ошибок с точки зрения этнографии, или Мордовская сказка

Жили-были два брата. Одного звали Анай, другого Кутяз. Еще с ними сестра жила. Сестра за тем, что в доме следила, а братья на охоту ходили. Братья хорошие охотники были – всегда с добычей приходили. Однажды пошли братья охотиться – пять дней ходили – ничего не нашли. Вдруг выскочил им на встречу заяц. Анай стрелять начал. Пять раз стрелял – ни разу не попал. Чувствует – не заяц это. Тогда говорит другому брату:

– Кутяз, теперь ты стреляй. Кутяз тоже понял, в чем дело. Тихонько ружье свое перекрестил. Прицелился. Выстрелил, заяц пропал. Видят, заяц в девушку превратился. Волосы у нее распущены, ростом она с дерево. Грудь у нее большая, сама с виду страшная. Поняли братья, что это Вирява – леса хозяйка.

– Зачем стреляете? – говорит Вирява. – Не стреляйте, я одно ваше желание выполню.

Анай первым крикнул.

– Хочу все, что на белом свете есть и будет, знать.

Вирява кивнула и пропала. А Кутяз корить брата стал:

– Зачем первым крикнул? В Виряву ведь я попал, а ты глупое желание загадал.

Анай тогда предложил к сестре идти – пусть она рассудит. Пришли братья домой, сестре все рассказали. А она им и говорит:

– Пускай Анай три желания Кутяза исполнит.

На том и порешили.

Первое желание брат загадал. Жениться захотел. В соседнем селе среди девушек славилась одна – Сыржа. Девушка она была красивая – лицо белое, полное, щечки румяные, глаза голубые, белокурая коса до самых пят опускается. Толста была – как дуб кряжистый, и ноги, как поленья. Хороша была девка, и много за ней парней ходило. Помог тогда Анай Кутязу ее похитить. Стала она женой Кутяза.

Захотел затем Кутяз разбогатеть. Тогда Анай подучил Сыржу первое весеннее яйцо под мышку положить и так его вынашивать. Через шесть недель вывелся из того яйца Куйгорож. Разбогател тогда Кутяз. Двор его скотиной наполнился, а дом – драгоценным добром.

Вот так и жили братья. Сестру замуж выдали, а сами разделились – отдельно жить начали. У Кутяза три сына было. Достаток в доме был. А Анай так и не женился. Один в лесу жил.

Тут вдруг занемог Кутяз. Позвал своего брата и говорит.

– Видно, пришло время третьего желания. Хочу, чтобы ты вместо меня умер. У тебя ни семьи, ни хозяйства нет. Тебе легче умирать будет.

Согласился с ним Анай, да только вот все равно Кутяз умер. Это Вирява ему отомстила.

* * *

Ой, то не заря с зарею сходится, то два брата в поле съехались,

Один из них Живоглот по прозванию, а второй-то свет Никитушка.

Повели два брата речи ласковые, речи медовые:

«Ай, почто так враждуем мы, почто хаем друг друга по матери!

Не к добру это, победят нас вороги лютые! И да будем мы вместе до смерти!».

И сказали они, и сделали. И поехали по миру странствовать.

И в чужом краю повстречалось им чудо-чудное, диво дивное:

Не от ветра листья шевелятся, не от солнышка дерева постанывают,

А привязана к деревам веревкою шелковой девка юная, синекожая.

Как увидела девка братиков, как взмолилась она, заплакала:

«Уж вы братцы милые, уж спасите-ка меня, несчастную!

Я-то джиннского роду-племени, а замучил меня чародей почти до смерти!

Перережьте веревки мечами вострыми, я за то исполню желания,

Захотите что, то и сделаю, а попросите – все вам дам!»

Пожалели братья несчастную девку юную синекожую,

Как взмахнул один мечом, другой сабелькой, богатырски они размахнулися –

И упали наземь веревки те, и как взмыла в небо девка синекожая, засмеялась она,

Голосом молвила громким:

«Ай, богатыри сильномогучие, сдержу я слово, вам данное! Уж загадывайте ваши желания, да смотрите, не промахнитеся!»

Взговорил тут свет Никитушка:

«Уж ты девица синяя, девица чудная! А не надо ни злата, ни жемчугу, ни камней самоцветных! Не хотим ни коней, ни богатой упряжи! И оружья богатого нам не надобно! Не желаем земель с черноземом, ни хрена нам не требуется!

А желаем мы ума-разума, ума богатого, разума светлого! Соломону уподобиться хочется! Как велик он был разумением!»

И промолвила синекожая девка чудная:

«Быть по вашему, братики!» И исчезла с лика небесного – видно, цветом ему уподобилась.

Взговорил тут Живоглот с лютостью:

«Ай ты, братец, дурень, что ль? Аль от ума богатства неслыханные? Испросил бы себе злато-серебро!»

Долго спорили те два братика, долго спорили, да поссорились. И подрались они, и поцапались.

И поехали в стольный Киев-град за судом княжеским, судом праведным.

Рассудил их князь Красно Солнышко, вразумил он братьев подравшихся.

Повелел он свет Никитушке да помочь своему брату

разумением до трех раз.

Перво-наперво говорил Живоглоту Никитушка:

«Ай мой братец любименький! Ты выйди в чисто поле, там растет дуб высокий. Повали его наземь ты, да возьми под корнями лежащее».

Живоглот не сказал слова поперек, вышел в поле он к дубу кудрявому, поднапрягся он, поднапружился и свалил он дуб тот, да с корнями-то выворотил.

А и вышла-то яма глубокая.

Посмотрел Живоглот в яму ту и увидел котел он с золотом, серебром да каменьями самоцветными.

Он прибрал котел тот с кладом-то, да торговлею скоренько занялся. И вышло ему по торговле везение, стал купцом Живоглот, богатеем неслыханным.

Вразумлял Живоглота Никитушка, вразумлял он его второй раз:

«Гой ты, брат Живоглот мой любименький! А пойди-ка ты, братец, во Чернигов-град,

да зайди на подворье к Федору. А тот Федор купец большой, и живет у него девка красная! Девка красная, собою пригожая, да к работе она не ленивая! А зовут ее свет Улитушка. И жена из нее будет добрая!»

Не ослушался Живоглот совета братнего и поехал во Чернигов-град. Там веселым пирком да свадебку!

То не река течет да по камушкам, не олень бежит по степи, не летит сокол серый под облаком, то мы сказ говорим.

Рыщет Смерть по миру, ищет Смерть, кого на то свет прибрать.

Да и выбрала Смерть Живоглота, приступила к нему, промолвила:

«А жил ты, Живоглот, припеваючи, не жил даже, а тешился! Наплодил себе детушек дванапять, да еще нянчил внуков ты! Да сидел ты в хоромах каменных, пил квасы да меды столетние, заедал это все сладким пряником. Да пришла пора, вышел срок, собирайся ты со мной, долго жить ты приказывай!»

И взяла Живоглота кручина лютая, возрыдал он, да жалится:

«Уж ты братик мой свет Никитушка! Помоги своему брату любимому, не дай сгинуть-пропасть! Не нажил ты палат себе каменных, да не нянчил ведь внуков ты! Причастись братец мой да соборуйся, пусть тебя забирает костлявая!»

Подступает Никитушка до Смерти:

«Гой еси, старушка печальная! А возьми меня вместо братца-то, я ведь жить притомился зело!»

И затихла Смерть, поразмыслила и промолвила:

«На Руси дураков на сто лет припасено, умных же за сто верст не сыскать! Не плодились чтоб дурни-то, приберу себе Живоглота я!»

Как сказала она, так и сделала. Прибрала Живоглота с детьми да и с внуками, прибрала на тот свет. И остался свет Никитушка без братушки.

Воспоем же славу уму русскому, ведь не скроют его порты да рубашки дырявые!

Было это или не было, а кроме Аллаха никого не было. Жил в Магрибе падишах, и было у него два везира. Однажды он посмотрел в зеркало и увидел на виске седой волос. Падишах опечалился, вызвал первого везира и говорит:
- Что ты скажешь? Я уже начал стареть, а очаг мой пуст. Кто займет мой престол?
Везир стал утешать его:
- Да буду я жертвой за тебя! У меня тоже нет детей. Это воля Всевышнего. Если Аллах захочет – то вскоре дарует тебе ребенка.
Падишах разгневался и вскричал:
- Всегда ты льстишь, чтобы угодить мне! Найди заклинание или какое другое средство, но если через сорок дней моя жена не забеременеет – велю отрубить тебе голову.
Везир раскаялся в своих необдуманных словах и вернулся домой раздосадованный и опечаленный. Все дни, назначенные падишахом, везир провел в беспокойстве. И вот, наконец, настала сороковая ночь. В полночь почудилось ему, что его кто-то зовет. Везир вышел на улицу, видит – стоит дервиш весь в белом. Дал он везиру яблоко и сказал:
- Разрежь яблоко пополам, одну половину отдай шахской жене, одну – своей жене. Но дай мне расписку: если у шаха или у вас родится дочь – она принадлежит ему. Если же сын – то мне.
И исчез.
Везир возрадовался, не дожидаясь утра побежал к падишаху и рассказал ему, как все было. Затем они сделали, как велел дервиш, и ровно через сорок дней обе женщины забеременели. Второй же везир, у которого тоже не было детей, затаил злобу.
Ровно через девять месяцев, девять дней, девять часов и девять минут шахиня и жена первого визира родили мальчиков.
Слушай же дальше.
Мальчики росли вместе и были очень дружны. Когда им исполнилось по пятнадцать лет, они в совершенстве владели тем, что полагается: искусство верховой езды, стрельбой из лука, письмом и рисованием – и не было среди сверстников равных им.
Однажды у ворот дворца появился тот дервиш: он разбил палатку, повесил рог и кашкул (чаша из кокосового ореха для сбора подаяний) и начал громко читать молитвы. Нукеры предлагали деньги, чтобы он ушел, но дервиш только отвечал: «Хочу видеть падишаха».
Сообщили об этом падишаху, и велел он ввести дервиша.
- Я вернулся из странствий и пришел за твоим сыном, – сказал дервиш.
- Что за слова ты говоришь? – удивился падишах. Я заплачу тебе отпускного, только откажись от расписки.
- Сохрани Аллах, – сказал дервиш, – ведь по расписке юноши принадлежат мне.
Шах рассвирепел и занес меч, чтобы отрубить дервишу голову. А надо сказать, что шахзаде и сын визиря вернулись с охоты. Услышав, что в покоях отца кто-то есть, шахзаде приложил ухо к стене и слышал все, что говорили падишах и дервиш.
Услышав, что падишах хочет убить дервиша, шахзаде и сын везира вошли.
- Отец, – сказал шахзаде. – Зачем ты хочешь осквернить себя убийством невинного? Ведь благодаря ему очаг твой не пуст!
Сын везира тоже обратился к своему отцу с просьбой уговорить падишаха пощадить дервиша.
Поневоле пришлось падишаху отпустить дервиша. Тот же сказал:
- Я вижу, что вы воспитали достойных сыновей. Я не буду забирать твоего сына, и даже исполню любое желание этих юношей, но лишь одно.
Тут шахзаде и сын везира стали спорить, чего же им пожелать.
- Подумайте до завтра, – сказал дервиш. – Ведь сказано же:
«Как солнце утром встанет – и светло,
Так искренняя мысль назавтра всходит на чело».
- Так мы и сделаем! – вскричал шахзаде.
- О дервиш, любимец Аллаха, хотел бы я быть таким мудрым, как ты! – добавил сын везира.
Услышав эти слова, дервиш бросил на пол посох, расхохотался и сказал:
- К чему ждать, когда ты уже сделал свой выбор!
С этими словами дервиш исчез, а сын везира стал мудрым, как сам хаджа Бу-Али-Сина.
Шахзаде, видя это, занес над сыном везира меч, но шах был человек мудрый и сказал:
- Не ты ли только что просил меня не убивать невинного? Сын везира без злого умысла пожелал только для себя, так пусть искупит свою вину: три раза он должен будет помочь тебе своей мудростью. Тогда вы будете в расчете.
Так и порешили.
Слушай, что было дальше.
Падишах и везир вскоре умерли, а второй везир, сговорившись с советниками, выгнал шахзаде и сына везира и стал править сам.
И настали для шахзаде тяжелые дни: сын везира лечил людей и тем жил, а шахзаде никто не брал на работу, боясь гнева нового правителя.
Однажды приходит шахзаде домой – и видит, что есть нечего. Пошел он тогда, продал один свой перстень. Но и эти деньги кончились. Тогда продал он второй перстень, и тоже долго не протянул на этом. Так дальше было и с дорогой одеждой и обувью. Но шахзаде был юноша веселый и не отчаивался, живя в бедности, и говорил: «на все воля Аллаха».
Однажды шахзаде увидел во сне дочь царя пери, и полюбил ее не одним, а тысячью сердец. Он не ел и не спал от любви, не находил себе покоя, потерял все веселье и стал бледен, как одежда дервиша.
Тогда пришел он к сыну везира и сказал:
«Когда же кончится моя тревога?
Придет ли к счастью долгая дорога?
Долг красен платежом, и если друг ты,
Исполни долг ко мне во имя бога»
- В чем печаль твоя? – спросил сын везира.
- К чему слова, когда и так все ясно, – сказал шахзаде. – Я увидел во сне дочь царя пери и полюбил ее. А у меня даже нет коня, чтобы поехать искать ее.
- Я помогу тебе, – сказал сын везира, – делай, как я скажу. Сейчас я превращусь в большую собаку с золотой шерстью, в золотом ошейнике. Продай меня за тысячу туманов, только смотри, не продавай ошейника.
Сказал это и превратился в красивую охотничью собаку.
Шахзаде пошел к новому падишаху и продал ее за тысячу туманов, но ошейника не отдал, как ни торговался второй везир.
Ночью собаку уложили на шелковые подушки, но в полночь она обернулась птицей и улетела из дворца, прилетела к шахзаде и снова обернулась сыном везира.
На следующий день сын везира обратился в прекрасного коня с золотой гривой, в золотой уздечке. Шахзаде пошел к дворцу падишаха и продал коня за тысячу туманов, но уздечки, как наказывал сын везира, не отдал.
Ночью коня поставили в стойло, насыпали сахара и миндаля вместо сена, но в полночь он обернулся птицей и улетел из дворца.
На третий день сын везира превратился в охотничьего сокола, с золотым клювом, в золотой клетке.
Шахзаде понес его ко дворцу, и сам бывший второй везир вышел к нему:
- Сколько ты хочешь за сокола?
- Тысячу туманов!
- Я дам тебе две, только отдай вместе с клеткой!
Шахзаде польстился на деньги и продал сокола вместе с клеткой.
На этот раз сын везира только через девять дней смог вернуться к шахзаде.
- Вот чего ты натворил, – сказал он. – Но ладно, забудем об этом.
На вырученные деньги шахзаде собрал караван, взял с собой сына везира и поехал искать дочь царя пери.
Они проехали всю пустыню и вот подъезжают к городу, а у стен его сложена гора из черепов.
- Чьи это черепа? – спросил шахзаде у жителей города.
- Это черепа тех юношей, что сватались к дочери царя пери, ответили ему.
- Я посватаюсь к ней, – сказал шахзаде.
- О юноша, пожалей свою молодость! Не ходи туда! – но шахзаде и слушать их не хотел, и направился прямо к царю пери.
Царь пери принял их, как подобает, а шахзаде принес ему дорогие подарки и стал просить руки его дочери. Но царь пери ответил так:
- Это моя единственная дочь, и она скорее согласится быть с умным бедняком, чем с глупым падишахом. Завтра она будет испытывать тебя, и если ты справишься – она твоя, а если нет – то тебе отрубят голову, и твой череп пополнит гору за воротами города.
Шахзаде согласился и пошел к дочери царя пери. Увидел он ее – и прикусил палец от изумления: так она была красива. Она словно говорила луне: «Не восходи, зачем тебе сиять, ведь я здесь уже». Она посмотрела на шахзаде и сказала:
- Ты красив и нравишься мне, но быть женой глупца – не для меня. Исполни три моих задания, и я стану твоей женой. Вот задания: найди того, кто отвезет от меня послание шаху Ирана и вернется до рассвета; во-вторых, сумей до рассвета разобрать и засыпать отдельно в три закрома три тысячи манов пшеницы, ячменя и проса. А в-третьих, ответь на вопрос: какой город построен из четырех вещей и стоит на двух столбах, в нем есть властелин, у него два смотрителя, два доносчика и два караульных. Не узнаешь ответ до утра – голова с плеч.
Шахзаде огорчился и пошел в караван-сарай. Сын везира увидел, что он грустен, и стал выспрашивать, что случилось. Узнав все, она сказал:
- Да буду я жертвой за тебя, но мой долг еще не отдан тебе. Спокойно ложись спать, а завтра все будет готово.
Шахзаде лег спать, а сын визира именем пророка Хызра вызвал всех муравьев города и посла их разбирать закрома, именем Джамшида вызвал ветер и велел отнести ему письмо шаху Ирана и вернуться до рассвета, а сам сел думать над загадкой. Утром, когда шахзаде проснулся, он сказал ему ответ.
Шахзаде пошел к дочери царя пери и показал ей закрома проса, пшеницы и ячменя и ответ шаха Ирана.
- Хорошо, – сказала дочь царя пери, удивившись. – Теперь отвечай на загадку.
- Город – это человек, – сказал шахзаде, как его научил сын везира. – Он сделан из воды, земли, огня и воздуха. Два столба – две ноги, властелин в нем – разум, смотрители его – глаза, доносчики его – уши, и караульные его – руки.
- Верно, – сказала дочь царя пери.
Тем же днем шахзаде и дочь царя пери отправились в Магриб, где они отпраздновали свадьбу и сорок дней днем и ночью жгли огни. Злого везира они убили, и шахзаде стал падишахом, а сын везира – его визиром.
Так жили они год, но однажды к падишаху явился тот же дервиш и сказал:
- Как ни были ясны твои дни, но тебе пора умирать.
- Подожди, – взмолился шах и велел послать за визирем.
Везир же подошел к дервишу и сказал:
- Я клялся помочь ему трижды, а помог только дважды. Забери меня вместо него.
- Нет, – сказал дервиш. – Его отец дал мне расписку, что он принадлежит мне.
И в тот же миг шах упал мертвым, а дервиш исчез. Дочь царя пери, узнав же, что ее задания выполнял сын визира, стала его женой.
С неба упало три яблока: одно – сыну визира, одно – дочери царя пери, одно – мне, чтобы эта история дошла до вас.

Шейд рабби Исроэла

В городе Бердичеве жили два молодых человека – Мойше-Аншел и Хаим-Йоселе-Эфроим. Они вместе ходили в детстве в хейдер, а став постарше, вместе сидели в бес-медреше и изучали Тору. У мудрого рабби Исроэла, их учителя, хранился на полке сосуд с заключённым в нём нечистым духом, шейдом, которого рабби Исроэл в своё время поймал собственноручно. Как-то Мойше и Хаим услыхали, как шейд скребётся в сосуде и просит выпустить его. “Я совсем уж исправился и обратился, – уверял шейд, – покуда сидел здесь много лет на полке и слушал, как наш ребе читает из Пятикнижия и из Гемары. Выпустите меня отсюда”.

- А что мы с этого будем иметь? – спросил Хаим-Йоселе, который был побойчее.

- Я исполню любое ваше желание, – отвечал шейд из сосуда. – Ни один шрейтеле, добрый домовой, не исполнит вам так хорошо вашего желания, чтоб мне покрыться пятнами всех цветов и подавиться собственным хвостом, если я вру!

Поразмыслив, Мойше-Аншел и Хаим-Йоселе-Эфроим отковыряли сургучную печать, вытащили пробку и выпустили шейда. Нечистый дух, в цилиндре и щегольском сюртучке, уселся, болтая ногами, на подоконнике.

- Ну, и где ваше желание? – спросил он.

Долго Мойше-Аншел и Хаим-Йоселе перебирали разные желания. То хотелось им быть богатыми, как реб Нахман из Жмеринки, то такими же славными, как знаменитый начётчик Торы, Гершеле Сойфер из Слонима. Думали, думали, аж наконец Мойше-Аншел хлопнул себя по лбу и сказал: “Ах, кабы у меня было столько ума, сколько у нашего ребе, – уж я бы знал, что попросить!”

- Исполнено! – отозвался нечистый дух и пропал.

Тут Мойше-Аншел почувствовал в себе бездну ума, так что даже слегка оторопел, а Хаим-Йоселе накинулся на него с кулаками.

- Из-за твоего длинного языка я теперь так и останусь навсегда бедным евреем с дырой в кармане, которым все помыкают, которому даже в весёлый праздник Пурим нечего поставить на стол!..

- Ах, милый Хаим, – отвечал безмятежно Мойше. – Если бы ты сам понимал, какой вздор ты городишь!

Поспорили друзья и пошли к старой синагоге, возле которой жил почтенный рабби Элимелех Бал Шем Тов, величайший из бердичевских мудрецов. Тот, выслушав их историю, долгое время разглядывал свой палец и наконец изрёк: “Пусть же теперь Мойше-Аншел, поумнев, трижды поможет Хаиму-Йоселе своим советом”.

И друзья согласились, что это справедливый гешефт.

Первый раз Мойше-Аншел помог Хаиму-Йоселе в том же самом году: подал ему дельный совет, когда тот собрался ехать торговать мылом в Краков: “Если ты, Хаим, себе добра желаешь, то забудь как можно скорей о мыле, купи на все деньги пеньки и, не заезжая в Краков, отправляйся продавать её в Люблин!”

Не прошло и трёх лет, как Хаим-Йоселе так разбогател на пеньке, что выстроил в Бердичеве новую синагогу, а по праздникам у него бывала такая фаршированная щука и такой цимес, что вай! где там бедному еврею даже и понюхать такое!

Сам же Мойше-Аншел отправился в странствия и бродил пешком неизвестно где, но на четвёртый год вновь появился в Бердичеве и сосватал Хаиму красавицу Рохл-Эльке, дочь реба Нахмана. На свадьбе гулял весь Бердичев и вся Жмеринка, а Мойше-Аншел, сказавши только “Мазл тов”, снова ушёл своей дорогой.

Прошло ещё каких-нибудь десять лет, и у Хаима с Рохл-Эльке уже были дети: Эля, Циля, Хая, Пфая, Ойзер, Лейзер, Иосе и Шмуль.

И случилось же так, что Хаим тяжко захворал. Призывал он разных лекарей, извёл уйму денег, и всё напрасно, и вот однажды утром у его постели появился неведомо откуда взявшийся друг его Мойше-Аншел.

- Не скрою от тебя, что твоя болезнь смертельна, – сказал он. – Но не печалься. Есть и тут одно средство. Я упрошу Смерть, и она заберёт меня вместо тебя.

- Как можно! – испугался Хаим.

- Ай! Какие разговоры! – отмахнулся Мойше-Аншел.

И тут же в изголовье постели возникла Смерть. Выглядела она неважно. Но Мойше собрался с духом и, дрожа от страха, приступил к ней с просьбой.

- Чтоб я так жила! – воскликнула Смерть. – Таки нет! Что вы себе ни говорите, а я таки знаю своё дело и приберу Хаима-Йоселе-Эфроима! – и унесла с собой не только Хаима-Йоселе, но и Рохл-Эльке, Элю, Цилю, Хаю, Пфаю, Ойзера, Лейзера, Иосе и Шмуля. Всех как телёнок языком слизал. Остался Мойше-Аншел сидеть один на закате на пороге пустого дома.

- Да-а, – сказал он себе, разведя руками. – А ведь я не старался нажить богатства и избегал жениться по одной лишь причине: я предвидел, что меня ожидает эта передряга со Смертью. Но кто, скажите на милость, мог предвидеть, что она откажется меня забрать?..

Благородство хорошо до определённых границ; далеко за них выйдя, оно может и Смерть взбесить.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: