для китайцев условия, на которые он соглашается, чтобы избежать конкуренции.

Ярость до упаду

Какой-то человек, возбужденно жестикулируя, ругает стоящего перед ним господина. На втором рисунке из четырехчастной истории в картинках «Холодная ванна» известного китайского карикатуриста Ван Лэтяня он в ярости подпрыгивает и продолжает рвать и метать. На третьей картинке он чуть не лопается от гнева, его лицо закрашено ярко-красным цветом, волосы стоят дыбом, руки сжаты в кулаки. Из последних сил он рявкает на своего противника и затем, совершенно ослабевший, опускается на пол и сидит на корточках, тяжело дыша.

Его противник все это время, дружески улыбаясь, слушает его вопли и стоит спокойно, не произнося ни единого слова. Без всякого активного действия он одерживает верх над «нападающим» с помощью Стратагемы № 3; «одолженный» им «нож» — это израсходованные напрасно из-за его равнодушия силы ругающегося, а «убито» этим «ножом» переполнявшее того возбуждение.

Многочисленные китайско-японские виды спортивной борьбы, как, например, дзюдо, «мягкий путь» самообороны, рассчитаны на то, чтобы отвести натиск противника так, чтобы он уходил в пустоту или обращался против самого нападающего. В некоторой степени это верно также для бокса, фехтования и борьбы.

Похоже, что любой человек сам на себе неосознанно применяет Стратагему № 3 в те моменты, когда он, вместо того чтобы прямо противостоять нежелательным движениям чувств, пытается их, не вмешиваясь, холодно зафиксировать и позволить им умереть самим по себе.

О «банде четырех»

В 1974 г. Мао начал всенародное движение критики ревизионизма. Весь народ должен был изучать литературу о диктатуре пролетариата. Согласно Мао, ревизионизм проявляется двояко: во-первых, в догматизме, то есть в бездумном преклонении перед марксистскими фразами без оглядки на действительность, и, во-вторых, в эмпиризме, а именно в слепом ориентировании на боевую революционную практику без учета теории. «Банда четырех» обвинялась в том, что она в течение некоторого времени пыталась нацелить революционное движение односторонне на критику эмпиризма. Таким образом они хотели дискредитировать старые кадры во главе с Чжоу Эньлаем, дав понять народу, что старые кадры уже не могут обходиться своим опытом и должны быть заменены новыми силами. Этот маневр газета «Жэньминь жибао» («Народная газета») в ноябре 1976 г. отнесла к применению Стратагемы № 3. Эмпиризм должен был быть «ножом», с помощью которого «банда четырех» устраняла заслуженные старые кадры.

Ба Цзинь, председатель китайского Союза писателей и самый известный из ныне живых китайских писателей[89], в письме от 18 мая 1977 г., обвиняя «банду четырех», в частности, пишет:

«Некоторые вещи, которые мы раньше знали только из древних преданий, теперь мы испытали на себе... умерщвление свидетелей, «убийство одолженным ножом» и так далее».

Пример из Дюрренматта

Одно из любимых произведений современной швейцарской литературы, распространенных в Китае, — это роман Дюрренматта «Судья и его палач». Комикс по нему выдержал миллионные издания. Возможно, популярность этого произведения связана также и с возможностью ассоциаций со Стратагемой № 3. Краткий пересказ содержания, вышедший в провинции Гуйчжоу, гласит:

«Старый швейцарский комиссар Берлах — справедливый и неподкупный человек. Однако в капиталистическом государстве он может применять закон только к повседневным мелким преступлениям. Ему не удается наказать такого закоренелого преступника, как Гастман, у которого лежит на совести множество различных злодейств. Тем не менее он собирает улики против Гастмана. Но, поскольку Гастман находится под покровительством политической власти крупных капиталистов, клики иностранных господ, выставить против него юридически аргументированное обвинение является сложной задачей. Поэтому Берлах вынужден отказаться от судебного преследования. Вместо этого он использует убийцу, который хочет приписать свое злодеяние Гастману, и, таким образом, умерщвляет Гастмана рукою убийцы».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: