Связь с землей — первичная основа реальности.

Эйфория и депрессия.

Поскольку депрессивная реакция — это основная причина, которая приводит человека к терапевту и которая является его основной жалобой, мы упускаем из виду тот факт, что сама депрессивная реакция является частью цикла, чья кривая может идти либо вверх, либо вниз. В большинстве случаев депрессивной реакции предшествует период эйфории, крушение которой погружает человека в депрессию. Если мы хотим полностью понять депрессивную реакцию, нам также нужно понять феномен эйфории.

Признаки эйфории легко узнать. Человек в таком состоянии гиперактивен, говорит быстро, полон всевозможных идей, которые он свободно излагает. Его самоуважение так и бросается в глаза. Дальнейшее развитие этого явления приводит к состоянию мании. Психоанализ уже в течение долгого времени пытается решить проблему мании и депрессии. Отто Фенихель рассматривает депрессивную реакцию как первичную. Вот что он пишет по этому поводу: «Ликующий характер мании возникает от высвобождения энергии, которая была связана напряжением депрессии и которая в данный момент ищет своего выхода»[2]. Рассматриваемая с точки зрения эго, такая интерпретация содержит определенную долю истины. В состоянии депрессии эго человека связано с его обессилевшим телом и переполнено чувством безнадежности и отчаяния. Оно пытается освободиться и, освободившись, торжественно поднимается, подобно воздушному шарику, который выпустила рука ребенка. Поднимаясь вверх, оно становится еще более надутым, более напыщенным. В маниакальном состоянии возбуждение нарастает, но это усиленное возбуждение, или энергетический заряд, ограничено областью головы и поверхностью тела, где оно активирует произвольную мышечную работу, что в свою очередь ведет к гиперактивности и чрезмерной разговорчивости. Энергетический поток направлен вверх, а не вниз, и поэтому не приводит к разрядке напряжения, что является функцией нижних частей тела. Вместо этого направленность потока фокусирует внимание на индивидууме и представляет собой попытку восстановить чувство младенческого всемогущества, которое было преждевременно утеряно. Фенихель признает иллюзорный характер мании: «Мания не является подлинным освобождением от депрессии, а судорожным отрицанием зависимости».

Эйфория — это лишь меньшая степень депрессивной реакции. Эго человека, находящегося в эйфории, так перевозбуждено, будто оно принимает участие в каком-то необычном, чудотворном событии, которое осуществит его самые сокровенные желания. Такую реакцию можно сравнить с реакцией ребенка, который был разлучен со своей матерью и теперь ожидает ее возвращения с чрезмерным возбуждением. Для совсем маленького ребенка возвращение потерявшейся мамы (или ее любви) — его самое заветное желание. Ее любовь воплощает исполнение всех его потребностей.

В основе каждой депрессивной реакции лежит утрата материнской любви. Я буду подробно обсуждать этот аспект проблемы в следующей главе. Здесь же важно просто понять, что эта потеря не принималась как безвозвратная. Надежда, как правило неосознанная, на возвращение обеспечивает мотивацией энергетический всплеск, который заканчивается эйфорией. К сожалению, человек в эйфории не осознает динамики своей реакции и того факта, что он неосознанно воспринимает людей вокруг себя как замену материнских образов, которые будут любить, заботиться и даже кормить его. Кажется, что их первоначальный интерес к нему будет поддерживать этот перенос. Но вскоре его эйфория, все возрастая, станет досаждать людям и они отшатнутся от него. Нет никакой вероятности, что они удовлетворят его неосознанные надежды, так что рано или поздно человек почувствует себя отторгнутым. Пузырь самоуверенности и самоуважения, сопровождавший эйфорию, лопнет, и наступит депрессия. Крушение иллюзий — явление биоэнергетическое. Энергетический заряд, который перевозбуждал периферийные структуры тела, снова отходит к центру — к области диафрагмы, желудка и солнечного сплетения. Всемогущее эго становится бессильным. При отсутствии волевых усилий человек, угнетенный депрессией, уже не может продолжать мобилизовывать себя, как он это делал раньше.

Люди, страдающие от депрессии, не удовлетворили свои оральные потребности: потребности в том, чтобы их держали или поддерживали, потребности в переживании телесного контакта, потребности сосать, получать внимание и одобрение, потребность быть согретыми любовью и заботой. Все это называется оральными потребностями, потому что они соответствуют тому периоду жизни — младенчеству, — в котором доминирует оральная деятельность. Иначе говоря, эти индивидуумы были лишены материнской любви или удовлетворения, которое обеспечивает безусловная любовь. Если такие лишения являются определяющими в структуре характера человека, то его можно назвать оральной личностью. Во взрослом человеке эти неудовлетворенные потребности проявляются в его неспособности находиться в одиночестве, в страхе разлуки, в разговорчивости или в какой-либо другой деятельности, например в хвастовстве или в других ухищрениях, направленных на то, чтобы привлечь к себе внимание, в чувствительности к холоду и, наконец, в зависимом поведении. Если лишения были не такими существенными, то мы говорим, что в характере индивидуума присутствуют оральные черты или оральная тенденция.

Оральные потребности, не удовлетворенные в детстве, не могут быть восполнены во взрослом периоде жизни. Никакое количество суррогатов материнской любви не сможет возместить человеку чувство безопасности, которое он не смог получить в детстве. Будучи взрослым, он должен сам найти эту безопасность внутри себя. Сколько бы внимания, восхищения, одобрения или любви ни получала оральная личность, это не заполнит ее внутреннюю пустоту. Она может быть заполнена только самим взрослым и только на его взрослом уровне, то есть через его любовь, через его работу и через его сексуальность. Мечта о том, что кто-то может изменить прошлое, — иллюзия. Когда на терапевтическом сеансе пациента побуждают вспомнить или вернуться в младенческое состояние, то целью этого является заставить его заново пережить депривации и встретиться с теми конфликтами и чувствами, которые они породили. Также целью является преодоление его неосознанных инфантильных фиксаций, чтобы таким образом помочь ему начать вести более полную и содержательную взрослую жизнь в настоящем. Но пока его оральные потребности будут продолжать влиять на его поведение, он будет подвержен циклическим перепадам настроения — от эйфории до депрессии.

Я уже настолько часто видел, как это происходило у оральных личностей, что, начиная с ними работать, заранее предупреждаю их об опасности, кроющейся в эйфории. Если же они все же поддались этому чувству, я предупреждаю их о том, что за этим последует депрессия. Такое своевременное предупреждение всегда помогает, так как оно привносит в их мышление определенную долю реальности, тормозя и смягчая резкие перепады настроения. Поэтому, когда наступит депрессия, она уже не будет носить такой разрушительный характер. В состоянии эйфории человек думает, что все будет хорошо. Но это «хорошо» никогда не наступит, если его скрытые проблемы не будут проработаны в достаточной степени. Только удерживая такого пациента «внизу», можно побудить его глубже соприкоснуться со своими проблемами и, таким образом, способствовать их решению.

Слово «низ» в нашем случае имеет еще одно значение — противоположности верху, то есть направления к голове. Низ — это направление к нижним частям тела: к ногам, к земле. Нахождение «внизу» приближает любого человека к его реальности. На самом деле, когда человек падает с вершин эйфории в депрессию, то кажется, он падает так глубоко вниз и попадает в такую глубокую яму, из которой не видно дневного света. Поэтому необходимо помочь ему вытащить себя, но это можно сделать, только если пациент поймет, что он в действительности никогда и не стоял на твердой почве. Яма всегда была под ним, замаскированная веточками и листочками, но такой камуфляж недостаточно прочная основа для личности. Сам пациент никогда на самом деле не доверял этому прикрытию, потому что он никогда не позволял своей реальной сущности или своему телу опереться на него всем весом. Он пытался поддержать себя сверху своим эго или своей волей и падал в депрессию, когда его иллюзорные подпорки рушились. Но с каждым разом он пытался подняться все выше и выше над землей, вместо того, чтобы соорудить прочное основание, на котором он мог бы уверенно стоять. Когда он находится в эйфории, он находится вверху, «в воздухе», «в облаках», и его ноги фактически не касаются земли.

В здоровом человеке отсутствуют такие резкие перепады настроения от эйфории до депрессии. Он всегда стоит на земле, основной плоскости, на которой он базирует свои действия. Он может прийти в возбуждение из-за какого-то события или перспективы, которые направят мощный энергетический поток ему в голову, но твердая почва никогда не уйдет из-под его ног. Он может почувствовать удовольствие или даже радость, но почти никогда не испытает эйфории. Если в конечном счете событие или перспектива разочаровали его, он может загрустить, даже приуныть, но при этом не впадет в депрессию. Он не теряет своей способности подстраиваться под новую ситуацию, чего не в состоянии сделать жертва депрессивной реакции. Когда люди испытывают резкие падения и взлеты своего настроения, это означает, что с точки зрения биоэнергетики они перестали ощущать своими ногами твердую почву. Я думаю, то же самое можно сказать о культуре, которая также впадает в крайности слишком оптимистичного энтузиазма, что все проблемы можно с легкостью решить, и отчаяния, что их решить невозможно. Если люди будут стоять ногами на земле, они смогут взглянуть на свои проблемы реалистично. Они увидят, что их проблемы огромны, как горы, но при этом они также вспомнят, что вера человека способна двигать горы.

Взлеты, предвещающие падения, также следует рассматривать как попытки избежать депрессивных чувств, которые человек прячет внутри себя. Только так можно объяснить отчаяние, с которым столько молодых людей прибегают к наркотикам, чтобы «взлететь высоко». Наркотический полет уносит их ум высоко, прочь от тела, прочь от унылых, грустных чувств безвылазной ямы, в которую они попадают без их употребления. Трудно винить этих молодых людей за то, что они стремятся к такому выходу, когда врачи назначают другие наркотики, в виде лекарств, их родителям для достижения подобных же целей. И врачей я тоже не виню, потому что отчаяние, депрессия и безвыходность — все это формы безнадежного страдания, которое часто невозможно вынести. Но, к сожалению, ни один наркотик не может помогать вечно. За взлетом, который он приносит, всегда следует падение, и человек впадает в психологическую зависимость, такую же разрушительную, как и любая физиологическая зависимость. Наше спасение лежит только в понимании и принятии подобных падений, потому что они создают хоть какую-то твердую почву, на которой можно что-то построить.

Алкогольные полеты ничем не отличаются от наркотических, маниакальных или эйфорийных состояний. Человеку, который выпивает, чтобы взлететь высоко, очевидно, тоже нужно некое средство, которое бы его вытащило из «низины», из подавленности и уныния. Я не утверждаю, что каждый, кто выпивает, пытается таким образом избежать депрессии. Но, если человек нуждается в выпивке, это плохой признак. Человек, который может свободно, по своему усмотрению, употреблять или отказываться от алкоголя, получает удовольствие от его расслабляющего или тонизирующего эффекта. Здесь я говорю только о человеке, который пытается «взлететь» при помощи алкоголя. Когда он находится в «полете», то он почти в прямом смысле отрывается от земли. У него нарушено равновесие, ноги не слушаются, и он действительно может почувствовать, что между его ногами и землей образовалось пространство.

Каждый знает, что за алкогольным взлетом следует падение. При наличии физических симптомов мы называем это похмельем. Но даже без каких-либо последующих физических эффектов настроение на следующий день подавленное. И если человек не в силах перенести эту подавленность, то у него возникает потребность снова прибегнуть к помощи бутылки. Падение с наркотического взлета может чем-то отличаться от алкогольного. Эффекты от наркотиков обычно длятся дольше, чем от алкоголя. Человек, спустившийся с наркотической высоты, может и не чувствовать себя подавленным на следующий день, потому что наркотик сильнее блокирует чувства, чем алкоголь. Эйфория от марихуаны имеет тенденцию оставлять человека в состоянии апатии, которая может не ощущаться как подавленность, потому что не ощущается совсем. Некоторые утверждают, что они совершили увлекательное путешествие, из которого возвратились в приподнятом настроении. Я не берусь оспаривать это утверждение, потому что в каждом обобщении есть исключения, но они не являются широко распространенным переживанием.

Должно быть, некоторые люди и в самом деле отчаялись, судя по тому, что они пытаются оставаться на высоте постоянно. Заядлые наркоманы подпадают под эту категорию. Настолько болезненны их уныние и подавленность, что «высокий полет» необходимо получить любой ценой. Но время от времени я встречаю человека, который спрашивает: «Что ж, почему нам нельзя оставаться на высоте постоянно?» Такой вопрос открывает степень нереальности, в которой этот человек пребывает. Я полагаю, что да, человек может оставаться на высоте, принимая наркотики до тех пор, пока он совсем не ослабеет или не умрет. Но это будет его последним падением, после которого уже нельзя подняться. Ничто не может находиться на высоте вечно — ни дерево, ни гора. Но как долго они простоят, зависит от того, насколько глубоко сидят корни в земле, если это дерево, или насколько твердым является основание, если это гора.

Я уже говорил о депрессии человека, который будто провалился в яму. В действительности яма находится в его чувствах или, если быть более точным, в его теле. Яма в чьих-то чувствах — это ощущение внутренней пустоты, на которую жалуются так много людей, особенно люди с оральной структурой характера. Яма в теле — это отсутствие ощущений в живота. Я уже описывал раньше в случае с оральной личностью, как энергетический заряд отступает от головы к центру тела. Он застревает в этой области, не проходя в нижние части тела. Он удерживается в этой срединной секции из-за страха — неосознанного страха, — что внизу нет земли, на которую можно было бы встать; что ничто или никто не поддержит его, если он отпустит вниз этот заряд. В результате такого зажатия нижние части тела энергетически недозаряжены, что создает сильное чувство беспомощности и опасности. И в животе, который служит вместилищем мужества, силы воли, также отсутствует ощущение или заряд. Когда в животе нет никаких ощущений, то возникает чувство, что нет и мужества, чтобы встать на собственные ноги и сориентироваться в жизни. Пустой живот, глубокий страх, что у него отсутствует сила воли или что он не сможет устоять в кризисной ситуации, — все это образует широкую брешь личности. По японским представлениям, живот — это жизненный центр человека. Он называется «Хара». Вот что говорит по этому поводу Карлфрид Дюркгейм: «Японцы понимали, что жизнь на земле, как в нужде, так и в достатке, можно правильно прожить только при условии, если человек не выпадает из космического порядка и если он поддерживает контакт с великим первоначальным единством»[3]. Прочный контакт с этим единством показан на примере человека, который сохраняет свой незыблемый центр тяжести в этом центре — центре Хара. Поэтому в изображении Будды, как и в изображении других великих учителей, живот показан как центр, «из которого исходят все движения и из которого тело черпает силу, получает направленность и измерение».

Независимо от того, принимаем мы или нет такой взгляд, мы должны признать, что живот — это та часть, в которой зарождается жизнь и из которой она появляется на свет.

Согласно учению японцев, если у человека развит Хара, то это означает, что он центрирован. Это также означает, что он уравновешен как физически, так и психически. Уравновешенный человек всегда спокоен, везде чувствует себя свободным, и, пока он остается таким, его движения будут легкими и плавными, но одновременно и уверенными. Хара — важнейший элемент — тайна философии Дзен, ибо человек, обладающий им, действует в резонанс со всеми силами внешнего мира. Поэтому его движения не диктуются волей, но протекают свободно и естественно как ответ целого существа на конкретную ситуацию. Кто-то может не без основания спросить: «Почему живот играет такую важную роль?» На это я отвечу так: он является «вместилищем» жизни. Человек буквально помещен в свой живот и так контактирует с основанием таза, половыми органами и ногами. Если человек «выдергивает» себя вверх, в грудь или в голову, эта важная связь теряется. Движение вверх — это движение по направлению к сознанию и к эго. В культуре, которая придает чрезмерное значение этим аспектам личности, правильным положением тела считается узкий, втянутый живот и широкая грудь. В античной мифологии диафрагма олицетворяла поверхность земли. Все, что находилось над поверхностью, было светлым и поэтому сознательным. Под поверхностью простирается темнота, которая представляет собой бессознательное. Поднимая себя над диафрагмой, человек отрывает сознание от его глубоких корней в бессознательном. Важность живота и центра Хара заключается в том, что, только если человек может пребывать в своем животе, ощущая его мудрость, — только тогда возможно избежать расщепления между сознательным и бессознательным, между эго и телом, между своей самостью и остальным миром. Хара представляет собой состояние интеграции или единства личности на всех жизненных уровнях.

Человек, у которого развит Хара, — это, конечно же, внутренне-ориентированный человек, со всеми присущими этому качествами. В действительности Хара представляет собой высшее состояние трансценденции, в котором человек, через полную реализацию своей сущности, ощущает себя частью Великого Единства или Вселенной. Вера такого человека — это не вопрос убеждений, который является функцией сознательного разума, а результат глубокого внутреннего чувства, которое он ощущает в своем животе. И только такая вера обладает подлинной силой. Этот взгляд подводит нас к пониманию того, что настоящую веру нельзя получить через проповедь. Ее можно получить только путем переживаний, которые достигают живота и вызывают внутреннее чувство.

Быть завершенной, полной личностью, удовлетворенной во всех отношениях, означает быть наполненным, что в свою очередь подразумевает наполненный как хорошей едой, так и хорошими чувствами живот. Но это не то же самое, что иметь толстое пузо, образовавшееся в результате скопления жира. Та полнота, которую я имею в виду, — это признак живучести и выносливости организма, с которой я столкнулся много лет назад в довольно драматических обстоятельствах. Моя сука принесла свой первый приплод — десять живых щенят. Поскольку это был также и наш первый опыт знакомства с собачьими родами, мы с женой сперва растерялись, не зная, как действовать в данной ситуации. Если не вмешиваться, то более сильные щенки высосут все молоко — и слабые погибнут. В конце первого дня мы вызвали ветеринара. Он принял простое и единственно верное решение: разделил щенков на две группы — сильную и слабую. Сначала к соскам допустили слабых. Когда они закончили, разрешили пососать сильным. Чтобы определить, кто из них сильнее, а кто слабее, он поднимал каждого и ощупывал его брюхо. Те щенята, которые имели полное брюхо, были отнесены к сильным. После такой классификации все десять щенят выжили и зажили припеваючи.

Заземление индивида.

Перенос чувств в живот с тем, чтобы человек мог ощущать свои внутренности, и в ноги, чтобы он мог ощущать их своими подвижными корнями, называется заземлением индивида. Человек, заземленный таким образом, чувствует твердую поддержку земли под собой и мужество встать на нее или передвигаться по ней по своему усмотрению. Быть заземленным — означает находиться в соприкосновении с реальностью. В нашем языке эти два значения синонимичны. Мы часто говорим, что человек, полностью соприкасающийся с реальностью, «твердо стоит ногами на земле» или что он хорошо заземлен. Из этого следует, что, когда человек заземлен, он больше не живет иллюзиями. Ему они больше не нужны. С другой стороны, человек, цепляющийся за свои иллюзии, независимо от того, нуждается он в них или нет, удерживает себя в облаках и не дает себе опуститься на землю. Любой квалифицированный психиатр работает прежде всего над тем, чтобы рассеять иллюзии пациента, за что некоторые называют его «промывателем мозгов». Эту задачу гораздо легче выполнить, если человек впал в уныние или в депрессию, потому что по крайней мере на какое-то время иллюзии утратили свою способность удерживать его в подвешенном состоянии.

Однако, каковы бы ни были сопутствующие обстоятельства, заземлить человека — непростая задача. На пути ее выполнения стоят глубокие тревоги и беспокойства. Я уже упоминал о боязни, что никто не окажет поддержку в случае падения человека. Словесные ободрения, хотя и являются положительными по своему смысловому содержанию, будут пустыми словами без конкретных действий. Человек, который открывает свое сердце для других, быстро обнаружит, что он не одинок. Почти каждый с теплом откликнется тому, чье сердце открыто. Но, чтобы достичь такой открытости, он должен пройти через свое тревожное чувство одиночества, осознав в конечном счете его беспочвенность.

Обычный человек также опасается, что если он позволит себе упасть, то уже никогда не поднимется снова. Внутри своего живота он чувствует глубокую грусть и отчаяние, которым боится подчиниться. Он направил свою энергию на борьбу по их преодолению. Уступить им означает для него личный крах, поражение его эго и кажущуюся потерю целостности. Но сам он, не осознавая этого, страстно хочет сдаться, потому что борьба потеряла всякий смысл, ибо превратилась в борьбу против себя, против своей самости. Он напуган, но если с ним работает терапевт, который уже пронес других через их ад, то пациент может набраться смелости от веры, которой обладает его доктор. Психотерапевт должен быть человеком веры, то есть он сам должен прочно стоять на земле, если он хочет вселить какую-то веру в своих пациентов.

Когда пациент начнет разрешать ощущениям развиваться у него в животе, он неизбежно заплачет. Он заплачет от грусти жизни без веры, но также он заплачет от радости, что жизнь с верой может стать для него возможной. И не только слезы будут литься из него. Все его тело будет содрогаться от рыданий — иногда болезненных, иногда приятных. Отсекая себя от ощущений в животе, он подавлял этот плач еще ребенком, когда обнаружил, что эти ощущения не смогли принести ему любовь, безопасность и комфорт, в которых он так нуждался. С возвращением ощущений вернутся и чувства, не сразу, но постепенно, пока боль прошлого не будет полностью смыта.

Затем, по мере того как чувства проникают все глубже в живот, касаясь основания таза, они перейдут в сексуальные ощущения, которые являются основным источником беспокойства для большинства людей. Чтобы понять природу этого беспокойства, мы должны провести различие между сексуальными ощущениями и ощущениями в половых органах. Ощущения в половых органах являются частью сексуальных, но не наоборот. Сексуальность — это функция всего тела, включая систему половых органов, когда, созрев, последняя начинает функционировать. Половая система — это лишь ограниченный аспект целостного сексуального развития. У многих людей половая функция отщеплена и находится в диссоциации с телесными чувствами, точно так же, как на другом конце организма эго отделено от этих же чувств. Сексуальное беспокойство связано с телесными ощущениями, а не с половыми. Эти телесные ощущения могут быть очень пугающими, в то время как ощущения в половых органах (например, ощущения, связанные с эрекцией у мужчины) не представляют никакой угрозы для личности.

Вы можете поинтересоваться, что это за сексуальные ощущения? Это очень нежные, будто тающие ощущения, которые протекают глубоко внутри тела и предваряют как в мужчинах, так и в женщинах половое возбуждение. Когда они происходят, то это указывает, что сексуальное влечение течет по всему телу и не ограничено только областью головы и половыми органами. Но тогда почему они могут быть такими пугающими? Потому что они означают начало своего растворения или конца, который достигнет кульминации в экстазе полового оргазма и который для невротичной или шизоидной личности прежде всего переживается как исчезновение себя, как капитуляция, с которой уже ничего нельзя сделать; как бездна чувств, из которой нельзя выбраться. Каждый стремится к такому растворению, к такой капитуляции, к таким глубинным чувствам, но мало кто обладает верой, которая позволила бы всему этому произойти. В своей неуверенности и беспомощности мы цепляемся за наше драгоценное эго, за нашу потенцию и не готовы отказаться от всего во имя любви.

Многие люди озабочены своими мочеиспускательными и анальными функциями. Это беспокойство также нужно преодолеть. Почти всех нас учили, что эти функции могут причинять нам много боли, стыда и унижения, если их не взять под строгий контроль. Нас хвалили за такой контроль и ругали, если его не удавалось осуществить. Нас учили, что нельзя позволять природе проявляться в своей естественности, что нужно все постоянно контролировать. Теперь мы не можем расслабить нашу сжатую задницу и напряженный таз. Мы боимся, что потеряем днище, из которого выпадут все наши сокровища. Мы даже не знаем, как расслабить напряженные мускулы вокруг нижних отверстий нашего тела. Наконец, существует еще одно беспокойство — беспокойство, когда мы стоим на собственных ногах. И дело даже не в том, что мы боимся стоять на них, а в том, что настоящая независимость означает быть в одиночестве. Страх одиночества я бы назвал самым большим беспокойством нашего времени. Действительно, никто не хочет быть один. По своей природе мы социальные существа, но в некоторых людях страх одиночества достигает иррациональных размеров. Из-за этого страха они готовы пройти любые расстояния, только бы достичь комфорта. Они откажутся от своей индивидуальности из-за страха, ошибочно полагая, что человек, являющийся настоящей личностью, осмеливающийся быть самим собой и противостоять другим, будет отвергнут и изгнан. Такой страх порождает массовое общество, с его массовыми средствами информации, массовыми развлечениями и т.д.

И тем не менее, как ни странно это может показаться, именно массовый человек в действительности одинок, именно у него отсутствуют глубокие, близкие личные отношения, которые объединяют людей. И именно человек, стоящий один на собственных ногах, знает и чувствует в себе единство, которое объединяет человека с человеком и мужчину с женщиной. Реалистично относясь к самому себе, он притягивает других людей, взаимодействуя с ними открыто и искренне. Он никогда не чувствует себя одиноким, в то время как массовый человек одинок даже в толпе. Настоящая личность не играет в игры. Она не хлопает в знак одобрения других по спине и не ждет хвалы в свой адрес. Она отдает себя другим великодушно и свободно принимает от них помощь.

Боязнь быть отвергнутым, связанная с независимым положением, с опорой на собственные ноги, уходит корнями в ранние переживания, которые имели место в семье. Во многих семьях ребенка часто ставили в ситуации, когда он чувствовал себя отторгаемым, если не выполнял указания родителей. Некоторые мамы без колебаний лишали своих детей ласки и нежности, если те не слушались или в чем-то перечили им. Либо ребенок выполняет требования родителей, либо ему дают понять, что он чужой. Мы увидим результаты такого воспитания на примере изучения конкретного случая, который будет представлен позже.

Но за этой внешней покорностью кроется чувство бунта, которое со временем становится все настойчивей. У пациентов с сильной депрессией можно обнаружить следующее отношение, как правило, запрятанное глубоко, — «Меня вынудили почувствовать себя нелюбимым и ненужным. Сейчас мне действительно уже ничего не нужно». Может показаться, что такое упорство объединяет борцов за общее дело, но редко служит для них общим чувством. Люди, у которых нет веры, не родственны по своему духу, хотя и могут оказаться по одну сторону баррикады или в рядах одной демонстрации.

Леча депрессивного пациента, нужно понять его упорство, его несговорчивость и принять его бунт. Только при помощи своего бунта он может мобилизовать свои чувства, которые освободят его и сделают настоящей личностью. Он протестует против системы, которая лишила его права быть самим собой и лишила его чувства безопасности, которое ассоциируется с этим правом — правом любить и быть любимым. Но не в своем бунте он обретет необходимую для себя веру или твердую землю, на которую сможет встать. Бунтовщик все еще является чужаком, не принадлежащим обществу, бунтовщиком, который страстно желает принадлежать ему, но не может или не хочет признать своего желания.

Мы просим пациента не отказываться от бунта, а лишь выйти за его пределы и приблизиться к вере в жизнь, которая превосходит любую систему или идеологию. Связывая его с чувствами своего тела, с животной сексуальностью и, наконец, с землей, откуда он появился, мы возвращаем его человеческому роду и царству природы. Мы возвращаем его к той первичной вере, которая служила поддержкой его самым древним предкам, — вере в то, что он был рожден для этого мира и что мир предназначен для него. Как и почему заземление индивида может осуществить эти цели — требует дальнейшего исследования.

Заземление — это биоэнергетическая концепция, а не просто психологическая метафора. Когда мы заземляем электричество, мы обеспечиваем разряду выход его энергии. В человеке заземление также служит для выхода или разряда телесного возбуждения. Избыток энергии живого организма постоянно разряжается через движения или через половые органы. И то, и другое — функции нижней части тела. Верхняя часть тела в основном ответственна за поглощение энергии — либо в виде еды и кислорода, либо в виде сенсорной стимуляции и возбуждения. Эти два основных процесса зарядки наверху и разрядки внизу обычно находятся в равновесии. Внутри тела происходит энергетическая пульсация: чувство движется вверх, по направлению к голове, когда мы нуждаемся в энергии или в возбуждении, и — вниз, по направлению к нижней части тела, когда нам необходима разрядка. Если человек не может зарядиться в достаточном объеме, то он будет слабым, «недозаряженным», без жизненной энергии. Если же он не может разрядиться в необходимом объеме, он повиснет в воздухе, потеряв связь с землей. Он может «повиснуть» на какой-то иллюзии, будучи не в состоянии спуститься на землю, пока не рухнет сама иллюзия, за которую он цеплялся. Но человек даже после этого не сможет удержаться на земле, если он не обучен основам заземления разряда.

Функция разрядки переживается как удовольствие. Мы можем судить об этом по своим общим переживаниям, которые говорят нам, что разрядка любого состояния напряжения или возбуждения приятна. Нам известно это также от сексуального удовольствия, когда разрядка чувств протекает наиболее интенсивно. На это указывал еще Зигмунд Фрейд, а Вильгельм Райх в своих трудах более подробно изложил это явление. Мы также знаем, что такое боль, возникающая от неспособности разрядить состояние напряжения. Мы можем предположить, что «зависший» индивид находится в состоянии боли, однако он не переживает свою боль на сознательном уровне. Он намертво приварил себя к ней, сделав структуру своего тела жесткой и неподвижной. И он боится расслабить свою жесткость, так как это вызовет боль. Когда такое «зависшее» состояние становится второй натурой человека, он перестает осознавать свою жесткость. То, что он в действительности ощущает, — это отсутствие удовольствия в своей жизни, вынуждающее его усиливать стремление к богатству, успеху, славе или добиваться любой другой цели, которую поставила перед ним иллюзия. Он оказывается зажатым в порочный круг, который будет уносить его по спирали все выше и выше, пока не рухнет иллюзия и он не упадет резко в депрессию.

Заземление способствует получению удовольствия, которое затем побуждает человека получить больше заряда в каждой сфере деятельности, где только возможно удовольствие. Жизненный процесс может рассматриваться с биоэнергетической точки зрения как наполнение возбуждения наверху — разрядка через удовольствие внизу — следующая зарядка наверху (следующее возбуждение) — новая разрядка внизу (новое удовольствие). Если вы оборвете или уменьшите способность организма к переживанию удовольствия, то сразу же ограничите все его выходящие импульсы. Когда человек перестает получать удовольствие от того, что он просто жив, ему становится труднее дышать, ухудшается аппетит, исчезает интерес к жизни. Пульсирующий поток чувств или энергии в теле можно сравнить с маятником, который приводит в движение жизнь легко и непринужденно. В «зависшем» человеке этот поток ослаблен; у человека в состоянии депрессии он, кажется, совсем остановился. На самом деле любое нарушение в заземлении подобно разрушению нескольких основных корней, питающих дерево. Уничтожьте эти корни — и вы увидите, долго ли оно сможет простоять вертикально. Заземление связывает корнями человека с его основными животными или телесными функциями, питая и поддерживая при помощи этой связи его духовные переживания, которые ассоциируются с движением чувств и энергии к голове. Его ноги уходят вниз, в землю, а руки вытянуты вверх, к небесам, взгляд пытается охватить безграничное великолепие Вселенной; дух парит от восхищения чудом жизни, от сознания своей принадлежности всему окружающему бытию. Такая волна чувств, поднимающаяся вверх, от корней человека, которые связывают его с землей, является телесным отражением всех его духовных переживаний. Она также является основой всех религиозных переживаний. Эта волна — чудо жизни, которое, преодолевая земное притяжение, дает ощущение своей собственной вздымающейся ввысь силы.

Когда плод падает на землю, семена, содержащиеся в нем, обычно прорастают и стремятся внедриться в почву. Такой процесс проходит быстрее и легче, если сам плод и его семена уже созрели. Но ни прорастание, ни имплантация не будут полноценными, если плод сорвут с дерева, не дав ему созреть. В таком же положении оказывается и ребенок, если его раньше положенного срока отнять от матери. Он, естественно, будет стремиться вернуться к своей матери, чтобы закончить прерванный процесс своего созревания. Сам того не осознавая, он будет задействовать всю имеющуюся у него энергию на попытки достичь этой цели. Но если разлучение было окончательным, то первоначальное воссоединение уже нельзя будет осуществить, как и нельзя снова прирастить оторванный плод к дереву. Какими бы энергичными ни были эти попытки, они все равно обречены на неудачу. В этом заключается дилемма оральной личности, она же и объясняет ее предрасположенность к депрессии.

Процесс заземления индивида, таким образом, является процессом, помогающим ему завершить свое созревание. В течение тех лет, за которые человек созрел в физическом плане, он оставался незрелым в плане эмоциональном. Он так и не научился стоять на своих собственных ногах, потому что все еще ожидал слишком многого от других. Его живот не был наполненным, потому что он продолжал ждать и надеяться, что другие заполнят его. В этом и заключалась его нереальность. Но никто не может сделать это за него. Он должен сделать это для себя сам, пусть даже с помощью терапевта.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: