Сделай Сам Свою Работу на 5

Урок 1. Бытие и сущее, единичное и общее: у истоков онтологии.





Тема 2. Онтология.

 

Цель изучения урока 1:

 

Уметь выделять основные аспекты проблемы бытия

Знать основные решения проблемы бытия, историю их формирования

Приобрести навыки теоретического анализа основных онтологических проблем

 

Онтология (от греч. ontos – сущее) – один из главных разделов философии, посвященный анализу бытия как такового, его существенных определений, свойств, природы.

Вопрос о бытии – один из центральных для философского мышления. Что значит «быть»? Каковы критерии того, чтобы мы могли приписать чему-либо статус бытия? Каковы формы и уровни бытия? Ведь «очевидно», что наши мысли наличествуют не так, как вещи, а вещи не так, как их свойства и отношения. Бытие человека радикально отличается от бытия всех остальных видов сущего, ведь только человек обладает свободой воли (только для него существование предшествует его сущности, какой-либо определенности в качестве некоей реальности). Какими свойствами обладает подлинное бытие? Как, какими определениями оно представляется в нашем мышлении? Тождественны ли категории бытия и существования?



Соответственно, что мы можем сказать про небытие? Существует ли оно? Казалось бы, ответ на этот вопрос очевиден – нет. Чего нет, о том нельзя сказать, что (и уж тем более чтó) оно есть. Ведь если оно есть, то оно уже бытие. Древнегреческий философ Парменид так аргументировал невозможность существования небытия: «Если бы оно было, его, как и все подлинно реальное, можно было бы помыслить. Но попытка его помыслить сразу сделала бы его бытием – в качестве предмета этой самой мысли!». Действительно, не является ли иногда отсутствие столь же реальным, как и присутствие (отсутствие девушки в назначенном месте в назначенное время, отсутствие денег в месте, где они должны были быть и т.п.)? Не превращается ли оно в особого рода бытие – бытие отсутствия?

Вслед за великим Аристотелем принято возводить возникновение самой философии к постановке нового по сравнению с мифологией вопроса – вопроса о первооснове (или, как говорят философы – субстанции) мира. Если в рамках мифологической картины мира проблема начала всего отождествлялась с проблемой прародителя всего (того, из чего все пошло в буквальном, генетическом смысле слова), то философы поставили вопрос об общей природе, основе, сущности всего. Если раньше ответ на вопрос о сущности чего-либо означал указание на происхождение этого (молния – это то, что производят сталкивающиеся тучи), то теперь эти стороны анализа явления (генетическая и «сущностная») были четко различены. Теперь первооснова мира – это общая природа всего того, что есть в мире, она присутствует во всех вещах и явлениях мироздания (точнее, сама существует посредством них), «вызывая их к бытию», сама оставаясь постоянной при всех изменениях мира вещей, будучи «под-лежащей» основой этих изменений. Первым мыслителем такого направления, типа, стиля постановки проблем был Фалес Милетский. Поэтому ему выпала честь считаться первым философом[1].



Особое место среди первых философов занимает Гераклит Эфесский. Он впервые стал трактовать первооснову мира как некое подвижное начало, как саму подвижность (выраженную в метафоре огня, как самой подвижной из всех стихий). То есть главным атрибутом бытия у Гераклита стала изменчивость, абсолютная неустойчивость. Мир был уподоблен текущей реке, в которой постоянно сменяются воды: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды», «все течет». Это было важнейшее открытие на пути осмысления проблемы бытия, сыгравшее большую роль в становлении диалектики как учения о сложном, меняющемся, подвижном по своей сути мире. Ведь обычно изменчивым считали лишь проявления сущности (отдельные вещи и явления), но не саму сущность. Однако, Гераклиту не удалось найти золотую середину между двумя важнейшими диалектическими категориями – устойчивостью и изменчивостью. Изменчивость мира, доведенная Гераклитом до абсолюта, превратилась в свою противоположность. Ибо сама «текучка» у Гераклита все время одна и та же, и поэтому мир «на самом деле» один и тот же в постоянной смене своих конкретных воплощений. Изменчивость мира не становится у Гераклита его развитием, предполагающим устойчивость того, что развивается…



Скажем сразу: понятие о развитии как о совокупности необратимых, направленных, качественных, закономерных изменений, происходящих с объектом или системой (предполагающее движение объекта по лестнице как правило иерархически упорядоченных состояний) в греческой философии не возникает. Вообще не возникает. Казалось бы, это удивительно – как греки, «рыцари философского духа», могли пройти мимо такой очевидной стороны нашего мира, как его развитие? Но все встает на свои места, когда мы вспоминаем основные установки греческой культуры в целом. Греческое мировоззрение подчинялось принципу калокагатии – тождества основных ценностей и измерений реальности (благо=красота=истина=бытие). Поэтому мир, который греки видели вокруг себя, был Космосом не только в онтологическом («бытийном»), но и в эстетическом плане, противоположностью Хаосу. То есть миром совершенным, гармоничным, упорядоченным (не случайно даже Гераклит говорит о Логосе как законо-мерности всех изменений). Ему не нужно было развиваться. Развиваться (прогрессивно) может только нечто в некоторой степени несовершенное. Развитие предполагает напряжение, внутренний нерв истории, уникальность ее моментов. Грекам чужд был такой мир. Не случайно, в большинстве трактовок (ярчайшие примеры: Пифагор, Эмпедокл) мы встречаемся с «циклической» моделью времени, с теорией «вечного повторения» (возвращения).

Поэтому в целом неудивительно, что в греческой философии воцарилось альтернативное гераклитовскому («диалектическому») учение о подлинном бытии как о чем-то статичном, вечном в своей неизменности бытии (так называемая «метафизическая», т.е. упрощающая, исключающая внутреннее богатство и противоречивость бытия трактовка). У его истоков стояли элеаты – философы из южноиталийского города Элея, наиболее известными из которых были Парменид и Зенон. Собственно, они первыми и ввели философскую категорию «бытие» (поэтому, скажем, Гегель отсчитывает историю теоретической философии именно с элеатов, а не с Фалеса).

Поскольку бытие, как считал Парменид, не может уничтожаться, возникать, меняться, двигаться и т.д. (для всего этого требовалось бы наличие небытия, которого нет и быть «поистине» не может), постольку очевиден следующий важный ход элеатов – отождествление подлинного бытия с миром Разума, мышления (ибо именно таковыми свойствами обладают мысли, понятия). Мир чувственных объектов недоступен для познания, ибо познать – значит «остановить» объект, выделить его существенные, неизменные свойства, ухватить то главное, что делает его таковым. Но это равносильно «гибели» самого индивидуального чувственного объекта, ибо его суть как такового (как показал еще Гераклит) – быть все время в движении, меняться, быть бесконечно разнообразным в своих свойствах, проявлениях, отношениях к другим индивидам. Объектом познания служит нечто принципиально неэмпирическое (нечувственное) – неизменная природа вещи, наше понятие о ней. Следовательно, мышление и подлинное бытие совпадают (понятия рождаются в акте мышления, именно они являются объектами мысли, поэтому и представляют собой то, что можно назвать Бытием, поскольку только в этом случае мышление может адекватно отразить свой объект – ибо они совпадают). Мысль о чем-либо (например, о русалках) априори создает это нечто как бытие, создает в качестве мысли о нем, в качестве понятия («русалка»). Русалок как таковых нет, но понятие «русалка» вечно, низменно и т.д. Такая позиция называется панлогизмом. Мы еще встретимся с ней.

Элеаты не отрицали «реальности» чувственного мира и его объектов. Но они объявили его «миром (объектов) мнения», миром «существования» (а не бытия). Теоретико-познавательному противопоставлению категорий «знание – мнение», которому мы обязаны элеатам, суждено было сыграть огромную роль и в онтологии. Специальные доказательства (уже не философского, а чисто логического и притом достаточно наглядного характера) невозможности отражения в познании чувственной реальности «представил» ученик Парменида Зенон Элейский. Они называются апориями (от греч. затруднение, препятствие, безвыходное положение). Наиболее известные из них две – «Стрела» и «Ахиллес и черепаха».


Апории Зенона против возможности мыслить движение, будучи выражением крайне антидиалектического способа мышления, тем не менее сыграли большую роль в осмыслении проблемы движения, его внутренней противоречивости, природы пространства и времени. По сути, основной тезис элеатов о том, что только идеальные конструкции мышления могут быть предметом строго теоретического знания (науки), используется и в современных точных науках, оперирующих понятиями «треугольник», «идеальный газ», «материальная точка», «тяготеющая масса» и т.д., строящих модели взаимодействий идеализированных, а не конкретных эмпирических объектов.

Опираясь на идеи элеатов, первую в истории целостную философскую систему (охватившую собой все основные разделы философского знания), известную под названием «учение об идеях», построил Платон (427 – 347 гг. до н.э.). Ее ядром является онтология. Платон учит о двух основных мирах, образующих структуру реальности – «мире идей» и «мире вещей». Мир вещей образуют преходящие, изменчивые элементы – конкретные вещи (столы, деревья, кошки, люди и т.д). Они могут быть, а могут и не быть (дерево срубили, кошка умерла, стол сгорел). Поэтому о них нельзя сказать, что они «есть» в собственном смысле слова. Это уровень существования, но не бытия. Бытие мы обнаруживаем в мире идей. Его элементами (или носителями) являются отдельные идеи.

Что же такое идея вещи по Платону? Это то общее, что есть у ряда предметов чувственного мира: «стольность» у столов, «кошачность» у кошек и т.д. Это то, что делает эту вещь таковой. Кошки могут быть разными (черными, белыми, пушистыми, бесхвостыми и т.д.), но все они одинаково «кошки». «Кошачность» у них одна на всех. (Подумайте: выражение «кошка Мурка» обозначает реальный конкретный объект – кошку Мурку. А что обозначает выражение «кошка»? Имеет ли оно какой-нибудь реальный объект в качестве своего значения?). И она не исчезает и не меняется вслед за исчезновением или изменением состояния конкретных кошек. Это сущность другого типа, нежели конкретные объекты. Так вот по Платону, такие сущности (как раз и называемые им идеями) наличествуют в качестве отдельных самостоятельных объектов в особом, отделенном от мира вещей (правда. Платон не уточнил, в каком смысле «отделенном») мире – мире идей. Такое придание свойствам и отношениям (а ведь идеи и есть свойства – «быть кошкой», к примеру, – и отношения – «быть равным», к примеру) характера самостоятельно существующих называется гипостазированием. Получается, что идеальный проект, схема, образ вещи («кошачность», которая сама, очевидно, не является кошкой) предшествует самой вещи. Наш чувственный и невечный мир – всего лишь отражение, воплощение в материи идеального совершенного вечного мира. Поэтому систему Платона принято квалифицировать и классифицировать как объективный идеализм. Первооснова (субстанция) мира – некое идеальное, самостоятельно существующее бытие. Материальный мир (имеется в виду мир вещей) зависит в своем существовании от мира идей, он производен от него. Философский идеализм принято также именовать «линией Платона».

Альтернативный платоновскому (относительно решения вопроса о природе подлинного бытия) вариант философской модели мира предложил Демокрит. Все, что есть в мире, сложено из мельчайших, невидимых глазу, неделимых частиц вещества – атомов («атом» по-гречески и означает «неделимый»). Присутствует еще и пустота, само по себе пустое пространство, вместилище, в котором находятся и в котором движутся атомы, сталкиваясь, механически взаимодействуя и образуя сложные комбинации, которые мы называем телами, объектами. Ничего нематериального в природе нет, включая душу (на современном языке – сознание), состоящую из более легких и подвижных атомов. Поэтому Демокрита считают основоположником последовательного философского материализма (как осознанной философской программы), и называемого иногда «линией Демокрита». Надо сказать, что материализм не был господствующей или даже «прочей среди равных» линией в классической философии, поэтому вернемся к Платону.

Платон фактически в явном виде поставил одну из центральных проблем онтологии – так называемую проблему универсалий (общих понятий). Ее сущность можно представить в виде вопроса: «Существует ли общее объективно или в реальности нет ничего, кроме отдельных единичных вещей?» Вспомните вопрос о том, что обозначает слово «кошка». Если считать, что бытие образуется совокупностью единичных вещей, то общие понятия оказываются ничего не обозначающими фикциями, ибо общее («кошачность») не является чем-то реальным, существующим объективно. Тогда утверждение: «Мурка – кошка» не имеет объективного содержания, раз Мурка не обладает объективной «кошачностью». А если считать, что общие понятия выражают нечто реальное, то в каком качестве это реальное существует? В античной философии эта проблема не была так явно акцентирована, как в Средневековье, которому мы обязаны как ее названием («универсалия» - латинское слово), так и четкой схематизации ее возможных решений (очевидно, что обозначения этих основных концепций тоже средневековые). Позиция (восходящая к Платону) признания реального онтологического существования общего называется реализмом (в узком, специфическом, «средневековом» смысле этого слова, никакого отношения не имеющим к материалистическому или художественному реализму), позиция отрицания – номинализмом (только индивиды существуют, а универсалии – лишь слова, их заменяющие). Иногда выделяют как отдельный третий возможный путь решения проблемы универсалий – так называемый концептуализм (общее существует лишь в уме в качестве понятия, образованного с помощью его абстрагирующей деятельности).

Таким образом, «обнаружив» проблему соотношения общего и единичного, Платон предложил один из двух самых крайних вариантов ее решения – признал, что общее существует до, вне и независимо от единичного. Это в принципе напрашивалось, ибо у общего и единичного противоположные свойства (ср. с бытием и существованием элеатов). (Еще раз, повторите, какие). Однако онтологический разрыв мира идей и мира вещей (точнее сказать, нерешенность вопроса об их онтологическом соотношении) привел к появлению в системе Платона множества конкретных неувязок и «несуразиц», на которые с присущим ему педантизмом обратил внимание великий философ-аналитик, ученик Платона Аристотель. В самом деле, идея – это сущность вещи, то, что вещь есть. Но как сущность может существовать отдельно от того, сущностью чего она является? Белизна – без белых предметов, лошадность – без лошадей (и наоборот, собственно говоря, ибо, если идеи отделены от вещей, тогда благодаря чему вещь обретает именно то качество, которое выражено в «курирующей» эту вещь идее?) Платон говорил, что вещи существуют по причастности, подражанию, подобию идеям. «Это пустые метафоры, - отвечал Аристотель, - идеи находятся в самих вещах, заставляя их быть тем, что они есть, а удваивать мир не нужно, лошадность и так уже содержится в конкретных лошадях, ибо они лошади, и не нуждается в отдельном от вещей бытии».

Таким образом, Аристотель, признавая вслед за Платоном, что мир общих сущностей вполне реален (объективно существуют не только отдельные шары, но и воплощенная в них шарообразность как таковая, в терминологии Аристотеля «форма»), пытался воссоединить его с миром частных явлений этих сущностей. Поэтому позицию Платона позднее стали именовать крайним реализмом, позицию Аристотеля – умеренным (общее не до, а в вещах). (Обратите внимание на жесты Платона и Аристотеля на фреске Рафаэля «Афинская школа»).

Однако, несмотря на диаметральную противоположность возможных решений проблемы природы бытия (материализм – идеализм) все античные философы как таковые разделяли одну общую установку, сформулированную в свое время в явном виде элеатом Мелиссом: «Из ничего ничего не происходит» (ее можно назвать законом сохранения бытия). Этот принцип стал краеугольным камнем античного типа онтологии, критерием отнесения тех или иных философов к античной или уже средневековой традиции (в первые века новой эры, когда античная и христианская философия сосуществовали).

Обратим внимание в этом ключе на специфику античного идеализма (Платон – Аристотель). Их квалифицируют как идеалистов, так как они признают в качестве исходного, главенствующего первопринципа объяснения реальности некоторые идеальные факторы (идеи у Платона или активные нематериальные формы-сущности у Аристотеля). Но оба они признают как необходимый компонент существования вещей материю, которая сама по себе так же вечна, как и нематериальные «сущности». Одних идей или форм недостаточно, чтобы образовать вещь (так же, как одного только чертежа самолета недостаточно, чтобы сделать сам самолет), так как она не только «что» (стол или лошадь), но еще и «из чего» (из дерева, скажем), т.е. материальна. Но в силу принципа сохранения идеи или формы сами не могут творить материю. Они могут ее, по самой своей природе пассивную, только творчески оформлять (как скульптор оформляет мрамор в виде статуи). Таким образом, античное решение проблемы бытия в духе идеализма страдало внутренней незавершенностью и некоторой даже непоследовательностью.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.