Глава 22. Супружеский долг.

POV Белла

Ручка на двери повернулась, и мое сердце рухнуло вниз.

Но я знала, что Эдвард как всегда найдет меня. Это был огромный дом, в котором когда–то устраивались пышные праздники, но теперь гостевые комнаты пустовали, безмолвно повествуя о том, что то время осталось в прошлом.

– Я так и знал, – раздался тихий уверенный голос из–за двери вперемешку с тихим звоном ключей.

Конечно, он вычислил меня. Все остальные комнаты, наверняка, остались открытыми, и только эта была заперта.

– Эдвард, я сплю, – нервно бросила я, потирая пальцы, когда он попытался открыть дверь очередным ключом, но тот не подошел.

– Неужели? – усмехнулся Эдвард и вставил следующий ключ в замок. – Могу поставить все свое состояние, что ты так же далека от сна, как я близок к тому, чтобы выломать эту дверь.

– Не нужно этого делать! – в панике выкрикнула я.

– Не буду, – легко согласился он, – как ты уже поняла, у меня есть ключи.

Я подошла и повернула замок, а затем отступила назад. Дверь открылась, и Эдвард, спокойно и уверенно войдя внутрь, закрыл ее за собой на замок. Конечно, он не сомневался, что будет по его, так всегда бывало. Я сложила руки на груди и посмотрела на него, пытаясь выдержать этот прямой взгляд.

– Откуда у тебя ключи?

– От Роуз, – спокойно ответил он и добавил ключ, который пробовал последним к увесистой связке.

– Зачем она тебе их дала?

– Я попросил, – так же монотонно отозвался он и, оставив ключи на столе, подошел к окну. – Мы здесь не на летних каникулах, – его тон стал более серьезным, в нем снова слышалась сталь. – У нас должен быть открытый доступ ко всем комнатам.

Не найдя, что на это сказать, я подавила вздох.

– Итак, – сказал Эдвард.

– Итак… – напряглась я.

– Мы не закончили, – он повернулся ко мне, и под его взглядом я почувствовала легкую дрожь во всем теле.

Я сжала руку в кулак и незаметно впилась ногтями в свою ладонь, злясь на эту опасную и совершенно ненужную реакцию на него.

– Мы ничего и не начинали, – я постаралась, чтобы мой тон был максимально твердым.

– Конечно, – он понимающе улыбнулся. – Ты снова пойдешь на попятную. – Эдвард глянул на меня с высоты своего роста. – Правда, в этот раз скорее просто по привычке.

«Терять то тебе все равно уже нечего», – так и сквозило в его словах и, наконец, внутри меня зародилось раздражение.

– Ты знал, что я была пьяна! – бросила я.

– Я бы тоже в ту ночь не сдал тест на вождение, – спокойно отозвался он. – Единственная разница в том, что ты была настолько пьяна, что даже не помнишь свои поступки, – уточнил Эдвард. – А это уже не моя вина, каждый сам должен знать, когда ему «хватит».

Я покраснела, но это только усилило мою ярость.

– Ты прекрасно знаешь, что несколько предыдущих дней я жила на обезболивающих, – прокричала я. – И тебе, как будущему врачу, так же прекрасно известно, что эти химикаты не выводятся из организма за один день, они могут помутить сознание при взаимодействии с алкоголем!

– Тебе, как моей сокурснице, и как той, что жила те дни на обезболивающих, тоже должно быть все это было известно!? – криво усмехнулся Эдвард. – Знаешь, – он провел рукой по волосам, привычка, в результате которой его волосы всегда были в беспорядке. – Меня просто удивляет, как ты пытаешься снять с себя всю ответственность.

– Ты напоил меня! – едва не взорвалась я.

– Ты сама пила!

– Ты загадал это дурацкое желание! – напомнила я ему о глупой свадьбе.

Эдвард вдруг перестал ухмыляться и резко выпрямился. Его губы сжались в тонкую линию, и, подойдя ко мне, он резко схватил меня за локоть.

– И ты вызвалась его исполнить, – свистящим шепотом сказал он, яростно впиваясь в меня взглядом. – И тогда оно не казалось тебе дурацким.

Его глаза блестели, кажется, даже их зеленый цвет стал на тон темнее. От позы Эдварда исходили гнев и угроза. Мне резко захотелось оказаться на другой планете или хотя бы в другой комнате, подальше от него.

– Мне больно, – прошептала я.

Но его хватка не ослабла. В тот момент я видела перед собой того Эдварда, который добивал уже почти неживого Джеймса, а затем хладнокровно и продуманно уничтожал улики преступления. Он способен на ложь и манипуляции, на принуждения и убийства, он способен на все и никогда даже не брал на себя труд скрыть это. Боже мой, что я делаю здесь, рядом с ним!?

Пару секунд Эдвард молчал, а затем, подхватив меня, бесцеремонно перекинул через плечо и вышел из комнаты. Я растерянно смотрела, как мы пересекаем гостевое крыло, минуя комнату Элис, затем Джаспера, уходя в хозяйские спальни. Эдвард вошел в ту же комнату, из которой я сбежала полчаса назад, и плотно закрыл за собой дверь. Подошел к постели и, как мешок картошки, плюхнул меня на кровать. Только сейчас я сообразила, что мы в спальне брата Розали.

– Кто тебе сказал, что мы можем пользоваться хозяйскими спальнями? – поинтересовалась я.

– Я сказал.

– Это не ответ.

Эдвард подошел к окну и, открыв его, впустил в комнату холодный воздух. Он глубоко вдохнул, а я поежилась, терпеть не могла холод, сырость и все это… бррр, не мое.

– Роуз взбесится завтра утром, – заверила я его.

– Не взбесится, – отрезал Эдвард, – она знает, – нехотя добавил он. – Все гостевые спальни с видом в сад, не считая угловой, которую занял Джаспер.

– А тебе нужен вид на подъездную дорогу? – уточнила я.

– Именно.

– Очень нужен? – не сдержалась я.

Эдвард не поддался. Он молча отошел от окна и, подойдя к шкафу, отодвинул скользящую дверцу в сторону и начал в нем рыться.

– Это бесцеремонно копаться в чужих вещах, – тихо подметила я.

– Мне тоже нужно в чем–то спать, – подметил он мой ночной комплект.

– Я нигде не лазила, – почему–то стала оправдываться я. – Ее оставила мне Роузи, она лежала подготовленной на тумбочке, когда я проснулась.

Я была благодарна подруге за предусмотрительность и за то, что она выделила для меня такой красивый нежный комплект белья. Правда, еще больше я была бы признательна простой футболке с шортами или штанами.

– Роуз обо всех позаботилась, – отозвался Эдвард, продолжая перебирать вещи и скомканными засовывать их обратно.

– Эдвард, это все–таки не твоя комната и не твои вещи, потрудись хотя бы проявить уважение и сложить все, как было!

– Дьявол, здесь нет нихрена, чтобы мне подошло, – словно не слыша меня, пробормотал Эдвард, – да и вкус у этого пацана, – он вытащил очередную спортивную толстовку, – хреновый…

Я никогда не задумывалась, приезжал ли брат Розали когда–либо домой. Она как–то сказала, что он уехал учиться в Европу, это все, что я о нем знала. Мне вдруг стало интересно, каким он стал, я пыталась восстановить в памяти его образ, я все еще отчетливо слышала мелодию, что он когда–то написал мне. Он, наверняка, вырос добрым, красивым и успешным, как в музыке, так с женщинами. Интересно, он бы узнал меня, если бы встретил сейчас, такую другую.… Но нам никогда не встретится, даже случайно, потому что теперь я навсегда погрязла в этих побегах, убийствах, преследователях, вечной опасности и обмане.

– В чем дело? – спросил Эдвард, уловив перемену.

Наконец, выудив свободные домашние брюки и несколько особо больших футболок, он выбрал одну и закрыл шкаф.

– Зачем ты принес меня сюда!? – резко спросила я.

– Разве это не очевидно? – криво усмехнулся он.

– Я не буду с тобой спать! – резко проговорила я.

– Ты хочешь сказать, что не хочешь меня? – уточнил он.

– Нет, – глухо отозвалась я. – Не хочу.

– Ну что ж, ты можешь не хотеть заниматься со мной сексом, но спать ты будешь здесь, – жестко сказал он. – Мне осточертело, что ты выставляешь меня идиотом перед всеми, – едва не зарычал Эдвард. – Ты моя жена и, как нормальная жена, будешь спать в постели с мужем.

– В самом деле? – едва не рассмеялась я. – Надо же преступник с нормами морали.

– Представь себе, – грубо бросил Эдвард.

– У меня для тебя новость, Эдвард, – едко отозвалась я. – На дворе двадцать первый век, ты слышал об этом?

Все также стоя в паре шагов от меня, у шкафа, Эдвард расстегивал рубашку.

– Да, до меня доходили слухи, – уже спокойнее отозвался он. – Из этого следуют какие–то выводы?

– Следуют, – подтвердила я, – например, что нынче царит равноправие.

– Неужели? – деланно удивился Эдвард и, повернувшись, медленно направился ко мне. – И с чем это едят?

Я подавила в себе желание отползти на другой край кровати, это было неуместно, хотя бы учитывая то, что я собиралась сказать. Тем временем, Эдвард нагнулся ко мне, опираясь руками о кровать по обе стороны от меня.

– Это значит - равные права мужчин и женщин, – пояснила я, но мой голос дрогнул. – Даже в браке женщина остается независимой и по закону может спать, где ей заблагорассудится.

– Неужели об этом даже написали целый закон? – уточнил он.

Не зная точный ответ на этот вопрос, я все же отрывисто кивнула.

– Любопытно.… Но знаешь ли, Белла, есть один такой мале–е–енький, – Эдвард потерся своим носом об мой, и я едва сдержала глупую, не понятно откуда взявшуюся улыбку, – но очень существенный нюансик, – закончил он, посмотрев мне в глаза.

– К–какой нюансик? – непонимающе отозвалась я.

– Где женщины могут отстоять свои права? – спросил он.

– В суде? – неуверенно предположила я.

– Правильно, – подтвердил Эдвард, усмехнувшись над моей неуверенностью. – А сейчас, – он глянул на часы, – третий час ночи – суд закрыт… – обреченно констатировал Эдвард. – А для таких как мы с тобой… – он придвинулся еще чуть ближе, его губы прошлись по моей щеке к мочке уха, и я почувствовала, как он мягко сжал ее между губ. А затем услышала его тихий шепот, – для нас суд закрыт двадцать четыре часа в сутки, Белла, семь дней в неделю.

Я растерянно посмотрела на него и через секунду почувствовала его губы на своих. Все мое тело отчаянно ждало, когда он углубит поцелуй, но его касания оставались легкими, почти неощутимыми. Мне хотелось застонать от злости на саму себя, когда мое тело выгнулось ему навстречу. Усилием воли я попыталась заставить себя отстраниться, но он обхватил меня одной рукой за талию, второй удерживая в одном положении голову, не давая двинуться, но продолжая так же легко касаться моих губ своими. Наконец не выдержав, я коснулась его губ языком, и он, тихо застонав, приоткрыл их, позволяя мне проникнуть внутрь.

Я почувствовала, как напряглось его тело, и одна рука опустилась с моей спины ниже, а вторая прошлась вдоль моей и он взял мою ладонь в свою. Положив ее себе на обнаженный живот, он медленно направлял наши руки ниже. Я чувствовала, как возрастает мое возбуждение, так и оставшееся неудовлетворенным. Я знала, что не должна была делать того, что делала, но было так приятно касаться обнаженного тела Эдварда, чувствовать, как напрягаются его мышцы под моей рукой. Моя ладонь остановилась на поясе его джинс, я замерла, не смея двинуться дальше, но он силой опустил мою руку ниже. Почувствовав под своей рукой его эрекцию, я ощутила не только ответную страсть, но и какой–то детский страх. Это было чем–то совершенно новым для меня, я никогда никого не касалась… так. Теперь этот страх был абсурден, учитывая, что границу, которую я когда–то подсознательно боялась перейти, я перешагнула прошлой ночью. Но я не помнила этого и поэтому на уровне ощущений, да и сознания, для меня все было по–прежнему; и нервозность снова сковала мое тело.

Эдвард, словно почувствовав, отвел от себя наши руки и взамен положил их на мой живот. Он не касался меня, но он крепко прижимал ко мне мою ладонь, и я могла ощущать его тепло и скрытую силу. Эдвард направил наши руки вниз, и я замерла в предвкушении. Его рука двигалась так медленно, но неотвратимо приближаясь к цели, и вдруг остановилась. Он прервал поцелуй, продолжая лишь легко касаться губами моей шеи и лица.

– Эдвард… – растерянно проговорила я.

– Белла… – тихо отозвался он.

– Мм, ты… – сбилась я, не зная, как сказать. – Почему ты остановился?

– Потому что ты не хочешь меня, – вдруг отчетливо проговорил он, припоминая мне мои слова, сказанные несколько минут сама.

Мои колени, на которых я держалась до этого, прижимаясь к телу Эдварда, ослабли, и я медленно осела на постель. Он выпустил меня из своих рук, его лицо - абсолютно спокойное, словно он только что говорил о политике и погоде. Взяв сменную одежду, Эдвард, не говоря больше ни слова, направился в душ, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава-бонус. Злая шутка.

POV Элис

Отец занес надо мной руку, и в следующее мгновение я полетела на пол. Треск от пощечины звенел в моих ушах, а боль от удара освободила давно рвущиеся на волю слезы. Я зажала рот рукой, пытаясь сдержать рыдания, зная, что это разозлит его еще больше.

– Маленькая недоразвитая соплячка! – выплюнул он, еле выговаривая слова. – Только посмей еще раз настучать на родного отца, неблагодарная скотина!

Обратиться за защитой в полицию было огромной ошибкой с моей стороны. Я попыталась встать, но меня тут же повело, а перед глазами все расплылось. Боль в висках становилась невыносимой, даже крик отца доносился до меня каким–то искаженным эхом. Я едва различала слова, с трудом прислушиваясь, боясь пропустить какую–нибудь реплику или вопрос, на которые он будет ожидать от меня ответа.

Но звуки становились все тише, яркость света слабла с каждой секундой, а затем все стихло, и меня окутала темнота.

Когда я пришла в себя, на город уже опустилась ночь, с улицы доносились звуки редких машин, крики и смех полуночников, возвращающихся домой из бара или только собравшихся в какой–нибудь клуб. Мне удалось подняться с пола, опираясь на стоящий от меня справа стол. Сегодня удача явно на моей стороне: если бы я упала на стеклянную столешницу, а не рядом с ней, могла бы уже не встать. Когда я коснулась головы, то тут же почувствовала неприятную липкую влагу и, посмотрев на руку, обнаружила кровь.

***

– Мальчик, ты без родителей?

– Без, мне семнадцать, – низким голосом ответила я.

Мои длинные черные волосы были зачесаны назад, а на голову я натянула капюшон спортивной толстовки. Если бы я не была такой ужасной коротышкой, меня не спросили бы и про возраст. Сунув проводнице свой билет и получив его назад с печаткой, я направилась в свое купе. Ехать на платформе я не решилась, учитывая, что сбегала из дома ночью, черт знает, кто мог привязаться. В купе было два свободных места: на одной нижней полке уже спал ребенок, а на второй – женщина, видимо, его мать, читала какой–то женский роман.

– Доброй ночи, – поздоровалась она, когда я вошла в купе.

Я кивнула в ответ – чем меньше слов, тем лучше.

Закинув небольшой рюкзак на верхнюю полку, я взялась за поручень и забралась на свое место. Мне предстояла долгая дорога, которая обещала привести в райское место, где мне хотелось побывать с самого детства: на побережье Филадельфии. Когда поезд тронулся, и мы были в пути около получаса, я увидела, что внизу женщина положила на стол коробку печенья и достала термос.

– Чаю? – спросила она, глянув на меня.

– Ммм, нет, спасибо.

– Неужели на диете? – улыбнулась она.

Я нахмурилась. Разве парням задают такие вопросы?

– Пресса и телевидение доведут наших девочек до того, что они перестанут рожать, потому что это портит фигуру, – покачала она головой.

Итак, она явно поняла, что я девушка.

– Может быть, все–таки чаю? – снова предложила женщина.

Она не спрашивала моего имени и не представилась сама, но меня не покидало ощущение, что она знает обо мне все.

– Сбежала из дома? – улыбнулась женщина.

Моя рука зависла над печеньем.

– Отец? – проговорила она полувопросительно. – Бил, небось?

– От–т–ткуда вы знаете?

– Вижу, – она отпила горячего чая. – Я знаю, и ты можешь видеть, – продолжила женщина и глянула на меня, – когда не подавляешь свой дар. Наверное, в основном, когда спишь?

Эта ночь из странной превращалась в жуткую. Я неуютно повела плечами и поправила толстовку, застегнув замок под самое горло.

– Ясновидение обычная вещь, она свойственна многим в большей или меньшей степени, как еще один орган чувств, – проговорила она, – просто менее очевидный.

– У меня нет такого органа, – отрезала я.

Женщина посмотрела на меня с некоторым удивлением и порицанием.

– Это дар, – уверенно проговорила она, – почему ты отрицаешь его?

Потому что для меня это было наказанием!

С самого детства мне снились вещие сны, такие точные, что это пугало окружающих, очень скоро между мной и внешним миром воздвиглась непробиваемая стена отчуждения. В школе я была из тех, на кого показывали пальцем, а затем крутили у виска. Обо мне перешептывались с самого первого класса, но ситуация лишь усугубилась, когда к старшим классам все девочки вытянулись и лишь одна я осталась полутораметровой. Теперь все в самом прямом смысле смотрели на меня сверху вниз, и ко всем прочим прозвищам добавилось еще и «коротышка». Отец даже пару раз показывал меня врачам.

– Что–то же должно быть, раз она такая! – настаивал он.

Но врачи отнекивались.

– Миниатюрная, – пожимали они плечами, – а по ясновидению, – эти слова сопровождались улыбкой, – это не к нам.

К шестнадцати годам я твердо уверилась: со мной что–то не так.

Мне оставалось меньше года в этом аду под названием «школа» и затем я намеревалась начать все заново в университете. Но теперь я не знала, где окажусь следующей осенью.

– Не хочешь поделиться? – спросила меня женщина. – Это помогает.

– Мне нечего рассказать, – пожала я плечом. – Поссорилась с отцом, вот и все.

Он являлся, по сути, неплохим человеком, а когда была жива мама, отец и вовсе был опасно близок к идеальному семьянину. Но затем, когда нас осталось лишь двое, мне часто казалось, что он и вовсе предпочел бы остаться в одиночестве, чтобы до конца раствориться в своем горе. Сначала перемены в нем были незаметны, но с тех же корпоративных вечеров, привычных для его бизнеса, отец начал возвращаться изрядно навеселе. Затем ему приходилось похмеляться утром, затем очередной вечер, и однажды он ушел в двухнедельный запой. Он всегда был жестким, но теперь отец стал по–настоящему агрессивным, опасным.

– Знаешь, на твоем пути мужчина, – раздался мягкий голос.

Я резко вскинула голову, перед глазами тут же встал образ разъяренного отца.

– Нет–нет, – встрепенулась женщина. – Не пугайся, этот молодой человек будет тебе другом и мужем, поверь, он не обидит тебя…

Тогда я поверила ее словам, но ее пророчество оказалось ложным. Друзья не лгут друг другу, Джаспер принадлежал другой, и это не просто обижало, это разъедало меня изнутри.

***

Мне снова отказали в работе. В баре, ресторане, отеле, везде нужны были длинноногие и грудастые, а я была не то чтобы очень длинноногой и, учитывая мой рост, грудь у меня скажем дипломатично, была небольшой. Да, представьте, так бывает! Я сама усомнилась в этом глядя на моделей, которым доставались все эти рабочие места, что–то ужасное творилось с их пропорциями, но это отлично продавалось на рынке труда!

Я брела по автостоянке очередного отеля, где мне отказали в работе, к дому, которым теперь для меня являлась небольшая комната. Мои сбережения заканчивались, комната была оплачена еще лишь на две недели, и отчаянье придавливало меня к земле. Я закрыла глаза и облокотилась на одну из машин уткнувшись лбом в холодный метал. Первое что я увидела, когда снова посмотрела перед собой, это небольшую мужскую сумку, какие носят на поясе.

Мои губы изогнулись в улыбке. Это выход. Я не могла вернуться домой, мне не удавалось найти работу, и у меня не было намерения идти на панель. Наверняка, многие бы осудили меня за воровство, пусть так, а мне нужно было выбраться из этой засады. Я глянула на стекло машины, никаких признаков сигнализации и моя рука опустилась на ручку двери авто.

– Я бы не стал этого делать.

Вскрикнув, я развернулась на голос, прижавшись спиной к машине. В полумраке мои глаза различили высокую фигуру мужчины, он стоял, убрав одну руку в карман, а пальцы второй сжимали сигарету. Мне не нравились курящие мужчины, еще меньше мне были симпатичны те, кто вмешивался не в свое дело, когда я уже решилась довести его до конца.

– Почему?

– Во–первых, в сумке может ничего не быть, риск неоправдан, – раздался в ответ глубокий низкий голос.

– Это твое авто? – перебила я его.

– Нет.

– Тогда докуривай и проваливай отсюда, – проворчала я, снова поворачиваясь к машине и приглядываясь к сумке.

Я все же решила обойти машину, чтобы убедиться, что на ней точно нет никакой сигнализации. Оглядев территорию стоянки, убедилась, что была лишь одна камера, которая едва ли могла захватить меня.

– Во–вторых, ты уже засветила свое лицо.

Сжав губы, я посмотрела на него. И тут я увидела, как что–то блеснуло на его плечах, когда он немного повернулся в мою сторону.

Уснуть и не проснуться! Погоны!

Я попятилась назад, не отрывая от него глаз. В его позе ничего не изменилось, но он пропустил затяжку, глядя на меня и ожидая действий. В голове сложился единственный план этих самых действий, и уже в следующую минуту я мчалась с автостоянки в сторону своего жилья. Я как раз думала о том, что чертов коп, вероятно, намеревался поймать меня с поличным, когда передо мной возник человек, и я со всей дури врезалась в него.

– В–третьих, у тебя слишком короткие ножки, чтобы в случае чего, суметь убежать.

Услышав его слова о ногах, я мгновенно ощутила привычный всплеск ярости, как бывало всегда, когда кто–то комментировал мой рост. Я попыталась садануть ему коленкой между ног, и услышала приглушенный смех.

– Твоя вера в свои силы достойна восхищения, – проговорил он и отстранился, глянув на меня вниз. – Трогательно и, пожалуй, немного забавно.

– Забавно? – переспросила я, прищурившись.

– И трогательно, – напомнил он.

Мои глаза впились в его лицо.

– Знаешь, когда я однажды сидел в тюрьме… – снова заговорил коп.

Что? Э, в смысле, простите, где?! Нет, ну это полный беспредел! Коп, который к тому же когда–то сидел в тюрьме, это не может означать ничего хорошего.

– Там была маленькая мышка, – продолжил он, – она без конца пыталась уволочь мою ложку, видимо, на ней она чуяла запах еды.

– Ты ел с ложки, которой касалась мышь? – поморщилась я.

– Пару месяцев, – ответил он. – Это была на редкость трогательная мышка и, пожалуй, немного забавная.

– Ты… ты… сравниваешь меня с мышью?!

– Мышкой, – пожал он плечом, привлекая этим мое внимание.

Я вдруг заметила, что на нем была форма, но не полицейская, а военная. Я посмотрела на те самые погоны, которые заставили меня бежать от него сломя голову, и попыталась припомнить, какое звание они означали. Возможно, лейтенант или майор, предположила я.

– Ты не коп!

– Нет, – отозвался парень. – Лейтенант, Джаспер Уитлок, – он протянул мне руку.

Я посмотрела на нее, а затем неуверенно пожала.

***

Кажется, и десятки лет спустя, я буду помнить тот вечер. После него мне казалось, что до того дня, я и не жила вовсе. Джаспер мало рассказывал о себе, но пояснил, что в тюрьме оказался, когда был захвачен в плен, но, говоря и об этом, не вдавался в детали. Между нами не спадало напряжение, отчасти оттого, что мы почти не знали друг друга, отчасти из–за скрытности и молчаливости, которые были свойственны натуре Джаспера.

В тот вечер, когда мы познакомились, он отвел меня в небольшое кафе на набережной, а затем проводил до дома. Нечто подобное продолжалось около недели. Каждый день он как по расписанию встречал меня около дверей дома ровно в одиннадцать и оставлял у нее в десять вечера, желая спокойной ночи. Это пожелание звучало почти как насмешка, я потеряла сон в первый же день, когда наши дороги пересеклись, и даже когда закрывала глаза, видела одного его.

В тот вечер я стояла перед большим зеркалом, глядя на себя. Возможно, мне нужно быть смелее, одеться ярче, проявить инициативу? Джаспер был старше как минимум года на три–четыре, наивно полагать, что он девственник. Вдруг он примет мое более смелое поведение как конкретное предложение к интиму? Я не была уверена, что готова к этому. Он так сильно нравился мне, но я…

Я просто не знала, что делать.

Как себя вести, когда тебе нравится парень и как остановить его, если он вдруг зайдет слишком далеко. К тому же сейчас мы были в Филадельфии вместе, все было чудесно, но что потом? Его отпуск заканчивался через несколько дней, и каждый раз при мысли об этом мне хотелось разрыдаться.

Вдруг раздался стук, и я подпрыгнула на месте, а затем подбежала открывать дверь. На пороге стоял Джаспер. Первое, о чем я подумала: на мне была до жути идиотская пижама с белыми мишками. Я посмотрела на часы: одиннадцать вечера.

– Что… что ты здесь делаешь?

Он уткнулся лбом в деревянный косяк и прикрыл глаза. Джаспера выглядел растерянным, уставшим, хотя, когда он оставил меня у дома полчаса назад, я не заметила перемен в нем. Джаспер всегда отказывался подниматься ко мне и установил строгие рамки, почти режим наших свиданий, и вдруг он сам пришел ко мне посреди ночи. Должно быть, что–то случилось, но что могло измениться за один час после нашего расставания?

– Я не знаю, – выдохнул он. – Элис…

Взявшись за рукав рубашки, я потянула его в комнату.

– Ты напрасно это делаешь, – проговорил он, не двигаясь с места.

Моя рука осталась поверх его.

– Ты… ты бы мог поцеловать меня, – выдавила я, и вслух это звучало еще глупее, чем в моей голове. – Если хочешь?

– Элис, – уголок его губ приподнялся в усмешке.

Джаспер посмотрел в мои глаза, и я осторожно потянула его за рукав ещё разочек…

В следующее мгновение он резко оторвался от косяка двери, и затем я потерялась в нем, полностью растворившись в объятиях, утонув в ощущениях, вызванных его близостью и напором, чувствуя его губы на своих. Я слышала, как он захлопнул дверь. Не прерывая нашего поцелуя, Джаспер пошел на меня, заставляя отступать, пока мои ноги не подкосились, упершись в кровать. Он положил меня на одеяла, оставаясь на ногах и нависая надо мной. Джаспер провел языком по моим губам, ощущение от этого прикосновения прошло по всему моему телу и спустилось вниз живота. Звук собственного стона показался мне чужим, и меня сковало смущение, но все эти мысли потеряли значимость, когда Джаспер углубил поцелуй, и его тело опустилось на моё, придавив своей тяжестью к постели. Я обняла его за шею, мои пальцы вцепились в ворот его рубашки и потянули. Джаспер издал какой–то приглушенный рык, а затем, оторвавшись от губ, начал осторожно целовать мое лицо, словно извиняясь за что–то.

– Прогони меня, Элис, – сдавленно прошептал он.

Мои глаза распахнулись. Прогнать?! Зачем, почему?! Я замотала головой и еще крепче вцепилась в его рубашку. Нет–нет, я не могу его прогнать, теперь, когда я нашла его, когда я видела его, такого, о котором мечтала с детства, когда слышала его голос, видела его уставшие, но такие яркие голубые глаза, чувствовала его губы и тело. Расстаться с ним, чтобы снова окунуться в серую убогую бессмысленную жизнь?

– Нет.

Обхватив его лицо руками, я повернула его к себе и прижалась губами к его рту. Я понятия не имела, что делать дальше, Джаспер тихо простонал, и его рука легла мне на затылок, а затем он чуть повернул голову и наш поцелуй продолжился на том месте, где Джаспер оборвал его. Когда его рука прошлась вдоль моего тела, и я прервала поцелуй, откинув голову и вдыхая воздух, Джаспер впился губами в мою шею и двинулся ниже, оттягивая ворот моей пижамы. Неожиданно он оторвался от меня и отлетел на противоположную сторону комнаты.

– Джаспер, – позвала я, приподнимаясь на постели.

Он посмотрел на меня, его лицо исказилось от гримасы разочарования и раскаянья.

– Прости меня, – сказал Джаспер, эмоции враз слетели с его лица, сделав его непроницаемым.

И он ушел.

Несколько минут я сидела не шевелясь. А затем из горла вырвалось рыдание. В следующую секунду я уже неслась по лестнице за ним. На улице давно стемнело и к ночи стало прохладно. Я побежала в сторону набережной, но не увидела никого, похожего на него.

– Джаспер!

На меня оборачивались люди, но я даже не сразу сообразила, что хожу по пляжу в носках и пижаме. Я упала на песок и, прижав колени к груди, впервые с самого моего побега из дома, дала волю слезам.

***

Тогда в моей голове была одна мысль: он оставил меня, не захотел связывать себя чем–то более серьезным. Я надеялась, что наша встреча не окончится курортным романом, но он предпочел уйти.

С этой мыслью я и вернулась домой. Деньги кончались, смелость оставила меня и реальность изобличалась во всей своей безнадежности. Первый месяц после возвращения отец был настоящим зверем, но вскоре его ярость сошла до обычного уровня. Оставшиеся полгода для меня существовала лишь учеба, это принесло свои плоды: к концу лета я положила перед отцом приглашение из Дармута.

– Езжай, – коротко отозвался он.

И я снова вырвалась на свободу.

***

Я сидела в кафетерии университета одна, было только начало года, и вроде бы мое одиночество не сильно бросалось в глаза, так как все еще только знакомились друг с другом. Я планировала записаться сразу в несколько клубов, так было больше шансов обзавестись если не друзьями, то приятелями.

– Привет, – раздался надо мной мягкий голос.

Подняв глаза, я увидела перед собой стройную девушку с длинными каштановыми волосами и большими карими глазами. Она держала перед собой поднос с содовой и салатом.

– Привет, – кивнула я.

– Можно к тебе? – спросила девушка.

– Конечно.

От меня не укрылось, что в кафетерии оставалось достаточно свободных мест, но если она являлась такой же одиночкой и ей требовался друг, то я была к ее услугам.

– Я – Белла, – представилась она, – Белла Свон.

– Элис Брэндон, – улыбнулась я.

– На каком ты факультете? – поинтересовалась Белла.

– Экономический.

– Тебе интересна экономика?

– Мне нужно было выбрать факультет, который бы одобрил отец, – пояснила я, – он сам заканчивал экономический, ну вот…

– А я на медицинском и лю… О! Роуз! – вдруг помахала Белла кому–то рукой. – Я здесь!

На оклик Беллы обернулась высокая яркая блондинка и уверенной походкой направилась к нам. Все расходились на ее пути. Дойдя до нашего стола, она швырнула на стул свою сумку.

– Этот идиот–профессор, чтоб атрофировалось все, что болтается у него между ног, снова задержал меня после пары, – заявила она.

Я смотрела на нее, чуть приоткрыв рот.

– Он втирал мне про какие–то правила поведения и снова припомнил ту сучку, что напала, подчеркиваю: напала, – ударила блондинка кулаком по столу, – на меня, а я лишь защищалась.

– Роуз, ты все же первая перешла со слов в рукопашную, – осторожно проговорила Белла, косясь на меня с улыбкой.

– Эта богом обиженная дрянь не хотела заткнуться и… ты кто? – посмотрела вдруг на меня блондинка.

– Э–э–лис, – проговорила я.

Блондинка смерила меня взглядом и протянула мне руку.

– Розали Хэйл, для друзей Роуз.

– Приятно познакомиться, Роуз, – улыбнулась я.

Она нахмурилась.

– Розали, – поправилась я.

С тех пор мы постоянно обедали вместе, через несколько недель я переехала из студенческого общежития на квартиру к девочкам, и Розали стала для меня Роуз. А еще через неделю моя жизнь перевернулась во второй раз.

***

– Он снова здесь! – похлопала меня по плечу Белла. – Тот парень, который постоянно пожирает тебя глазами…

Несколько дней назад она сказала, что подметила какого–то типа, который наблюдает за мной издалека. Она клялась, что он был невообразимо хорош собой и что однозначно смотрел именно на меня, это не укладывалось в моей голове, но в то же время я знала, Белла была неспособна на злые шутки.

– Где? – молниеносно развернулась я.

– Нигде, – вдруг дернула меня Роза, ей отчего–то не нравилась вся эта история.

Я отмахнулась от нее.

– Похоже, ушел, – растерянно пробормотала Белла, вглядываясь в разномастную толпу.

– Вы издеваетесь надо мной?! – взвилась я, когда Белла резко крутанула меня в другую сторону.

– Вон там! – тыкала она в толпу. – Это он, в белой куртке!

Я вгляделась в быстро удаляющегося от нас высокого блондина в белой куртке.

– Элис! – услышала я за своей спиной голос Розали, но уже бежала вслед за ним.

Ноги сами понесли меня сквозь толпу. Я не могла обознаться, не могла!

– Джаспер! – позвала я, заметив, как высокая фигура скрылась за поворотом, ведущим к автостоянке. – Джаспер, я знаю, что это ты! – мой голос сорвался на крик.

Студенты оборачивались на меня, но мне было все равно. Наверное, это выглядело жалко, мне не хватало гордости и самоуважения, но… но я бежала за ним.

Проталкиваясь сквозь толпу, я все же выбралась на автостоянку. Уже потеряв его из виду, я выскочила из–за машин, желая оглядеть большую часть стоянки с пустого пятачка. Резкий визг тормозов заставил меня застыть на месте, и я зажмурилась, ожидая, когда лучшие воспоминания моей жизни замелькают у меня перед глазами…

– Ты сошла с ума?! Я мог сбить тебя! – вдруг раздался крик рядом со мной.

Открыв глаза, я увидела перед собой Джаспера.

Дверь его машины осталась распахнутой, а он стоял передо мной и явно что–то говорил, даже, возможно, кричал. Руками крепко держал меня за плечи, а затем подхватил, когда я начала оседать на землю.

Мы тогда не объяснялись и ничего не вспоминали. Сидя на заднем сидении его машины, я тонула в нежности и настойчивости его поцелуев. Куртка Джаспера была расстегнута, приглашая меня согреться в его тепле, и я купалась в нем, не желая оглядываться в прошлое.

***

Несколько недель спустя, Джаспер встретил меня у дома, как бывало раньше. Он завязал мне глаза и повез в неизвестном направлении. Примерно через полчаса он снял с меня повязку, я увидела ночной город с высоты огромного небоскреба.

– Как высоко! – поджала я губы.

– Это один из тех редких случаев, когда дело не в тебе, здесь бы любому так показалось.

Я резко развернулась.

– Джаспер Уитлок, – прозвенел мой голос. – Если ты не прекратишь указывать мне на мою миниатюрность, – это слово было моим спасением, – то…

– Никак невозможно, мэм, – прервал меня Джаспер, улыбаясь, – ваша… миниатюрность слишком трогательна и…

– Пожалуй, немного забавна, – договорила я, улыбнувшись.

Джаспер ответил мне мелькнувшей улыбкой.

– Я люблю тебя, – вдруг сказал он.

Джаспер склонился ко мне и легко коснулся моих губ.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: