Глава 31. Без третьих лишних

POV Эдвард

Мои пальцы легко скользили по клавишам пианино, вспоминая мелодию, которая когда–то раз и навсегда соединила меня с Беллой.

Пусть Белла знает! Пусть знает, что там, в том большом светлом мире, тот мальчик, то воспоминание, которое она хранила в памяти и со временем превратила в идеал, он не ждет ее и не ищет.

Во мне кипело желание сделать Белле больно, не просто обидеть, а ранить. Я не понимал себя. Это было ненормально: желать причинить боль человеку, ради которого готов на все. Девушке, ради которой завтра я, рискуя собственной жизнью и жизнями друзей, отправлюсь совершать убийство. Хотелось кричать от противоречивых эмоций разрывающих меня изнутри, но вместо этого лишь мои пальцы применяли к клавишам ненужное давление, и мелодия звучало чуть резче.

Не поднимая головы, я метнул на Беллу взгляд, она сделала едва заметный шаг назад. Разочарование. Я искал его в ее глазах, ожидал услышать в голосе и даже был готов, что она вихрем вылетит прочь из этого музыкального зала. Но Белла смотрела на меня стеклянными глазами, осознание медленно наполняло их, а затем неверие возвращалось и затуманивало ее взгляд. А вот она снова отступила…

Музыка стихла.

– Подойди ко мне, Белла, – кажется, в моем голосе не было и намека на тот страх: снова быть отвергнутым, что в тот момент вызывал тупую боль в висках.

Но она наоборот шагнула назад. Она снова отдалялась от меня, в этот раз возможно навсегда. Это происходило, я знал, что не должен был говорить ей, что эта идиотская попытка быть честным с ней не приведет ни к чему кроме потери.

– Нет, Белла, – мой голос опустился до свистящего шепота. – Даже не думай об этом… Ты хотела свою чертову правду, ты получила ее! Подойди ко мне!

Белла медленно пошла ко мне. Слишком резко, я снова давил на нее. К черту все, пусть она нахрен знает, что я не тот мальчишка, что когда–то сочинил ей песню. Я вырос не таким, каким она себе представляла, но был способен защитить ее, мне хотелось дать ей так много – насколько хватит моих возможностей, – я был готов рисковать ради нашего общего будущего. Это должно же, мать твою, быть хоть немного ценным.

Белла остановилась за пианино, я протянул к ней руку и когда коснулся ее, тонкие пальцы дрогнули. Ее кожа была такой теплой по сравнению с моей, такой нежной и тонкой. Просто сжав пальцы вокруг ее руки, я мог оставить синие отметины на ней. Переплетя наши пальцы, я подвел Беллу ближе к себе, пока она не оказалась пойманной между мной и пианино. Между нами не было и полуметра, я мог чувствовать исходившее от нее напряжение, она смотрела на меня сверху вниз. Я приблизил ее хрупкие дрожащие руки к губам и поцеловал их.

– Я не в самых надежных руках, не так ли?

Белла тяжело сглотнула, не отрывая от меня глаз.

– Разве ты в моих руках? – шепотом спросила она.

– Люди не должны иметь такой власти друг над другом, – тихо проговорил я, – это неестественно.

Белла смотрела в мои глаза, будто могла прочесть в них хоть что–нибудь. Ерунда, глаза не были отражением души человека, может, в них можно было порой увидеть эмоции и только, иначе я давно бы уже коротал свои года на нарах.

– Я… не могу поверить… никак не ожидала, что ты…

– Ты представляла меня иным, не так ли.

– Совсем иным.

Я знал это, но все же ее слова оставили неприятный осадок.

– Но я не понимаю… значит твоя настоящая фамилия Хэйл–Мэйсен?

– Мэйсен, – уточнил я. – Хэйл–Мэйсен только Роуз, она знала свою фамилию, и когда ее удочеряли, пожелала сохранить.

На секунду Белла замерла, глядя не столько на, сколько сквозь меня.

– Ро–за–ли…

Выражение лица Беллы вдруг начало меняться, растерянность исчезла, и на ее место пришло осознание, смешанное со злостью. Темные глаза засветились и губы сжались, я уже видел ее такой, когда она выжала из меня все соки своим скандалом о ее целомудрии. Я почувствовал, как на яростный вид Беллы совершенно определенно начала реагировать нижняя половина моего тела. Мои колени сами собой, начали соединяться, намереваясь зажать стоящую между ними Беллу, которая явно думала о своем. Она неожиданно выдернула руку и хотела было метнуться от меня в сторону двери, но к тому моменту уже оказалась пойманной в ловушку. Я снова взял её за запястья, когда она принялась вырваться.

– Тише, Белла, уже за полночь.

– Отпусти, убери от меня свои руки, Эдвард! Убери! – ее голос надорвался, и она резко оттолкнула меня от себя, но вместо этого сама чуть не опрокинулась на клавиши, вызвав трель отрывистых звуков пианино в комнате. – Как мне надоела вся эта хреновая жизнь!

Белла со всей силы ударила меня в грудь.

– Зачем ты появился в ней?! – ее яростный взгляд прожигал меня насквозь.

В нем не было даже намека на любовь – одна только ярость. Нет. Было что–то еще… Обида или то самое разочарование?

– Я прекрасно жила без тебя, а теперь… Я теперь даже не знаю… Я не знаю, кто я, кто рядом со мной, кто идет за мной по пятам. Но я точно знаю, что все это началось с тебя!

– Успокойся, Белла, это просто шок, слишком много новой информации, – я взял ее за руку, Белла попыталась освободиться, но в этот раз я был готов.

– Я сказала: не трогай меня! Мне нужно поговорить с Роуз немедленно!

Не сумев вырвать свою руку, она схватилась всеми пальцами за мой указательный и разогнула его, затем принялась старательно разгибать остальные.

На секунду я отпустил ее руку, и ликование успело мелькнуть на ее лице, прежде чем я, усмехнувшись, снова поймал ее запястье. Она довольно ощутимо ударила мне кулаком в плечо, мое терпение медленно, но верно заканчивалось.

– Если ты прибьешь меня, завтра сама поедешь расправляться с Рыжей. Элис и Роуз ей не нужны, так что без меня Джаспер и Эмм не станут пачкаться, – проговорил я, потирая место ушиба. – Имей в виду.

Белла не среагировала на предупреждение, прозвучавшее в моем голосе.

– Ты мой рыцарь, Эдвард, – язвительно проговорила Белла.

– Знаешь, рыцарь и принц – это все ваши бабские фантазии, я бы предпочел иметь тебя как, допустим, наложницу или пленницу, – припомнил я пару общих фантазий, о которых мы трепались с друзьями, когда нам было лет шестнадцать.

– Хочешь быть моим хозяином? – прошипела Белла, едва сдерживая гнев.

– Я бы хорошо заботился о тебе, любимая.

Пылая негодованием и не зная, что ответить, она снова саданула мне по плечу и затем по колену, пытаясь вырваться.

– Да в чем дело?! – закричала Белла. – Твои мозги не в состоянии воспринять пять слов?! Мне нужно поговорить с Розали немедленно!

– Они заняты, – отозвался я. – И смени уже свой чертов тон, Белла, я начинаю раздражаться, серьезно. Я и завтра все еще буду ее братом, ты сможешь покричать на нее утром.

На минуту Белла задумалась.

– И оцени мое терпение, – добавил я, на тот случай если она сама не обратила внимания на то, насколько сдержаннее, чем обычно я вел себя. – На самом деле предполагалось, что эту ночь ты потратишь на проводы меня в долгий путь, – глаза Беллы злобно сверкнули, – вместо этого, ты меня всего избила.

Я положил руки на ее тонкую талию.

– В детстве ты была такая миленькая, да что там, еще месяц назад ты была жутко славной, а сейчас, – я глянул на нее, – одним словом: злая. Еще немного и мы станем одной из тех пар: худощавый шугливый муж и этакая баба–скалка.

– Да, конечно, я так и вижу тебя зашуганным несчастным созданием, – попыталась стряхнуть моих руки с себя Белла, но у нее не вышло.

– Вот и я о том же, – приподняв большими пальцами край ее футболки, я на пару секунд прижался губами к ее плоскому животу.

– Эдвард, не надо, – тонкие пальцы сжались на моих запястьях.

Не обращая внимания на ненужное сопротивление, я продолжил свою мысль.

– Так вот, у меня тонко устроенный внутренний мир, любимая, будь помягче со мной.

– А то ты взбесишься и убьешь меня?

– Все–таки ты стала такая злая, – я все же не удержался и попробовал ее кожу на вкус, на секунду Белла подалась ко мне, но затем снова попыталась отстраниться. – Я как будто тебя порчу, любимая.

– Да, это все твоя вина, – слабым, но серьезным голосом заявила Белла.

– Значит, договорились: с сестрой разберешься завтра. Компромисс, – припомнил я одно из любимых словечек Беллы.

– Тебе, в самом деле, надо выучить значение этого слова, – снова недовольно отозвалась она. – Одно хорошо: завтра я буду далеко от тебя.

– Пиздец, Белла! – не сдержавшись, разозлился я. – Ты нехера не умеешь отправлять мужа в смертельно опасную поездку.

Несколько мгновений она растеряно смотрела на меня, но затем пришла в себя.

– Как ты смеешь что–то предъявлять мне?! Ты все это время врал мне! – все еще твердила свое Белла.

– Я не говорил правды.

– Это одно и тоже!

– Нет, это две разные статьи.

– Зачем тебе весь этот криминал?! Зачем тебе этот черный бизнес?!

– Я не могу этого сказать.

– Почему?! – Белла запустила пальцы в волосы, – ради Бога, все что угодно лучше, чем эта пытка!

Я молчал.

– Вы кого–то убили?

– Да.

– Кого? Когда? Почему? – она смотрела в мои глаза.

Я не мог так рисковать, она никогда бы не поняла меня, потому что такое нельзя понять или оправдать. Сколько можно задавать эти чертовы вопросы?!

– Оставь это, Белла! – прорычал я. – Просто забудь! Я открыл тебе свое настоящее имя, разве этого недостаточно?!

– Нет, я не могу перестать думать об этом!

– Я не могу рассказать, это общий секрет, Джаспер и Эммет категорически против того, чтобы вам стала известна правда, и я тоже считаю, это лишнее.

– Это необходимо мне… – прошептала Белла. – Пожалуйста, Эдвард.

– Прости, Белла, – выдавил я. – Прошлое останется в прошлом, я сказал все, на что имел право.

Ее плечи чуть опустились, она поняла, что переубедить меня не удастся.

– Элис тоже ничего не знает?

– Даже Розали знает меньше, чем она думает.

Несколько минут мы молчали. Белла прикрыла лицо руками, все еще осмысляя все произошедшее. Мои руки бродили по ее спине, талии и бедрам, мне хотелось прикасаться к ней, чувствовать ее тело, так она казалась ближе ко мне. В какой–то момент ее руки опустились, и она опустила на меня обреченный взгляд.

– Как ты мог так изуродовать свою жизнь, Эдвард? – едва слышно спросила Белла. – Ты из такой замечательной благополучной семьи…

– Какой семьи?! – вспыхнула во мне ярость. – Их больше нет и теперь все иначе.

Я хотел встать со скамьи, когда Белла вдруг обняла меня и прижала к себе. Ее запах одурманил мое измученное сознание, я забывался в ее близости, в ощущениях, которые она вызывала во мне. Мои руки опустились с ее талии ниже, и Белла прерывисто выдохнула, когда, обхватив ее за ягодицы, я плотно прижал ее бедра к своей груди.

– Ты хочешь меня? – спросил я.

– Эдвард, я не знаю…

Как мне надоела ее ложь, она требовала от меня правды, а сама врала постоянно, причем не только мне, но и самой себе.

– Ты можешь не знать, хочешь ли ты быть моей женой, – резко проговорил я. – Но хочешь ли ты, чтобы я взял тебя на чертовом пианино, ты знаешь наверняка.

Я провел руками по ее ногам, ниже к коленям. На пару секунд я остановился, давая Белле время решить, мои глаза следили за ее лицом. Белла посмотрела на меня, а затем чуть расслабила прижатые друг к другу колени.

Нетерпение просто разрывало меня изнутри, но я слишком часто рисовал себе секс с Беллой на моем пианино, чтобы закончить все в минуты. Проведя пальцами по ее шее и ниже, сжав горловину, я потянул ее в разные стороны. Белла схватилась за мои руки.

– Не рви, – успела сказать она перед тем, как раздался треск рвущейся ткани.

Белла всхлипнула, когда я прижался губами к теплой коже между ее грудей, нащупав застежку, я расстегнул кружевной бюстгальтер, но вместо того чтобы снять его прижал ладони к прикрытым тканью грудям и посмотрел на Беллу.

– Мне кажется, сколько бы времени не проходило между теми редкими случаями, когда мне удается взглянуть на твои груди, я успеваю истосковаться по их виду.

– Эдвард… – Белла мучительно покраснела, и ее руки дернулись, явно рефлекторно желая прикрыть лицо.

– Пока я еще слежу за своими выражениями, Белла, поверь мне.

Сжав в руках мягкие полушария, я вызвал у Беллы тихий стон, наконец, опустив глаза на уровень ее грудей, я отодвинул ткань и стянул с нее бюстгальтер. Проведя пальцами по уже затвердевшим соскам, я чуть сжал их.

– Еще когда я только фантазировал о тебе, то был уверен, что они будут нежно–розовые, – тихо сказал я и, приблизившись, обхватил один из сосков губами, а затем осторожно заскользил по нему языком.

– Эдвард, – выдохнула Белла, и я почувствовал ее пальцы в своих волосах.

Я обожал ее груди и был совсем не одинок в любви к именно этой части женского тела. Мне хватало только прикоснуться руками к небольшой идеальной груди Беллы, желательно не прикрытой одеждой, и стояк мне был обеспечен. Я любил ощущение ее соска в своем рту, как он твердел под моим языком, и как это все непременно сопровождалось надрывными стонами Беллы.

Накрыв крышкой клавиши пианино, я взял Беллу под колени, она схватилась за мои плечи, когда я оторвал ее от пола, намереваясь посадить на пианино. Она медленно, не глядя на меня, развела ноги, когда я, поднявшись со скамьи, отодвинул ее, освобождая место, и встал между коленей Беллы. Я нагнулся и, подхватив ее, посадил на пианино, но Белла по–прежнему старательно смотрела на мои плечи или куда угодно, только не в мое лицо, маленькая лицемерка.

– Ты не стесняешься стонать, когда я ублажаю тебя, – подметил я. – Смотри на меня, Белла, – попросил я ее.

Неуверенность Беллы высвобождала засевшую во мне боль, и именно она заставляла мои пальцы беспорядочно рвать одежду жены, впиваться в ее кожу губами и оставлять красные отметины от жадных пальцев на белой коже.

– Эдвард, – простонала Белла, чуть откинув голову и жадно вдыхая воздух.

Ее пальцы то сжимались на моих предплечьях, то она начинала отводить от себя мои руки; и тогда, понимая, что становлюсь слишком жестким, я сменял руки языком, успокаивая покрасневшую кожу. Белла выгибалась мне навстречу, но я не спешил, и она разочаровано царапала мои руки, плечи и спину.

Я взял ее ноги под икры, положил себе на плечи, и, удерживая правую, заскользил губами вдоль нее, приближаясь к заветному месту, пока не услышал протяжной сдавленный стон Беллы. Я уже был в опасной близости от зовущего влажного тепла, но тонкие пальцы вцепились в мои плечи.

– Не надо, – прошептала она.

– Тебе понравится, Белла.

Я никогда не делал ничего подобного прежде; откровенно говоря, у меня просто никогда не возникало желание уткнуться какой–нибудь женщине между ног. Но в тот момент, когда Белла остановила меня, я почувствовал разочарование: очередная преграда, которую нужно будет снести. Белла неустанно воздвигала их между нами, и это приводило меня в бешенство, но и одновременно дико заводило, отзываясь адской болью в паху. Я провел большим пальцем между ее ног, и Белла издала неимоверно сексуальный звук.

– Если бы ты позволила прикоснуться к себе языком, я постарался бы доставить тебе еще большее наслаждение.

– Н–нет.

– Когда–нибудь, – проговорил я, совершая медленные круговые движения по ее самому чувствительному месту и наслаждаясь видом Беллы, – я заставлю тебя просить меня об этом, – пообещал я.

Руки Беллы заметались по поверхности пианино, словно ища за что схватиться, и я чуть надавил на нее; она громко простонала. Пока она явно не чувствовала боли или дискомфорта и я продвинул два пальца чуть глубже, едва сдерживая собственный рык.

– Эдвард, пожалуйста.

– Знаешь, любимая, – я поцеловал Беллу в хрупкое плечико, – этим я лишь хочу проверить, готова ли ты к большему, – выведя из нее пальцы, я снова скользнул внутрь, и Белла подалась бедрами.

– Эдвард…

– Да, любимая? – отозвался я, не шевелясь, несмотря на то, что Белла явно жаждала трения.

– Мне… нужно, пожалуйста…

– Все что угодно, Белла, – коснулся я губ жен, – и все что тебе нужно, чтобы получить свое, это смотреть на меня.

Она распахнула потемневшие глаза, ее взгляд несколько раз метнулся по сторонам, но все же, остановился на моем лице. Я улыбнулся и начал медленно двигаться внутри нее, доводя Беллу до освобождения ритмичными движениями.

– Ты так хороша, любимая, – выдохнул я, глядя на нее.

Услышав мои слова Белла, простонала еще громче, и затем я почувствовал, как ее мышцы начали сокращаться, и она задрожала. Я потянулся к ее губам, и они были благодарно раскрыты для меня. Белла принялась за мою футболку, потащив ее наверх, я вытянул руки, помогая. Белла начал приподниматься, я позволил ей сесть, но, снова притянув ее лицо к своему, продолжил начатое. Ее пальцы дотянулись до пояса моих джинсов и, расстегнув пуговицу, Белла взялась за ширинку. Я сбросил джинсы, переступая и пиная их в сторону. Белла неотрывно смотрела на меня, теперь между нами не было ненужных слоев одежды.

– Ты больше не носишь нижнее белье? – смущённо поинтересовалась она.

– Обычно ношу, – довел я до сведения Беллы. – Но если я не одел боксеры, это первый признак того, что у тебя в этот день будет секс.

– Это несколько самоуверенно с твоей стороны.

– Извини, я просто стараюсь быть честным, – провел я ладонями по ее грудям.

– Ты совсем наглец, Эдвард, – прошептала Белла.

– Сегодня я был настроен прижать тебя к ближайшей плоской поверхности, как только истечет второй срок, и я должен был быть готов.

– И ты, конечно, был уверен, что я раздвину ноги по первому твоему зову.

– Не по первому, – усмехнулся я, – я слишком хорошо знаю тебя, чтобы рассчитывать на это.

Прижав Беллу к своему обнаженному телу в области живота, я почувствовал, как она забрыкалась в моих руках, и засмеялся. Моя рука скользнула между нашими телами и вниз живота Беллы, она простонала и уткнулась лбом в мое плечо. Я прижался губами к шее жены, водя ладонью по ее бедру.

– Любимая?

Она слабо ударила меня по плечу.

– Знаешь, такие твои выходки только заводят меня, – снова проявил я чудеса откровенности, а затем придвинул ее бедра к своим. – Хочешь, я спущу тебя чуть ниже?

Ее сердце бешено колотилось в груди, она издавала какой–то свистящий звук, когда я, целуя ее шею, местами чуть покусывал ее, и мне до неприличия нравилась реакция Беллы.

– Да…– выдохнула Белла.

– Чуть позже, – улыбнулся я, посмотрев на нее.

Она растерянно глянула на меня, а затем на ее красивом лице промелькнула самая настоящая злость неудовлетворенной женщины, которая тут же была подавлена вбитыми в ее маленькую головку понятиями норм и приличий.

– Не терпится, любимая? – уточнил я и не сдержал улыбку. – Ты становишься ненасытной. К твоему огромному счастью, и к моей ма–а–ленькой детской радости, у нас еще вся ночь впереди.

Кажется, в этот раз мне удалось не просто удивить, а шокировать Беллу. Проведя руками по плечам жены, ниже по обнаженной груди, плоскому животу и, наконец, взяв Беллу за бедра, я придвинул ее еще ближе к себе. Я мог чувствовать ее желание, и чертова прелюдия переставала казаться такой уж заманчивой. Придерживая Беллу за талию, я позволил ей чуть откинуться назад и целовал гладкую нежную кожу ее плоского живота. Белла мелко дрожала, ее руки, упиравшиеся в лакированную крышку пианино, заскользили, разъезжаясь в разные стороны и, в конце концов, она снова легла, распластавшись перед моим голодным взором и, чуть выгнувшись навстречу моим прикосновениям.

– Ты сводишь меня с ума, Белла, – выдохнул я. – Ты стоишь всех нервов, что я гроблю на тебя.

– Эдвард… – раздраженно простонала Белла.

Видеть ее вот так распростертую перед собой было невозможно, это провоцировало во мне чисто мужские охотничьи инстинкты, словно я одержал победу и теперь мог полакомиться своей добычей. Ни одной женщине не дано понять, что значит для мужчины: обладать. Это необыкновенное чувство, когда в кровь выпрыскивается адреналин, сердцебиение резко ускоряется, обостряются обоняние, осязание, слух, глаза видят только побежденную цель, руки наливаются силой и кислород распирает легкие изнутри.

Взяв Беллу за бедра, я потянул ее на себя, а затем, приблизившись вплотную, шире развел ее ноги и вошел в нее под звуки ее громкого всхлипа и собственного стона. Я совершал толчок за толчком, Белла начала подниматься, насаживаясь на меня все больше, пока не обвила меня руками и ногами, полностью слившись со мной в единое целое. Входя в Беллу, держа ее за бедра, я одновременно двигал ее на себя, и это позволяло проникать в нее глубже, чаще, быстрее. Я буду скучать по ней, по ее голосу, запаху, телу, все мое существо привыкло ощущать ее рядом с собой, иметь возможность в любой момент коснуться ее, заговорить с ней. А теперь ко всему прочему у меня было разрешение вот так раздвинуть стройные ноги Беллы, насадить на себя и просто улетать от ощущений, которые только она одна была способна заставить меня чувствовать. Белла была иной этой ночью, в этом зале, кажется, и я сам был другим. Наконец–то, одним секретом между нами стало меньше, пусть Белла знает, что все это время мечтала обо мне; что я не забывал о ней; что тот образ моей идеальной женщины, сформированный когда–то в детстве, был ее отражением. Белла целовала мои плечи, шею, лицо, ее губы скользнули по моему рту, и я удержал ее за затылок, чтобы углубить поцелуй. Она оторвалась от моих губ первая и, тяжело дыша, смотрела на меня. Я крепко обнял ее, и она долго выдохнула, чуть откинув голову и открывая моим губам свою шею. Склонившись, я провел языком по нежной коже, чуть втягивая ее и покусывая.

– Эдвард… – болезненно всхлипнула Белла, пытаясь податься назад, но я по–прежнему удерживал ее за затылок.

Я провел пальцами по покрасневшему участку, что за ненормальное желание пометить ее, словно зверь, ведь она моя, на ее пальце мое кольцо, она спит в моей постели, всем известно, что она моя. Но я снова впился в ее шею, и Белла, захныкав, запустила пальцы в мои волосы, крепко сжав их, при этом она резко подалась на меня бедрами. Я застонал, впиваясь губами в основание ее шеи. Белла больно вдавилась ногтями в мою спину и я, раздражено рыча, все же отстранился от ее шеи, чтобы посмотреть в её потемневшие глаза. Обхватив за ягодицы, я резко подался на нее, а затем задержал на одном месте…

– Эдвард! – раздался разочарованный вскрик Беллы, пока я мучительно отсчитывал одну секунду, вторую, третью, четвертую, пятую и затем последовал толчок.

Белла надрывно простонала и, услышав этот звук, я уже не мог остановиться. Глубоко вторгаясь в ее тело, я ускорял ритм, подводя нас обоих к краю. В это время она притянула меня к себе, и я почувствовал ее губы на своих губах, подбородке и шее. Мне отчаянно захотелось, чтобы нас не разделял тонкий слой латекса, я жаждал кончить прямо в Беллу, но сейчас не мог позволить такого риска. Ее тонкое тело задрожало, посылая вибрацию в меня, я, уже не сдерживаясь, оглушительно застонал. Когда судороги оставили мое тело, я посмотрел на Беллу, ее взгляд был мутным, на губах ее играла слабая улыбка.

– Ты похожа на кошку, слопавшую сметану, – улыбнулся я Белле.

– Так говорят про кота, Эдвард, – поправила меня она.

– Пусть так, тогда скажем, ты похожа на кошку, которую объездил, – бровь Беллы резко взлетела, – приласкал, – поправился я, – тот счастливый кот, которому подфартило со сметаной.

– Я… – она провела пальцами вдоль моей щеки, – я не могу поверить, что ты… это ты…

– Жизнь складывается совсем не так, как мы мечтали.

– Совсем не так… – эхом отозвалась Белла и, приблизившись, коснулась моего рта губами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: