Поэзия Владимира Высоцкого

В архивах Владимира Высоцкого сохранилось множество стихотворений, которые он не спел и, возможно, даже не предполагал петь. Ниже представлены некоторые из них. Полный список НЕПЕСЕННОЙ поэзии Высоцкого можно найти здесь: http://www.kulichki.com/vv/pesni/ya-uveren-kak-ni.html.

Мы предлагаем познакомится с этим мало известным Высоцким и выбрать стихотворения для чтения на встрече.

------------------------------------------------------------------------------------

* * *

День на редкость — тепло и не тает, —

Видно, есть у природы ресурс, —

Ну... и, как это часто бывает,

Я ложусь на лирический курс.

Сердце бьется, как будто мертвецки

Пьян я, будто по горло налит:

Просто выпил я шесть по-турецки

Черных кофе, — оно и стучит!

Пить таких не советую доз, но —

Не советую даже любить! —

Есть знакомый один — виртуозно

Он докажет, что можно не жить.

Нет, жить можно, жить нужно и — много:

Пить, страдать, ревновать и любить, —

Не тащиться по жизни убого —

А дышать ею, петь ее, пить!

А не то и моргнуть не успеешь —

И пора уже в ящик играть.

Загрустишь, захандришь, пожалеешь —

Но... пора уж на ладан дышать!

Надо так, чтоб когда подытожил

Все, что пройдено, — чтобы сказал:

"Ну, а все же не плохо я пожил, —

Пил, любил, ревновал и страдал!"

Нет, а все же природа богаче!

День какой! Что — поэзия? — бред!

...Впрочем, я написал-то иначе,

Чем хотел. Что ж, ведь я — не поэт.

Конец 1950-х — начало 1960-х

-----------------------------------------------------------------------------

* * *

Я теперь на девок крепкий,

И теперь одною меткой

Я всех баб ровняю как одну:

Пусть у ней во лбу семь пядей,

Пусть при полном при параде, —

Встречу бабу — в сторону сверну.

Был я раньше тоже хлипкий —

Провожал я их с улыбкой,

Даже, помню, год с одною жил, —

А теперь, пройду не глядя —

Мне плевать, что ейный дядя

Раньше где-то в органах служил.

Баб держу я в черном теле,

А чтоб лечь в одну постелю —

Этим меня можно насмешить, —

Даже если умоляет,

Даже в экстренном случае —

Очень меня трудно уложить!

Почему с таким напором

Я воюю с женским полом:

Изучил я их как свой портрет, —

Ведь полвека я — не меньше —

Изучаю этих женщин,

И сейчас мне — восемьдесят лет.

------------------------------------------------------------------------------

* * *

День-деньской я с тобой, за тобой,

Будто только одна забота,

Будто выследил главное что-то —

То, что снимет тоску как рукой.

Это глупо — ведь кто я такой?

Ждать меня — никакого резона,

Тебе нужен другой и покой,

А со мной — неспокойно, бессонно.

Сколько лет ходу нет — в чем секрет?

Может, я невезучий? Не знаю!

Как бродяга, гуляю по маю,

И прохода мне нет от примет.

Может быть, наложили запрет?

Я на каждом шагу спотыкаюсь:

Видно, сколько шагов — столько бед.

Вот узнаю, в чем дело, — покаюсь.

Зима 1966-1967

-----------------------------------------------------------------------------

* * *

Граждане! Зачем толкаетесь,

На скандал и ссору нарываетесь? —

Сесть хотите? Дальняя дорога?..

Я вам уступлю, ради Бога!

Граждане, даже пьяные!

Все мы — пассажиры постоянные,

Все живем, билеты отрываем,

Все по жизни едем трамваем...

Тесно вам? И зря ругаетесь —

Почему вперед не продвигаетесь?

Каши с вами, видимо, не сваришь...

Никакой я вам не товарищ!

Ноги все прокопытили,

Вон уже дыра в кулак на кителе.

Разбудите этого мужчину —

Он во сне поет матерщину.

Граждане! Жизнь кончается —

Третий круг сойти не получается!

"С вас, товарищ, штраф — рассчитайтесь!

Нет? Тогда еще покатайтесь!"

Между 1967 и 1969

------------------------------------------------------------------------------------

* * *

Надо с кем-то рассорить кого-то —

Только с кем и кого?

Надо сделать трагичное что-то —

Только что, для чего?

Надо выстрадать, надо забыться —

Только в чем и зачем?

Надо как-то однажды напиться —

Только с кем, только с кем?

Надо сделать хорошее что-то —

Для кого, для чего?

Это может быть только работа

Для себя самого!

Ну, а что для других, что для многих?

Что для лучших друзей?

А для них — земляные дороги

Души моей!

-------------------------------------------------------------------------------------

ЕНГИБАРОВУ* — ОТ ЗРИТЕЛЕЙ

Шут был вор: он воровал минуты —

Грустные минуты, тут и там, —

Грим, парик, другие атрибуты

Этот шут дарил другим шутам.

В светлом цирке между номерами

Незаметно, тихо, налегке

Появлялся клоун между нами

Иногда в дурацком колпаке.

Зритель наш шутами избалован —

Жаждет смеха он, тряхнув мошной,

И кричит: "Да разве это клоун!

Если клоун — должен быть смешной!"

Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:

"Вышел на арену, так смеши!" —

Он у нас тем временем печали

Вынимал тихонько из души.

Мы опять в сомненье — век двадцатый:

Цирк у нас, конечно, мировой, —

Клоун, правда, слишком мрачноватый —

Невеселый клоун, не живой.

Ну а он, как будто в воду канув,

Вдруг при свете, нагло, в две руки

Крал тоску из внутренних карманов

Наших душ, одетых в пиджаки.

Мы потом смеялись обалдело,

Хлопали, ладони раздробя.

Он смешного ничего не делал —

Горе наше брал он на себя.

Только — балагуря, тараторя, —

Все грустнее становился мим:

Потому что груз чужого горя

По привычке он считал своим.

Тяжелы печали, ощутимы —

Шут сгибался в световом кольце, —

Делались все горше пантомимы,

И морщины глубже на лице.

Но тревоги наши и невзгоды

Он горстями выгребал из нас —

Будто обезболивал нам роды, —

А себе — защиты не припас.

Мы теперь без боли хохотали,

Весело по нашим временам:

Ах, как нас прекрасно обокрали —

Взяли то, что так мешало нам!

Время! И, разбив себе колени,

Уходил он, думая свое.

Рыжий воцарился на арене,

Да и за пределами ее.

Злое наше вынес добрый гений

За кулисы — вот нам и смешно.

Вдруг — весь рой украденных мгновений

В нем сосредоточился в одно.

В сотнях тысяч ламп погасли свечи.

Барабана дробь — и тишина...

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего — и сломана спина.

Зрители — и люди между ними —

Думали: вот пьяница упал...

Шут в своей последней пантомиме

Заигрался — и переиграл.

Он застыл — не где-то, не за морем —

Возле нас, как бы прилег, устав, —

Первый клоун захлебнулся горем,

Просто сил своих не рассчитав.

Я шагал вперед неукротимо,

Но успев склониться перед ним.

Этот трюк — уже не пантомима:

Смерть была — царица пантомим!

Этот вор, с коленей срезав путы,

По ночам не угонял коней.

Умер шут. Он воровал минуты —

Грустные минуты у людей.

Многие из нас бахвальства ради

Не давались: проживем и так!

Шут тогда подкрадывался сзади

Тихо и бесшумно — на руках...

Сгинул, канул он — как ветер сдунул!

Или это шутка чудака?..

Только я колпак ему — придумал, —

Этот клоун был без колпака.

*Примечание: Леонид Георгиевич Енгибаров (1935-1972) — советский цирковой актер, клоун-мим, народный артист Армянской ССР.

------------------------------------------------------------------------------------------------

* * *

Дурацкий сон, как кистенем,

Избил нещадно.

Невнятно выглядел я в нем

И неприглядно.

Во сне я лгал и предавал,

И льстил легко я...

А я и не подозревал

В себе такое.

Еще сжимал я кулаки

И бил с натугой,

Но мягкой кистию руки,

А не упругой.

Тускнело сновиденье, но

Опять являлось.

Смыкались веки, и оно

Возобновлялось.

Я не шагал, а семенил

На ровном брусе,

Ни разу ногу не сменил, —

ТрусИл и трУсил.

Я перед сильным лебезил,

Пред злобным гнулся.

И сам себе я мерзок был,

Но не проснулся.

Да это бред — я свой же стон

Слыхал сквозь дрему,

Но это мне приснился сон,

А не другому.

Очнулся я и разобрал

Обрывок стона.

И с болью веки разодрал,

Но облегченно.

И сон повис на потолке

И распластался.

Сон в руку ли? И вот в руке

Вопрос остался.

Я вымыл руки — он в спине

Холодной дрожью.

Что было правдою во сне,

Что было ложью?

Коль это сновиденье — мне

Еще везенье.

Но если было мне во сне

Ясновиденье?

Сон — отраженье мыслей дня?

Нет, быть не может!

Но вспомню — и всего меня

Перекорежит.

А вдруг — в костер?! и нет во мне

Шагнуть к костру сил.

Мне будет стыдно, как во сне,

В котором струсил.

Но скажут мне:- Пой в унисон!

Жми, что есть духу! —

И я пойму: вот это сон,

Который в руку.

Версии:

. . . . .

Но вспомню — и всего меня

Перекорежит.

А после скажут: "Он вполне

Все знал и ведал!"

Мне будет мерзко, как во сне

В котором предал.

Или — в костер! Вдруг нет во мне

Шагнуть к костру сил, —

Мне будет стыдно, как во сне,

В котором струсил.

Но скажут мне:- Пой в унисон!

Жми, что есть духу! —

. . . . .

--------------------------------------------------------------------------

НИТЬ АРИАДНЫ

Миф этот в детстве каждый прочел —

Черт побери! —

Парень один к счастью пришел

Сквозь лабиринт.

Кто-то хотел парня убить, —

Видно, со зла, —

Но царская дочь путеводную нить

Парню дала...

С древним сюжетом

Знаком не один ты:

В городе этом —

Сплошь лабиринты:

Трудно дышать,

Не отыскать

Воздух и свет...

И у меня дело неладно:

Я потерял нить Ариадны!

Словно в час пик,

Всюду тупик —

Выхода нет!

Древний герой ниточку ту

Крепко держал:

И слепоту, и немоту —

Все испытал;

И духоту, и черноту

Жадно глотал.

И долго руками одну пустоту

Парень хватал.

Сколько их бьется,

Людей одиноких,

Словно в колодцах

Улиц глубоких!

Я тороплюсь,

В горло вцеплюсь —

Вырву ответ!

Слышится смех: зря вы спешите,

Поздно! У всех порваны нити!

Хаос, возня...

И у меня —

Выхода нет!

Злобный король в этой стране

Повелевал,

Бык Минотавр ждал в тишине —

И убивал.

Лишь одному это дано —

Смерть миновать:

Только одно, только одно —

Нить не порвать!

Кончилось лето,

Зима на подходе,

Люди одеты

Не по погоде, —

Видно, подолгу

Ищут без толку

Слабый просвет.

Холодно — пусть! Всё заберите...

Я задохнусь здесь, в лабиринте:

Наверняка —

Из тупика

Выхода нет!

Древним затея их удалась —

Ну и дела!

Нитка любви не порвалась,

Не подвела.

Свет впереди! Именно там

Хрупкий ледок:

Легок герой, — а Минотавр —

С голода сдох!

Здесь, в лабиринте,

Мечутся люди:

Рядом — смотрите! —

Жертвы и судьи, —

Здесь, в темноте,

Эти и те

Чествуют ночь.

Крики и вопли — все без вниманья!..

Я не желаю в эту компанью!

Кто меня ждет,

Знаю — придет,

Выведет прочь.

Только пришла бы,

Только нашла бы —

И поняла бы:

Нитка ослабла...

Да, так и есть:

Ты уже здесь —

Будет и свет!

Руки сцепились до миллиметра,

Все — мы уходим к свету и ветру, —

Прямо сквозь тьму,

Где одному

Выхода нет!..

----------------------------------------------------------------------------

Я НЕ УСПЕЛ

(Тоска по романтике)

Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,

И силюсь разорваться на куски,

Придав своей тоске значенье скорби,

Но сохранив загадочность тоски...

Свет Новый не единожды открыт,

А Старый — весь разбили на квадраты.

К ногам упали тайны пирамид,

К чертям пошли гусары и пираты.

Пришла пора всезнающих невежд,

Все выстроено в стройные шеренги.

За новые идеи платят деньги,

И больше нет на "эврику" надежд.

Все мои скалы ветры гладко выбрили,

Я опоздал ломать себя на них.

Все золото мое в Клондайке выбрали,

Мой черный флаг в безветрии поник.

Под илом сгнили сказочные струги,

И могикан последних замели.

Мои контрабандистские фелюги

Сухие ребра сушат на мели.

Висят кинжалы добрые в углу

Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.

Смоленый плот — последнюю надежду —

Волна в щепы разбила об скалу.

Вон из рядов мои партнеры выбыли,

У них сбылись гаданья и мечты.

Все крупные очки они повыбили —

И за собою подожгли мосты.

Азартных игр теперь наперечет,

Авантюристов всех мастей и рангов...

По прериям пасут домашний скот —

Там кони пародируют мустангов.

И состоялись все мои дуэли,

Где б я почел участие за честь.

Там вызвать и явиться — всё успели,

Всё предпочли, что можно предпочесть.

Спокойно обошлись без нашей помощи

Все те, кто дело сделали мое, —

И по щекам отхлестанные сволочи

Бессовестно ушли в небытие.

Я не успел произнести: "К барьеру!" —

А я за залп в Дантеса все отдам.

Что мне осталось — разве красть химеру

С туманного собора Нотр-Дам?

В других веках, годах и месяцах

Все женщины мои отжить успели, —

Позанимали все мои постели,

Где б я хотел любить — и так, и в снах.

Захвачены все мои одры смертные —

Будь это снег, трава иль простыня, —

Заплаканные сестры милосердия

В госпиталях обмыли не меня.

Мои друзья ушли сквозь решето —

Им всем досталась Лета или Прана, —

Естественною смертию — никто,

Все — противоестественно и рано.

Иные жизнь закончили свою —

Не осознав вины, не скинув платья, —

И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,

Беззлобно чашу выпили сию.

Другие — знали, ведали и прочее, —

Но все они на взлете, в нужный год —

Отплавали, отпели, отпророчили...

Я не успел — я прозевал свой взлет.

----------------------------------------------------------------------------------------

* * *

М.В.

Люблю тебя сейчас, не тайно — напоказ.

Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.

Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,

А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.

В прошедшем "я любил" — печальнее могил, —

Все нежное во мне бескрылит и стреножит,

Хотя поэт поэтов говорил:

"Я вас любил, любовь еще, быть может..."

Так говорят о брошенном, отцветшем —

И в этом жалость есть и снисходительность,

Как к свергнутому с трона королю.

Есть в этом сожаленье об ушедшем

Стремленьи, где утеряна стремительность,

И как бы недоверье к "я люблю".

Люблю тебя теперь — без пятен, без потерь,

Мой век стоит сейчас — я вен не перережу!

Во время, в продолжение, теперь —

Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Приду и вброд, и вплавь к тебе — хоть обезглавь! —

С цепями на ногах и с гирями по пуду.

Ты только по ошибке не заставь,

Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

Есть горечь в этом "буду", как ни странно,

Подделанная подпись, червоточина

И лаз для отступленья, про запас,

Бесцветный яд на самом дне стакана.

И словно настоящему пощечина, —

Сомненье в том, что "я люблю" сейчас.

Смотрю французский сон с обилием времен,

Где в будущем — не так, и в прошлом — по-другому.

К позорному столбу я пригвожден,

К барьеру вызван я — языковому.

Ах, разность в языках! Не положенье — крах!

Но выход мы вдвоем поищем — и обрящем.

Люблю тебя и в сложных временах —

И в будущем, и в прошлом настоящем!

------------------------------------------------------------------------------

* * *

Упрямо я стремлюсь ко дну,

Дыханье рвется, давит уши...

Зачем иду на глубину —

Чем плохо было мне на суше?

Там, на земле, — и стол, и дом.

Там — я и пел, и надрывался.

Я плавал все же — хоть с трудом,

Но на поверхности держался.

Линяют страсти под луной

В обыденной воздушной жиже,

А я вплываю в мир иной, —

Тем невозвратнее, чем ниже.

Дышу я непривычно — ртом.

Среда бурлит — плевать на среду!

Я погружаюсь, и притом —

Быстрее — в пику Архимеду.

Я потерял ориентир,

Но вспомнил сказки, сны и мифы.

Я открываю новый мир,

Пройдя коралловые рифы.

Коралловые города...

В них многорыбно, но не шумно —

Нема подводная среда,

И многоцветна, и разумна.

Где та чудовищная мгла,

Которой матери стращают?

Светло, хотя ни факела,

Ни солнца мглу не освещают.

Все гениальное и не —

Допонятое — всплеск и шалость —

Спаслось и скрылось в глубине!

Все, что гналось и запрещалось...

Дай бог, я все же дотяну,

Не дам им долго залежаться.

И я вгребаюсь в глубину,

И все труднее погружаться.

Под черепом — могильный звон,

Давленье мне хребет ломает, —

Вода выталкивает вон

И глубина не принимает.

Я снял с острогой карабин,

Но камень взял — не обессудьте! —

Чтобы добраться до глубин,

До тех пластов, до самой сути.

Я бросил нож — не нужен он:

Там нет врагов, там все мы — люди,

Там каждый, кто вооружен, —

Нелеп и глуп, как вошь на блюде.

Сравнюсь с тобой, подводный гриб,

Забудем и чины, и ранги.

Мы снова превратились в рыб,

И наши жабры — акваланги.

Нептун — ныряльщик с бородой,

Ответь и облегчи мне душу:

Зачем простились мы с водой,

Предпочитая влаге — сушу?

Меня сомненья — черт возьми! —

Давно буравами сверлили:

Зачем мы сделались людьми?

Зачем потом заговорили?

Зачем, живя на четырех,

Мы встали, распрямили спины?

Затем — и это видит Бог, —

Чтоб взять каменья и дубины.

Мы умудрились много знать,

Повсюду мест наделать лобных,

И предавать, и распинать,

И брать на крюк себе подобных!

И я намеренно тону,

Зову: "Спасите наши души!"

И если я не дотяну, —

Друзья мои, бегите с суши!

Назад — не к горю и беде,

Назад и вглубь — но не ко гробу,

Назад — к прибежищу, к воде!

Назад — в извечную утробу!

Похлопал по плечу трепанг,

Признав во мне свою породу, —

И я выплевываю шланг

И в легкие пускаю воду!..

Сомкните стройные ряды,

Покрепче закупорьте уши.

Ушел один — в том нет беды,

Но я приду по ваши души!

Версии:

. . . . . .

Но на поверхности держался.

Земные страсти под луной

В обыденной линяют жиже,

А я вплываю в мир иной, —

Тем невозвратнее, чем ниже.

Дышу я непривычно — ртом.

. . . . . .

-----------------------------------------------------------------------------

I

Часов, минут, секунд — нули, —

Сердца с часами сверьте:

Объявлен праздник всей Земли —

День без единой смерти!

Вход в рай забили впопыхах,

Ворота ада — на засове, —

Без оговорок и условий

Все согласовано в верхах.

Ликуй и веселись, народ!

Никто от родов не умрет,

И от болезней в собственной постели.

На целый день отступит мрак,

На целый день задержат рак,

На целый день придержат душу в теле.

И если где резня теперь —

Ножи держать тупыми!

А если бой, то — без потерь,

Расстрел — так холостыми.

Нельзя и с именем Его

Свинцу отвешивать поклонов.

Во имя жизни миллионов

Не будет смерти одного!

И ни за черта самого,

Ни за себя — ни за кого

Никто нигде не обнажит кинжалов.

Никто навечно не уснет,

И не взойдет на эшафот

За торжество добра и идеалов.

И запылают сто костров —

Не жечь, а греть нам спины.

И будет много катастроф,

А жертвы — ни единой.

И, отвалившись от стола,

Никто не лопнет от обжорства,

И падать будут из притворства

От выстрелов из-за угла.

Ну а за кем недоглядят,

Того нещадно оживят —

Натрут его, взъерошат, взъерепенят:

Есть спецотряд из тех ребят,

Что мертвеця растеребят, —

Они на день случайности отменят.

Забудьте мстить и ревновать!

Убийцы, пыл умерьте!

Бить можно, но — не убивать,

Душить, но только не до смерти.

В проем оконный не стремись —

Не засти, слазь и будь мужчиной! —

Для всех устранены причины,

От коих можно прыгать вниз.

Слюнтяи, висельники, тли, —

Мы всех вас вынем из петли,

И напоказ валять в пыли,

Еще дышащих, тепленьких, в исподнем.

Под топорами палачей

Не упадет главы ничьей —

Приема нынче нет в раю господнем.

II

...И пробил час, и день возник, —

Как взрыв, как ослепленье!

То тут, то там взвивался крик:

"Остановись, мгновенье!"

И лился с неба нежный свет,

И хоры ангельские пели, —

И люди быстро обнаглели:

Твори, что хочешь, — смерти нет!

Иной до смерти выпивал —

Но жил, подлец, не умирал,

Другой в пролеты прыгал всяко-разно,

А третьего душил сосед,

А тот — его, — ну, словом, все

Добро и зло творили безнаказно.

И тот, кто никогда не знал

Ни драк, ни ссор, ни споров, —

Тот поднимать свой голос стал,

Как колья от заборов.

Он торопливо вынимал

Из мокрых мостовых булыжник, —

А прежде он был тихий книжник

И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал, —

А тот, кто раньше понимал

Смерть как награду или избавленье —

Тот бить стремился наповал, —

А сам при этом напевал,

Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир — так весь воспрял, —

И врач, науки ради,

На людях яды проверял —

И без противоядий!

Вон там устроила погром —

Должно быть, хунта или клика, —

Но все от мала до велика,

Живут, — все кончилось добром.

Самоубийц, числом до ста —

Сгоняли танками с моста,

Повесившихся скопом оживляли.

Фортуну — вон из колеса...

Да, день без смерти удался! —

Застрельщики, ликуя, пировали.

...Но вдруг глашатай весть разнес

Уже к концу банкета,

Что торжество не удалось,

Что кто-то умер где-то —

В тишайшем уголке Земли,

Где спят и страсти, и стихии, —

Реаниматоры лихие

Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!

И как уговорил он Смерть?

Ей дали взятку — Смерть не на работе.

Недоглядели, хоть реви, —

Он взял да умер от любви —

На взлете умер он, на верхней ноте!

До 1978

----------------------------------------------------------------------------------

* * *

Зарыты в нашу память на века

И даты, и события, и лица,

А память — как колодец глубока.

Попробуй заглянуть — наверняка

Лицо — и то — неясно отразится.

Разглядеть, что истинно, что ложно

Может только беспристрастный суд:

Осторожно с прошлым, осторожно —

Не разбейте глиняный сосуд!

Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

Одни его лениво ворошат,

Другие неохотно вспоминают,

А третьи — даже помнить не хотят, —

И прошлое лежит, как старый клад,

Который никогда не раскопают.

И поток годов унес с границы

Стрелки — указатели пути, —

Очень просто в прошлом заблудиться —

И назад дороги не найти.

Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

С налета не вини — повремени:

Есть у людей на все свои причины —

Не скрыть, а позабыть хотят они, —

Ведь в толще лет еще лежат в тени

Забытые заржавленные мины.

В минном поле прошлого копаться —

Лучше без ошибок, — потому

Что на минном поле ошибаться

Просто абсолютно ни к чему.

Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

Один толчок — и стрелки побегут, —

А нервы у людей не из каната, —

И будет взрыв, и перетрется жгут...

Но, может, мину вовремя найдут

И извлекут до взрыва детонатор!

Спит земля спокойно под цветами,

Но когда находят мины в ней —

Их берут умелыми руками

И взрывают дальше от людей.

Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз —

Например, что сапер ошибается

Только раз.

До 1978

----------------------------------------------------------------------

* * *

У профессиональных игроков

Любая масть ложится перед червой, —

Так век двадцатый — лучший из веков —

Как шлюха упадет под двадцать первый.

Я думаю, ученые наврали,

Прокол у них в теории, порез:

Развитие идет не по спирали,

А вкривь и вкось, вразнос, наперерез.

До 1978

-------------------------------------------------------------------------

* * *

Меня опять ударило в озноб,

Грохочет сердце, словно в бочке камень.

Во мне живет мохнатый злобный жлоб

С мозолистыми цепкими руками.

Когда мою заметив маету,

Друзья бормочут: "Скоро загуляет", —

Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!

Он кислород вместо меня хватает.

Он не двойник и не второе "я",

Все объясненья выглядят дурацки, —

Он плоть и кровь — дурная кровь моя —

Такое не приснится и Стругацким.

Он ждет, когда закончу свой виток,

Моей рукою выведет он строчку, —

И стану я расчетлив и жесток

И всех продам — гуртом и в одиночку.

Я оправданья вовсе не ищу, —

Пусть жизнь уходит, ускользает, тает.

Но я себе мгновенья не прощу,

Когда меня он вдруг одолевает.

Но я собрал еще остаток сил,

Теперь его не вывезет кривая:

Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —

Пусть жрет, пусть сдохнет — я перехитрил.

-------------------------------------------------------------------------

* * *

Мне скулы от досады сводит:

Мне кажется который год,

Что там, где я, — там жизнь проходит,

А там, где нет меня, — идет!

А дальше — больше, каждый день я

Стал слышать злые голоса:

"Где ты — там только наважденье,

Где нет тебя — все чудеса.

Ты только ждешь и догоняешь,

Врешь и боишься не успеть,

Смеешься меньше ты и, знаешь,

Ты стал разучиваться петь!

Как дым твои ресурсы тают,

И сам швыряешь все подряд, —

Зачем? Где ты — там не летают,

А там, где нет тебя, — парят."

Я верю крику, вою, лаю,

Но все-таки, друзей любя,

Дразнить врагов я не кончаю,

С собой в побеге от себя.

Живу, не ожидая чуда,

Но пухнут жилы от стыда, —

Я каждый раз хочу отсюда

Сбежать куда-нибудь туда.

Хоть все пропой, протарабань я,

Хоть всем хоть голым покажись —

Пустое все, — здесь — прозябанье,

А где-то там — такая жизнь!..

Фартило мне, Земля вертелась,

И, взявши пары три белья,

Я — шасть — и там! Но вмиг хотелось

Назад, откуда прибыл я.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: