ГЛАВА XXXII. Физиологическое объяснение произвола движений

Различие произвольных движений от непроизвольных (1). - Ошибочное объяснение чувства усилия Бэном и Миллем (2 - 3). - Есть ли отношение между сознанием и чувством усилия? Ошибка Бэна (4 - 10). - Наш вывод (11 - 12)

1. Наблюдая над движениями, совершающимися в нашем организме или совершаемыми им, мы легко заметим резкое различие в этих движениях*. Одни из них совершаются сами собою, не только помимо нашей воли, но даже помимо нашего сознания, как, например, движения желудка, отчасти биение сердца и т. п.; другие движения совершаются помимо нашей воли, хотя, обращая на них внимание, мы можем сознавать их и можем, если захотим, иметь на них более или менее заметное произвольное влияние, таковы дыхание, мигание, зевота, судорожные и вообще рефлективные движения всякого рода, невольно возникающие при каких-нибудь волнениях души. Третьего рода движения мы совершаем произвольно. Но, спрашивается, чем же существенно отличаются произвольные движения от рефлективных, или непроизвольных. Существенную, непереходимую черту между ними кладет единственно чувство усилия: для того чтобы произвести произвольное движение, мы употребляем заметное для нас усилие, тогда как движения непроизвольные происходят сами собою, не только без всякого заметного усилия с нашей стороны, но даже так, что мы, напротив, должны употребить заметное усилие, если захотим задержать или остановить их, как, например, для того чтобы задержать зевок, невольный смех, не мигнуть глазом и т.п. На основании присутствия или отсутствия этого особенного чувства усилия, и только на этом единственном основании, мы отделяем движения произвольные от непроизвольных. Как ни проста эта мысль, но если бы мы, говоря о произволе, всегда удерживали в памяти этот факт нашей природы, послуживший точкою отправления наших понятий о произволе, то избежали бы множества ошибок в наших суждениях. Однако же психологи материалистического направления сделали попытки обойти этот, всем доступный факт.

______________________

* Педагогическая антропология. Ч. I. Гл. XII. П. 2 - 9.

______________________

2. Бэн, принявший вполне теорию происхождения физических сил из общего источника, Солнца, и их перехода из одной формы деятельности в другую, какого бы рода эта деятельность ни была, называем ли мы ее физическою или душевною, признает также, что чувство усилия сопровождает наши произвольные движения, но не придает этому факту никакого существенного значения; он полагает, что это чувство только сопровождает ток, идущий по нервам из мозгового центра в мускулы и возбуждающий их к деятельности*. Почти то же мнение выражает и Милль, который полагает, что "чувство усилия есть, вероятно, состояние нервного ощущения, начинающееся и оканчивающееся в мозгу" **.

______________________

* The Senses and the Intellect. P. 92.

** Mill's "Logib. P. I. P. 387-389; Педагогическая антропология. Ч. I. Гл. XXXIX. П. 5.

______________________

3. Однако же оба эти писателя, равно как и другие, придерживающиеся того же мнения, не потрудились нам объяснить, почему же одни токи, возбуждающие рефлективные движения, не сопровождаются чувством усилия, а другие, точно так же идущие из мозга к мускулам, но вызывающие движение, которое всякий человек называет произвольным, сопровождаются этим чувством. Если бы чувство усилия было не что иное, как ощущение тока, бегущего из мозгового центра к периферии нервной системы, то оно должно бы ощущаться и тогда, когда мы невольно выполняем какое-нибудь движение только потому, что образ этого движения отразился в нашем сознании, а этого мы не замечаем.

4. Бэн, впрочем, не только признает существование чувства усилия, но не отказывает ему и во влиянии на возбуждение деятельности двигательных нервов. Он только не видит необходимой причинной связи между сознанием и чувством усилия, т. е., другими словами, думает, что чувство усилия есть только пассивное ощущение того, что само собою происходит в нервах при движении по ним нервных токов. Бэн задает себе вопрос: есть ли сознание, которым сопровождается усилие, единственное обстоятельство, предшествующее усилию и дающее силу, выражаемую мускульной системой, которая делает чувствующее существо первым механическим двигателем, - и отвечает отрицательно на этот сложный вопрос, на одну часть которого следовало бы отвечать отрицательно, а на другую положительно. "Сознание, - говорит он, - присутствует при этом, но только как аккомпанемент материального организма в его активных операциях"*. "Органическая энергия, - говорит он далее, - есть общий и основной факт; сознание же - факт случайный и акцессуарный, только связанный с первым. Организм должен быть постоянно пополняем пищею, чтобы пополнять траты, производимые отправлениями воли. Когда земледелец выходит утром пахать поле, то он находится под влиянием воли, и в этой воле есть известное сознание - назовите это усилием, волею или чем-нибудь другим, - но не само по себе сознание побуждает земледельца браться за плуг. Сильное излияние мускульной и нервной энергии, происходящее в конце концов от хорошо переваренной пищи, и здоровое дыхание - вот настоящие источники, истинные предшественники всей этой мускульной силы" **. "Превращение пищи и тканей есть условие sine qua non, а сознание есть только случайная принадлежность (the accidental part)"***.

______________________

* Bain. The Will. P. 474.

** Ibid. P. 475.

*** Ibid. P. 476.

______________________

5. Чтобы помять всю невозможность такого отделения усилия от сознания и такого превращения воли в чисто пассивное ощущение душою накопления и излияния нервной энергии, для этого достаточно придать мысли Бэна все те последствия, которые из нее необходимо вытекают. Если сознание усилия есть только случайная, несущественная принадлежность акта воли, если сознание есть только аккомпанемент материальных операций организма в его активных отправлениях, то естественно, что этот аккомпанемент может умолкнуть и активные операции организма тем не менее будут продолжаться. Предположим же себе, что это действительно случилось и что в земледельце, выходящем пахать поле, аккомпанемент сознания замолк и самое сознание погасло. Принимая теорию Бэна, мы должны признать, что земледелец тем не менее будет отправлять свое дело, будет и пахать, и сеять. Мы не имеем никакой причины не продолжить - и еще далее этого предположения - и не представить себе, что во всем человечестве, за исключением одного человека, сознание погасло: тогда этот человек, оставшийся один с сознанием, и не заметил бы, что он имеет дело с машинами, а не с людьми. Все и без сознания шло бы своим обычным порядком, как идет и при сознании: города и железные дороги продолжали бы строиться, хотя некому было бы чувствовать удобств городов и железных дорог; портные шили бы теплые платья, хотя никому не было бы ни тепло, ни холодно; медики лечили бы больных, не чувствующих боли; актеры без сознания играли бы на сцене для ничего не видящих зрителей; люди, ничего не чувствующие и побуждаемые единственно силами пищи, выражающейся в определенных рефлексах, ездили бы на бессознательных лошадях, не чувствующих ударов кнута, но повинующихся этим ударам, как марионетка повинуется движению веревки; словом, делалось бы все то же, что делается и теперь, только без присутствия ненужного аккомпанемента сознания, данного человеку так себе, ради какой-то шутки. Как ни странен такой вывод из положений Бэна и других материалистов, видящих во всем, что делает человек, только необходимый роковой рефлекс, по удачному выражению профессора Сеченова, но этот вывод совершенно верен и строго логичен.

6. Результат этот вдвойне для нас поучителен: во-первых, он показывает, как нелепо было бы предположить, что усилие, ощущаемое при произвольных движениях, есть только пассивное ощущение душою того, что роковым образом совершается в теле; а во-вторых, показывает нам очевидно, что единственный путь для изучения душевных явлений есть путь психологического самонаблюдения, а не физиологического наблюдения. Для наблюдения всякий человек есть машина, кроме того, который наблюдает; только для самонаблюдения человек перестает быть машиной и делается существом, действующим сознательно и произвольно. Декарт думал, что все животные суть машины, которые только кажутся нам одушевленными; но, оставаясь верным точке своего отправления, он должен был бы признать, что все люди - машины, исключая его самого и только для него же самого; он должен был бы прийти к заключению, что не только животных, но и людей мы считаем одушевленными единственно по аналогии, а действительно, фактически узнаем об одушевленности только в самих себе.

7. Впрочем, в некоторое оправдание Бэна мы должны сказать, что он не совсем выпустил из виду странность выводов, следующих необходимо из определения сознания чем-то случайным и лишним во всех активных процессах организма. Несколько ниже, и в противоречие с самим собою, он говорит, что "сознание, без сомнения, есть власть, определяющая, какое действие между многими возможными должно иметь место или в какой точке должна проявиться общая энергия. Но сама эта общая энергия есть атрибут, присущий нервным центрам и мускулам напитанным, свежим и неистощенным. Без этого органического условия нет результата, и производимый эффект совершенно пропорционален материальной трате сил и совершенно не пропорционален душевному раздражению. Произвольные действия отличаются от рефлективной и непроизвольной деятельности направляющим вмешательством чувства произведения этой деятельности, и это явление во всяком случае замечательно. Но однако же мы называем его особенным и исключительным даже в человеческой организации, тогда как представлять его как механическую силу, происходящую из чистого сознания, есть ошибка".

8. Мы можем только пожалеть, что такой проницательный психолог, как Бэн, увлекаемый миросозерцаниями своей партии более, чем своими собственными наблюдениями, не был достаточно остановлен "таким особенным и исключительным" психическим фактом. Если бы он обратил на него беспристрастное внимание, то увидел бы, что он не такой особенный и исключительный, не какая-то неважная странность в человеческой природе, но именно то, на чем строится сущность этой природы. Никто и не представляет себе, чтобы душа могла быть источником физических сил. Но невозможно отвернуться от того факта, что душа со своею сознательною и чувствующею деятельностью дает направление физическим силам. Само собою разумеется, что без физических сил не может быть физического движения и что физическое движение может быть вызвано физическими же силами и без участия сознания; но из этого никак не следует, чтобы крестьянин, потерявший сознание, мог продолжать пахать поле. Самое простое, ясное и всякому доступное самонаблюдение убеждает каждого, что равновесие физических сил организма может быть нарушено не только физическими причинами, но и душою, которая не творит физических сил, но дает направление процессу их выработки и через то вызывает движение в тех мускулах, а каких она хочет, и то движение, какое она хочет, и что, наконец, именно этим, а не чем-нибудь другим мы отличаем в нас действия непроизвольные от действий произвольных. В первых, т.е. непроизвольных, нарушение равновесия физических сил, их направление к тем или другим мускулам и тем или другим волокнам мускулов, хотя бы и сознаваемое душою, определяется причинами, для нее внешними, причинами физическими; а во вторых, т.е. произвольных, определяется причинами для нее внутренними, т.е. душевными.

9. Таким образом, беспристрастный психолог должен признать в душе источник особой силы, не физической, и которая не может заменить собою сил физических, но тем не менее может нарушать равновесие этих сил в организме и давать направление процессу их выработки. Сама по себе душа не может, конечно, передвинуть чего бы то ни было в материальном мире, ничего, кроме физических сил организма, а через них может уже передвигать и другие материальные предметы. Если этот факт кажется нам непостижимым, то это еще не причина, чтобы мы должны были х>т него отвернуться или строить для объяснения его странные гипотезы, по которым сознание является лишним в мире человеческой деятельности.

10. Утверждение Бэна, что "движение совершенно пропорционально материальной потере и совершенно не пропорционально душевному раздражению", также не вполне справедливо. Самый сильный человек, не имея желания двигаться, останется без движения, пока чрезмерный избыток сил не пробудит в душе его тяжелого ощущения, и это тяжелое ощущение, а не самый избыток сил заставит человека двинуться. Если бы в эту минуту человек потерял сознание, то избыток сил произвел бы не движение, а другие явления в организме, быть может, быстрейшее его разложение, что и заметно на трупах людей, застигнутых смертью внезапно, в полноте сил и в разгаре деятельности, как, например, в битве. Сила движения, конечно, пропорциональна трате физических сил, но вызвать эту трату, и именно в определенном месте, может душа, и чем сильнее будет раздражение души, тем сильнее будет процесс выработки сил в определенном направлении. Вот в чем заключается пропорциональность траты физических сил с раздражением души, и это влияние души может быть так громадно, что она для произведения желаемых ею движений может извлекать из тела даже такие силы, которые ему совершенно необходимы для продолжения его нормальной растительной жизни. Разве каждый из нас не может довести свое тело до страшного истощения сил, которое обнаружится потом так называемым упадком всех сил? Разве не было, наконец, примеров, что человек чрезмерными усилиями до того истощает себя, что надрывается и погибает? Физических сил душа не может дать организму; но может извлечь их из организма и извлечь до того, что самая растительная жизнь его становится невозможною. Это же явление было бы совершенно невозможно, если бы душа только безучастно сознавала выработку, распределение и трату физических сил, не оказывая на этот процесс никакого влияния. Да и вообще, если бы душа и организм были одною машиною, то такое надрывание тела душою было бы невозможно. Можем ли мы представить себе электрическую машину, которая, надорвала бы сама себя собственными своими усилиями? Только упорная вера, потемняющая рассудок, может заставить закрывать глаза на такие ясные факты. Нам могут заметить, что слова "раздражение души" следует заменить словами "раздражение мозга", но мы уже отвечали на это возражение * и просим читателя припомнить этот ответ. Если бы чувство усилия вызывалось местным раздражением мозга, то оно вызывалось бы и при рефлективных движениях, а в них-то именно, где движение и объясняется раздражением центральных органов мозга, мы не замечаем чувства усилия, а, напротив, именно неприятное чувство раздражения, привлекающее к себе физические силы и невольному приливу которых мы не можем противиться. Наконец, заметим, что физиология нигде не проводит той черты между одной и другой частью нервного организма, которая могла бы хотя сколько-нибудь объяснить возможность такого антагонизма, какой мы беспрестанно замечаем между силою душевною и силою физическою.

______________________

* Педагогическая антропология. Ч. I. Гл. XXXV.

______________________

11. Соединим же теперь в нескольких словах сделанные нами выводы. Без организма и пищи нет питания; без питания нет в организме физических сил; без физических сил нет возможности физических движений. Но эта возможность не перейдет еще в действительность, если равновесие физических сил в организме не будет нарушено, если процесс их переработки из формы скрытых сил в форму открытых движений не будет вызван какою-нибудь причиною. Этою причиною могут быть или другие физические силы, или нефизическая сила души. Под влиянием первых причин происходят действия автоматические, или рефлективные, которые могут иногда сознаваться душою, иногда не сознаются ею, но принцип которых, во всяком случае, лежит вне души. К этим автоматическим, или, лучше сказать, полурефлективным, движениям мы относим не только дыхание, мигание, судороги и тому подобные полурефлективные движения, которые хотя сознаются душою, но совершаются помимо ее воли, но также и те невольные движения, которые невольно вызываются в теле душевными чувствованиями и о которых мы говорили в главах о воплощении чувств и нервном сочувствии. В отношении этих последних движений мы вполне признаем объяснение Мюллера, что представление, отразившись в нервной системе, само собою вызывает через нее движение мускулов, каковы: зевота, неудержимый смех, неудержимые слезы, неудержимый крик и т.п. Но кроме этих рефлективных и полурефлективных непроизвольных движений есть еще и такие, средствами которых являются те же физические силы и их передвижение и преобразование; но причиною самих этих передвижений и преобразований является не что-нибудь, лежащее вне души, но сама душа. Для того же, чтобы направлять процесс выработки физических сил, душа сама должна иметь особую силу. Эта сила не имеет никакого влияния ни на что другое в материальном мире, как только на направление процесса выработки физических сил, и эту-то силу души мы называем волею.

12. Для избежания недоразумений мы считаем необходимым напомнить читателю ту возможность перехода произвольных движений в непроизвольные, на которую мы указали в первой части нашей "Антропологии" в главах о привычке *. Значение привычки в области человеческой деятельности в том именно и состоит, что действие, совершавшееся сначала произвольно, может от частого повторения совершаться потом почти непроизвольно, так что, как справедливо замечает Мюллер, стоит только известному представлению отразиться в нашей нервной системе, чтобы вызвать в ней помимо нашей воли соответствующее этому представлению движение в мускулах. То же самое, что показал Мюллер в отношении привычного действия представлений, Бэн прекрасно разъяснил в отношении привычного действия чувствований и желаний **. Действие, которому мы выучились под влиянием какого-нибудь чувствования и определяемого им желания, выучились медленным и сознательным путем удачных и неудачных опытов, может превратиться потом в рефлекс, возбуждаемый мгновенно, как только пробудится в душе нашей то чувство и то желание, под влиянием которых мы выучились этому движению или даже иногда очень сложной системе движений. Признавая вполне справедливость этих наблюдений, мы указываем только на необходимость различать действия рефлективные от действий произвольных и между самыми рефлексами различать рефлексы, установленные уже природою, от рефлексов, установленных привычкою. Видя энергический зевок, мы зеваем вовсе не по привычке, точно так же как не по привычке мы сострадаем и не по привычке предаемся паническому страху. Разбор физиологической теории акта воли помог нам уяснить физическую сторону этого акта: механическая теория воли, принадлежащая Гербарту, поможет нам уяснить психическую сторону того же акта.

______________________

* Педагогическая антропология. Ч. I. Гл. XIII.

** Bain. The Will. P. 394.

______________________

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: