Этап четвертый: обретение любви в подземном мире

На следующее утро приходит король, чтобы пересчитать свои груши. Одной недостает, и садовник докладывает о том, что видел: "Этой ночью два привидения осушили ров, вошли в сад, когда луна стояла высоко в небе, и одно из них, в облике безрукой женщины, съело грушу, которая сама к нему опустилась".

Ночью король стоит на страже вместе с садовником и чародеем, который умеет разговаривать с духами. В полночь из леса появляется девица: на теле грязные лохмотья, волосы всклокочены, лицо в полосках грязи, кисти рук отрублены – и с ней призрак в белом одеянии.

И снова дерево плавно склоняется перед ней, и она ест грушу, висящую на конце ветки. Чародей подходит поближе, но не слишком близко, и спрашивает:

– Из сего ты мира или из иного?

– Когда-то я была из мира сего, – отвечает девица, – а теперь – не из мира сего.

– Кто это, женщина или дух? – спрашивает чародея король.

Тот отвечает, что и то и другое сразу. Король бросается к девушке и клянется ей в любви и верности:

– Я не покину тебя! Отныне я буду о тебе заботиться! Они женятся, и король делает для нее пару серебряных рук.

Король – вразумляющее существо потусторонней души. Он не просто какой-то старый король, а один из главных стражей женского бессознательного. Он стережет сад растущей души – свой и своей матери, – в котором изобильно растут деревья жизни и смерти. Он из рода диких богов. Как и девица, он способен многое перенести. И как и ее, его ожидает впереди еще один спуск. Но об этом позже.

В каком-то смысле можно сказать, что он идет по следу девушки. Душа всегда следит за своими процессами. Вот священная истина: если вы скитаетесь, есть еще кто-то – по меньшей мере один, а чаще их несколько – зрелый и опытный; он ждет, когда вы постучите в дверь, ударите по камню, съедите грушу или просто покажетесь, ждет, чтобы объявить о вашем прибытии по всему нижнему миру. Это живое присутствие ждет скитальца-искателя и следит за ним. Женщины это хорошо знают. Они называют это крошечным проблеском света, интуицией, предчувствием или присутствием.

Садовник, король и чародей – это три зрелых воплощения архетипической мужественности. Они соответствуют святой троице женственности, воплощениями которой выступают дева, мать и старуха. В этой сказке древняя тройственная богиня или три богини в одной воплощены в следующих образах: дева – в образе безрукой девицы, а мать и старуха вместе – в образе матери короля, которая появится в сказке позже. Поворот, который делает эту сказку "современной", заключается в том, что в образе дьявола воплощен персонаж, который в древних женских ритуалах посвящения обычно изображала старуха, обладающая двойной природой: способностью даровать и отбирать жизнь. В этой сказке дьявол изображается только как существо, отбирающее жизнь.

Однако могу поспорить, что в туманном прошлом действующим лицом подобных историй была старуха, которая выполняла двойную роль: давала посвящение и становилась причиной бед, осложняя жизнь милой юной героине и таким образом побуждая ее к странствию из мира живых в мир мертвых. Это перекликается с принципами юнгианской психологии, теологии и древних ночных культов, согласно которым Самость, которую мы называем Дикой Женщиной, усеивает душу бедами и испытаниями, заставляя женщину в отчаянии искать убежища в своей изначальной природе, искать ответов и силы и таким образом восстановить утраченную связь с великой дикой Самостью, а потом, насколько это возможно, оставаться с ней нераздельной.

Эта замена некоторым образом меняет наши представления о древнем процессе возвращения женщины в нижний мир. Но на самом деле замена старухи на дьявола поразительно созвучна нашему времени, ибо, чтобы открыть для себя древние пути бессознательного, мы часто вынуждены вступать в борьбу с дьяволом в образе общественных, семейных или душевных запретов, обесценивающих душевную жизнь дикой женственности. В этом смысле сказка выполняет обе задачи: оставляет достаточно костей старого ритуала, чтобы его можно было реконструировать, и показывает нам, как природный хищник старается отрезать нас от наших законных сил, отнять у нас наш душевный труд.

Главные действующие силы превращения, присутствующие в это время в саду, таковы (называю их в порядке появления): девица, призрак в белом, садовник, король, чародей, мать/старуха и дьявол. Традиционно они олицетворяют следующие душевные силы:

Девица

Как мы уже видели, девица олицетворяет искреннюю душу, которая прежде пребывала в дремотном состоянии. Но под кроткой наружностью скрывается героиня-воительница. Она обладает выносливостью одинокой волчицы. Она способна вынести грязь, пыль, предательство, обиду, одиночество и изгнание, которое сопутствует посвящению. Она способна скитаться в нижнем мире и вернуться в верхний мир обогащенной. Она следует наставлениям и указаниям старой Дикой Матери, Дикой Женщины, хотя при первом спуске, быть может, не способна выразить их словами.

Призрак в белом

В легендах и сказках призрак в белом – это проводник, существо, обладающее врожденным и добрым знанием, которое в женском странствии выполняет функцию первопроходца. Некоторые mesemondok считают этого призрака частью свергнутого бога, древнего и драгоценного, который до сих пор живет в каждом человеке. Белое одеяние связывает призрака с бесчисленными богинями Жизни-Смерти-Жизни, принадлежащими к разным культурам: La Потопа, Берхтой, Хель и другими – все они носили ослепительно белые одеяния. Это означает, что призрак в белом – помощница матери/старухи, которую в архетипической психологии называют также богиней Жизни-Смерти-Жизни.

Садовник

Садовник – это земледелец души, обновитель и хранитель семени, почвы и корня. Он выполняет те же функции, что и Кокапелли – горбатый дух племени хопи, который приходит каждую весну, чтобы оплодотворить посевы и женщин. Задача садовника – обновление, возрождение. Женская душа должна постоянно сеять, выращивать и жать новую энергию, чтобы заменять все старое, изжившее себя. Существует естественная энтропия, или износ и выход из строя, частей души. Это хорошо – так и должна работать душа, только нужно иметь под рукой готовые энергии, чтобы осуществить замену. В этом и состоит роль садовника в душевной работе. Он выявляет необходимость в замене и пополнении. В душе постоянно продолжается жизнь, постоянно наступает смерть, постоянно происходит замена идей, образов, энергий.

Король

Король [25] олицетворяет знание, найденное в подземном мире. Он обладает способностью переносить внутреннее знание во внешний мир и воплощать его в жизнь – без обиняков, недовольства или извинений. Король приходится сыном королеве-матери/старухе. Как и она и, вероятно, вслед за ней, он участвует в механизме животворного процесса души, который заключается в отказе, смерти и возвращении сознания. Дальше по ходу сказки, скитаясь в поисках пропавшей королевы, он переживет подобие смерти, и это превратит его из цивилизованного короля в дикого. Он найдет королеву и благодаря этому возродится. В аспекте психики это означает, что главенствовавшие в душе старые позиции отомрут и она обретет новое знание. На смену этим старым позициям придут новые или обновленные взгляды на все, что касается жизни женщины. В этом смысле король символизирует обновление господствующих позиций и законов женской души.

Чародей

Чародей, или маг [26], которого король берет с собой, чтобы тот растолковал ему все, что они увидят, олицетворяет непосредственную магию женской власти. Такие качества, как мгновенный отклик, способность видеть за тысячи миль, сострадательное умение смотреть глазами других – глазами человека или животного, – все это принадлежности инстинктивного женского начала. Чародей – человек, который владеет ими, а также традиционно помогает их поддерживать и проявлять во внешнем мире. Хотя чародей может быть любого пола, здесь это сильный мужской образ, сходный со сказочным образом отважного брата, который так любит свою сестру, что сделает все, лишь бы ей помочь. Чародей всегда обладает способностью менять облик: в сказках и сновидениях он является то мужчиной, то женщиной. Он может стать существом мужского или женского пола, животным или камнем, так же, как старуха, его женский двойник, тоже может с легкостью являться в любом обличье. В сознательной жизни чародей помогает женщине проявлять свою способность становиться тем, кем захочет, и в любой момент представать такой, какой пожелает.

Королева-мать/старуха

В этой сказке в роли королевы-матери/старухи выступает мать короля. Этот образ олицетворяет многое, в том числе плодородие, сильно развитую способность распознавать проделки хищника и способность смягчать проклятия. Слово "плодородие" означает не только плодовитость, но и способность оплодотворяться, принимать семя, как принимает его земля. Этот образ и есть черная земля, поблескивающая слюдой, вмещающая мохнатые корешки и все то живое, что ушло и превратилось в пахучий жирный перегной. Слово "плодовитость" рождает ассоциации с семенами, яйцами, живыми существами, идеями. Плодородие – основа, в которую закладывают семена – подготовленные, согретые, выдержанные, сбереженные. Вот почему эту старую мать часто называют ее более древним именем – Мать Земля; ведь она – тот перегной, который способствует созреванию идей.

Дьявол

В этой сказке двойная природа женской души, которая и третирует ее, и исцеляет, заменена одним образом – дьявола. Как мы уже отмечали раньше, образ дьявола олицетворяет естественного хищника, обитающего в женской душе, contra naturam, враждебный природе аспект, который препятствует развитию души и пытается истребить всю душу. Это сила, которая отделена от своего животворящего аспекта. Это сила, которую необходимо преодолеть и укротить. Образ дьявола отличается от другого естественного источника травли и третирования, который тоже есть в женской душе: я называю эту силу второй душой. Вторая душа противодействует и утверждает. Она часто появляется в женских снах, сказках и мифах в образе старухи-оборотня, которая заманивает женщину, вынуждая ее совершить спуск в нижний мир, который в идеале заканчивается единением с глубочайшими душевными ресурсами.

Итак, здесь, в подземном саду, нас ожидает собрание этих мощных элементов души, женских и мужских. Они образуют conjunctio. Это слово происходит из алхимии и означает высшее преобразующее соединение непохожих веществ. Если эти противоположности приходят в соприкосновение, результатом становится активизация некоторых душевных процессов. Их действие можно сравнить с высекающим искру ударом кремня о камень. Именно соединение и давление непохожих элементов, населяющих одно и то же душевное пространство, рождает эмоциональную энергию, проницательность и знание.

Наличие такого conjunctio, как в этой сказке, является знаком активизации нового цикла Жизни-Смерти-Жизни. Видя это редкостное и драгоценое собрание, мы знаем, что грядет духовная смерть, что неминуем духовный брак и что должна родиться новая жизнь. Эти факторы предсказывают, что должно произойти. Conjunctio не является чем-то таким, что можно достать где угодно. Это соединение происходит благодаря тому, что была проделана неимоверно трудная работа.

И вот мы в пропыленной одежде идем по дороге, которой никогда раньше не видели, а изнутри нас все сильнее просвечивает знак дикой природы. Будет правильно сказать, что это conjunctio настаивает на коренном пересмотре вашей старой самости. Если вы здесь, в саду, и с вами эти узнаваемые аспекты души, пути назад нет – мы идем вперед.

Что еще можно сказать об этих грушах? Они предназначены тем, кто проголодался в долгом странствии по подземному миру. Есть плоды, которые традиционно используются как символы женской матки, – чаще всего это груши, яблоки, фиги и персики, – хотя, в сущности, это свойство женского начала содержать в себе жизнь может выражать любой предмет, имеющий внутри семя, которое может породить новую жизнь, – например, яйцо. Здесь груши в архетипическом смысле символизируют возникновение новой жизни, зачаток новой личности.

Во многих мифах и сказках деревья находятся под покровительством Великой Матери, старой Дикой Матери, а король и его подданные являются ее помощниками. Груши в саду пересчитаны, потому что в этом процессе преобразования все должно быть на учете. Здесь ничего не делается наудачу, все записано и сочтено. Старая Дикая Мать знает, сколько у нее каждого рода преобразующей субстанции. Король приходит пересчитывать груши не потому, что он ревностный собственник, он хочет выяснить, не пришел ли в подземный мир кто-то новый, чтобы начать тайное посвящение. Мир души всегда ожидает новичков и скитальцев.

Груша, опустившаяся, чтобы накормить девицу, – словно колокол, звон которого разносится по подземному саду, созывая источники и силы: короля, чародея, садовника, а вскоре и старую мать, и все они бросаются к гостье, желая ее приветствовать, поддержать, оказать помощь.

На протяжении веков святые не устают повторять, что нам уже уготовано место на пути, ведущем к преображению. Именно к этому месту нас влечет нюх или интуиция, именно к нему ведет нас судьба. Раньше или позже все мы приходим в королевский сад. Это правильная, достойная цель.

В этом эпизоде три мужских элемента женской души – садовник, король и чародей – охраняют, расспрашивают и оберегают ее в потустороннем мире, где все не такое, каким кажется на первый взгляд. Когда царственный аспект потусторонней женской души узнает, что в саду что-то произошло, он приходит вместе с чародеем души, который умеет разбираться в мире людей и в мире духов, который сведущ в различиях между теми или иными душевными аспектами бессознательного.

Они следят, как призрак осушает ров. Как уже было упомянуто, этот ров является символом, который по смыслу близок к Стиксу, ядовитой реке, через которую переправлялись души умерших на пути из царства живых в царство мертвых. Она ядовита только для живых, а для мертвых безопасна. Это значит, что следует беречься ощущения покоя и свершения: они несут с собой заблуждение; окончание духовного подвига или духовного цикла – не повод для того, чтобы остановиться и почить на лаврах на веки вечные. Ров – это место отдохновения мертвых, свершение в конце жизни, но живая женщина не может задерживаться у него слишком долго, иначе ее охватит летаргический сон и она проспит циклы созидания души [27].

Ров, символ реки, текущей по кругу, предупреждает нас: эта вода не обычная, а особая. Это пограничная вода: она весьма сродни кругу, который девушка начертила вокруг себя, чтобы не подпустить дьявола. Входя в круг или пересекая его, мы входим или переходим в другое состояние бытия, другое состояние сознательности или в состояние его отсутствия.

Здесь девушка проходит через состояние бессознательности, отведенное для мертвых. Ей не следует пить эту воду или идти по ней, и она перебирается через сухое русло. Поскольку, совершая спуск, женщина должна миновать царство мертвых, это иногда сбивает ее с толку и она думает, что должна умереть навеки. Но это не так. Ее задача – пройти через царство мертвых и остаться живой; именно так рождается сознание.

Поэтому ров – очень важный символ, а то, что призрак его осушает, помогает понять, как мы должны поступать в своем странствии. Нельзя ложиться спать – так можно беззаботно проспать все то, чего мы успели достичь. Нельзя также прыгать в ров, опрометчиво стремясь ускорить события. Есть смерть с маленькой буквы, и есть Смерть с большой. Та, которую душа ищет в этом чередовании циклов Жизни-Смерти-Жизни, – это la muerte рог ип instante, смерть на миг, а не La Muerte Eterna, Смерть Вечная.

Чародей подходит к призраку и девице поближе, но не слишком близко. Он спрашивает: "Из сего ты мира или из иного?" И женщина, облаченная в неряшливое и дикое одеяние существа, лишившегося эго, стоя рядом с сияющим белым призраком, отвечает чародею, что находится в стране мертвых, хотя и жива: "Некогда я была из мира сего, а теперь не из мира сего". Когда король спрашивает чародея: "Кто она, женщина или дух?", тот отвечает, что она и женщина, и дух.

Загадочный ответ девушки означает, что она принадлежит к миру живых, и все же ступает в ритме Жизни-Смерти-Жизни, а потому она человек в процессе спуска, а также тень прежней самости. Днем она может жить в верхнем мире, но преобразующая работа происходит в нижнем, и она может жить в обоих, как La Que Sabe, Та, Что Знает. А цель всего этого – найти и расчистить путь к своей подлинной дикой самости.

А теперь несколько вопросов, которые помогут постичь смысл сказки о безрукой девице, помогут женщинам осознать свое странствие в нижнем мире. Эти вопросы поставлены так, что на них можно отвечать и индивидуально, и коллективно. Вопрос создает светящуюся сеть, которая возникает, когда женщины разговаривают между собой, и эту сеть они забрасывают в свое коллективное сознание, а потом вытягивают, полную сверкающих, бьющихся, неподвижных, дышащих и бездыханных образов своей внутренней жизни, чтобы вместе рассматривать их и работать с ними.

Когда мы отвечаем на один вопрос, возникают другие, и, чтобы больше знать, мы отвечаем на них тоже. Вот некоторые из этих вопросов:

Можно ли постоянно жить в верхнем мире и одновременно в нижнем?

Что нужно сделать, чтобы самостоятельно спуститься в нижний мир?

Какие обстоятельства жизни помогают женщине осуществить спуск?

Есть ли у нас выбор: идти или остаться?

Какую спонтанную помощь вы получаете в это время от инстинктивной природы?

Пребывая в таком состоянии двойного гражданства, женщина (или мужчина) может по ошибке подумать, что это блестящая идея – уйти от мира, оставить мирскую жизнь с ее заботами и обязанностями, которые не только не привлекают, но и безмерно раздражают. Но это не лучший выход, поскольку в такие времена внешний мир – это единственная привязь, удерживающая женщину, которая странствует, работает, висит головой вниз в нижнем мире. Это неимоверно важное время, когда мирское должно сыграть свою роль, помогая вынести притяжение иного мира и сохранить равновесие, чтобы довести дело до благополучного завершения.

И вот мы идем по пути, спрашивая себя: "А если истина уже познана?", бормоча себе под нос: "Из сего я мира или из иного?" и отвечая: "Из обоих". И, продолжая путь, мы напоминаем себе об этом. На этой стадии женщина должна жить в обоих мирах. Именно такое странствие помогает избавиться от последней капли упрямства, от последних остатков высокомерия, убрать последние возражения, которые мы можем выдумать, ибо это странствие утомляет. Но эта особая усталость заставляет нас окончательно пожертвовать страхами и притязаниями эго и просто следовать тому, что происходит. В итоге мы сможем глубоко и полно осмыслить время, проведенное в подземных лесах.

В сказке вторая груша опускается, чтобы накормить девушку, и поскольку король – сын старой Дикой Матери, и поскольку этот сад принадлежит ей, то девушка, в сущности, узнает вкус плода, в котором заключены тайны жизни и смерти. Поскольку плод – главный образ циклов цветения, роста, созревания и убыли, то, когда при посвящении человек его съедает, в душе у него начинают идти часы, которые знают ритм Жизни-Смерти-Жизни и впредь боем сообщают, когда пора дать умереть одному и приступить к рождению другого.

Каким способом мы находим эту грушу? Мы погружаемся в тайны женственности, в циклы земли, насекомых, зверей, птиц, трав, цветов, времен года, течения рек и уровня воды в них, в тайну того, как в зависимости от времени года одеяние животных то редеет, то снова становится пышнее, в тайну циклов тусклости и прозрачности наших собственных процессов индивидуации, циклов обострения и ослабления потребности в сексе, религии, подъеме и спуске.

Есть груши – значит утолять свой острый творческий голод, потребность писать, рисовать, ваять, ткать, высказывать свое мнение, становиться на защиту, выдвигать идеи и творческие планы, каких мир еще не видывал. Это отлично насыщает, когда мы вносим в современную жизнь те женские модели и принципы врожденной чуткости и те циклы, которые обогащают нашу жизнь сейчас.

Истинная природа дерева души такова: оно растет, плодоносит, его используют, оно оставляет после себя семена новой жизни, оно нас любит. Такова загадка Жизни-Смерти-Жизни. Это схема, причем древняя – старше воды, старше света, – и притом безошибочная. Усвоив эти циклы и их символические обозначения, будь то груша, дерево, сад или этапы и возрасты женской жизни, мы сможем полагаться на них, повторяя их снова и снова, проходя тот же цикл точно таким же образом. А схема эта такова: во всем, что умирает, есть бесполезное, но оно становится полезным по мере того, как мы прокладываем через него путь. Какое бы знание нам ни встретилось, оно раскрывается перед нами, когда мы проходим мимо. Во всей живой природе утрата окупается сторицей. Наша задача – истолковать этот цикл Жизни-Смерти-Жизни, прожить его как можно красивее, рычать, как бешеная собака, если не получается, и идти вперед, ибо впереди нас ждет любящая подземная семья души, которая раскроет навстречу нам объятия и поможет нам.

Король помогает девушке жить более умело в подземном мире ее трудов. И это хорошо, ведь при спуске женщина иногда чувствует себя не посвященной, а несчастным чудовищем, которое случайно удрало из лаборатории ученого безумца. Однако со своего наблюдательного пункта обитатели нижнего мира видят в нас благословенную жизнь, которая борется с преградами. В их глазах мы – буйное пламя, бьющееся о темное стекло, чтобы разнести его вдребезги и освободиться. И все силы-помощницы бросаются из нижней обители, чтобы нас поддержать.

В древние времена в историях о женщинах, спустившихся в преисподнюю, говорилось, что они делали это ради того, чтобы получить в мужья короля (в некоторых ритуалах короля не было, и посвященная, вероятно, сочеталась браком с существовавшим в то время воплощением Дикой Женщины из подземного мира). В сказке мы видим рудимент этой истории, когда король, едва увидев девушку, без сомнений и колебаний тотчас полюбил ее как родную. Он узнает в ней родную душу не вопреки отсутствию рук, дикости, облику странницы, а именно благодаря им. Это продолжение темы обездоленности и вместе с тем полноты. Несмотря на то что мы скитаемся неумытые, одинокие, полуслепые и безрукие, великая сила Самости способна нас полюбить и прижать к своему сердцу.

В этом состоянии женщина обычно испытывает сильное волнение – сродни тому, что она ощущает при встрече с мужчиной своей мечты. Это странная пора, парадоксальная пора, поскольку мы находимся на земле и в то же время под землей. Мы скитаемся и в то же время любимы. Мы небогаты и в то же время сыты. У Юнга это состояние называется "напряженность между противоположностями" – что-то одновременно притягивается с каждого полюса души, образуя новую основу. В психологии Фрейда это называется бифуркацией, или раздвоением, при этом важнейший настрой или установка души разделяется на два полюса: белое и черное, хорошее и плохое. У сказителей, принадлежащих к моей культуре, это состояние называется nacio dos vesas, двойное рождение. Это пора, когда по волшебству происходит второе рождение, после чего душа заявляет права на две родословные, одна из которых идет из материального мира, а другая – из незримого.

Король говорит, что будет любить и защищать девушку. Теперь душа больше осознаёт себя, и состоится бракосочетание, причем весьма интересное, – живого короля страны мертвых и безрукой женщины из страны живых. Брак двух таких разных натур должен стать испытанием даже для самой исключительной любви, не так ли? Однако этот союз перекликается со всеми причудливыми сказочными союзами, которые соединяют две сильные, но непохожие жизни. Принцесса и трубочист, женщина и медведь, девушка и месяц, женщина-тюлениха и рыбак, пустынница и койот. Душа перенимает знание обеих сторон. Это и имеется в виду под двойным рождением.

В сказочных браках, как и в браках земных, великая любовь и союз столь непохожих существ может длиться вечно или лишь до тех пор, пока не будет усвоен урок. В алхимии союз противоположностей означает скорые рождение и смерть, и мы увидим это в сказке.

Король заказывает для девушки-калеки пару духовных рук, которые будут действовать ей на благо в нижнем мире. Именно на этом этапе женщина становится опытной странницей, она полностью посвятила себя этому путешествию, нашла точку опоры для ног, а теперь и для рук. Такая опора в нижнем мире приобретается через умение вызывать, направлять, успокаивать и просить обитающие в этом мире силы, а также прогонять его нежеланные аспекты – сонливость и т.п. Если в верхнем мире рука – это радар, чуткий к состоянию окружающих, то в нижнем мире она может видеть в темноте, а также прозревать прошлое и будущее.

Идея замены утраченных конечностей серебряными, золотыми или деревянными имеет за собой многовековую историю. В сказках народов Европы и приполярных районов обработка серебра – ремесло гомункулов, троллей, двергаров, кобольдов, гремлинов и эльфов, которым соответствуют стихийные аспекты духа, обитающие в глубинах души и раскапывающие там ценные идеи. Эти существа – маленькие психопомпы, то есть гонцы-посредники между душевной энергией и человеческими существами. С незапамятных времен предметы из драгоценных металлов связывают с этими трудолюбивыми, но часто весьма своенравными добытчиками. Это еще один пример того, как душа трудится нам на благо, хотя мы не в состоянии одновременно присутствовать на всех рабочих местах.

Как и все, что связано с духом, серебряные руки несут в себе историю и тайну. Есть много мифов и сказок, в которых говорится, где впервые возникли волшебные протезы, кто их вылепил, отлил, принес, вынул из печи, охладил, отшлифовал и приладил. В классической Греции серебро было одним из драгоценных металлов Гефестовой кузницы. Как и девушка, бог Гефест был искалечен в результате драматических событий, связанных с его родителями. Вполне может быть, что Гефест и король из сказки – взаимозаменяемые персонажи.

С точки зрения архетипа, Гефест и безрукая девица – брат и сестра: у обоих родители не осознают ценности своих детей. Когда родился Гефест, его отец Зевс потребовал его удалить, и мать Гера уступила, по крайней мере до тех пор, пока ребенок вырастет. Впоследствии она вернула Гефеста на Олимп. Он стал замечательным серебряных и золотых дел мастером. Как-то между Зевсом и Герой разгорелась ссора, поскольку Зевс был ревнив. Гефест принял сторону матери, и тогда Зевс сбросил его вниз на скалы. Тогда-то Гефест и покалечил ноги.

Он стал калекой, но отказался сдаваться и умирать. Он раскалил горн докрасна и выковал себе из серебра и золота пару ног – от колен и ниже. Потом он изготовил еще много волшебных вещей и стал богом любви и мистического возрождения. Его можно назвать покровителем тех вещей и людей, которые оказались искалеченными, сломанными, расщепленными, треснувшими, увечными. Особо любит он тех, кто родился калекой, и тех, у кого разбито сердце или мечта.

Всем им он оказывает помощь, используя средства, которые выковал в своей удивительной кузнице: скрепляет сердца тончайшими золотыми скобками, укрепляет искалеченные конечности накладками из золота и серебра, наделяет волшебными силами, которые искупают ущерб.

Не случайно во все времена считалось, что одноглазые, хромые, обезножевшие обладают особым знанием. Увечье или непохожесть на других рано вынуждает их исследовать те части души, которые обычно предназначены для глубоких стариков. За ними присматривает Гефест, этот любящий кузнец души. Как-то он сделал двенадцать девушек с руками и ногами из серебра и золота, и все они умели ходить и говорить. Легенда рассказывает, что он влюбился в одну из них и стал просить богов, чтобы те превратили ее в человека. Но это совсем другая история.

Получить серебряные руки – значит обрести умения рук духовных: исцелять прикосновением, видеть в темноте, получать глубокое знание благодаря физическому чутью. Они несут с собой целую науку душевного врачевания, помогающую питать, исправлять и поддерживать. На этом этапе девушка обретает прикосновение раненой целительницы. Эти душевные руки помогут ей лучше понимать тайны подземного мира, но они останутся с ней как дары, когда она завершит свою работу и снова поднимется наверх.

Для этого этапа спуска характерно, что сверхъестественные, странные и целительные события происходят помимо воли эго, – это результат того, что девушка получает духовные руки, то есть энергию мистического целительства. В старину эти мистические способности принадлежали старшим женщинам деревни. Но они получали их не с первыми седыми волосами, а накапливали за долгие годы тяжелого труда, воспитания выносливости. Именно этим мы и занимаемся.

Можно сказать, что серебряные руки знаменуют коронацию девицы, в результате которой она получает новую роль. Она увенчана не короной на голове, а серебряными руками. Она становится королевой подземного мира. Давайте слегка углубимся в палеомифологию и вспомним, что в греческой мифологии Персефона была не только дочерью своей матери, но и владычицей подземного царства.

Есть и менее известные истории о Персефоне, в которых она выносит разные муки: висит три дня на Древе Мира, чтобы спасти души тех, кто сам недостаточно страдал и потому не сумел углубить свой дух. В сказке "Безрукая девица" можно услышать отголоски этой женской ипостаси Христа. Параллель становится еще более явной, если учесть, что Элизиум, место, где Персефона жила в царстве мертвых, означает "страна яблок": alisier – догалльское слово, обозначавшее ягоду, яблоко, – и Артуровский Аваллон означает то же самое. Безрукая девица напрямую связана с цветущей яблоней.

Таков древний шифр. Когда мы научимся его разгадывать, то увидим, что Персефона – из страны яблок; безрукая девица и цветущая яблоня – это одна и та же временная обитательница дикой страны. Из всего этого следует, что сказки и мифы оставили нам четкую карту знаний и практик прошлого и путь, которым нужно следовать в настоящем.

На этом заканчивается четвертое испытание безрукой девицы – можно было бы сказать, что девичья часть спуска завершена, поскольку она стала королевой жизни и смерти. Теперь она лунная женщина, которая знает, что происходит ночью; даже само Солнце должно прокатиться мимо ее подземных владений, чтобы обновиться для следующего дня. Но это еще не lysis, не конец. Мы лишь на середине превращения – это место, где нас задерживает любовь и откуда мы медленно ныряем в следующую бездну. Итак, вперед!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: