БАБАДЖИ ОПИСЫВАЕТ ЦЕРЕМОНИЮ СВОЕГО ПОГРЕБЕНИЯ

8 января 1984 г. мне исполнялось 56 лет, и я попросил разрешения у Бабаджи совершить аарати в Его честь во время вечернего даршана. Несколько иностранцев и индусов омыли с подобающими ритуалами Ему ноги, нанесли чандан и кум-кум, украсили Его цветами, повесили малу из сандалового дерева и гирлянды Ему на шею, покрыли шалью голову, поднесли фрукты, орехи, сладости, а затем совершили аарати. Какое блаженство служить Богу таким образом! Иногда во время аарати Шри Бабаджи сидел неподвижно, как изваяние из камня. В Хайдакхане Он изредка участвовал в аарати — помогал неопытным жрецам распутывать священный шнур, поджимал под Себя ногу, чтобы преданные омывали и мазали чанданом лишь одну ступню. Он мог потянуться за какой-либо вещью, нарушая порядок богослужения, возможно, проверяя нас в такой ситуации или показывая, что любовь, посвященность и чистота сердца верующего важнее, чем сама служба.

После аарати, когда угощения, предложенные Бабаджи, раздавались присутствовавшим в зале для киртан, Шри Бабаджи подозвал Амара Сингха и начал диктовать ему речь. Он говорил обо мне и о том, как Он сам будет выполнять Свою задачу через преданных.

На следующий вечер Бабаджи, шутивший, что может превратить меня в девятилетнего мальчика, сказал, что с такой же легкостью сделает меня 159-летнем старцем. Эта речь не записывалась и ее не перевели полностью на английский. Я по отрывкам собирал и записывал Его слова, полагаясь на воспоминания нескольких преданных.

Бабаджи, смеясь, говорил, что Радхе Шиам умрет в Хайдакхане. Он сказал, что тело мое будет предано огню, затем помолчал и поправился: «Нет, Радхе Шиам христианин, он будет погребен». Он сказал, что после смерти мое тело будет помещено на ложе со льдом на три дня, чтобы люди могли получить последний даршан. Потом меня предадут земле, предварительно покрыв тело благовонными маслами, орехами и фруктами, украсив цветами, малами, окурив фимиамом и посыпав солью и землей. На могиле будет воздвигнут храм самадхи с мурти Старого Радхе Шиама. Он сказал американке Нагини, сделавшей множество прекрасных изображений богов и богинь для ашрама, чтобы она набросала мой портрет и подготовила проект подходящего храма.

Я думал в то время, что Шри Бабаджи перестарался. Через пять недель оказалось, что Он просто использовал мое имя для описания собственных похорон. Прощальный ритуал совершили так, как Он описывал мои похороны, хотя организовывали прощание с телом те, кто не присутствовал в зале для киртан вечером 9 января.

ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

В конце января Шри Бабаджи в последний раз выезжал из Хайдакхана. По приглашению губернатора Сингха Бабаджи три дня провел во дворце в Лакхноу. Он наслаждался прогулками по саду и отдыхал в красивой беседке с двенадцатью колоннами, которая Ему очень нравилась. В феврале архитектурное решение этой постройки легло в основу чертежа храма самадхи, возведенного над могилой Бабаджи.

Из Лакхноу Бабаджи поехал в Аллахабад. Семья Бенарджи в течение многих месяцев занималась строительством храма Кали Ма (форме Божественной Матери, которой уже в течение 108 лет семейство отправляло пуджи) и помещений для Шри Бабаджи и Его слуг, а также кухни для приготовления угощений к даршану. Когда Бабаджи приехал в Лакхноу, здание в Аллахабаде еще не было построено, и Он отказался туда ехать. Работа ускорилась, и семья умоляла Бабаджи посетить их дом и освятить постройку и «вдохнуть жизнь» в мурти. Бабаджи в конце концов согласился ехать, и строительство, конечно же, было завершено во время.

Мне говорили, что Вишну Дутт Шастриджи нервничал из-за церемоний в Манде и Аллахабаде. Кали олицетворяет Время, Пространство, Смерть — ограничения сотворенной Вселенной, «последний» аспект перед тем, как Творение снова будет поглощено бесформенностью Бога. Шастриджи думал, что концентрация Бабаджи на этом аспекте не принесет добра. Но святой уверил Шастриджи, что все будет хорошо и освятил храмы Кали в последние четыре месяца Своего пребывания на Земле.

В день церемонии «оживления» мурти в Аллахабаде, когда распахнулись двери храма, приверженцы увидели, что на асане, на котором должно было стоять мурти, сидит Бабаджи. У Него на голове была шаль, и Он выглядел очень женственно. Прем Лал, всегда воспринимавшая Бабаджи как Божественную Мать, разрыдалась. Учитель выглядел очень плохо. Он сидел с отсутствующим видом, что, как ей показалось, предвещало Его скорый уход. Бабаджи стряхнул с Себя оцепенение и оттолкнул Прем Лал — Он не выносил слез.

Во время церемонии Бабаджи с любовью прошептал мантру на ухо Кали Ма и вдохнул в нее шакти (энергию, «жизнь»). После завершения ритуала Он покинул храм, не произнеся ни слова.

Прем Лал медленно вышла из храма и увидела, что машина, в которой сидел Бабаджи, отъезжает. Он повернулся к Прем, и она увидела, что Его кожа сияет. Она уверяет, что никогда прежде не видела такого свечения. Он излучал любовь и направлял ее на Прем. Когда машина тронулась, Бабаджи крикнул: «Будь счастлива! Будь счастлива!» Это была последняя встреча Прем с Бабаджи в Его жизни. В феврале она приехала на Его похороны.

По дороге в Хайдакхан Шри Бабаджи решил откликнуться на просьбу Шри Саубхагья Чандры и Шри Химатлала Парикха и остановился в их доме в Канпуре (штат Уттар-Прадеш). В доме Парикха и во время остановок по пути в Халдвани Бабаджи убеждал людей иметь дома оружие, ибо «приближается махакранти».

Вернувшись в Хайдакхан, Бабаджи сказал Свами Факирананду: «Я исполнил церемонию (в Аллахабаде), так как скоро Я не буду в состоянии это сделать».

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

4 февраля Антон и Марлиз Уелти, супружеская пара из Швейцарии, которых Бабаджи нарек Джамансингх и Джанки, прибыли в Хайдакхан. На следующее утро во время даршана они показали Бабаджи фотографии, сделанные ими в предыдущий приезд. Я стоял за ними, и Бабаджи попросил меня подобрать по одной копии каждой фотографии. Он дал пачку снимков Гауре Деви, велел ей составить альбом и передать его губернатору Сингху, когда тот приедет. Затем Баба отправил Гаятридеви (Стейси Маккалоу) в контору за Своими фотографиями, чтобы добавить их в альбом, предназначенный в дар губернатору. Гаура удивилась, почему Бабаджи готовил подарок, когда губернатор должен был сам совершить приношение. Гаура положила снимки в комнату Бабаджи и забыла про них. Готовясь к омовению, Он обнаружил фотографии и отругал Гауру за то, что она не выполнила его просьбу. Он снова попросил ее собрать все фотографии и вручить их губернатору.

Вскоре после возвращения в Хайдакхан Шри Бабаджи послал письмо Макхан Сингху Баба, священнослужителю храма в деревне Мадхубан (провинция Матхура, штат Уттар-Прадеш), где располагался ашрам Бабаджи. Старинный дхуни и культовая утварь храма насчитывает десятки тысяч лет, по словам Бабаджи — это самое древнее место проведения церемонии возжигания огня во всем мире. Бабаджи попросил Макхан Сингха Баба немедленно приехать в Хайдакхан, и он прибыл 9 февраля. Бабаджи сообщил Сингху, что утром 14 февраля Он думает оставить Свое тело, но просил никому об этом не рассказывать.

Приблизительно в эти же дни Бабаджи беседовал с итальянцем Джузеппе Д'Аллесио, которого Бабаджи нарек именами Кали и Шанни Махараджа и произвел его в короли итальянских преданных (их было много в ашраме). Бабаджи сказал ему: «Сын Мой, пора распрямиться. Для собственного блага, блага всего мира нужно стоять непреклонно. Время пришло».

ПОСЛЕДНЯЯ БОЛЕЗНЬ

10 февраля 1984 г. утренний даршан совершался очень поздно. Вместо того, чтобы стоять в ожидании под дверью комнаты Бабаджи, я решил заняться работой. Даршан начался в 10 часов утра. Святой сидел в кресле, закутанный в одеяла. Вскоре разнеслась весть, что Бабаджи очень болен. Когда я подошел, чтобы совершить пранам (около 10 часов 30 минут), меня поразила отечность Его лица и потухший взгляд. Я спросил Бабаджи, как Он себя чувствует. С широкой улыбкой, приложив руку к груди, святой ответил на хинди: «Мое здоровье кончилось». Когда Гаура Деви перевела мне Его слова, я решил, что Он несколько преувеличивает. Я не знал, как реагировать на Его слова, произнесенные с улыбкой, поэтому я тоже улыбнулся и вернулся на работу в контору.

И другие спрашивали Бабаджи о здоровье. Кому-то Он отвечал, что в Его сердце «вонзили тысячи ножей», а затем, положив руку на грудь в области чакры, сказал: «здесь миллион ножей, в этом сердце». Согласно традициям санатана дхармы истинный гуру в прямом смысле принимает на себя карму своих учеников: а за тринадцать лет Своей миссии, Шри Бабаджи взял на себя невероятный кармический груз. Ближе к полудню Бабаджи медленно прошел по территории ашрама. В обед Он подошел к 108 ступенькам и посидел возле них на лавочке. Он больше не спускался к реке, чтобы отправиться в пещеру или к девяти храмам.

В этот вечер Бабаджи пришел на даршан после аарати и, казалось, чувствовал Себя лучше. Он был спокойнее, чем обычно, он разговаривал с приверженцами, смеялся и немного пел. Он подозвал меня к Себе. На 18 февраля у меня была назначена встреча с министром промышленности Шри Н. Д. Тивари, имевшим даршан Бабаджи. Бабаджи попросил Гауру Деви перевести мне следующие слова: «Когда ты вернешься 19 февраля из Дели, переночуй в доме Амара Сингха, а 20 вместо Меня поезжай на свадьбу сына Мунирджи». Ни Гаура, ни я не могли понять, почему Бабад-жи собирается пропустить такое важное событие. Обычно учитель посещал все важные церемонии, проходившие в доме Шри Трилока Сингха, и Он совсем не выглядел настолько больным, чтобы не суметь поправиться за оставшиеся до торжества 8 дней. Но мы, как и многие приверженцы, ни о чем Его не расспрашивали.

Утром 11 февраля Бабаджи в обычное время — в 4 часа утра совершал церемонию нанесения чандана. Присутствовало восемь человек. Завершив ритуал, Он отправил преданных на утреннюю аарати к Мокша Дхам дхуни, сказав, что теперь это Махашакти дхуни (дхуни великой божественной энергии или силы), теперь он олицетворяет не только Универсальную Мать (восьмирукую Джагадамбу), но и Шиву в союзе с Его шакти.

На утреннем даршане Бабаджи сообщил, что скончался глава советского правительства Андропов и объявил минуту молчания. Кто-то дал Бабаджи книгу с изображением разрушений от атомных взрывов в Хиросиме, другой приверженец принес святому апельсины, завернутые в карту мира. Бабаджи долгое время рассматривал книгу и карту, и взгляд Его был задумчив и печален.

Этим же утром Бабаджи в последний раз прошелся по ашраму. Он навестил Баиджа Сингха Саммала, которому было в то время 83 или 84 года. В молодости Саммал был знаком со Старым Хайдакхан Баба, а в старости оставался приверженцем Бабаджи. Бабаджи в свое время помог сыновьям Баиджа открыть чайную, а старшему сыну — выдать замуж первую из его семи дочерей.

В этот день Шри Бабаджи поприветствовал Баиджа Сингха словами: «Ну, как ты, старина?» Баидж Сингх ответил, что чувствует себя неважно. Бабаджи обернулся к сыновьям Баиджа и сказал: «Он очень стар. Вы все должны за ним ухаживать». И добавил с улыбкой: «Если вы не хотите заботиться о нем, лучше забейте его до смерти, чтобы он не видел вашего пренебрежения».

Потом Он спросил Баиджа Сингха: «Ты болен? Может быть, ты скоро умрешь. В момент твоей смерти меня здесь не будет (Бабаджи говорил приверженцам, что в начале марта уедет в Бомбей), поэтому позволь Мне оплакивать тебя сейчас». И Бабаджи с причитаниями вышел из дома Баиджа.

Большую часть дня Бабаджи провел в Своей комнате. Днем Он созвал Своих гана — Гауру Деви, Хар Говинда, Кали, Рама Дасса, Кхурак Сингха, Лока Натха и Рагхувира побыть с Ним во время купания, но омыл лишь лицо и руки. Бабаджи немного поговорил с учениками, затем они помолчали. Он совершил и вечерний даршан, благословив всех и поговорив с приверженцами, но был очень слаб и удалился к Себе раньше, чем обычно.

Утром 12 февраля церемония нанесения чандана не состоялась. Кхурак пришел в комнату Бабаджи около 5 часов утра и сидел с Ним в полной тишине. К ним присоединились и другие гана и остались с учителем до утреннего даршана, который начался на час позже обычного и длился всего лишь полчаса. У Гаятридеви был день рождения, и ей очень хотелось совершить аарати в честь Бабаджи. Она попросила Его разрешения, и после короткой паузы Он согласился.

ЛЕЧЕНИЕ БАБАДЖИ

После утреннего даршана к Бабаджи из Халдвани приехали врач и полковник индийской армии. Пока доктор осматривал Бабаджи, учитель разговаривал с полковником, который уже очень давно мечтал побеседовать на религиозные темы. Бабаджи сказал: «Теперь в мире наступят разрушения, потому что люди всегда думают о себе и о своем, стремятся к большему, никто не хочет сидеть на голом полу».

По мнению доктора, у Бабаджи была пневмония, но он считал, что через два-три дня Он поправится. «Не волнуйтесь!»

Люди, прислуживавшие Бабаджи, рассказывают, что Он посмеивался, когда Его просили принимать лекарства, но все же глотал таблетки. Дыхание Его было затруднено, Ему не хватало воздуха.

Днем с Бабаджи остались Его гана. Иногда Бабаджи стонал и морщился от боли, в остальное время беседовал со слугами и даже пел им песни. Он попросил Кхурака подержать Шри Янтру (символическую картину, выполненную на латуни) возле Своего сердца и исполнить любовную песню Миры, великой приверженницы Кришны. Мира — царица 16 в., покинувшая дворец и семью, чтобы посвятить себя Кришне, ее любовные гимны широко известны в Индии. Святой попросил Гауру Деви перевести слова песен всем ученикам.

В этот же день, когда Рам Дасс молча размышлял о том, почему Бабаджи вынужден так страдать, учитель перестал стонать и заговорщически ему подмигнул. Затем Он снова согнулся и застонал. Было трудно понять, насколько серьезна Его болезнь.

На следующий день преданные серьезнее стали задумываться, не собирается ли Бабаджи оставить Свое тело, но вспоминая о дате, указанной Шастриджи (1988 г.), ожидали известий о Его выздоровлении. В это время Бабаджи сказал Гауре Деви: «Мое сердце разбито ударами тысяч ножей. В Моем теле тысячи ран, и никто здесь не может излечить Меня. Почему же, почему? Во мне месяц, солнце и звезды, и я несу всю ношу Вселенной».

В этот вечер Бабаджи не пришел на даршан в зал для киртан. Когда стало очевидно, что Он не появится, к асану поставили Его сандали и Гаятридеви с другими преданными совершила аарати. Традиция совершать службу Богу или гуру перед его сандалями существует по крайней мере со времен Господа Рамы. Младший брат Рамы управлял царством от имени Рамы, используя в качестве символа сандали своего брата, в то время, как Рама, Сита и сводный брат Рамы Лакшман жили 14 лет в изгнании.

К концу аарати Бабаджи позвал к Себе Своих гана, и они поспешили в Нему. И снова они прикладывали Шри Янтру к Его телу, чтобы снять боль, которая не оставляла Бабаджи в покое.

Когда Рам Дасс использовал Шри Янтру, он сделал Бабаджи массаж. Святой лег на живот и после того, как Рам Дасс один раз провел Шри Янтрой по ногам и спине Бабаджи, Он указал на область поясницы и попросил Рама Дасса подержать металлическую пластину на этом месте. Рам Дасс, стоя у кровати Бабаджи с Шри Янтрой в руках, медленно повторил целительную мантру. Бабаджи стало полегче, дыхание успокоилось. Поскольку Рам Дасс прижимал Шри Янтру к телу Бабаджи, ему передался ритм дыхания святого. Когда Бабаджи стал дышать медленнее и глубже, изменилось и дыхание Рама Дасса. Они дышали синхронно, может быть, минуты две.

Читая мантру с закрытыми глазами, Рам Дасс ощущал глубочайшие внутренние переживания. Перед ним появился свет, а затем он почувствовал стремительный взлет. Внутренним зрением он увидел над телом святого темное пространство, из которого полились световые частицы. Они возникли вначале по краям, а потом соединились в центре. Ощущение стремительного взлета нарастало, затем к Раму Дассу устремилась целая череда янтр. Он отчетливо помнит семь образов, но всего их было девять. Одно изображение он видел достаточно долго, чтобы хорошо его запомнить, а затем оно взорвалось, подобно разбитому молотком зеркалу.

Рам Дасс взлетел в эту черную бездну, и там ему открылся яркий свет. В этот момент Рам Дасс подумал: «Это освобождение» и затем: «Вот как душа расстается с телом!» С этой мыслью Рам Дасс открыл глаза и увидел, что он все еще прижимает Шри Янтру к спине Бабаджи. Мастер продолжал учить приверженцев, даже находясь на смертном одре.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ДАРШАН

Утром 13 февраля церемония нанесения чандана не состоялась, не было ни хавана, ни утреннего даршана. Ашрамитов попросили отправиться на работу и дать Бабаджи возможность отдохнуть.

Когда кто-то пришел, чтобы убраться в Его комнате, Бабаджи решил устроиться в Шиш Махал — в помещении, где Он часто принимал гостей. Он тяжело оперся на Кали и ХарТовинда, передвигался медленно, с серым от боли лицом. В Шиш Махал Он вновь взял в руки книгу о Хиросиме и, перелистывая страницы, тихо сказал: «Я принял слишком много недомоганий, а теперь я должен принять Свою собственную болезнь».

Около полуночи Бабаджи встал с кровати и вышел из комнаты. Он собрал последние силы и сообщил преданным, что отправляется на даршан в зал для киртан и чтобы они всех туда созвали. Они начали уговаривать Его не делать этого, поберечь себя, но Он с помощью Макхан Сингха Баба, поднялся по ступенькам лестницы к саду при храме.

По случайному совпадению я как раз проходил там, поэтому я последовал за учителем и гана в зал для киртан. Обычно Бабаджи останавливался в храме перед мурти Старого Хайдакхан Баба, однако в этот день Он прошел прямо к Своему асану, медленно и тяжело сел на него в позу полулотоса.

Преданные чередой склонялись в пранаме, и для каждого Он находил слово или благословение. Мне Он начал напевать «Будхе Радхе Шиам, Будхе Радхе Шиам». На мгновение нам показалось, что кризис миновал, и Бабаджи начинает поправляться. Через десять минут, когда все поприветствовали Бабаджи и расселись, тихо исполняя «Ом Намах Шивая», Он попросил Гауру Деви подложить Ему подушки и устроился на них, тяжело дыша и постанывая при каждом выдохе. При виде Его страданий разрывалось сердце.

Через пару минут Бабаджи спросил: «Где полковник Шарма?» Бхупи встретился с Бабаджи, будучи майором индийской армии, но вышел в отставку уже в чине полковника. Перед выходом на пенсию Бхупи начал баловаться морфием и в короткое время пристрастился к наркотикам. Полковник потерял работу и четыре года жил тяжелой жизнью наркомана, ночуя на улицах Дели, пока друзья-швейцарцы и родственники не привезли его в октябре 1983 г. в Хайдакхан. Бабаджи удалось отучить Бхупи от наркотиков.

Сначала полковник чуть было не умер, но потом начал быстро выздоравливать и набирать вес. В первые дни Бхупи (в прошлом чемпион по легкой атлетике в армейских соревнованиях и претендент на звание Мистера Индии) мог лишь сидеть и перекладывать гальку из одной кучи в другую. К Рождеству Бхупи восстановил свое доброе имя в ашраме и стал принимать активное участие в проектах карма-йоги. В феврале он отвечал за поликлинику в отдаленном уголке ашрама и ему и медсестре не смогли вовремя сообщить о последнем даршане Бабаджи. Все эти месяцы Бабаджи сознательно обращался к Бхупи как к майору, чтобы показать, что в Своей армии Он не произвел Бхупи в полковники. Но в этот день на даршан Он пригласил полковника Шарму.

Когда Бхупи и медсестра совершили пранам, Баба подозвал полковника к Себе. Кроме прочих обязанностей, Бхупи следил за ходом работ по выполнению проектов карма-йоги. Бабаджи спросил его, завершена ли работа по ограждению берега реки со стороны горы Кайласа. Бхупи был вынужден ответить отрицательно, и Бабаджи разгневался: «Неужели я должен умереть до того, как вы закончите работу?» Бхупи ответил, что это очень серьезный проект, люди трудятся хорошо, но требуется еще два или три дня. Спокойно, но с акцентом на каждом слове Бабаджи сказал: «Работа должна продолжаться».

В это время Ом Шанти, которая обычно переводила Бабаджи и долгое время прислуживала Ему, стала умолять учителя вернуться в комнату и немного отдохнуть. Бабаджи медленно встал, вышел из зала, опираясь на плечо Макхан Сингха Баба, и опять не остановился у мурти Старого Хайдакхан Баба. Бхупи и Амар Сингх, провожая Бабаджи, заметили, что мурти выглядит совершенно безжизненным, и они вслух выразили беспокойство, не собирается ли святой покинуть этот мир.

Днем Бабаджи несколько раз вставал с постели и подходил к гана, сидевшим на террасе. Он ставил мужчин в круг и входил в середину, они вытягивали руки, касаясь Его тела. Некоторые ощущали, что вместо того чтобы, как обычно, излучать энергию, Бабаджи ее забирает.

К вечеру Бабаджи стало так плохо, что решили не предварять службу обычным десятиминутным колокольным звоном. Бабаджи требовался покой. Ашрамиты очень тревожились за святого, но мало кто думал, что приближается конец.

Вечером Бабаджи позвал Свами Факирананда и сказал ему: «Я указал Путь, сообщи губернатору». Свамиджи спросил: «Так Ты собираешься покинуть нас?» Бабаджи не ответил.

Поздно вечером Бабаджи стали мучить такие боли, что Амар Сингх на своем грузовике отправился в Халдвани. К полуночи он привез врача, который сказал, что страдания Бабаджи вызваны сердечной недостаточностью. Врач распорядился сделать укол морфия, чтобы дать возможность больному отдохнуть от боли. Он сказал, что если обеспечить Бабаджи покой, через несколько дней Он выздоровеет. Он провел с Бабаджи около часа и затем Амар Сингх отвез его обратно в Халдвани. Бабаджи, задыхаясь, попросил кислородную подушку, но найти кислород в ашраме не удалось.

ДЕНЬ СВ. ВАЛЕНТИНА

Утром 14 февраля Бабаджи лежал на кровати молча, почти без движений. Он попросил, чтобы Его приподняли, так как Его тошнило и дыхание было затруднено.

Около 7 часов утра под тихий звон колоколов к утренней аарати, в храм вошла Ом Шанти и попросила остановить звон, так как Бабаджи не спал всю ночь и ему был необходим покой. Аарати была очень тихой. Мы позавтракали и вернулись к утренней работе.

В 9 часов 15 минут в комнате с Бабаджи находилось еще 6 человек. Кхурак Сингх, сидевший в зале для киртан, почувствовал, что его тянет к Бабаджи и он бросился к Нему.

В это время Шри Бабаджи прошептал: «Приподнимите меня, посадите», и Рамеш Бхатт и Гаурхари, стоя у изголовья Его кровати, выполнили Его просьбу. Бабаджи кашлянул, судорожно вздохнул и упал на руки Рамешу и Гаурхари. Они уложили Его в кровать, и у Рамеша потекли слезы. Гаурхари спросил, почему тот плачет, и он ответил: «Баба скончался».

«Святой Шива обитает в твоем сердце; найди Его там; оставь невежество и разочарования позади».

Из аарати Хайдакхана

ГЛАВА 15.

Послесловие

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: