ПОЛК СМЕРТНИКОВ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ

ИЗ ЯПОНСКОГО эскадрона мы оставили себе 20 лошадей с седлами и полной сбруей и содержали их в разведроте. Подвижность наших разведывательных дозоров увеличилась. Мы стали посылать группы в разведку на лошадях.
Майор-японец сообщил нам ценные данные. Он сказал, что в горах, примерно в 10-15 километрах от нас на юго-восток, находится полк десантников-смертников из группы специального назначения. Он случайно встретил одного из офицеров этого полка, который сообщил, что полк находится в полной боевой готовности и не собирается сдаваться. О японском полке специального назначения я лично доложил командованию дивизии и начальнику разведки капитану Никитину.
Нам было поручено найти японский полк и доложить о его местонахождении. Дозоры, отправленные в два предполагавшихся района расположения японского полка, вернулись ни с чем.
Однажды с командиром разведвзвода Федором Корниловым и тремя разведчиками я сам отправился на лошадях на поиск этого загадочного полка. Ехали между гор по узкой долине, тропинка петляла то по одному, то по другому берегу небольшой горной речушки. День выдался солнечный, теплый, настроение было хорошее, знали, что скоро и здесь, на Востоке, одержим победу. Вдруг на противоположной стороне речки мы заметили в кустах японских солдат. Я остановил коня, помахал носовым платком, и мы все вместе тронулись вброд к японцам, они наши сигналы видели. Только доехали до середины брода, как на другой стороне реки раздался взрыв. Мы соскочили с лошадей и бросились к японцам. Двое из них подняли руки вверх, а третий лежал раненый, весь в крови. Он подорвал себя гранатой и через минуту скончался. Хотел ли он бросить из укрытия эту гранату в нас, или хотел покончить с собой, не желая сдаваться, или же все произошло случайно, определить было трудно. Осколки просвистели над нашими головами, но, к счастью, никого из нас не задели, так как мы оказались значительно ниже места взрыва. Попытались допросить японских пленных с помощью жестов и набора нескольких известных нам слов, однако ничего от них не добились. Отобрали у них винтовки, дали в руки записку и направили в сторону нашей деревни.
Поехали дальше, но происшедшее нас насторожило, мы поняли, что нужно быть более осмотрительными. Долина сужалась, повернула на восток и стала напоминать ущелье. Вдруг с небольшой высоты, покрытой кустами, послышались окрик и звук лязгнувшего затвора, две японские винтовки с примкнутыми штыками смотрели в нашу сторону на уровне голов. Мы остановились, я достал носовой платок, помахал им, через некоторое время японец что-то крикнул, мы продолжали стоять. Тут из-за кустов выскочил третий японец, он дал нам понять, чтобы мы стояли на месте. Стоим, я по-прежнему держу в руке носовой платок. Минут через пять прибежал еще один офицер, жестами приказал нам спешиться. Мы подчинились, и японец подал команду, чтобы солдаты убрали направленные на нас винтовки, и пригласил сесть на траву. Мы с Федей потихоньку перекинулись парой слов о том, что, наверное, нашли то, что искали. Минут через 10 пришел офицер в чине майора и спросил нас на ломаном русском языке: "Что вы хотите?" Мы ему ответили, что являемся представителями командования Советской армии и прибыли к ним, чтобы уточнить, когда часть будет разоружаться и сдаваться в плен. Наверное, тональность нашего разговора не понравилась майору, он сильно помрачнел и пригласил нас к командиру. Мы с Федей пошли за ним, оставив около часовых трех разведчиков во главе с сержантом. Шли мы минут десять и вышли к месту, где ущелье расширялось и образовывало что-то вроде котлована в горах. По краям котлована на хорошо замаскированных естественных террасах были растянуты палатки, вокруг которых располагались солдаты. Увидев нас, солдаты вскакивали с мест и глядели на нас в каком-то замешательстве. Они отдавали честь майору, который за всю дорогу не промолвил больше ни слова. Я подумал, что мы с Федей попали как кур в ощип, угодив в самое пекло самураев. Обменялись с ним молча взглядами и поняли состояние друг друга. Вышли на небольшую лужайку, на которой была натянута большая конусообразная армейская палатка. Перед палаткой стоял часовой с винтовкой. Майор-японец вошел в палатку, а мы остановились снаружи. Чуть позже он пригласил нас войти. В дальней части палатки стояла лежанка, на которой сидел в военной форме подполковник-японец, командир части. Этот самурай в нашу сторону посмотрел только один раз, когда мы вошли, больше он ни разу не удостоил нас взглядом.
Последовал тот же вопрос, что задавал нам раньше майор: "Кто вы и чего хотите". Мы так же недипломатично ответили: "Прибыли к вам, чтобы узнать, когда часть будет разоружаться и когда сдастся в плен советским войскам".
Подполковник нам ответил, что он не имеет приказа от своего командования на этот счет. Разговор на этом закончился. Мы в сопровождении майора вышли из палатки, он себя вел уже спокойнее, проще, представился нам как начальник штаба этой части, пригласил пообедать. Мы с Федей были голодны и согласились, зашли к нему в палатку, и, пока нам несли какой-то обед, он рассказал, что знает о сдаче в плен японских частей, и добавил, что как только часть получит приказ, она также разоружится и сдастся в плен. Еда нам в горло не лезла, мы немного перекусили и пошли к своим разведчикам, которые оказались на месте. Попрощавшись с майором, мы поехали к себе в "столицу" — нашу базовую деревеньку.

СМЕРТНИКИ СДАЮТСЯ!

Я НЕМЕДЛЕННО выехал в штаб дивизии в Ванцин, где доложил командованию о выполнении задачи. Командир нас поблагодарил, остался доволен разведкой.
На другой день, это было 20 или 22 августа, к нам заехал подполковник из штаба японской армии в сопровождении другого японского офицера, и мы вновь поехали в найденный нами полк. С командиром полка я уже не встречался, с начальником штаба — майором и представителем армии — подполковником согласовали сроки сдачи этого полка и его разоружения.
Полк сдавался побатальонно в течение двух дней. Батальон японцев подходил к условленному месту с полным вооружением и снаряжением, мы ему показывали место для складирования оружия и имущества и отправляли на площадку к школе, а оттуда в Ванцин на сборный пункт военнопленных.
На другой день к установленному времени следующий батальон не появился. Мы заволновались. Видим: скачут два японских всадника. Они известили нас, что в 5 километрах от этого места командир полка сделал харакири (вспорол себе живот), поэтому подразделения прибудут на час позже установленного времени. Так и случилось. Остатки полка были разоружены, пленные направлены в Ванцин.
Поток пленных в нашу деревню увеличивался, мы действовали по-прежнему очень корректно, аккуратно переправляя их в Ванцин.

ВОСТОК СИЛУ УВАЖАЕТ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ советскими войсками на Дальнем Востоке маршал Василевский 17 августа 1945 года передал командующему войсками японской Квантунской армии следующую радиограмму:
"Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причем ничего не сказано о капитуляции японских вооруженных сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в наступление на ряде участков советско-японского фронта.
Предлагаю командующему войсками Квантунской армии с 12.00 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен.
Как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия.
17 августа 1945 года, 6.00 (по дальневосточному времени)".

Приняв это предложение, японцы, по указанию своего командования, 19-20 августа прекратили вооруженное сопротивление. Поток японцев для сдачи в плен увеличился и к расположению нашего разведывательного отряда. Офицеры разведывательной и пулеметной рот поспешно принимали оружие, бегло, уже не обыскивая, а только осматривая сдавшихся в плен японцев, собирали их в колонны и под охраной двух-трех солдат направляли в Ванцин. Среди военнопленных иногда попадались женщины (врачи, сестры, жены офицеров).
Около нашей деревни росли горы оружия и разного военного имущества, о котором мы докладывали командованию дивизии. Потом это оружие и снаряжение было передано Народно-освободительной армии Китая.

В ХОДЕ пятнадцатидневных боев противник был полностью разбит, потеряв убитыми 83 тысячи человек, в плен сдались около 600 тысяч солдат и офицеров. 2 сентября 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии.
Небольшой вклад в победу над японцами в Маньчжурии внесла и наша 105-я стрелковая дивизия, в том числе ее разведка.
Общая оценка Маньчжурской операции, ее результатов и значения дана нашими военными специалистами. Значение ее огромно, но мне бы хотелось с позиции офицера-разведчика тактического звена поделиться некоторыми своими наблюдениями о японской и немецкой армиях.
По сравнению с немецкой (гитлеровской) армией, японские войска, лучшая их часть — Квантунская армия — были значительно слабее вооружены и оснащены боевой техникой. И все-таки, имея многотысячную армию с самолетами, танками, артиллерией, укрепленными районами, начиненными большим количеством оружия, японцы не сумели ни на одном участке фронта остановить наши войска и организовать сопротивление. Моральный дух японской армии в связи с поражениями на фронтах быстро упал. Японский солдат того времени по своему внешнему виду, выучке и стойкости в бою также уступал немецкому. Суточный продовольственный рацион японского солдата был настолько скуден как по количеству, так и по качеству, что его явно не хватало для поддержания физических сил. Японские солдаты и офицеры, попадая в плен, в нарушение присяги давали на допросах полные данные о своей армии, ее вооружении, оснащении, дислокации или расположении воинских частей и подразделений. Жестокое обращение японцев с местным населением, культивировавшееся десятилетиями в оккупации, сыграло свою роль. Практически все китайцы стремились оказать содействие нашей армии в разгроме японцев и тем самым избавиться от ненавистного ига.
После подписания акта о капитуляции Японии в сентябре 1945 года начался вывод наших войск с территории Маньчжурии. Районы, занятые нашими войсками, стали заполняться частями Народно-освободительной армии Китая, но в ряде мест их занимали части Гоминьдана.
Наша дивизия переходила границу западнее Барабаша, в котором размещался штаб одного из укрепленных районов. Затем она расположилась в долине Лянчихе, с одноименной станцией в 25 километрах севернее Владивостока, где началась подготовка к параду.
В это время многим офицерам дивизии были вручены награды за успешные боевые действия в Маньчжурии. Я тоже был удостоен ордена Красной Звезды.
В октябре 1945 года в числе других войск наша 105-я стрелковая дивизия приняла участие в параде, проходившем во Владивостоке в ознаменование победы над Японией. Прохождение торжественным маршем перед тысячами горожан, высыпавших на улицы, здорово воодушевило нас, молодых офицеров. Парад лишний раз подчеркнул значимость и нашей военной службы, и нашей общей победы над империалистической Японией, много лет угрожавшей спокойствию всего Дальнего Востока.

Записал Сергей КОЗЛОВ